ЛУКА. Слушай дальше. Я тщетно выпытывал у Лазаря, почему он хочет умереть. А потом спросил его, почему он никогда не позволяет Марии оставаться с ним наедине, зачем он так жесток с ней, которая так любит его? И тут он мне и говорит: "Я люблю Марию так, что мне мало прожить с нею жизнь: я хочу разделить с нею вечность. Я хочу научиться, как это сделать. Я ухожу, чтобы приготовить нам с нею брачный чертог".
САВЛ. Брачный чертог?!. И он не показался тебе безумцем?!
ЛУКА. Скорей мудрецом. Мудрость принимает вид безумия, когда не может все объяснить немудрым. Лазарь знаком с греческой философией…
САВЛ. Но Лука! вспомни про корзину с рыбой и про тряпицу с заклинанием от духа тления! Может ли мудрец, философ, содеять такое?!
ЛУКА. Мне тоже это сначала показалось наивным. Но подумай: ведь если причина Вселенной есть Вселенский Дух, то и каждая вещь должна иметь причиной некий дух. Отчего же не быть и такому духу, от которого происходит тление? А дух может говорить с духом! Человек может договориться с духом, поскольку он сам – дух!
САВЛ. Вечно ты отшучиваешься, Лука…
ЛУКА. Погоди, это – не все. Перед смертью Лазарь обнял Марию и что-то шепнул ей. После погребения она не удержалась и сказала мне. Он шепнул ей: "По наступлении субботы, на закате солнца, мы соединимся с тобой"!
САВЛ. Господи! И что это по-твоему значит?
ЛУКА. Одно из двух: либо сегодня умрет Мария, либо…
САВЛ. Либо что?!
ЛУКА. Оставим догадки: попробуй увидеть все сам! Солнце садится.
САВЛ. Увидеть что?!
ЛУКА. То, что вот-вот может случиться по ту сторону горы! Это и есть моя главная к тебе просьба. Поспеши, солнце заходит. Видишь там, на склоне горы, ослика, ползущего по дороге? Это – Никодим. Может быть, и он застанет что-нибудь удивительное.
Входит Гамлиэль со свитком в руке.
ГАМЛИЭЛЬ. Прежде ты всегда сам находил меня, Савл, а теперь старый учитель должен разыскивать своего ученика! Никодим виделся с тобой?
САВЛ. Нет, равви, он передал мне через Луку, что я нужен тебе.
ГАМЛИЭЛЬ. Однако ж ты не спешишь ко мне: ты, видно, очень занят!
САВЛ. Я хотел прежде разузнать что-нибудь; я помню, чего от меня ждут по пятницам.
ЛУКА. Пожалуй, я пойду: вряд ли теперь ты разузнаешь что-нибудь для меня, Савл…
САВЛ. Я сделаю это, Лука, обязательно сделаю!
ЛУКА. Что ж… не упусти время. (Кланяется Гамлиэлю и уходит).
ГАМЛИЭЛЬ. Не слишком ли ты дружен с этим греком?
САВЛ. Я видел от него только доброе, равви!
ГАМЛИЭЛЬ. Ну хорошо, хорошо! Ты должен потрудиться, Савл, Суббота близится!
САВЛ. Именно это я хотел сделать сейчас.
ГАМЛИЭЛЬ. Есть предположение, что Иисус Назарянин с учениками движется к Иерусалиму со стороны Иордана. Очень возможно, что он заночует в Вифании. Тебе ведь кое-кто известен из дома покойного Лазаря, не так ли?
САВЛ. Да.
ГАМЛИЭЛЬ. Стало быть, ты можешь увидеть происходящее в этом доме. Тебе неизвестно лицо самого лжепророка, но у меня есть для тебя подсказка. Неделю назад судьба столкнула тебя с человеком из пригорода по имени Иуда, сын Симо́нов. Он – ученик Назарянина и не отлучается от него ни на шаг. Если ты его увидишь, это будет означать, что где-то рядом – тот, кого мы ищем.
САВЛ. Если Иисуса Назарянина схватят, что с ним сделают?
