Малинин. Да, да. Швандя - в Волчьих оврагах. Немедленно надо послать отряды в обоих направлениях.
Яровой. Я думаю, вы ошибаетесь, и пока вы будете с отрядами по лесам и оврагам лазить, здесь мосты и склады на воздух взлетят.
Малинин. Об этом не беспокойтесь! Поймите: здесь необходимо моральное воздействие. Жегловскую шайку повесить не в Жегловке, а развешать здесь, по бульвару.
Кутов. Да, это бы дало эффект.
Малинин. Я сейчас испрошу распоряжения его превосходительства. (Взялся за трубку телефона.)
Яровой. Я буду настаивать, чтобы этого не было.
Кутов. Но это дало бы такой моральный эффект…
Яровой. Я и сам без всяких эффектов развешал бы этих озверевших рабов, и не только на бульваре, а по всей дороге до Москвы, но сейчас это даст такой эффект, что у ворот же тюрьмы их отобьёт тот же Кошкин.
Малинин. Ну, до этого и Кошкин будет в наших руках. А когда они утром увидят на бульваре эту гирлянду, это будет убедительнее всяких прокламаций. Поверьте старому опыту.
Кутов. Мы играем в половинную игру. Если террор объявлен, то он должен быть выявлен.
Малинин. И вообще нужно быть твёрже по отношению к полубольшевикам. Их надо частью выслать на фронт, частью изолировать здесь.
Яровой. И остаться с Елисатовым.
Малинин. Значит, вы за полубольшевиков?
Яровой. В борьбе с большевиками у меня, кажется, руки не дрожат. И моё мнение, господа…
Малинин(резко перебивая его). Господин поручик, раз навсегда советую вам ваши мнения оставить при себе и точно следовать предначертаниям его высокопревосходительства.
Входит Горностаева, несколько позже Закатов.
Горностаева(с лотком). Что же это такое, господа? Поручик Яровой, опять Макса посадили! Третий раз.
Яровой. Когда?
Горностаева. Сейчас. На улице. Лоток вот мне передали, а его повели в контрразведку.
Яровой(Малинину). Видно, опять у вас Горностаева за Кошкина приняли.
Кутов, иронически улыбаясь, уходит.
Малинин. Хорошо. Я сейчас по телефону справлюсь.
Яровой и Малинин уходят.
Горностаева. Третий раз! Больного человека! Ни за что ни про что!
Закатов. Сударыня, так говорят и невинные и вину имущие. Но власть предержащая отличит овец от козлищ.
Горностаева. Да в чём вина? То хватали: зачем с большевиками работал, а теперь - торгуешь сахарином и лимонной кислотой вразнос: зачем спекулируешь?
Закатов. Возлюбленная, не волнуйтесь. Если ваш супруг прав, он будет отпущен с честью.
Горностаева. Да его уже два раза отпускали. Желаю вам такой чести.
Закатов. Что ж? Христос и его святые терпели и голод, и заушение, и всяческие страсти, и, если ваш супруг не повинен, ему зачтётся, лишь бы безропотно… Это вам не большевики.
Горностаева. Да пусть уже те сажали бы - разбойники. А это своя власть. Ждали, ждали - дождались! Вся интеллигенция в тюрьмах.
Закатов. Интеллигенция! Интеллигенция, сударыня, несёт кару по заслугам своей вековой крамольности! Всё, что зрим, её рук дело! Что посеешь, то и пожнёшь! Вот ваш супруг - профессор, а спросите его, что он вещал с высокой своей кафедры? Чему учил юношество? Возвысил ли голос в защиту царя и веры?
Горностаева. Да что вы, батюшка, в меня въелись? Придёт профессор, его и спросите, чему он учил. А вот я вас спрошу: вы-то чему научили? Пастыри! Где ваша паства! Профессоров-то горсточка, да им рот закрывали, да ссылали, как моего Макса, а вам золотые короны надели, весь народ в науку вам отдали. Научили?
Закатов. Позвольте, возлюбленная…
Горностаева. Вам от бога поручено было царя хранить. Мы на вас надеялись. Охранили? И самих-то теперь метлой.
