Подхалюзин . Нет, вы, Самсон Силыч, рассудите об этом: есть ли душа у человека? Я вот посторонний совсем, да не могу же без слез видеть всего этого. Поймите вы это, Самсон Силыч! Другой бы и внимания не взял так убиваться из-за чужого дела-с; а ведь меня теперь вы хоть гоните, хоть бейте, а я уж вас не оставлю; потому не могу – сердце у меня не такое.
Большов . Да как же тебе оставить-то меня! Ведь только и надежды-то теперь, что ты. Сам я стар, дела подошли тесные. Погоди: может, еще такое дело сделаем, что ты и не ожидаешь.
Подхалюзин . Да не могу же я этого сделать, Сам– сон Силыч! Поймите вы из этого; не такой я совсем человек! Другому, Самсон Силыч, конечно, это все равно-с, ему хоть трава не расти, а уж я не могу-с; сами изволите видеть-с, хлопочу я али нет-с. Как черт какой, убиваюсь я теперича из-за вашего дела-с; потому что не такой я человек-с. Жалеючи вас это делается, и не столько вас, сколько семейство ваше. Сами изволите знать, Аграфена Кондратьевна дама изнеженная, Алимпияда Самсоновна барышня, каких в свете нет-с…
Большов . Неужто и в свете нет? Уж ты, брат, не того ли?..
Подхалюзин . Чего-с?.. Нет, я ничего-с…
Большов . То-то, брат, ты уж лучше откровенно говори. Влюблен ты, что ли, в Алимпияду Самсоновну?
Подхалюзин . Вы, Самсон Силыч, может, шутить изволите.
Большов . Что за шутка! Я тебя без шуток спрашиваю.
Подхалюзин . Помилуйте, Самсон Силыч, смею ли я это подумать-с.
Большов . А что ж бы такое не сметь-то? Что она, княжна, что ли, какая?
Подхалюзин . Хотя и не княжна; да как бымши вы моим благодетелем и вместо отца родного… Да нет, Самсон Силыч, помилуйте, как же это можно-с, неужли же я этого не чувствую!
Большов . Так ты, стало быть, ее не любишь?
Подхалюзин . Как же не любить-с, помилуйте, кажется, больше всего на свете. Да нет-с, Самсон Силыч, как же это можно-с.
Большов . Так ты бы так и говорил, что люблю, мол, больше всего на свете.
Подхалюзин . Да как же не любить-с! Сами извольте рассудить: день думаю, ночь думаю… то бишь, известное дело, Алимпияда Самсоновна барышня, каких в свете нет… Да нет, этого нельзя-с. Где же нам-с!..
Большов . Да чего же нельзя-то, дура-голова?
Подхалюзин . Да как же можно, Самсон Силыч? Как знамши я вас, как отца родного, и Алимпияду Самсоновну-с, и опять знамши себя, что я такое значу, – где же мне с суконным-то рылом-с?
Большов . Ничего не суконное. Рыло как рыло. Был бы ум в голове, а тебе ума-то не занимать стать, этим добром Бог наградил. Так что же, Лазарь, посватать тебе Алимпияду-то Самсоновну, а?
Подхалюзин . Да помилуйте, смею ли я? Алимпияда-то Самсоновна, может быть, на меня и глядеть-то не захотят-с!
Большов . Важное дело! Не плясать же мне по ее дудочке на старости лет. За кого велю, за того и пойдет. Мое детище: хочу с кашей ем, хочу масло пахтаю. Ты со мной-то толкуй.
Подхалюзин . Не смею я, Самсон Силыч, об этом с вами говорить-с. Не хочу быть подлецом против вас.
Большов . Экой ты, братец, глупый! Кабы я тебя не любил, нешто бы я так с тобой разговаривал? Понимаешь ли ты, что я могу на всю жизнь тебя счастливым сделать!
Подхалюзин . А нешто я вас не люблю, Самсон Силыч, больше отца родного? Да накажи меня Бог!.. Да что я за скотина!