ГАМЛИЭЛЬ. Его подвесят на столбе. Его вина заслуживает смерти. Его распнут.
САВЛ. Совет Старейшин может казнить?
ГАМЛИЭЛЬ. Зачем? Его передадут римлянам как бунтовщика, и римляне его распнут.
САВЛ. Распнут… Солнце садится. (Закрывает лицо руками).
Сцена темнеет. Видение: Марфа – у самого входа в погребальную пещеру; чуть поодаль Иосиф, Симон, Иуда, Петр, Иоанн и Мария; мужчины зажимают носы.
ГАМЛИЭЛЬ. Что ты видишь?
САВЛ. Я вижу много людей. Они толпятся перед погребальной пещерой. Они отвалили от нее камень и зажимают носы от зловония! Я вижу сестер Лазаря, и его соседа, и…
ГАМЛИЭЛЬ. И?!.
САВЛ. И еще кого-то…
ГАМЛИЭЛЬ. Будь внимателен!
Слышен шум, крики со стороны рынка.
САВЛ. Какой-то шум… сюда идут! Скроемся в палатке, равви, иначе мне помешают.
Савл и Гамлиэль скрываются в палатке. Поочередно пробегают и убегают Димон, Плацид и Барбула. Напротив Марфы, по другую сторону входа в пещеру, возникает Плакальщица, плачет.
МАРФА. (Заплакав тоже и обращаясь внутрь пещеры). К чему тревожить усопшего, Учитель? Четвертый уж день, как брат мой Лазарь – в гробу, вон как смердит!
ПЕТР. (Иуде). Иуда, я едва держусь! Такой смрад! Как будто там – куча дохлой рыбы.
ИУДА. Не понимаю, как Учитель смог туда войти, даже не зажавши себе носа!
ПЕТР. Учитель – не такой, как мы. Трудно нам понять его, Иуда.
ИУДА. Тебе – особенно. Соображаешь ты туго. Позавчера, когда Учитель сказал, что Лазарь уснул, и мы идем его будить, что ты ему ответил? Что, мол, два дня пути: пока дойдем, Лазарь сам проснется, зачем ходить? (Стучит кулаком по лбу).
ПЕТР. Я не знал, что сказать. Я не хотел, чтоб Учитель снова пошел в Иудею. Здесь многие хотят его смерти… А ты совсем не веришь, Иуда?
ИУДА. Во что? ПЕТР. Ну… мы ведь уже видели, как Учитель будил мертвых?
ИУДА. Я не меньше твоего люблю Учителя, Петр, но есть ли у тебя хоть капля рассудка? Те мертвецы были свежими; может, они еще и умерли-то не совсем, а этому – четыре дня!
ПЕТР. Да уж, этот Лазарь протух так, что по мне легче воскресить кучу дохлой рыбы!
ИУДА. Не хочешь ли попробовать, Петр? Могу показать одну помойку в Иерусалиме: дохлой рыбы – сколько угодно, воскрешай хоть целый день! Давай, вдруг получится?
ПЕТР. Что ты, Иуда, я – простой рыбак. Мне и комара не оживить!
ИУДА. Однако ж по воде ходить ты пытаешься – когда никто не видит! Не иначе, как думаешь стать нам Учителем.
ПЕТР. (Смущенно). Напрасно ты, Иуда, никогда я не думал такого…
ИУДА. Да как же, позавчера, у реки, помнишь, ты за кусты пошел по нужде, а потом догнал нас, мокрый по пояс? Все подумали, что ты до кустов добежать не успел, но я-то видел, как ты три раза в воду падал! (Смеется).
ИОАНН. Иуда, прошу тебя, мы же – перед гробом! Ты кого-нибудь почитаешь? Хотя бы Учителя? Подумай, как ему тяжело сейчас там, внутри!
ИУДА. (Вспыхнув). Учитель оскверняет себя! Как мы теперь пойдем на праздник?!.
ИОАНН. (Печально). Что мы знаем об Учителе, Иуда? И что мы знаем о скверне? И что мы знаем о празднике?