Закатов. Позвольте возразить вам в пяти пунктах…
Горностаева. Гонят вас во всех пунктах.
Закатов. В таком случае начну с пункта пятого. Почему ваш супруг в царствование красных открыл вечерний университет, ныне же открыл торговлю сахарином вразнос? Что сие…
Входит Малинин.
Малинин. Профессор свободен и сию минуту будет здесь.
Закатов. Вот видите, сколь быстро правда обретена. Не подобало лишь ожесточаться и порождать смуту. Интеллигенция! (Уходит.)
Входит профессор Горностаев.
Горностаева(бросаясь к нему). Макс, Макс! Что же это?
Горностаев. Видишь, свобода. (Малинину.) Могу идти?
Малинин. Да, да, профессор, извините за недоразумение. А ведь мы с вами старые знакомые. Не припомните?
Горностаев. Да, да! Я ваши глаза тоже где-то… Нет, то Дунька… Дунька…
Малинин. Что такое?
Горностаева. Это он по рассеянности, всегда так.
Горностаев. Ах, да… вспомнил. (Всматриваясь.) Как же, как же! Жандармский ротмистр Малинин. С обыском были, потом в Вятку меня…
Малинин. Вот-вот. А теперь освобождать вот приходится. Старый друг лучше новых двух.
Горностаев. Да, да. Именно. Не плюй в колодец.
Малинин. Что?
Горностаева. Идём, идём, ради бога.
Горностаев. Ну, Леля, давай магазин. (Надевает лоток.)
Горностаевы и Малинин уходят. Панова несёт переписанные бумаги в кабинет. Входит Колосов, останавливает Панову.
Колосова. Павла Петровна, что это за пакет получен для полковника Кутова?
Панова. Отойдите.
Колосова. О жегловцах? Ради бога!
Панова. А вам какое дело?
Колосова. Только два слова: да? нет? где?
Панова. Вам нужно знать?
Колосова. Да. От вас зависит их жизнь.
Панова. Это как же?
Колосова. Я не могу сказать, но это так.
Доносится пение Чира.
Панова. Уходите сию минуту!
Колосова. Милая, хорошая, не верю, что вам не жаль.
Панова. Мне жаль, что и вас с ними не повесят. Но если вы сию минуту не уйдёте, то разжалобите меня, и вас повесят. Я это сделаю.
Колосова. Сделайте. Только скажите, получено утверждение приговора?
Панова. Чир!
Входит Чир.
Монтёр кончил работу. Проводите его в кабинет завхоза.
Чир уводит Колосова. Панова уходит в кабинет. Входит Дунька, навстречу ей появляется Елисатов.
Елисатов. Сердечный привет, Авдотья Фоминишна. Что хорошенького?
Дунька. Да вот пропуск на хронт получить.
Елисатов. Что везёте нашему доблестному воинству?
Дунька. Да тут того-сего…
Елисатов. Доброе дело, доброе.
Дунька. Да, конечно ж. Надо всем до поту-крови. За веру-отечество.
Елисатов. Необходимо. А у меня для вас сахарцу семь пудиков имеется.
Дунька. Почём?
Елисатов. Миллион двести.
Дунька. Тю! Да я вчерась по семьсот тысяч брала.
Елисатов. То - вчерась. А сегодня… Вам, говорите, на фронт нужно? Едва ли это возможно.
Дунька. Вот туда к чертям. За своё ж любезное да и страждай.
Елисатов. Серьёзные операции предстоят: штатских не пускают.
Дунька. Да я ж почти что военная: медаль приделена, муж на хронте.
Елисатов. То муж. У вас же корпус и вся организация тыловая.
Дунька. Ну, миллиён!
Елисатов. Единственно из уважения к фронтовой доблести вашего супруга и вашим тыловым добродетелям.
Дунька. А конечно ж! Он там стражается, а я тут страждаю, а что кто взял в мысли, так никто…
Елисатов. Только я один. Помните, когда ещё трюмо ваше так безбожно разбили?
Дунька. Кабы мой каптенармус Кузьма Ильич не успокоил тогда сердце…
Елисатов. Это уж потом. А первый я сказал: вот беззащитная жертва революции, голубка, застигнутая ураганом…
Дунька. Ой, может, и брешете, а против образованности слов чисто не могу выстоять… На нежности ж слаботу имею.