Большов . Ну, а дочь любишь?
Подхалюзин . Изныл весь-с! Вся душа-то у меня перевернулась давно-с!
Большов . Ну, а коли душа перевернулась, так мы тебя поправим. Владей, Фаддей, нашей Маланьей.
Подхалюзин . Тятенька, за что жалуете? Не стою я этого, не стою! И физиономия у меня совсем не такая.
Большов . Ну ее, физиономию! А вот я на тебя все имение переведу; так после кредиторы-то и пожалеют, что по двадцати пяти копеек не взяли.
Подхалюзин . Еще как пожалеют-то-с!
Большов . Ну, ты ступай теперь в город, а ужотко заходи к невесте: мы над ними шутку подшутим.
Подхалюзин . Слушаю, тятенька-с!
Уходит.
Действие третье
Гостиная в доме Большова.
Явление первое
Большов (входит и садится на кресло; несколько времени смотрит по углам и зевает) . Вот она, жизнь-то; истинно сказано: суета сует и всяческая суета. Черт знает, и сам не разберешь, чего хочется. Вот бы и закусил что-нибудь, да обед испортишь; а и так-то сидеть одурь возьмет. Али чайком бы, что ль, побаловать. (Молчание.) Вот так-то и всё: жил, жил человек, да вдруг и помер – так все прахом и пойдет. Ох, Господи, Господи! (Зевает и смотрит по углам.)
Явление второе
Аграфена Кондратьевна и Липочка (разряженная).
Аграфена Кондратьевна . Ступай, ступай, моя крошечка; дверь-то побережнее, не зацепи. Посмотри-ко, Самсон Силыч, полюбуйся, сударь ты мой, как я дочку-то вырядила! Фу ты, прочь поди! Что твой розан пионовый! (К ней.) Ах ты, моя ангелика, царевна, херуимчик ты мой! (К нему.) Что, Самсон Силыч, правда, что ли? Только бы ей в карете ездить шестерней.
Большов . Проедет и парочкой, не великого полета помещица!
Аграфена Кондратьевна . Уж известно, не енаральская дочь, а всё, как есть красавица!.. Да приголубь ребенка-то, что как медведь бурчишь!
Большов . А как мне еще приголубливать-то? Ручки, что ль, лизать, в ножки кланяться? Во какая невидаль! Видали мы и понаряднее.
Аграфена Кондратьевна . Да ты что видал-то? Так что-нибудь. А ведь это дочь твоя, дитя кровная, каменный ты человек!
Большов . Что ж что дочь? Слава Богу, обута, одета, накормлена; чего ей еще хочется?
Аграфена Кондратьевна . Чего хочется! Да ты, Самсон Силыч, очумел, что ли? Накормлена! Мало ли что накормлена! По христианскому закону всякого накормить следствует; и чужих призирают, не токмо что своих, – а ведь это и в люди сказать грех как ни на есть: родная детища!
Большов . Знаем, что родная, да чего ж ей еще? Что ты мне притчи эти растолковываешь? Не в рамку же ее вделать! Понимаем, что отец.
Аграфена Кондратьевна . Да коли уж ты, батюшка, отец, так не будь свекором! Пора, кажется, в чувство прийти: расставаться скоро приходится, а ты и доброго слова не вымолвишь; должен бы на пользу посоветовать что-нибудь такое житейское. Нет в тебе никакого обычаю родительского!
Большов . А нет, так что ж за беда; стало быть, так Бог создал.
Аграфена Кондратьевна . Бог создал! Да сам-то ты что? Ведь и она, кажется, создания божеская али нет? Не животная какая-нибудь, прости Господи!.. Да спроси у нее что-нибудь.
Большов . А что я за спрос? Гусь свинье не товарищ: как хотите, так и делайте.
