Липочка . Как же, нужно мне очень с неучем сидеть! Вот оказия!
Большов . А не сядешь, так насильно посажу да заставлю жеманиться.
Липочка . Где это видано, чтобы воспитанные барышни выходили за своих работников?
Большов . Молчи лучше! Велю, так и за дворника выдешь. (Молчание.)
Устинья Наумовна . Вразуми, Аграфена Кондратьевна, что это за беда такая!
Аграфена Кондратьевна . Сама, родная, затмилась, ровно чулан какой. И понять не могу, откуда это такое взялось?
Фоминишна . Господи! Семой десяток живу, сколько свадеб праздновала, а такой скверности не видывала.
Аграфена Кондратьевна . За что ж вы это, душегубцы, девку-то опозорили?
Большов . Да, очень мне нужно слушать вашу фанаберию. Захотел выдать дочь за приказчика, и поставлю на своем, и разговаривать не смей; я и знать ничего не хочу. Вот теперь закусить пойдемте, а они пусть побалясничают, может быть, и поладят как-нибудь.
Рисположенский . Пойдемте, Самсон Силыч, и я с вами для компании рюмочку выпью. А уж это, Аграфена Кондратьевна, первый долг, чтоб дети слушались родителей. Это не нами заведено, не нами и кончится.
Встают и уходят все, кроме Липочки, Подхалюзина и Аграфены Кондратьевны.
Липочка . Да что же это, маменька, такое? Что я им, кухарка, что ли, досталась? (Плачет.)
Подхалюзин . Маменька-с! Вам зятя такого, который бы вас уважал и, значит, старость вашу покоил – окромя меня, не найтить-с.
Аграфена Кондратьевна . Да как же это ты, батюшка?
Подхалюзин . Маменька-с! В меня Бог вложил такое намерение, по тому самому-с, что другой вас, маменька-с, и знать не хочет, а я по гроб моей жизни (плачет) должен чувствовать-с.
Аграфена Кондратьевна . Ах, батюшки! Да как же это быть?
Большов (из двери) . Жена, поди сюда!
Аграфена Кондратьевна . Сейчас, батюшка, сейчас!
Подхалюзин . Вы, маменька, вспомните это слово, что я сейчас сказал.
Аграфена Кондратьевна уходит.
Явление пятое
Липочка и Подхалюзин.
Молчание.
Подхалюзин . Алимпияда Самсоновна-с! Алимпияда Самсоновна! Но, кажется, вы мною гнушаетесь? Скажите хоть одно слово-с! Позвольте вашу ручку поцеловать.
Липочка . Вы дурак необразованный!
Подхалюзин . За что вы, Алимпияда Самсоновна, обижать изволите-с?
Липочка . Я вам один раз навсегда скажу, что не пойду я за вас, – не пойду.
Подхалюзин . Это как вам будет угодно-с! Насильно мил не будешь. Только я вам вот что доложу-с…
Липочка . Я вас слушать не хочу, отстаньте от меня! Как бы вы были учтивый кавалер: вы видите, что я ни за какие сокровища не хочу за вас идти – вы бы должны отказаться.
Подхалюзин . Вот вы, Алимпияда Самсоновна, изволите говорить – отказаться. Только если я откажусь, что потом будет-с?
Липочка . А то и будет, что я выйду за благородного.
Подхалюзин . За благородного-с! Благородный-то без приданого не возьмет.
Липочка . Как без приданого? Что вы городите-то! Посмотрите-ко, какое у меня приданое-то – в нос бросится.
Подхалюзин . Тряпки-то-с! Благородный тряпок-то не возьмет. Благородному-то деньги нужны-с.
Липочка . Что ж! Тятенька и денег даст!
Подхалюзин . Хорошо, как даст-с! А как дать-то нечего? Вы дел-то тятенькиных не знаете, а я их оченно хорошо знаю: тятенька-то ваш банкрут-с.
Липочка . Как банкрут? А дом-то, а лавки?
Подхалюзин . А дом-то и лавки – мои-с!
Липочка . Ваши?! Подите вы! Что вы меня дурачить хотите? глупее себя нашли!
Подхалюзин . А вот у нас законные документы есть! (Вынимает.)
Липочка . Так вы купили у тятеньки?
Подхалюзин . Купил-с!
Липочка . Где же вы денег взяли?
Подхалюзин . Денег! У нас, слава Богу, денег-то побольше, чем у какого благородного.
Липочка . Что ж это такое со мной делают? Воспитывали, воспитывали, потом и обанкрутились! (Молчание.)
