Действие 6
Входят Луиза, Макс и Рекс. Они несут ящик с вином и поднос с закуской. У всех троих растрепанный вид.
Актер. - Ну наконец-то! Вас только за смертью посылать! Что это вы там делали? А?
Макс. - Мы… мы пробовали!
Рекс. - Да, мы пробовали.
Луиза. - Пробовали… немножко. (Поправляет блузку).
Актер. - Что пробовали? Вино? Прямо там, в погребе?
Макс. - Ну, всегда лучше попробовать на месте.
Рекс. - Да… вдруг что-нибудь не так? Продегустировать… Чтобы не возвращаться потом…
Актер. - Ну и как? Все в порядке? Не слишком кисло?
Рекс. - Нет, что вы! Очень сладко!
Макс. - Медовый вкус, старик! Тебе повезло. Не то, что нам, бедным газетчикам. Вот так и приходится пробовать - урывками, по случаю.
Актер. - И ты, Луиза? Ты тоже пробовала вместе с ними?
Луиза. - Я? Нет, что ты, дорогой. Я не пробовала. Наоборот…
Актер. - Наоборот? Как это?
Луиза. - Ну, инициаторами были они!
Актер (подозрительно). - Инициаторами? Дегустации?
Луиза. - Да…
Макс. - Ладно, старик, замнем для ясности. Вы же еще не женаты. Нехорошо быть таким подозрительным по отношению к новым друзьям.
Актер. - Друзьям?!
Макс. - И спасителям! И собутыльникам! Лизка, накрывай!
Луиза ставит на стол поднос и бутылки с вином.
Макс. - Так какие же, батюшка, у нас будут правила? Так сказать, регламент соревнований?
Отец Филарет. - Очень простые, дети мои. Незамысловатые и примитивные. Других вы недостойны. Бутылка пускается вкруговую. Каждый пьет по стакану. Кто раньше заснет - тот и проиграл.
Макс. - И все?
Отец Филарет. - А вот вообразите! Все. Несложно сие и необременительно. Да, и еще. Если у кого развяжется язык - ну, тот мой клиент.
Рекс. - В каком смысле?
Отец Филарет. - В смысле исповеди! Прощу вам все грехи, вольныя и невольныя! А может, и не прощу! По настроению. Что-то в последнее время я человек настроения, знаете ли.
Макс. - О кей! Рюмки к бою!
Все садятся за стол. Открывают и разливают первую бутылку. Пьют по очереди, по кругу.
Актер. - Рекомендую, господа: коллекционный Шато-Лафит!
Макс. - Да… ароматное винишко!
Рекс (прислушивается к ощущениям). - Хорошо пошло.
Отец Филарет (причмокивает). - Дар божий!
Луиза. - Такое приятное! Ах! А меня ты таким не угощал!
Актер. - Берег для нашей свадьбы, цыпа. И это только начало!
Луиза. - Требую продолжения!
Актер. - Сейчас, крошка! Нумер второй нашей программы! Шато-Ротшильд! Уникальная штучка!
Макс. - Так… Наливаем… по братски… (разливает вторую бутылку).
Отец Филарет. - Ну, во имя отца… (пьет), и сына, и святого духа…
Макс. - Да, черт возьми, как жаль, что у меня не хватило таланта стать народным артистом РФ! Только газетчиком. Весь пар, как говорится, ушел в свисток…
Рекс. - Не всякому дано. Кстати, полагаю, можно уже не соблюдать очередности!
Макс. - Да, каждый пьет, как хочет… но чур до дна!
Актер. - Вино хорошее, но тостов маловато!
Луиза. - А я хочу танцев!
Актер. - Рано!
Луиза. - Ну плииз… третью?
Макс. - Наливай!
Актер. - Рекомендую - жемчужина нашей кол… кол… коллекции! Шато-Икем! Выдержка хрен знает сколько лет! Превосходно подходит к барбекю, рыбе и незваным гостям!
Макс. - Мы званые! Мы сами себя позвали! Итак, тост: за нашего славного хозяина! Чтоб он снялся в фильме "Уральский стригун-2", а также три, четыре и пять! Чтоб он этому хренову Канну вообще все ветви пообломал, охапками к себе возил, голыми бы их всех там оставил!
Актер. - Макс… Макс… Я вот так недавно тебя узнал, а, представь, полюбил как брата! Есть в тебе что-то симпатичное такое… Как увидел, подумал - симпатичный парень! Может не стоит его убивать? Может, его как-то по другому надо использовать?
Макс. - Да меня и так все используют. Мной редактор все дыры затыкает… Вот недавно снимал этого… который по прозвищу Зверь… зверюга проклятая… Хотел его около роддома поздравить с рождением ребеночка, и супругу его, а он мне раз, и в зубы! За что? Я вас спрашиваю, милостивые государи, господа, товарищи?
