Судаков (смеясь). Ну что ж, пусть посмотрит, как живут простые советские люди. Извинитесь, Юлия, за наш маленький беспорядок. Наташа, сделай нам кофе.
Наталья Гавриловна ушла. Судаков достал из маленького бара бутылку коньяка, рюмки.
Юлия. II signore Sudakov. La prega di scusargli se il suo appartamento è un po’in disordine.
Дзирелли. No, tutto e bellissimo. II disordine significa che in casa ci sono non soltanto gli oggetti ma esistono anche gli esseri umani.
Юлия. Он говорит, беспорядок – это хорошо, чувствуется, что здесь живут люди, а не вещи. (От себя.) Он что-то сострил, я не очень поняла.
Судаков. Это не важно. (К Дзирелли.) Разрешите вас познакомить: члены моей семьи. (Зовет.) Георгий, Искра, Пров!
Все постепенно появляются.
Мой сын, ученик девятого класса английской спецшколы. Как и прочие современные подростки, крайне самоуверен и думает, что знает о жизни гораздо больше, чем все остальные.
Юлия. II figlio del signore Sudakov – Prov – studia nella scuola inglese. II signore Sudakov scherza che suo figlio e molti altri giovani credono di conoscere la vita meglio degli adulti.
Дзирелли. I giovani sanno molto meno di noi ma intuiscono meglio e più giustamente.
Юлия. Господин Дзирелли говорит, что молодежь всегда знает меньше взрослых, но интуитивно чувствует жизнь правильнее.
Судаков. Не знаю, Юлия, как вы это переведете, но скажите ему, что это еще бабушка надвое сказала…
Юлия. Il signore Sudakov non è molto d’accordo con Lei.
Судаков. Моя дочь Искра. Когда она родилась, я ей дал это очень революционное имя, но она оказалась девочкой тихой, и я хочу переименовать ее в Акулину. (Сам засмеялся.)
Юлия. Iskra. La figlia del signore. Игра слов, Степан Алексеевич, к сожалению, непереводимая.
Судаков. Шут с ней!.. Ее муж Ясюнин Георгий, по-русски Егор, сын рязанского мужика-колхозника, теперь работает в нашем учреждении. Думаю, не ошибусь, если скажу: человек незаурядных способностей. Люблю как сына. Впрочем, сына иногда не люблю: дерзит… Вот и все мое небольшое, но и не маленькое семейство.
Юлия. II marito della figlia lavora insieme con lui. II signore Sudakov lo stima molto.
Дзирелли. Molto lieto.
Наталья Гавриловна(которая принесла кофе, разливает его по чашкам). А у вас есть дети, господин Дзирелли?
Юлия. Signora domanda se Lei ha dei figli?
Дзирелли. Ne ho nove.
Юлия. Да, он говорит, у него девять детей.
Общее удивление, восхищение.
Судаков. Квартира у нас просторная, шесть комнат.
Пров. А сколько у вас комнат, господин Дзирелли? Юлия. II figlio di Sudakov domanda quante camere ha il Suo appartamento?
Дзирелли. Dove?
Юлия. Nell’appartamento della Sua casa. Дзирелли. Quale casa?
Юлия. Dove Lei abita.
Дзирелли. Non me lo ricordo. Non ho mai contato. I’ho case, una a Siena, due a Milano e in Cortina d’Ampezzo. Non prendo in considerazione il mio ufficio a Roma. Юлия. Он не помнит.
Общее недоумение.
У господина Дзирелли один дом в Сиене, два в Милане, вилла в Кортина д’Ампеццо и деловая контора в Риме. Он не может вспомнить, сколько там комнат, никогда их не считал.
Судаков(всем). Господин Дзирелли очень богат, он живет не так, как живут простые итальянцы.
Юлия. Il signore Sudakov dice che molti italiani sono poveri.
Дзирелли. Abbiamo molta gente che sta male. Come da voi anche da noi non c’è uguaglianza.
Юлия. Господин Дзирелли говорит, что у них очень много бедных и совсем нет равенства.
Наталья Гавриловна разлила кофе. Видно, что для нее это привычный ритуал.
Дзирелли. Il signore è religioso?
Юлия. Господин Дзирелли спрашивает: у вас много икон, вы религиозны?
Судаков(смеясь). Нет, я атеист.
Юлия. Il signore è ateo.
Дзирелли. Ма esiste nella famiglia almeno uno che crede? Chi ё tra di loro credente?
