Еще до конца разворота сцены, звучит торжественный голос А.И.Бутакова: По данным современной науки Аральское море-озеро представляло, до момента нашей экспедиции, сплошное белое пятно!… Сегодня мы завершили "Опись Аральского моря" и своими руками стерли это белое пятно с карты Евразии! Наши труды войдут в летопись славных подвигов отечественных первооткрывателей!
Отныне во всех словарях и учебниках появится запись: "Первую карту и описание Аральского моря составила экспедиция А.И.Бутакова, с приложением списка участников"!
Поздравляю, Вас, друзья!!! С сего момента мы все – в анналах истории Науки!
Кобзарь к Бутакову (чуть понизив голос): Меня из списка участников надо убрать. Достаточно риска с наречением тобой одного из открытых на Арале островов именем Ермолова – боевого генерала, героя войны с Наполеоном, но отправленного Николаем I в отставку. Не надо, на ровном месте, из-за меня – ссыльного солдата, подставлять под гнев Государя свою голову…
Бутаков к Кобзарю, а затем – ко всем: Нет, нет и – нет, дорогой Тарас Григорьевич! Прихоти, резолюции Государей, да и сами они – меняются! А плоды трудов Гениев Человечества светят всем в веках!
Никто сегодня не знает, что, и как, будет через сто пятьдесят лет… То ли тебя будут помнить, как участника нашей знаменитой экспедиции, то ли нас чествовать, что взяли тебя, великого поэта, с собой!…
Давайте лучше, по свежим следам, обсудим какие управленческие действия надо извлечь из наших экспедиционных трудов, чтобы дать толчок экономическим трудам наших потомков! Здесь присутствуют и чиновники многих Оренбургских ведомств!
Идет обмен мнений всех присутствующих:
1. (экзальтировано): Нефть! Нефть – главное! Ее надо добывать! Как можно больше!
2. (раздосадовано перебивает-передразнивает 1-го): Что, как попка, заладил – нефть, нефть! Куда ее девать то будешь?… На Востоке мудрые люди говорят: "Сколько ни кричи "Халва! Халва!" – во рту сладко не станет!…" Ну – нефть… ну – колесный деготь делать, ну – лампадки на улицах городов жечь, ну солому макать и – хаты топить… Дальше то – что?!? Да и сколько ее – в тех лужах на Эмбе?….
3.: На месте тех луж нужно сборные ямы копать, как в Баку! А солому макать и жечь можно не только в хатах, но и в топках пароходов! Надо уходить от парусников!
4.: Да! Нельзя нам повторять ошибку Наполеона! Он ведь сначала ответил изобретателю парохода Фултону: "Этого прожектера больше ко мне не допускать, с его бредовой идеей!" А потом чуть не съел, с досады, свою треуголку… Это когда он тащился в ссылку на парусной шхуне, а мимо гордо пронесся английский пароход, обдав бывшего всесильного Императора-Наполеона вонючим дымом!…
5. (испуганно): Господа! Друзья! Давайте больше не будем поминать "всуе" имя недавнего Врага нашего, супостата Наполеона!… А то всем нам начнет – мерекаться!… Я вот тут торопился к вам и увидел на заборе афишу Оренбургского театра про спектакль… можете себе таковое представить… "Любовь Наполеона и корсиканки"!…
Все: Ну, и чего ты испугался, что ж теперь – Наполеону и любить никого нельзя?