ИУДА. Говори о себе, Иоанн! Если ты не знаешь ничего, кроме лодок да сетей, то это не значит, что и я – такой же деревенщина – только оттого, что с тобой знаюсь.
ИОАНН. Твоя правда, Иуда, чему я учился? Сети чинить, да лодку смолить. Теперь и это позабыл. Не снится мне больше Море Галилейское под теплым солнышком!.. Там мы с братом встретили Учителя. Он тогда был веселым и наполнял наши сети рыбой…
ИУДА. Что приуныл, Иоанн, сын Зеведеев? Опять своего зверя во сне увидал? С рогами?
ИОАНН. Ты все смеешься, Иуда… Он так страшен, этот зверь! Знаешь, я ведь его теперь не только во сне вижу. Он и сейчас будто мелькает среди нас…
Вбегает Димон, озирается и прячется за колонну. Вбегают Барбула и Плацид.
БАРБУЛА. Беги к рынку, приведи подмогу! (Плацид убегает. Барбула замечает движение в палатке). Там кто-то есть… Ох, не нравится мне этот студент!
Барбула крадется к палатке. Из-за колонны на него бросается Димон, ударяет его ножом, отпускает обмякшее тело и вновь встает за колонну.
МАРИЯ. (Поет и раздевается до хитона, вызывая волнение мужчин).
На ложе моем я ночью искала
Того, которого любит душа моя,
Искала его и не нашла.
Встану же я и пойду по улицам,
По площадям я буду искать
Того, которого любит душа моя.
Я искала его и не нашла.
ИОСИФ. (Симону). Бедная девочка! Разум ее совсем помутился от горя!
СИМОН. Ох, не сотворила бы она с собою зла! Слышал, как она нынче встретила Учителя? Улыбается ему и говорит, что Лазарь, мол, назначил ей свидание, и что на закате, по наступлении субботы, они соединятся. И спрашивает: "Будет так, Учитель?"
ИОСИФ. Что же он ответил бедняжке?
СИМОН. Учитель так добр к Марии! "Голубка моя, – ответил он ей, – если Лазарь по-прежнему этого хочет, то так и будет".
МАРИЯ. (Поет. Мужчины, зачарованные, тянутся к ней. Шевелится Барбула).
Поднимись ветер с севера, с юга повей
На мой сад, – и польются его ароматы! -
Пусть придет возлюбленный в сад свой
И вкушает плоды его сладкие.
Пусть же, пусть же в сад свой придет он -
Тот, которого любит душа моя.
Димон ударяет ножом очнувшегося Барбулу и вновь прячется. В пещере – вспышки света, слышен треск рвущихся пелен. Плакальщица исчезает.
МАРФА. О, Адонаи! Он встал! Мой брат встал!!
Из пещеры, едва держась на ногах, выходит Лазарь. Марфа бросается к Лазарю, рвет на нем пелены.
ЛАЗАРЬ. (Поет без инструментального сопровождения, тихо, пытаясь идти к Марии).
Пришел я в сад мой,
Сестра моя, невеста!
О, ты прекрасна, возлюбленная, ты прекрасна!
Глаза твои голубиные
Под кудрями твоими…
(Падает на руки Марии. Оба садятся на землю).
Я устал, Мария, и все тело мое болит. Я засыпаю.
МАРИЯ. Я усну с тобой. (Оба ложатся и засыпают в объятиях друг друга).
ИУДА. Я не могу этого видеть! (Прячется).
ИОАНН. Какая радость видеть их! Больно от радости! Нет сил! Ноги слабеют! (Падает).
ПЕТР. Радость! Осанна! Что же это с ногами? Учитель! (Доходит до пещеры и падает).
СИМОН. Радость! Радость! Господи, как сон одолевает! (Падает)
ИОСИФ. Чудо Господне! Вот радость-то! Не вынести такой радости. (Все засыпают).
Видение Вифании темнеет, оставаясь различимым. Входят Луций и Плацид, бросаются к телу Барбулы.
ПЛАЦИД. Позвать Лукаса?