Юлия(переводя). Кто-нибудь в семье верующий?
Судаков. Нет-нет, у нас свобода религии, но ни я, ни моя жена, ни дети не религиозны.
Юлия. Nella famiglia del signor Sudakov non ci sono credenti.
Дзирелли. Anche l’ltalia pian-piano diventa un paese ateo. Forse sono cattivo, ma sono cattolico.
Юлия. У них тоже все больше становится безбожников, но лично он верит в Бога.
Судаков. Скажите, что мы уважаем чужие взгляды и верования. (Показав на иконы.) Это небольшая коллекция древних икон.
Юлия. È la collezione del signore.
Дзирелли.È una ricca collezione. Le icone sono molto preziose, costano molto caro.
Юлия. Он говорит, что они дорого стоят.
Судаков. Мы ценим их как художественные изделия древних мастеров.
Юлия. Al signore, gli piace molto raccoglierle come un’opera d’arte.
Дзирелли. Tutto il mondo sa che voi sovietici siete materialisti soltanto dal punto di vista filosofico, ma nella vita, no. È una bellissima collezione. Va bene…
Юлия. Он говорит, что знает, что вы материалисты в философии, но не материалисты в жизни.
Судаков. Не смею возражать.
Дзирелли. Da voi in Russia esiste anche la povera gente?
Юлия. Ему очень нравится у вас в стране, и он спрашивает: у вас совсем нет бедных?
Судаков. Нет, бедных у нас нет, хотя не все живут одинаково. Принцип распределения материальных благ: от каждого по способности, каждому по его труду.
Юлия. Pressappoco da noi tutti stanno egualmente. Secondo il nostro principio e da ciascuno secondo le sue capacita e per ciascuno secondo il suo lavoro.
Дзирелли. Per cio tutti lavorano con piacere. Il lavoro e molto onorato. (Кивает головой.)
Юлия. Он говорит, поэтому труд у вас в таком почете и все очень любят трудиться.
Судаков. Следующий этап будет выше: от каждого по его способности, каждому по его потребностям.
Юлия (нехотя). II signore dice che tra un po’di tempo da noi tutti avranno secondo la loro capacita e secondo il loro bisogno.
Дзирелли.È una cosa terribile.
Юлия. Он спрашивает: вы не боитесь?
Судаков. Чего?
Юлия. II signore Sudakov domanda di che cosa Lei ha paura?
Дзирелли. Secondo la loro indole, gli esseri umani sono pigri e feroci.
Юлия. Человек по природе ленивое и хищное животное.
Судаков. Мы придерживаемся иной точки зрения.
Юлия. Noi abbiamo un altro punto di vista.
Дзирелли. È molto poetico! Tanti auguri. Rousseau sosteneva che l’uomo nasce pulito come un pezzettino di carta sulla quale e possibile scriver tutto.
Юлия. Это очень возвышенно, и он желает вам удачи. (От себя.) Он сейчас начнет нести сплошную чепуху. Советую перевести разговор на другую тему.
Судаков. Спросите, как ему понравилась Москва.
Дзирелли. Ма tutta la storia del genere umano e il contrario di questa concezione. L’inizio divino e diabolico esiste sempre in contrasto nella natura.
Юлия. Un momento, signor Zirelli. Le e piaciuta Mosca?
Дзирелли. Molto. Il Cremlino, Rublev, panteon, balletto, Taganca, Mosca e una citta molto pulita.
Юлия. Очень понравилась. Кремль, Андроньевский монастырь, Пантеон – он подразумевает, очевидно, Новодевичье кладбище, Большой балет, Театр на Таганке, Москва очень-очень чистый город.
Судаков. Может быть, господину Дзирелли будет неприятно, но я бывал в Риме и удивлен, что в таком великом и прекрасном городе столько мусора на улицах. Горожане бросают на тротуар окурки, бумажные стаканчики из-под воды и мороженого, пустые пачки сигарет, даже целые газеты.
Юлия. Il signore Sudakov visito Italia e dice che e rimasto stupito per tanta sporcizia sui marciapiedi.
Дзирелли. Purtroppo e la verita. Da noi non c’e la disciplina.
Юлия. Он с вами соглашается и говорит, что это оттого, что у них нет дисциплины. (От себя.) Закругляйте его, Степан Алексеевич. Он двужильный. Вы, я вижу, устали, и у меня язык уже не ворочается, я с ним с утра мотаюсь.