Рекс. - А я снимал этого, который старый герой-любовник. Романтичный такой. Хотел его поздравить с тем, что он выползал на бровях из ресторана с двумя проститутками и снять на память… А он приподнялся с бровей и мне в зубы… А охрана добавила… За что? Друзья, граждане?
Луиза. - Жуткие истории…
Актер. - Весьма однообразные, я бы сказал. Надо еще выпить! За мир во всем мире! (Открывает новую бутылку).
Отец Филарет. - Мир и благополучие дому сему! Многие лета!
Макс. - Кстати, батюшка… вы еще в порядке?
Отец Филарет. - Ни в одном глазу! Как стеклышко. Милостив господь.
Макс. - Вы вроде бы обещали нас исповедовать?
Отец Филарет. - А разве ты уже дошел до кондиции, сын мой?
Макс. - Я тоже абсолютно трезвый. Абсолютно. Но во мне проснулось религиозное чувство. После вина оно во мне всегда просыпается. Я хочу исповедоваться. И немедленно!
Отец Филарет. - Я чувствую, недостойный сын нашей церкви, но вполне достойный отпрыск наших СМИ, что ты еще не дозрел. Тебе надо еще выпить, чтобы быть в форме.
Макс. - Только вместе с вами, батюшка! На брудершафт!
Макс и отец Филарет наливают себе полные стаканы и пьют залпом.
Отец Филарет. - Господи, дай мне силы противостоять зеленому змию!
Макс. - Хорошо пошла! Старофранцузское!
Отец Филарет. - Покайся, сын мой! Покайся, и спасешься!
Макс (откидывается на стуле). Кажется я и впрямь дозрел… До раскаяния! Итак, покаяние. А-ля Тенгиз Абуладзе. Я, Максимилиан, не помню отчества, и никому не нужна фамилия, родился, учился… в школе очень средней… но попал в универ маленького городка… стал журналистом… мечтал о славе… приехал в столицу… перепробовал тут все желтые листки… перефотографировал всех звезд… Знаете, как паталогоанатом режет мозг на куски и думает: где же тут мысль? Так и я рылся в грязном белье наших знаменитостей и все думал - где же здесь искусство?
Отец Филарет. - Продолжай, сын мой… А потом?
Макс. - А потом перестал думать и начал просто работать, как все. Строчить пером, как раньше говорили. Понял, что знакомством с нашими звездами можно гордиться только до тех пор, пока на самом деле с ними не познакомишься. Женился, дети пошли, затянуло. И вот я здесь, перед вами! Вот так я и дошел до жизни такой.
Актер. - Даже я растрогался! А ведь я столько уже слышал подобных историй, и даже играл таких героев. Ну как, батюшка - отпустите ему грехи?
Отец Филарет. - Раскаиваешься ли ты в содеянном, сын мой?
Макс. - Очень раскаиваюсь. Но изменить, к сожалению, уже ничего не могу.
Отец Филарет. - Отпускаю тебе грехи! Иди с миром. Не говорю - не греши впредь, ибо знаю - будешь грешить. Работа у тебя такая.
Макс. - Как это вы хорошо сказали, святой отец! Понимаете вы нашего брата. Сами не грешили сочинительством?
Отец Филарет. - Я… гм… нет…
Макс. - Может, стихи писали в семинарии? Сознайтесь! Какие уж тут секреты?
Отец Филарет. - Ничего я никогда не писал, сын мой. Даже вместо подписи крест ставил.
Актер. - Славная исповедь! Скучная, зато искренняя. А что же наш второй гость? Господин Рекс? Так, кажется?
Рекс. - А я чего? Я ничего. Вот Макс уже все сказал.
Отец Филарет. - Нет, надо чтобы все прошли через это! Покаешься, и спасешься! А не покаешься, так и шиш.
Луиза. - Батюшка, а ведь я вас уже где-то видела!
Отец Филарет. - Вероятно, в церкви, дочь моя? Часто ли ты молишься?
Луиза. - Каждое воскресенье! Но я вас видела где-то еще… не могу вот только вспомнить, где.
Отец Филарет. - Бесовское наваждение! Это бес тебя смущает, дочь моя. Я далек от мира богемы и ее прислужниц. Я даже на тусовках не часто бываю.
Актер. - Итак, исповедь номер два. Батюшка, приступайте.
Отец Филарет. - Немедля. Пей, сын мой (вливает в Рекса стакан вина).
Рекс. - Мгновенный приход!
Отец Филарет. - Мы ждем от тебя исповеди, раб божий Рекс! Исповеди и раскаяния, по возможности искреннего.