6. (еще более испуганно, оглядываясь): Да не про любовь я!… А про то, что театра в Оренбургской крепости второго разряда – нет! А афишка вон она на заборе прикреплена, гляньте в окно…
Все (выглядывают в окно): А афишка то – правильная, театра там – нет! А есть любительская труппа г-жи Бларамберг, в девичестве – гречанки Мавромихали…
7. (облегченно): Ну, а Наполеон то там прописан – в названии пиесы?!…
Все (переглядываясь): И Наполеона там – нет…
Бутаков к 4. (успокаивающе): У Оренбурга все еще впереди – и великолепный театр-дворец, и – пьеса про Наполеона с годовым аншлагом…
Кобзарь (Бутакову): А мир то, воистину – тесен… Не успел вернуться из экспедиции как уже получил два заказа на портреты жен – Губернатора Обручева и представителя Генерального Штаба – Бларамберга. Вторую, пожалуй, буду писать в греческом платье…
Бутаков (к Кобзарю): А что! – пиши красиво! Может, и – скостят срок! При поддержке покровителей из столицы… Твой разносторонний талант нужен России!…
(ко всем): Вернемся, однако, от Наполеонов к "нашим баранам" – проблемам развития Оренбургского края! Вслед за многими российскими исследователями, а также – немецким Ломоносовым – Гумбольдтом, объехавшим, кстати, до Оренбуржья – пол Земли! (в том числе увидевшим жемчужины России – Алтай, Сибирь, Урал) мы можем сказать: "Богатейший Край!"…
Все (не сговариваясь): Да – богатейший!!! Надо только – приложить руки, и – Голову!…
Кобзарь (как бы, про себя, только – залу): Насчет головы, это пожалуй – громко сказано... По должности выше, пожалуй, Бутакова ни одного башковитого и – честного(!) здесь не встречал… А чему – удивляться… Система таковых – выпалывает!…
Вон Николай Васильевич Гоголь, уже восемь лет как озвучил провидческую формулу, про две главные беды России! И – что?!… Все помнят про вторую – дороги, и костерят начальство за их отсутствие!…
А про первую – молчок!… Только ежели касаемо – соседа… А шоб самому сподобиться подывиться в зеркало, та – никогда!!!…
Вот и театры в России не ставят нигде "Горе от ума", а всякие водевильчики – на каждом уездном заборе…
Как мы там, в первом действии, с братьями по борьбе за Свободу, вспоминали:
Древне Римскую морализаторскую формулу: "Общество, в котором путана и казнокрад вызывают зависть, обречено на разложение…"! Но дьявол подобрался, как всегда, с другой стороны… Пришли варвары и – удавили всех: и – разложенцев и – кристально честных граждан!…
Э-эх! Дни – бегут, лита – минают… Скорее бы в столицу, да снова за Дело!… Вон от Чернышевского еще пришла весточка: ждем, ценим…
emp1
После этого, участники экспедиции разбирают бумаги и уносят их за кулисы. Кобзарь (в солдатской форме) уходит со сцены с ворохом своих акварелей в руках.
Вместо них на сцену деловито входят участники вечеринки у К.И.Герна и расставляют, развешивают на стенах предметы более дорогого быта. В т.ч. вешают в центре муляж дорогого венецианского зеркала.
emp1
(Механический голос за сценой: Съемная квартира штабс-капитана Герна)
Гости живописно беседуют группками по 2-4 человека.
Кобзарь (в партикулярном платье – *) входит из-за противоположной кулисы.
К Кобзарю радостно подбегает сестра хозяина квартиры Мария Ивановна-*):
Ой, Тарас Григорьевич! Наконец то! А я уж думала, не дождусь Вас, и не порадую обновой в доме брата! Смотрите, какое премилое и – преогромное зеркало нам привезли, прямо из Санкт-Петербурга!… Будет Вам теперь где очередной, достойный Вас классический автопортрет, перед отъездом в столицы, писать… А то все в зеркальце для бритья целились…
Кобзарь: Рад за Карла Ивановича! Будет теперь куда его жене – Софье Николаевне и, всем пятерым детишкам сразу, смотреться! Благороднейший человек, из витебских дворян, а жил, до сих пор, по военному – скромно… Я ведь не лукавил, когда записал про него в "Дневнике": "Единственный Человек во всем безлюдном Оренбургском крае"…
NN-4 (Кобзарю): Да уж, дорогой Тарас Григорьевич, портреты у Вас превосходные получаются! Особенно премиленькая эта гречанка Елена, в камзольчике, вышла…
NN-5 (Кобзарю): Да уж, вернетесь в столицы, не скромничайте – пишите портреты знатных и – небедных особ… Оставьте свое вольтер*янство!… Очереди на портреты будут! На рюмку хлеба – всегда заработаете!…
Кобзарь (громко, ко всем): Да – нет! Теперь уже я – "вольтер*янец" до конца!!!
И как не быть им, честному и совестливому человеку – в нищей и – несвободной России?!?