Елисатов. Это от комплекции. Деньги, сахар и пропуск на фронт сейчас.
Дунька. Половину на два дня не поверите?
Елисатов. Горлинка, я сам себе на одну секунду не верю.
Дунька. Так честное ж слово!
Елисатов. Честней моих слов, как известно, нет, а я даже им не верю.
Дунька. Чтоб тебе онеметь. (Достаёт деньги.)
Елисатов(в дверях). Вот, капитан, наша патриотка Авдотья Фоминишна вся рвётся на фронт.
Кабинет Малинина. На сцене Панова. Входит Любовь Яровая.
Панова. Кто это? Чир, вы?
Любовь. Нет, это я.
Панова. А, товарищ Яровая. Вы к кому?
Любовь. К вам.
Панова. Что такое?
Любовь. Я хотела справиться… Не поможете ли…
Панова. В чём?
Любовь. Павла Петровна, я… о жегловцах…
Панова. Послушайте…
Любовь. Нет, вы слушайте!
Панова. Слушаю.
Любовь. Помогите. Скажите… В ваших руках жизнь таких людей…
Панова. Если бы в моих руках была жизнь таких людей, я давно бы их удавила.
Любовь. Не верю…
Панова. Верьте чести: если бы на месте жегловцев были белые убийцы, а на моём - вы, спасли бы вы их?
Любовь. На месте друг друга мы никогда не будем. Но сами вы говорили: обе мы вдовы. Или вы хотите, чтобы вас, вдов, было ещё больше?
Входит Чир.
Панова. О, хочу! Уходите вы. Чир, вы что?
Чир. Почта-с… (Отдаёт корреспонденцию и выходит.)
Любовь. Что это?
Панова. Свежая корреспонденция.
Любовь. Может быть, здесь…
Панова. Всё может быть. (Уходит.)
Любовь быстро подходит к столу, роется в бумагах. Появляется Чир.
Любовь(оглядывается и встречается глазами с Чиром). Я к полковнику… А его нет…
Чир. Нет.
Любовь. Я по делу.
Чир. Так.
Любовь. Подождать придётся.
Чир. Придётся.
Пауза.
Любовь. Дайте мне воды.
Чир. Жаждующую твою душу благочестия напой водами.
Любовь. Не дадите?.. О Иуда! (Хочет выйти.)
Чир(загораживая дорогу). Не Иуда, Иов - имя моё священное.
Любовь. Пусти!
Чир. Придётся обождать.
Любовь. Хорошо. Ты уже в белых?
Чир. И преобразися - и ризы его белы, яко снег.
Любовь. В Христа уже преобразился!
Чир. Нет. Это красные бесы меня в антихриста было преобразили.
Входит Малинин.
Малинин. Что? Зачем сюда?
Любовь. Я зашла… справиться…
Чир. В письмах желают справиться.
Малинин. В письмах?.. Пошёл… Кто вы?
Любовь. Я учительница. Мне нужно справиться.
Малинин. О чём?
Любовь. Арестованы мои ученики. Мальчики из прекрасных дворянских семей, воспитанные… Очевидно, недоразумение.
Малинин. Да, бывает. Присядьте, прошу вас. Ну-с?
Любовь. Вот я и зашла справиться… об освобождении…
Малинин. Так вы справляетесь или просите?
Любовь. Да… прошу… пожалуйста…
Малинин. Ваша фамилия?
Любовь. Я… Яровая.
Малинин. Поручику Яровому не родственница?
Любовь. Да… дальняя. Студентом гостил у нас в имении. Но оказался красным, и мы ему отказали.
Малинин. А где ваше имение?
Любовь. Боже мой, где теперь все имения! Когда же, когда, дорогой полковник, вы вернёте их нам?
Малинин. Терпение, сударыня, терпение. Всё вернём с божьей помощью.
Любовь. Только на бога да на вас и надежда.
Малинин. Мерси, мерси. Стараемся. Так я сейчас справлюсь о вашем деле. Прошу вас минуточку подождать.
Любовь. Пожалуйста.