Аграфена Кондратьевна . Да на деле-то уж не спросим, – ты покедова-то вот. Человек приедет чужой-посторонний, все-таки, как хочешь примеривай, а мужчина – не женщина, – в первый-то раз наедет, не видамши-то его.
Большов . Сказано, что отстань!
Аграфена Кондратьевна . Отец ты эдакой, а еще родной называешься! Ах ты, дитятко моя заброшенная, стоишь, словно какая сиротинушка, приклонивши головушку. Отступились от тебя, да и знать не хотят. Присядь, Липочка, присядь, душечка, ненаглядная моя сокровища! (Усаживает.)
Липочка . Ах, отстаньте, маменька! измяли совсем.
Аграфена Кондратьевна . Ну, так я на тебя издальки посмотрю!
Липочка . Пожалуй, смотрите, да только не фантазируйте! Фи, маменька, нельзя одеться порядочно: вы тотчас расчувствоваетесь.
Аграфена Кондратьевна . Так, так, дитятко! да как взгляну-то на тебя, так ведь эта жалости подобно.
Липочка . Что ж, надо ведь когда-нибудь.
Аграфена Кондратьевна . Все-таки жалко, дурочка: растили, растили, да и вырастили – да ни с того ни с сего в чужие люди отдаем, словно ты надоела нам да наскучила глупым малым ребячеством, своим кротким поведением. Вот выживем тебя из дому, словно ворога из города, а там схватимся да спохватимся, да и негде взять. Посудите, люди добрые, каково жить в чужой-дальней стороне, чужим куском давишься, кулаком слезы утираючи! Да, помилуй Бог, неровнюшка выйдется, не ровен дурак навяжется аль дурак какой – дурацкий сын! (Плачет.)
Липочка . Вот вы вдруг и расплакались! Право, как не стыдно, маменька! Что там за дурак?
Аграфена Кондратьевна (плача) . Да уж это так говорится – к слову пришлось.
Большов . А об чем бы ты это, слышно, разрюмилась? Вот спросить тебя, так и сама не знаешь.
Аграфена Кондратьевна . Не знаю, батюшка, ох, не знаю: такой стих нашел.
Большов . То-то вот сдуру. Слезы у вас дешевы.
Аграфена Кондратьевна . Ох, дешевы, батюшка, дешевы! и сама знаю, что дешевы, да что ж делать-то?
Липочка . Фи, маменька, как вы вдруг! Полноте! Ну, вдруг приедет – что хорошего!
Аграфена Кондратьевна . Перестану, дитятко, перестану; сейчас перестану!
Явление третье
Те же и Устинья Наумовна.
Устинья Наумовна (входя) . Здравствуйте, золотые! Что вы невеселы, носы повесили? (Целуются.)
Аграфена Кондратьевна . А уж мы заждались тебя.
Липочка . Что, Устинья Наумовна, скоро приедет?
Устинья Наумовна . Виновата, сейчас провалиться, виновата! А дела-то наши, серебряные, не очень хороши!
Липочка . Как? что такое за новости?
Аграфена Кондратьевна . Что ты еще там выдумала?
Устинья Наумовна . А то, бралиянтовые, что жених-то наш что-то мнется.
Большов . Ха, ха, ха! А еще сваха! Где тебе сосватать!
Устинья Наумовна . Уперся, как лошадь, – ни тпру ни ну; слова от него не добьешься путного.
Липочка . Да что ж это, Устинья Наумовна? Да как же это ты, право!
Аграфена Кондратьевна . Ах, батюшки! Да как же это быть-то?
Липочка . Да давно ль ты его видела?
Устинья Наумовна . Нынче утром была. Вышел как есть в одном шлафорке, а уж употчевал – можно чести приписать. И кофию велел, и ромку-то, а уж сухарей навалил – видимо-невидимо. Кушайте, говорит, Устинья Наумовна! Я было об деле-то, знаешь ли – надо, мол, чем-нибудь порешить; ты, говорю, нынче хотел ехать обзнакомиться-то: а он мне на это ничего путного не сказал. Вот, говорит, подумамши да посоветамшись, а сам только что опояску поддергивает.