Подхалюзин . Ну, положим, Алимпияда Самсоновна, что вы выйдете и за благородного – да что ж в этом будет толку-с? Только одна слава что барыня, а приятности никакой нет-с. Вы изволите рассудить-с: барыни-то часто сами на рынок пешком ходят-с. А если и выедут-то куда, так только слава, что четверня-то, а хуже одной-с купеческой-то. Ей-богу, хуже-с! Одеваются тоже не больно пышно-с. А если за меня-то вы, Алимпияда Самсоновна, выйдете-с – так первое слово: вы и дома-то будете в шелковых платьях ходить-с, а в гости али в театр-с – окромя бархатных и надевать не станем. В рассуждении шляпок или салопов – не будем смотреть на разные дворянские приличия, а наденем какую чудней! Лошадей заведем орловских. (Молчание.) Если вы насчет моей физиономии сумневаетесь, так это, как вам будет угодно-с: мы также и фрак наденем, и бороду обреем либо так подстрижем, по моде-с, это для нас все одно-с.
Липочка . Да вы все перед свадьбой так говорите, а там и обманете.
Подхалюзин . С места не сойти, Алимпияда Самсоновна! Анафемой хочу быть, коли лгу! Да это что-с, Алимпияда Самсоновна! Нешто мы в эдаком доме будем жить? В Каретном ряду купим-с, распишем как: на потолках это райских птиц нарисуем, сиренов, капидонов разных – поглядеть только будут деньги давать.
Липочка . Нынче уж капидонов-то не рисуют.
Подхалюзин . Ну, так мы пукетами пустим. (Молчание.) Было бы только с вашей стороны согласие, а то мне в жизни ничего не надобно. (Молчание.) Как я несчастлив в своей жизни, что не могу никаких комплиментов говорить!
Липочка . Для чего вы, Лазарь Елизарыч, по-французски не говорите?
Подхалюзин . А для того, что нам не для чего. (Молчание.) Осчастливьте, Алимпияда Самсоновна, окажите эдакое благоволение-с. (Молчание.) Прикажите на колени стать.
Липочка . Станьте!
Подхалюзин становится.
Вот у вас какая жилетка скверная!
Подхалюзин . Эту я Тишке подарю-с, а себе на Кузнецком мосту закажу, только не погубите! (Молчание.) Что же, Алимпияда Самсоновна-с?
Липочка . Дайте подумать.
Подхалюзин . Да об чем же думать-с?
Липочка . Как же можно не думать?
Подхалюзин . Да вы не думамши.
Липочка . Знаете что, Лазарь Елизарыч!
Подхалюзин . Что прикажете-с!
Липочка . Увезите меня потихоньку.
Подхалюзин . Да зачем же потихоньку-с, когда так тятенька с маменькой согласны?
Липочка . Да так делают. Ну, а коли не хотите увезти – так уж, пожалуй, и так.
Подхалюзин . Алимпияда Самсоновна! позвольте ручку поцеловать! (Целует, потом вскакивает и подбегает к двери) . Тятенька-с!..
Липочка . Лазарь Елизарыч, Лазарь Елизарыч! Подите сюда!
Подхалюзин . Что вам угодно-с?
Липочка . Ах, если бы вы знали, Лазарь Елизарыч, какое мне житье здесь! У маменьки семь пятниц на неделе; тятенька, как не пьян, так молчит, а как пьян, так прибьет, того и гляди. Каково это терпеть образованной барышне! Вот как бы я вышла за благородного, так я бы и уехала из дому и забыла бы обо всем этом. А теперь все опять пойдет по-старому.
Подхалюзин . Нет-с, Алимпияда Самсоновна, не будет этого! Мы, Алимпияда Самсоновна, как только сыграем свадьбу, так перейдем в свой дом-с. А уж мы им-то командовать не дадим-с. Нет, уж теперь кончено-с! Будет с них – почудили на своем веку, теперь нам пора!
Липочка . Так смотрите же, Лазарь Елизарыч, мы будем жить сами по себе, а они сами по себе. Мы заведем все по моде, а они как хотят.
Подхалюзин . Уж это как и водится-с.
Липочка . Ну, теперь зовите тятеньку. (Встает и охорашивается перед зеркалом.)
Подхалюзин . Тятенька-с! тятенька-с! маменька-с!..
Явление шестое
Те же, Большов и Аграфена Кондратьевна.
Подхалюзин (идет навстречу Самсону Силычу и бросается к нему в объятия) . Алимпияда Самсоновна согласны-с!