ЛУЦИЙ. Не нужно. Барбула мертв.
ПЛАЦИД. Я разорву на куски этого галилеянина!! ЛУЦИЙ. Хорошо бы его прежде найти! Посмотри, нет ли кого в этой палатке.
Плацид, обнажив меч, приближается к палатке; из нее навстречу ему выходят Гамлиэль со свитком и Савл.
Вот так встреча! Уже смеркается: темновато для изучения Торы, не так ли! Не имеет ли высокочтимый Гамлиэль что-нибудь сообщить нам об этом? (Показывает на убитого).
ГАМЛИЭЛЬ. (С достоинством). Мы слышали шум, только и всего. Мы были заняты.
ЛУЦИЙ. Узнаешь ли ты Барбулу, студент Савл? Не чувствуешь ли на себе его кровь?
ГАМЛИЭЛЬ. (Изумленно, оглядываясь на Савла). Что означают твои слова, трибун?!
ЛУЦИЙ. Твой ученик знает, что означают мои слова. Центурион Барбула уверял меня, что Савл прятал в этой палатке Димона Галилеянина – убийцу по прозвищу Дисмас, что значит "Смерть". В позапрошлую пятницу он был у нас почти в руках, но Савл помог ему и обманул Барбулу! А ведь если бы Димон не ушел тогда от нас, Барбула бы сейчас был жив! Что скажешь, Савл? Прав был центурион?
ПЛАЦИД. (Подходя к Савлу и угрожая ему мечом). Отвечай трибуну!
Из-за колонны, за спиной у Луция появляется Димон с ножом.
САВЛ. (Луцию). Обернись!!
Луций оборачивается, успев схватить занесенную руку Димона с ножом, и с помощью Плацида вяжет его.
ДИМОН. (Савлу). Что ты сделал, кровный брат мой Савл?! Я убил твоего врага, а ты предал меня!
САВЛ. Я не просил тебя убивать.
ДИМОН. Будь ты проклят!
Проходит Стражник.
СТРАЖНИК. Субботний покой! Субботний покой в Иерусалиме! Субботний…
ЛУЦИЙ. Стой, стражник, помоги унести тело!
СТРАЖНИК. (Останавливаясь). Не может страж Храма оскверниться мертвым телом!
ПЛАЦИД. (Приставляя меч к груди стражника). Выполняй приказание трибуна!
ЛУЦИЙ. Это бесполезно, Плацид. Отведем Димона в преторию и пришлем солдат.
ПЛАЦИД. (Показывая на Савла). А с этим что?
ЛУЦИЙ. Он спас жизнь римскому военному трибуну. (Савлу). Можешь побыть с Барбулой? (Савл кивает). Что ж, благодарю тебя, Савл из Тарса!
Луций и Плацид уводят связанного Димона. Стражник уходит, возглашая: "Субботний покой!.."
САВЛ. Что с ним сделают, равви, с этим галилеянином?
ГАМЛИЭЛЬ. Его распнут… Мне пора, Савл. Так, значит, ты не видел Иуду Симо́нова перед гробом Лазаря?
САВЛ. Нет.
ГАМЛИЭЛЬ. И никто из собравшихся не сказал ни слова об Иисусе Назарянине?
САВЛ. Нет.
ГАМЛИЭЛЬ. И тебе не удалось понять вообще, что там происходило?
САВЛ. Нет.
ГАМЛИЭЛЬ. Что ж, я оставлю тебя… Ты меня удивил, Савл. Ты становишься для меня загадкой. Прощай. Не путайся в римские дела. И не касайся мертвого. (Уходит).
САВЛ. (Один, с телом Барбулы). Господи, что это со мной?! Что с тобою, Савл?!. Что заставляет тебя лгать?! Почему ты не выдал Иисуса Назарянина?! Ты же понимаешь, что его страшные фокусы – куда опаснее Димонова ножа. Ха! Димон!.. Димон – убийца, но он – простодушный ребенок, по сравнению с тем, кто воскрешает мертвых, делая себя Богом! О нет, он – не фокусник! Он околдовал не только этих невежд, что за ним ходят, он завладел и твоей волей Савл! И ты покрываешь его! Кто же он такой? Кто он?!!