Липочка . Что ж он там спустя рукава-то сантиментальничает. Право, уж тошно смотреть, как все это продолжается.
Аграфена Кондратьевна . И в самом деле, что он ломается-то? Мы разве хуже его?
Устинья Наумовна . А, лягушка его заклюй, нешто мы другого не найдем?
Большов . Ну, уж ты другого-то не ищи, а то опять то же будет. Уж другого-то я вам сам найду.
Аграфена Кондратьевна . Да, найдешь, на печи-то сидя; ты уж и забыл, кажется, что у тебя дочь-то есть.
Большов . А вот увидим!
Аграфена Кондратьевна . Что увидать-то! Увидать-то нечего! Уж не говори ты мне, пожалуйста, не расстроивай ты меня. (Садится.)
Большов хохочет. Устинья Наумовна отходит с Липочкой на другую сторону сцены. Устинья Наумовна рассматривает ее платье.
Устинья Наумовна . Ишь ты, как вырядилась, – платьице-то на тебе какое авантажное. Уж не сама ль смастерила?
Липочка . Вот ужасно нужно самой! Что мы нищие, что ли, по-твоему? А мадамы-то на что?
Устинья Наумовна . Фу ты, уж и нищие! Кто тебе говорит такие глупости? Тут рассуждают об хозяйстве, что не сама ль, дескать, шила, – а то, известное дело, и платье-то твое дрянь.
Липочка . Что ты, что ты! Никак, с ума сошла? Где у тебя глаза-то? С чего это ты конфузить вздумала?
Устинья Наумовна . Что это ты так разъерепенилась?
Липочка . Вот оказия! Стану я терпеть такую напраслину. Да что я, девчонка, что ли, какая необразованная!
Устинья Наумовна . С чего это ты взяла? Откуда нашел на тебя эдакой каприз? Разве я хулю твое платье? Чем не платье – и всякий скажет, что платье. Да тебе-то оно не годится; по красоте-то твоей совсем не такое надобно, – исчезни душа, коли лгу. Для тебя золотого мало: подавай нам шитое жемчугом. Вот и улыбнулась, изумрудная! Я ведь знаю, что говорю!
Тишка (входит) . Сысой Псович приказали спросить, можно ли, дескать, взойти. Они тамотка, у Лазаря Елизарыча.
Большов . Пошел, зови его сюда и с Лазарем.
Тишка уходит.
Аграфена Кондратьевна . Что ж, недаром же закуска-то приготовлена – вот и закусим. А уж тебе, чай, Устинья Наумовна, давно водочки хочется?
Устинья Наумовна . Известное дело – адмиральский час – самое настоящее время.
Аграфена Кондратьевна . Ну, Самсон Силыч, трогайся с места-то, что так-то сидеть.
Большов . Погоди, вот те подойдут, еще успеешь.
Липочка . Я, маменька, пойду разденусь.
Аграфена Кондратьевна . Поди, дитятко, поди.
Большов . Погоди раздеваться-то – жених приедет.
Аграфена Кондратьевна . Какой там еще жених, – полно дурачиться-то!
Большов . Погоди, Липа, жених приедет.
Липочка . Кто же это, тятенька? Знаю я его или нет?
Большов . А вот увидишь, так, может, и узнаешь.
Аграфена Кондратьевна . Что ты его слушаешь, какой там еще шут приедет! Так, язык чешет.
Большов . Говорят тебе, что приедет, так уж я, стало быть, знаю, что говорю.
Аграфена Кондратьевна . Коли кто в самом деле приедет, так уж ты бы путем говорил, а то приедет, приедет, а Бог знает, кто приедет. Вот всегда так.
Липочка . Ну, так я, маменька, останусь. (Подходит к зеркалу и смотрится; потом к отцу.) Тятенька!