Аграфена Кондратьевна . Бегу, батюшки, бегу!
Большов . Ну, вот и дело! То-то же. Я знаю, что делаю; уж не вам меня учить.
Подхалюзин (к Аграфене Кондратьевне) . Маменька-с! позвольте ручку поцеловать.
Аграфена Кондратьевна . Целуй, батюшка, обе чистые. Ах ты, дитятко, да как же это давеча-то так? а? Ей-богу! Что ж это такое? А уж я и не знала, как это дело и рассудить-то. Ах, ненаглядная ты моя!
Липочка . Я совсем, маменька, не воображала, что Лазарь Елизарыч такой учтивый кавалер! А теперь вдруг вижу, что он гораздо почтительнее других.
Аграфена Кондратьевна . Вот то-то же, дурочка! Уж отец тебе худа не пожелает. Ах ты, голубушка моя! Эка ведь притча-то! а? Ах, матушки вы мои! Что ж это такое? Фоминишна! Фоминишна!
Фоминишна . Бегу, бегу, матушка, бегу! (Входит.)
Большов . Постой ты, таранта! Вот вы садитесь рядом – а мы на вас посмотрим. Да подай-ко ты нам бутылочку шипучки.
Подхалюзин и Липочка садятся.
Фоминишна . Сейчас, батюшка, сейчас! (Уходит.)
Явление седьмое
Те же, Устинья Наумовна и Рисположенский.
Аграфена Кондратьевна . Поздравь жениха-то с невестой, Устинья Наумовна! Вот Бог привел на старости лет, дожили до радости.
Устинья Наумовна . Да чем же поздравить-то вас, изумрудные? Сухая ложка рот дерет.
Большов . А вот мы тебе горлышко промочим.
Явление восьмое
Те же, Фоминишна и Тишка (с вином на подносе).
Устинья Наумовна . Вот это дело другого рода. Ну, дай вам Бог жить да молодеть, толстеть да богатеть. (Пьет.) Горько, бралиянтовые!
Липочка и Лазарь целуются.
Большов . Дай-ко я поздравлю. (Берет бокал.)
Липочка и Лазарь встают.
Живите, как знаете – свой разум есть. А чтоб вам жить-то было не скучно, так вот тебе, Лазарь, дом и лавки пойдут вместо приданого, да из наличного отсчитаем.
Подхалюзин . Помилуйте, тятенька, я и так вами много доволен.
Большов . Что тут миловать-то! Свое добро, сам нажил. Кому хочу – тому и даю. Наливай еще!
Тишка наливает.
Да что тут разговаривать-то. На милость суда нет. Бери все, только нас со старухой корми да кредиторам заплати копеек по десяти.
Подхалюзин . Стоит ли, тятенька, об этом говорить-с. Нешто я не чувствую? Свои люди – сочтемся!
Большов . Говорят тебе, бери все, да и кончено дело. И никто мне не указ! Заплати только кредиторам. Заплатишь?
Подхалюзин . Помилуйте, тятенька, первый долг-с!
Большов . Только ты смотри – им много-то не давай. А то ты, чай, рад сдуру-то все отдать.
Подхалюзин . Да уж там, тятенька, как-нибудь сочтемся. Помилуйте, свои люди.
Большов . То-то же! Ты им больше десяти копеек не давай. Будет с них… Ну, поцелуйтеся!
Липочка и Лазарь целуются.
Аграфена Кондратьевна . Ах, голубчики вы мои! Да как же это так? Совсем вот как полоумная.
Устинья Наумовна .
Уж и где же это видано,
Уж и где же это слыхано,
Чтобы курочка бычка родила,
Поросеночек яичко снес?
Наливает вина и подходит к Рисположенскому; Рисположенский кланяется и отказывается.
Большов . Выпей, Сысой Псоич, на радости!
Рисположенский . Не могу, Самсон Силыч, – претит.
Большов . Полно ты! Выпей на радости.
Устинья Наумовна . Еще туда же, ломается!
Рисположенский . Претит, Самсон Силыч! Ей-богу, претит. Вот я водочки рюмочку выпью! А это натура не принимает. Уж такая слабая комплекция.
Устинья Наумовна . Ах ты, проволочная шея! Ишь ты – у него натура не принимает! Да давайте я ему за шиворот вылью, коли не выпьет.