Пауза. Некоторое замешательство среди гостей, отодвигающихся от Кобзаря.
В этот момент – эхом(!) с потолка зала доносится голос, с легким казахским акцентом:
"И как быть им, забытым Богом и Цивилизацией народам на окраинах империи, – в нищей и – несвободной России?!?"
Но усиления замешательства среди гостей нет. Обычное живописное общение… Кобзарь (недоумевая, самому себе и – залу): Кто – это?!…
Под потолком зала звучит голос X:
Это – Ибрай Алтынсарин, он год назад, восьмилетним внуком бия, зачислен учеником в Оренбургскую школу для казахских детей. Но светлым умом уже во втором классе на голову выше среднего уровня выпускника этой школы-четырехлетки!
Эти слова Ибрай произнесет через 29 лет, уже в качестве Инспектора казахских школ Тургайской области, т.е. в гражданско-генеральском чине!…
К Кобзарю подходит Венгржиновский (чиновник Пограничной Комиссии, хороший знакомый Кобзаря): Тарас! Я давно тебе хотел рассказать об этом мальчике! Ибрай – подтверждение моих слов и действий: "надо искать среди казахов – светлые головы, и помогать им вести вперед свой народ!"…
Он мечтает стать первым просветителем казахов, отправить детей в казахские школы-интернаты, написать для них учебники родного и – русского языка!
Он говорил мне, что ему нравятся басни Крылова, он их хочет перевести на казахский язык, и собирается написать собственные, казахские басни…
Голос Ибрая Алтынсарина, с потолка зала, продолжил:
"Мы даны друг другу Богом, и наша задача – перенять и использовать себе во благо, то лучшее, что есть у наших народов-соседей!"
Кобзарь к Венгржиновскому:
Святые слова! Как бы из Библии и Корана – одновременно! Но ведь такое может сказать только Лидер своего народа! Да и то – века через полтора!…
Под потолком зала звучит голос X: Сколько бы ни прошло веков и лет, все Лидеры казахского народа будут называть Ибрая Алтынсарина своим Учителем!…
Кобзарь и Венгржиновский согласно – пожимают друг другу руки…
emp1
К Кобзарю подходит некто NN-3 (и выводит Кобзаря из состояния возвышенной задумчивости): Слушал я вас прошлый год у Кутиной и диву давался… то-то вы сами – прямой, как палка для порки нижних чинов… Ни перед одним старшим офицером головы не гнете, солдатскую форму не носите, в казарме – не живете(?!?) А вокруг все: Гений, гений!… При таком раскладе, по местным "понятиям", вам одна дорога в – пекло!…
Кобзарь: А вы – кто?
NN-3: А – неважно… Местный пиит… Из прапорщиков!… Но, свой жанр в душе – имею!… И когда, как мне рассказали, майор А. Маевский, на пирушке, подошел к Вам и прочувственно произнес:
"Богато тебя, Тарас Григорьевич, оделил бог: и поэт-то ты, и живописец, и скульптор, да еще, как оказывается, и актер… Жаль, голубчик мой, одного, – что не оделил он тебя счастьем…" – меня как варом обдало! Вот она – справедливость! Вот он, озвученный устами уважаемого человека, – Высший Суд!…
Кобзарь: А по какому поводу скажи, будь ласка, столько эмоций?…
NN-3: А мне было очень горько, когда я тому же Маевскому и читал, и – изображал свои пиесы в стихах… а он все свое талдычил: "Не – верю!"… Не верил он, что кому-то моя "галиматья" может сподобиться!…
Кобзарь (примирительно): Ну, так надо написать получше, и "все у Вас – получится!"…
NN-3 (агрессивно): Куда уж лучше?!? На мой вкус, ваши стихи – ничуть не лучше моих… Только читаете вы – громче… Но, надо же, каждый раз – срываете аплодисмент… И что они в ваших виршах находят?… Ума – не приложу…
Кобзарь (иронично): А вы приложите то место, что расположено у Вас напротив ума… И все сразу встанет на свои места, и сделается – понятным… А к зеркалу означенным местом не прислоняйтесь. Упадет еще, беда – будет…
NN-3: Так беда – моя стихия!… Это ж какое счастье – одним движением обрушить Мир… Вот вы один – что можете?!