Рекс. - Не согрешишь - не покаешься, батюшка. Хотя мне каяться не в чем. Родился я в столице, учился на инженера, платили им тогда шиш, окончил курсы корреспондентов и переводчиков, научился щелкать "фотиком", на пару с Максом отслеживаю жизнь знаменитостей во всех подробностях. Не женат.
Отец Филарет. - Отчего же?
Рекс. - Искренне говорю вам, батюшка Филарет, с ужасом представляю, как сижу перед телевизором и вместе с семьей смотрю все эти бесовские сериалы… детей жалко!
Макс. - Да брось ты, чувак, не парься. Сейчас дети телик уже не смотрят. Они все в интернет ушли и не вернулись. А там только клипы музыкальные на "Ютьюбе".
Рекс. - Если бы только клипы… И подумать только, это мы все, все туда своими руками сами суем, всю эту грязь, разврат и пакость!
Отец Филарет. - Раскаиваешься, что ли?
Рекс. - Однозначно!
Отец Филарет. - Ну наконец-то! Еще одного расколол. Хорошо, сын мой. Отпускаю тебе все грехи, вольные и невольные, ввиду искреннего раскаяния и чистосердечного признания. Так и запишем в протокол.
Макс. - В протокол?
Отец Филарет. - Ну не в святцы же! По вам, безбожники, зона плачет. А я вам грехи отпускаю. Не цените вы мою доброту.
Макс. - Мы ценим, батюшка! Мы очень ценим! А вот когда же вы будете исповедовать нашего дорогого хозяина?
Актер. - Хозяина? Меня, что ли?
Макс. - А кто тут хозяин?
Актер. - Я есьмь!
Макс. - Значит, тебя! Батюшка, пожалуйста, приступайте.
Отец Филарет. - Выпей чару вина, сын мой. Так тебе будет легче раскаяться.
Отец Филарет наливает стакан. Актер пьет.
Актер. - Фу-ух. Не привык я столько пить.
Макс. - Ты же творческая личность.
Актер. - Ну не настолько же. У меня вообще язва. Ну ладно… Итак, биографию не надо, я полагаю?
Рекс. - Ну почему же не надо? Просим!
Актер. - Я думал, и так все знают.
Макс. - Повторите, плиз (незаметно для присутствующих включает диктофон).
Актер. - Черт с вами. Родился тут же, в стольном граде, где мы счас все. Учился, рос, с детства проявлял необыкновенный талант изображать все, что только видел. Цыпленка табака, правда, не копировал, но всех учителей передразнивал очень похоже. Дважды вызывали к завучу, чуть не исключили из комсомола. Поступил в театральное. Играл на дипломном спектакле так здорово, что чуть не завалили из дикой зависти. Служил в театре. Затем съемки в бездарнейших фильмах девяностых годов, трижды снимался в легкой эротике и два раза - в тяжелом порно. Во всем этом искренне раскаиваюсь. Ну, еще множество рекламных клипов, зубная паста и памперсы. Играл счастливого отца сухого ребенка. Женился, быстро развелся. Детей нет, хотя средств хватило бы и на пятерых. Дружил с молодыми актерами-коллегами теснее, чем следовало бы. Сейчас все в прошлом, живу загадочной жизнью, редко даю интервью, все еще мечтаю сыграть хоть что-нибудь хорошее и натуральное. Глупо, правда?
Макс. - Ну почему же. Хоть вам уже далеко за триста, не стоит терять надежду!
Луиза. - А это не ты, дорогой, играл в моноспектакле "Приплыли"? Это было гениально!
Актер. - Нет, не я!
Луиза. - Жалко. Я еще в детстве смотрела, думала, что это ты. Мне ужасно нравилось.
Актер. - А что еще тебе нравится, интересно? А то уже вот-вот под венец, а я тебя совершенно не знаю…
Луиза (игриво). - У тебя еще будет такая возможность! Ты не разочаруешься, обещаю!
Актер. - Нет, сейчас! А то завтра будет слишком поздно. Батюшка, исповедуйте ее пожалуйста!
Отец Филарет. - Минуточку. Я с тобой еще не закончил, сын мой. Грехи твои тяжелы. Порнография, пьянки, нетрадиционная ориентация, и самый главный - зарывание таланта в землю!
Актер. - Это не я, батюшка! Это все нерадивые режиссеры и продюсеры, все они! Не виноватый я, что они ставят всякую муру на потребу похотливой публике… Я же лицо-то подневольное, хоть и такой знаменитый! Я вот и здесь, видите ли, играю! А куда деться?
Отец Филарет. - И все же… сомневаюсь, что смогу отпустить тебя с покаянием. Слишком уж грешен. Ленивый и нерадивый раб зарыл талант свой, сказано в Писании.