Малинин уходит, неплотно прикрыв дверь. Любовь подходит к столу, начинает рыться в письмах. Дверь быстро распахивается, в дверях стоит Малинин.
Малинин. Ну-с! Какую вам справку нужно? Говорите начистоту.
Любовь. Я вам ничего не скажу.
Малинин. Так просите вернуть имение?
Любовь молчит.
Хорошо… (Берёт телефонную трубку.) Двенадцать. Поручик Яровой? Прошу сию минуту ко мне. (Кладёт трубку.) Значит, отказываетесь отвечать? Ну, как же мы разыщем ваше имение?
Входит Яровой.
Яровой. В чём дело, полковник?
Малинин. Вот…
Яровой. Люба…
Малинин. Ваша родственница?
Яровой. Жена.
Малинин. Вот как? Я не знал.
Яровой. В чём дело?
Малинин. Ваша супруга проявила странный интерес к нашим бумагам.
Яровой. А! Так я и знал… (Смеётся.) Простите, полковник, это маленькая семейная драма. (Тихо.) Моя жена болезненно ревнива. Просто беда. В моей переписке всё ищет женщины. Подозревает, что моя амурная переписка идёт на учреждение. Люба, выйдем отсюда.
Приёмная. Входит Кошкин в крестьянском платье, с лукошком.
Кошкин. Товарищ Панова.
Панова. Кто это? Роман… что вам?
Кошкин. Ягодки лесной занес. (Подаёт лукошко.)
Панова. Да вы с ума сошли! Вас сейчас схватят.
Кошкин. Утверждение приговора получено? Когда вешать? Где?
Панова. Кого?
Кошкин. Ну, живо!
Панова. Не знаю.
Кошкин. Знаете.
Панова. Уходите!
Кошкин(направляет на неё револьвер). Ну? Довольно играли. Вы меня знаете. Жизнь жегловских товарищей мне дороже своей.
За дверью пение Чира.
Панова. Уходите! Сюда идут.
Кошкин. Я этой штукой не шучу. Жду. Точные сведения передадите через Яровую.
Панова. Ради бога, уходи…
Кошкин исчез. Входит Чир, напевая "Царствуй на славу…".
Что вам, Чир?
Чир. Изволили звать?
Панова. Нет.
Чир. Старому человеку иной раз кажется…
Панова. А вы креститесь…
Чир(крестится). Дух хороший от ягоды. Это лесная. Собирает же народ и зелёных не онасуется.
Входит Яровой.
Яровой. Чир, ты что?
Чир. От ягоды дух хороший, говорю, лесной.
Яровой. Это кто же вам преподнёс?
Панова. Поклонник.
Чир. Поклоняться только богу подоба-а-а…
Яровой. Пошёл вон!
Чир уходит.
Можно знать, кто ваш поклонник?
Панова. Нет.
Яровой. Ягоды добыл из района зелёных? Храбрый.
Панова. Не трус.
Яровой. Видно, тут роман.
Панова. Маленький.
Яровой. А этот маленький роман - не с большой буквы пишется?
Смотрят друг другу в глаза.
Панова. А вы - чтец чужих романов?
Яровой. Ревнив я.
В дверях появился Кутов; постоял, послушал и скрылся.
Панова. Так вы ревнуйте к своей жене.
Яровой. Кого?
Панова. Я не доносчик… не взыщите.
Яровой. Но если на вас донесут… вы тоже не взыщите.
Панова. Право, вы меня с вашей женой смешиваете.
Яровой. Нет, я вас не смешиваю, она не служит в штабе и не отвечает головой за знакомство с красно-зелёными. (Уходит.)
Входит Кутов.
Кутов(сдерживаясь). Павла Петровна, я тоже ревнив. Скажите, мне, наконец, с кем из этих господ водите меня за нос.
Панова. Плох же ваш нос, если не чует, где правда.
Кутов. Павла Петровна, не мучайте. Ещё раз повторяю, я готов бросить к вашим ногам и честь и всё, что имею.
Панова. Неужели вы, кроме чести, ещё что-нибудь имеете?
Кутов. Кроме чести, я имею сорок тысяч долларов в лондонском банке, и всё это тебе, тебе…