Кобзарь: Поднять, порушенный такими как Вы, Мир может только Товарищество братьев по борьбе за великую Идею! За Счастье всех людей и народов!…
Один, даже – Подвижник, даже – Гений, может – немногое… Поднимет Мир только резонанс в душах других людей от его Дел и – Творений!…
А Вы, будь ласка, как считаете?…
NN-3 (угрожающе): А я – не считаю! Я – пишу! Черными чернилами на четвертушке бумаги, излагаю донос и – порождаю Бурю!… Как говорят южные казахи: "Маленький черный камешек, скатившись от лапки серой мышки, с вершины высокой горы, может камнепадом превратить в пыль большую белую Скалу!"…
Мудрая мысль, я, пожалуй, так сейчас и сделаю… Надоело мне быть – серой мышкой, полевою, хочу быть – пофамильно прописанным в анналах Истории!… Пора – геростратничать!…
NN-3, с иудиной улыбкой, чиркает "мягким местом" по толстой багетной раме зеркала. Зеркало, с грохотом, падает и – разлетается "в клубы пыли"… Свет на сцене медленно гаснет и начинается ее поворот.
Возгласы, чихания (в темноте): Что – это?! Зеркало упало! Как оно могло упасть – повесили час назад!?! Беда будет!!!..
emp1
Голос под потолком зала:
Закончился этот этап ссылки обыском и арестом по доносу прапорщика Исаева о хождении "рядового" в "партикулярном" платье, нарушении им запрета Государя писать и рисовать.
Шевченко отправили на допросы в каземат Орской крепости.
Кобзарь появляется на авансцене с солдатской шапкой на голове и "фонарем Диогена" в руке. Его освещает размытый свет софита сверху и – зыбкий свет фонаря, лучом которого он периодически подсвечивает в темный зал, во время диалога со зрителями.
Кобзарь: Мне послышалось – кто то из Вас произнес: "свидетельствую"… Или – померещилось?… Не удивительно… Вся моя жизнь, после доноса "прапорщика" превратилась в сплошной допрос!… А быт – в холодный, и – голодный каземат!...
Голос из темноты сцены: Длительное время Кобзарь находился под строжайшей охраной на Орской гауптвахте, там вели, предписанное царем, жестокое следствие о виновниках "предосудительных послаблений относительно этого преступника". На поэта обрушивались удар за ударом.
Кобзарь: Вот, вот только вчера записал в "Дневнике": "Не жизнь – отвратительный спектакль"… Ну, а у вас тут как, с допросами в казематах?
Чую – "Кончилось это время!" Ну и – гарно!
А как с правителями? Ушли на покой те, для кого главное – Простота? Ведь в управлении народом простота – хуже воровства!…
Чую, чую и возмущенные, и – озабоченные голоса из зала: "Часть – ворует, часть – завидует!"… Надолго ли хватит?…
(к залу, эпически): А есть ли среди Вас то хоть такие, кто не продаст Честь?… Со-весть?… Свободу?…
Кобзарь: Чую, чую – есть! Только пока они не возвышают громко голос, а до времени "голосуют сердцем", это про них говорят – "молчаливое большинство"…
(к небу, эпически): И что же надо было сделать такое, чтобы – переворотились добры, гарны люди в злыдней?!?..
(удивленно-удовлетворенно): О!!! А у вас – новые Тарасы подрастают!… Все слышали детский громкий голос: "Храмы уже есть, дорогу к ним пока не найдем!"… Добрэ, сынку, добрэ! Так и говори людям всю Правду, про "голого короля", и – других!…
(возвышенно): Дороги к Храмам постепенно найдутся, но главное – "жить по совести"! Ведь Бог всегда с тобой! Он – это Совесть в тебе!
(к залу): Кстати, совесть у Вас есть? О!... Слышу голоса – "Есть! Есть!" Но, коли она у Вас есть, я вынужден спросить: "А почему не всегда пользуетесь?"...