Актер. - Батюшка, я сделаю хорошее пожертвование на храм… Я новый храм воздвигну! Памятник нерукотворный, к нему не зарастет народная тропа!
Отец Филарет. - Простить его, что ли?
Макс, Рекс, Луиза (хором). - Простите его, батюшка! Простите! Пожалейте! Он больше не будет!
Отец Филарет. - Ладно, чадо заблудшее, Бог с тобою. Властью, господом мне данной, отпускаю тебе грехи твои. Иди с миром.
Отец Филарет протягивает Актеру крест. Тот целует его.
Макс. - Ну и последний номер нашей программы - мадемуазель Луиза!
Луиза. - Я? Это еще зачем?
Макс. - Для порядка! А то как раздеваться, так первая, а как исповедоваться, так последняя!
Луиза. - Не хочу, не буду, не имеете права!
Актер. - Через "не хочу". Через "не могу". Иначе свадьбы не будет. Батюшка у нас сейчас вместо персонального детектора лжи.
Луиза. - Ага, а потом эти писаки все понапечатают в своем желтом листочке?
Актер. - Пусть только попробуют! Я их засужу. Штрафами разорю! Мои адвокаты им покажут кузькину мать анфас и в профиль!
Отец Филарет. - Предупреждаю заранее, кто нарушит священную тайну исповеди, гореть будет в геенне огненной! В рай даже на подножке последнего вагона не попадет! Так что я прошу всех соблюдать благоговейную тишину. Ни гу-гу. Иначе… (Сжимает кулак). Господь все видит!
Луиза. - Ну хорошо… все рассказывать?
Актер. - Все не надо. Интимные подробности можешь пропустить.
Луиза. - А чего, с биографии начинать, как все?
Отец Филарет. - Можно с биографии. Внимаем тебе, дочь моя.
Луиза. - Ну ладно. Уболтали. Значит, пишите, родилась в Криворожье, увлекалась музыкой, танцами, и чем ни попадя. Мальчиками увлекалась. И они мной! Рожа у меня вовсе не кривая. И вообще я фигуристая. Все это быстро заметили. Выиграла конкурс "Мисс Криворожье", даже с жюри спать не пришлось. Ну, почти! Поехала в столицу, стала фотомоделью-многостаночницей широкого профиля, и случайно… совсем случайно познакомилась с Ним (указывает на Актера). Я его еще с детства любила! Как по телику видела, сразу млела… Ах!
Макс прикладывает к уху диктофон и убеждается, что звук записывается.
Отец Филарет. - Продолжай, дочь моя…
Луиза. - Ну и вот… Практически все! Я его ужасно полюбила, с первого взгляда. Хочу за него замуж! И детей. Вообще стабильности. Гнездо свить… На Лазурном берегу… Понятно?
Макс. - Как-то маловато покаянных ноток в ее голосе.
Отец Филарет. - Надо ли понимать так, что ты ни в чем не раскаиваешься?
Луиза. - А в чем это мне раскаиваться-то? Что в шоу-бизнесе работала? Замшелая у вас психология, батюшка! Отсталая какая-то. В женщине, между прочим, нет ничего, что можно назвать порнографией! А кому не нравится, то и черт с ним.
Макс. - Ну да, "наш девиз всегда один - возбудим и не дадим!"
Луиза. - По моему, тебе грех жаловаться!
Рекс. - Не, ну правда - в стране катастрофа с демографией. Надо же как-то поднимать рождаемость.
Отец Филарет. - А не забыла ли ты чего, дочь моя?
Луиза. - Забыла? Вроде нет. Все остальное - несущественные мелкие детальки.
Отец Филарет. - Детальки?! А помнишь ли ты, грешница, что когда ты убежала в столицу, остался один молчел, безумно в тебя влюбленный? И ты бросила его ради фальшивого блеска столичной жизни, оставив на прощание только записку "А не пошел бы ты в монастырь, зануда хренов!"?
Макс. - Вот так подробности!
Луиза. - О господи! Батюшка, вам-то откуда это известно?!
Отец Филарет. - Господь в моем лице все видит, все знает! На три метра под землей! Вижу вас всех, и грехи ваши, и все тайные помыслы, ничего не скроете, даже и не пытайтесь!
Луиза. - О май гат! Мой бог! Это правда! Но, честно говоря, хоть я и любила чувака, он был такой ханжа, блин. Мораль мне читал, всюду ходил за мной, как привязанный. А потом перестал мне писать, ни емейлов, ни смс, ничего. Не знаю, куда он делся по жизни.
Макс. - Да хрен с ним, с этим придурком. Был и сплыл. У Лизки с личной жизнью все в порядке - вон какого бобра захомутала!