Судаков. Разрешите вам подарить на память маленький сувенир.
Юлия. II signore Sudakov desidera di regalarle un souvenir.
Дзирелли(после перевода Юлии, по-русски). Матрешка? Матрешка?
Судаков. Нет, не матрешка, но тоже наше исконно русское. Наташа, у нас, по-моему, где-то есть лишний самовар. Подарим его господину Дзирелли.
Наталья Гавриловна достает стоящий наготове самовар, передает его мужу. Тот преподносит его Дзирелли.
Дзирелли. Grazie, grazie. Anch’io voglio fare un regalo al signore Sudakov. II simbolo di Siena. Io sono nato li.
Юлия. Он вам тоже хочет что-то преподнести.
Дзирелли роется в карманах, достает значок и передает Судакову.
Он вам дарит значок его родного города Сиены. Судаков. Грациа, грациа.
Дзирелли говорит что-то на ухо Юлии.
Юлия. Господин Дзирелли просит его извинить, но он хочет пройти в туалет.
Судаков. О, пожалуйста, пожалуйста. Егор, проводи господина Дзирелли.
Егор и Дзирелли уходят. Юлия в продолжение следующего разговора спокойно пьет кофе и ест печенье.
Искра. Ну, представление окончено?
Судаков. Не будь дурой.
Пров. Зачем ты ему подарил самовар? Он что, сегодня именинник?
Судаков. А затем, что пусть знает наших. Мы не они, копеечники! (Со злостью швырнул на стол значок.) Пров. Но это нехорошо.
Судаков. Почему это?
Пров. По-моему, даже глупо и противно.
Судаков. Объясни мне, темному: тебе что, самовара жалко?
Пров. Плевал я на твой самовар. Неужели ты не чувствуешь, что в этом есть что-то подхалимское.
Судаков. А это уж не тебе, умнику, судить. Я уж как-нибудь лучше твоего знаю, как с ними обращаться. Не учи ученого. Скажи лучше, как у тебя в школе.
Пров. Отлично.
Судаков (передразнивает). "Отлично"! Мать вчера показывала твой дневник. Ты колченогий, что ли?
Пров. А что? Все в порядке.
Судаков. Три, два, пять… два, четыре, три, два, три.
Пров. Неужели ты всю эту муть всерьез принимаешь?
Судаков. Не всерьез, а все-таки.
Пров. К концу года причешу.
Судаков. В аттестат дрянной балл влепят – забегаешь.
Пров. А чего мне бегать? Это тебе бегать. Будешь выполнять свой родительский долг.
Судаков. И не стыдно?
Пров. Стыдно было в ваше время. Мы приучены.
Судаков. Кем же это? Любопытно.
Пров. Вы же и приучили.
Судаков. Но ты должен понять: легче устроить человека, у которого приличная фотография. МИМО – это тебе не педагогический, не автотранспортный. Туда таких, как ты, знаешь сколько толкают!
Пров. Зачем в МИМО? Тебе хочется, чтобы у тебя сын был персона?
Судаков. Да, хочется.
Пров. Так это тебе хочется, не мне. Не должен же я реализовать твои детские желания, у меня свои есть.
Судаков. Куда же ты навострил?
Пров. Реально – не определил. Возможно, на философский.
Судаков. Ишь ты!.. Твое дело. Иди хоть в ассенизаторы.
Пров. А что! Они, наверное, неплохо зарабатывают.
Наталья Гавриловна. Степа, ты ужинать будешь?
Судаков. Какой ужин! У меня и без ужина брюхо лопнет.
Возвращаются Дзирелли и Егор. Все прощаются с Дзирелли и Юлией.
Дзирелли. La ringrazio molto. Sono molto commosso. Non voglio piu darle fastidio. Bellissime icone… Bellissime icone…
Юлия(вяло, монотонно). Он благодарит вас за радушный прием. Очарован вашими детьми, женой, обстановкой. (Забирает самовар и уходит вместе с Дзирелли.)
Судаков. Ух, устал… Егор, дай тапочки.
Все, кроме Прова, расходятся.
Пров. Папа, ты достал в вашей аптеке лекарство?
Судаков. Какое еще лекарство?
Пров. Сердечное. Помнишь, я тебя просил, рецепт дал?
Судаков. Когда?
Пров. Уж больше недели прошло.
Судаков. Не загружайте меня всякой ерундой! И так от меня дым идет… Забыл. Напомни завтра, возьму.
Пров. Ты хоть завяжи узелок на галстуке.