(возвышенно): "История моей жизни составляет часть истории моей родины" – так я написал в автобиографии…
Декламирует:
Одно лишь мне не все равно:
Что Украину злые люди,
Лукавым убаюкав сном,
Ограбят и в огне разбудят…
Ох, это мне не все равно!…
(прислушивается): Слышите голос моего друга…
Под потолком зала звучит голос X: "Не горячись дорогой Акын Терези! Помни – Судьба ведет тех, кто – хочет, и тащит тех, кто – не хочет!…"
Кобзарь: Решайте, сами люди, как вам дальше жить … Я свой выбор давно сделал! Я – хочу, и – иду! Иду за Ваше счастье, на свою Голгофу!…
Караюсь, мучуся!… Але, не каюсь!!!
Делает шаг назад в темноту. Через секунду – свет на сцене. Кобзарь стоит у тына без шапки и фонаря.
Финальная сцена. Кобзарь (постаревший) стоит в левом углу сцены, держась за плетеный тын с кринками и т.п. приметами Украины. Основные герои пьесы группой стоят в другом углу сцены (за их спинами, на экране видны силуэты: минарета Оренбургского Караван-Сарая, Орской Яшмовой горы, Актюбе, Актау, и рисунки других мест ссылки).
За сценой звучит 1-ый голос: "После последних семи лет солдатчины, проведенных на пустынных берегах Каспия, Шевченко на короткое время смог вырваться на Родину, перед возвращением в Петербург…
Как современник, свидетельствую: Кобзарь страшно постарел, стал угрюмым, подозрительным. Прежних – улыбки, острот и вообще веселого настроения духа Тараса уже никто не видел до последних дней его жизни…"
С потолка зала звучит 2-ой голос: "Но Кобзарь выстоял против запрета Императора творить – рисовать и писать! За 10 лет солдатчины он сочинил треть всего своего литературного наследия, создал галереи портретов, великолепные пейзажи и акварельные рисунки!! Тарас делал маленькие "захалявные" книжки и мелко писал в них… Ему было много дано Богом, и он успел положить на бумагу, то о чем думал, что понял здесь – на этой, далекой от "неньки Украины", земле, среди наших предков!!! И "по делам его", знаем его мы, знают его страны и континенты!"
С потолка зала звучит голос Кобзаря: Может быть, и есть люди, которые в жизни не совершали ошибок, но это, наверное, святые. Может быть, есть и такие, кто ни о чем не сожалеет. Но это, видимо, дураки. А жаловаться на судьбу, плохую или хоро-шую, не разумно. Я и в солдатчине боролся за ваше, люди, Счастье!…
Занавес, свет в зале. Зрители встают, начинают двигаться к выходу.
С потолка зала звучит (пробиваясь сквозь время) голос X: "Тебе Акын Терези у меня есть подарок. Я вижу твой большой портрет на стене, за креслом Президента Украины! Во всех городах Азии, где ты бывал, поставлены тебе великолепные памятники; по улицам и площадям твоего имени, люди ходят в специальные музеи о тебе. В театрах идет пьеса о твоей ссылке!… Но если Память о тебе – жива, значит – жива твоя Душа, Тарас!!!"
С потолка зала звучит (прощально-примирительно) голос Тараса:
I милосердному молюсь,
Щоб ви лихим чим не згадали.
Хоч я вам кривди не робив,
Та все-таки меж вами жив,
То, може, де що i осталось.
Возвышенно из "Заповита": "…Не забудьте, помяните…"
"Где ты живешь? … !"
\познавательное театральное действо для подростков Оренбуржья\
Действующие лица:
I. Актеры:
"Гиннесовец" – "ОбщеРоссийский представитель Книги рекордов Гиннеса", уроженец Тамбова
А.С.Пушкин и В.И.Даль \в костюмах фигур памятника "А.С.Пушкин и В.И.Даль" в центре г. Оренбурга\
П.И.Рычков, А.фон Гумбольдт, Н.М.Пржевальский – знаменитые ученые-путешест-венники, исследователи Оренбуржья
Подростки Б.Б.Пиотровский и М.Л.Ростропович – знаменитые личности России
П.В.Нектов – "Оренбургский Маресьев" – лучший комбайнер Оренбуржья
Актеры-"неформалы" X и Y
Маленький мальчик с загипсованной ногой
II. Куклы (загримированные под кукол подростки):