Видение Вифании начинает светлеть. Появляется Никодим, изумленно оглядывает спящих. Один за другим все просыпаются и встают. Мария поддерживает Лазаря; Иуда не сводит с нее глаз.
НИКОДИМ. О, Господи! (Видит Симона). Друг мой, Симон!
СИМОН. (Просыпаясь). Никодим! Как ты вовремя, друг мой! У нас такая радость!
НИКОДИМ. Но что случилось? Почему вы все спите?.. на земле?!
СИМОН. Сам не понимаю. Сон свалил нас, когда мы ликовали, как дети. Радость навалилась на нас. Должно быть, мы не вынесли ее… Лазарь, мой сосед, которого мы похоронили четыре дня назад, встал из гроба! Он жив! Он воскрес, понимаешь?
НИКОДИМ. Нет! Что ты говоришь?!. Постой… вон там, рядом с Марией… Господи Всемогущий! Ведь это же – он и есть… Это – Лазарь?!! Но как такое может быть?!
СИМОН. Я не знаю, Никодим. Это сделал Иисус!
НИКОДИМ. Тот самый? Иисус Назарянин?! Он здесь?!
ЛАЗАРЬ. Марфа! Марфа!
МАРФА. Брат мой милый! (Целует Лазаря).
ЛАЗАРЬ. Господи, как болит тело!.. Марфа, что там с Учителем? Почему он не выходит?
МАРФА. Пойду схожу за ним!
Марфа скрывается во тьме пещеры, за ней устремляется Петр.
ИОАНН. (Тихо). Иуда, мне страшно: мой зверь не отходит от меня! Пойдем к Учителю, а?
ИУДА. (Продолжая смотреть на Марию и Лазаря). Оставь меня!
ИОАНН. Зачем ты так смотришь на Марию? Не нужно, прошу тебя! Пойдем…
ИУДА. Оставь меня!!
Все оборачиваются на Иуду. Иоанн уходит в пещеру.
ЛАЗАРЬ. Иосиф, спрятал ли ты рыбу в пещере, как я просил? Я не чувствую зловония.
ИОСИФ. Я исполнил все в точности, благодетель мой, все в точности! Сам в толк не возьму: когда гроб открыли, смрад стоял ужасный, а теперь – как не бывало!
ЛАЗАРЬ. Тогда я догадываюсь… Мария, я вернулся к тебе, потому что хотел, и потому что Иисус научил меня. Но мне кажется, сейчас произойдет чудо еще бо́льшее… (Вдруг оборачивается в сторону Савла и пристально всматривается в него).
СИМОН. (Никодиму). Посмотри на них – на Лазаря и Марию. Ты попал на свадьбу, мой друг! Да на какую свадьбу!
НИКОДИМ. (Марии). Наверное, я сплю… Но я вижу слезы на твоем лице, Мария, и я радуюсь. И отчего-то слезы туманят и мои глаза. Если все это – сон, то счастливый.
МАРИЯ. В твоем сне самая счастливая – я, Никодим. Но мое счастье – не сон. Моя любовь пересилила смерть! И ты сможешь это, если пожелаешь так сильно, как я! Потому что и твое сердце, Никодим, полно любви! (Целует его).
СИМОН. Прошу тебя, Никодим, пожалуй в мой дом… Нет! Всех прошу: будьте все моими гостями ради такой Субботы! Иоанн, зови Учителя в мой дом, приходите все!
Симон и Никодим уходят. Иосиф отходит к пещере. Иуда следит за Марией и Лазарем, не замечаемый ими.
ЛАЗАРЬ. (Глядя на Савла, тихо). Мария, кто-то смотрит на нас. Он следит за нами!
МАРИЯ. (Глядя туда же). Там никого нет! Это призраки загробные еще тревожат тебя.
ЛАЗАРЬ. Это – не призрак! Это – человек: он напуган. Его здесь нет, и тебе он не виден.