Судаков. Вот ты добрый, отзывчивый. Только чужими руками.
Пров. Егор уже просвещал: надо учиться отказывать.
Егор вносит тапочки, бросает к ногам Судакова.
Судаков. Спасибо, Егор! (Переобувается. Сыну.) Нельзя быть таким раздрызганным. Вон спроси Егора, почем ему каждый день жизни доставался. А он как проклятый через все ломил. Зато школа – золотая медаль. Институт – диплом с отличием. Кандидатская – ни одного черного шарика. В Историко-архивном уже лекции читает. Он и доктора получит, и профессора, и академика. Да-да, потому что ломит как проклятый. А ты?
Пров. Я, видимо, еще не проклятый.
Судаков. Все хаханьки…
Пров. От отчаяния. Слабая защитная реакция. Я понял, делать жизнь с кого – с Егора твоего.
Судаков. Ну, выставляйся, выставляйся. Язык у всех у вас – как у фокусников, а человека, милый мой, судят по поступкам, а не по болтовне.
Пров. Как! Я макулатуру со второго класса таскал, по домам побирался, металлолом на горбу возил, на субботниках вкалывал!
Егор. Он не виноват, Степан Алексеевич. Бытие определяет. А какое у него бытие? Рай. И мышление у него райское.
Судаков. Да, в этой жирной жизни есть что-то опасное. Расслабляет, топит. (Снял пиджак.) Садись, Егор, новостей куча.
Егор. И у меня кое-что есть.
Входит Наталья Гавриловна, убирает посуду.
Судаков. Ты слышал, какая история у Хабалкина?
Егор. Нет. Меня к двум вызвали в главк, потом просидел в Библиотеке иностранной литературы.
Судаков. Страх сказать: сын удавился.
Наталья Гавриловна. Какой ужас!
Егор. У-тю-тю-тю-тю… Вот уж беда так беда… Его же только что хотели на место Костоглотова.
Наталья Гавриловна. Кого?
Судаков. Не сына же, конечно.
Егор. Ну все, теперь Андрей Никанорович горит!
Судаков. Хороший мужик, жаль.
Наталья Гавриловна. Почему? Что случилось?
Егор. А потому, Наталья Гавриловна, что у нас так устроено: не сумел собственным сыном управлять, какой же ты начальник. Под тобой же люди.
Наталья Гавриловна. Глупо!
Судаков. Не глупо, милая. А чтоб была мораль.
Наталья Гавриловна. Я не об этом спросила. Почему мальчик над собой такое сделал?
Судаков. Говорят, обычное: какая-то девчонка не полюбила.
Егор. Не может быть. В наше время из-за барышни!.. Это надо быть каким-то недоделанным. Нет-нет, что-нибудь другое, они теперь какие-то с вывертами.
Судаков. Вот уж действительно не ждешь, откуда грянет. (Сыну.) Вы в одном классе, кажется?
Пров. Да.
Судаков(Прову). Что же ты не говорил?
Пров. Чего?
Егор. Про это.
Пров. А зачем? В порядке любопытной информации?
Судаков. Что там, не слыхал?
Пров. Я не знаю.
Судаков. Теперь в школу таскать будут. Вот тебе наука, Пров. И парня нет. Какой-никакой, а человек был. И отцу ноги переломаны. (Егору.) Может, и на пенсию выведут?
Егор. Всего вероятнее.
Наталья Гавриловна(сыну). Пойди, в конце концов, поужинай, и Искра еще не ела. (Погладила сына по голове и вместе с ним ушла.)
Егор. Шуму у нас много?
Судаков. Не без этого.
Егор. Сейчас передвижка будет. Кого же теперь на место Хабалкина?
Судаков. Сазонтьева, может быть?
Егор. Нет, Сазонтьев неудачно конференцию провел. Там – морщились. Степан Алексеевич, а может, вас? А?
Судаков. Что ты!
Егор. Вас. Точно. Вас любят. У вас и опыт и натура подходит – широкая, чисто русская, радостная. О вас всегда хорошо говорят. Всегда.
Судаков. Брось ты, брось… Нос у меня не дорос.
Егор. Слушайте, я эту идейку завтра же в ход пущу. За вас многие будут. Ваш оптимизм…
Судаков. Перестань, говорю. У меня уже возраст.
Егор. Какой возраст, какой? Шестьдесят два! Нет, лучше вашей кандидатуры не найдут, хоть все отделы перешарь.