Большов . Что тебе?
Липочка . Стыдно сказать, тятенька!
Аграфена Кондратьевна . Что за стыд, дурочка! Говори, коли что нужно.
Устинья Наумовна . Стыд не дым – глаза не выест.
Липочка . Нет, ей-богу, стыдно!
Большов . Ну, закройся, коли стыдно.
Аграфена Кондратьевна . Шляпку, что ли, новую хочется?
Липочка . Вот и не угадали, вовсе не шляпку.
Большов . Так чего ж тебе?
Липочка . Выйти замуж за военного!
Большов . Эк ведь что вывезла!
Аграфена Кондратьевна . Акстись, беспутная! Христос с тобой!
Липочка . Что ж, ведь другие выходят же.
Большов . Ну и пускай их выходят, а ты сиди у моря да жди погодки.
Аграфена Кондратьевна . Да ты у меня и заикаться не смей! Я тебе и родительского благословенья не дам.
Явление четвертое
Те же, Лазарь, Рисположенский и Фоминишна (у дверей).
Рисположенский . Здравствуйте, батюшка Самсон Силыч! Здравствуйте, матушка Аграфена Кондратьевна! Олимпиада Самсоновна, здравствуйте!
Большов . Здравствуй, братец, здравствуй! Садиться милости просим! Садись и ты, Лазарь!
Аграфена Кондратьевна . Закусить не угодно-ли? а у меня закусочка приготовлена.
Рисположенский . Отчего ж, матушка, не закусить; я бы теперь рюмочку выпил.
Большов . А вот сейчас пойдем все вместе, а теперь пока побеседуем маненько.
Устинья Наумовна . Отчего ж и не побеседовать! Вот, золотые мои, слышала я, будто в газете напечатано, правда ли, нет ли, что другой Бонапарт народился, и будто бы, золотые мои…
Большов . Бонапарт Бонапартом, а мы пуще всего надеемся на милосердие Божие; да не об этом теперь речь.
Устинья Наумовна . Так об чем же, яхонтовый?
Большов . А о том, что лета наши подвигаются преклонные, здоровье тоже ежеминутно прерывается, и один Создатель только ведает, что будет вперед: то и положили мы, еще при жизни своей, отдать в замужество единственную дочь нашу, и в рассуждении приданого тоже можем надеяться, что она не острамит нашего капитала и происхождения, а равномерно и перед другими прочими.
Устинья Наумовна . Ишь ведь как сладко рассказывает, бралиянтовый.
Большов . А так как теперь дочь наша здесь налицо, и при всем том, будучи уверены в честном поведении и достаточности нашего будущего зятя, что для нас оченно чувствительно, в рассуждении божеского благословения, то и назначаем его теперича в общем лицезрении. Липа, поди сюда.
Липочка . Что вам, тятенька, угодно?
Большов . Поди ко мне, не укушу небось. Ну, теперь ты, Лазарь, ползи.
Подхалюзин . Давно готов-с!
Большов . Ну, Липа, давай руку!
Липочка . Как, что это за вздор? С чего это вы выдумали?
Большов . Хуже, как силой возьму!
Устинья Наумовна . Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
Аграфена Кондратьевна . Господи, да что ж это такое?
Липочка . Не хочу, не хочу! Не пойду я за такого противного!
Фоминишна . С нами крестная сила!
Подхалюзин . Видно, тятенька, не видать мне счастия на этом свете! Видно, не бывать-с по вашему желанию!
Большов (берет Липочку насильно за руку и Лазаря) . Как же не бывать, коли я того хочу? На что ж я и отец, коли не приказывать? Даром, что ли, я ее кормил?
Аграфена Кондратьевна . Что ты! что ты! опомнись!
Большов . Знай, сверчок, свой шесток! Не твое дело! Ну, Липа! Вот тебе жених! Прошу любить да жаловать! Садитесь рядком да потолкуйте ладком, а там честным пирком да за свадебку.