Рисположенский . Неприлично, Устинья Наумовна! Даме это неприлично. Самсон Силыч! не могу-с! Разве бы я стал отказываться! Хе, хе, хе! да что ж я за дурак, чтобы я такое невежество сделал; видали мы людей-то, знаем, как жить; вот я от водочки никогда не откажусь, пожалуй, хоть теперь рюмочку выпью! А этого не могу – потому претит. А вы, Самсон Силыч, бесчинства не допускайте; обидеть недолго, а не хорошо.
Большов . Хорошенько его, Устинья Наумовна, хорошенько!
Рисположенский бежит от нее.
Устинья Наумовна (ставит вино на стол) . Врешь, купоросная душа, не уйдешь! (Прижимает его в угол и хватает за шиворот.)
Рисположенский . Караул!!
Все хохочут.
Действие четвертое
В доме Подхалюзина богато омеблированная гостиная.
Явление первое
Олимпиада Самсоновна сидит у окна в роскошном положении; на ней шелковая блуза, чепчик последнего фасона. Подхалюзин в модном сюртуке стоит перед зеркалом. Тишка за ним обдергивает и охорашивает.
Тишка . Ишь ты, как оно пригнато в самый раз!
Подхалюзин . А что, Тишка, похож я на француза? а? Да издали погляди!
Тишка . Две капли воды.
Подхалюзин . То-то, дурак! Вот ты теперь и смотри на нас! (Ходит по комнате.) Так-то-с, Алимпияда Самсоновна! А вы хотели за офицера идти-с. Чем же мы не молодцы? Вот сертучок новенький взяли да и надели.
Олимпиада Самсоновна . Да вы, Лазарь Елизарыч, танцевать не умеете.
Подхалюзин . Что ж, нешто не выучимся; еще как выучимся-то – важнейшим манером. Зимой в Купеческое собрание будем ездить-с. Вот и знай наших-с! Польку станем танцевать.
Олимпиада Самсоновна . Уж вы, Лазарь Елизарыч, купите ту коляску-то, что смотрели у Арбатского.
Подхалюзин . Как же, Алимпияда Самсоновна-с! Надать купить, надать-с!
Олимпиада Самсоновна . А мне новую мантелью принесли, вот мы бы с вами в пятницу и поехали в Сокольники.
Подхалюзин . Как же-с, непременно поедем-с; и в парк поедем-с в воскресенье. Ведь коляска-то тысячу целковых стоит, да и лошади-то тысячу целковых и сбруя накладного серебра, – так пущай их смотрят. Тишка! трубку!
Тишка уходит.
(Садится подле Олимпиады Самсоновны.) Так-то-с, Алимпияда Самсоновна! Пущай себе смотрят.
Молчание.
Олимпиада Самсоновна . Что это вы, Лазарь Елизарыч, меня не поцелуете?
Подхалюзин . Как же! Помилуйте-с! С нашим удовольствием! Пожалуйте ручку-с! (Целует. Молчание.) Скажите, Алимпияда Самсоновна, мне что-нибудь на французском диалекте-с.
Олимпиада Самсоновна . Да что же вам сказать?
Подхалюзин . Да что-нибудь скажите – так малость самую-с. Мне все равно-с!
Олимпиада Самсоновна . Ком ву зет жоли!
Подхалюзин . А это что такое-с?
Олимпиада Самсоновна . Как вы милы!
Подхалюзин (вскакивает со стула) . Вот она у нас жена-то какая-с! Ай да Алимпияда Самсоновна! Уважили! Пожалуйте ручку!
Входит Тишка с трубкой.
Тишка . Устинья Наумовна пришла.
Подхалюзин . Зачем ее еще черт принес!
Тишка уходит.
Явление второе
Те же и Устинья Наумовна.
Устинья Наумовна . Как живете-можете, бралиянтовые?
Подхалюзин . Вашими молитвами, Устинья Hayмовна, вашими молитвами.
Устинья Наумовна (целуясь) . Что это ты, как будто, похорошела, поприпухла?
Олимпиада Самсоновна . Ах, какой ты вздор городишь, Устинья Наумовна! Ну с чего это ты взяла?
Устинья Наумовна . Что за вздор, золотая; уж к тому дело идет. Рада не рада – нечего делать!.. Люби кататься, люби и саночки возить!.. Что ж это вы меня позабыли совсем, бралиянтовые? Али еще осмотреться не успели? Все, чай, друг на друга любуетесь да миндальничаете.
Подхалюзин . Есть тот грех, Устинья Наумовна, есть тот грех!
Устинья Наумовна . То-то же: какую я тебе сударушку подсдобила!
Подхалюзин . Много довольны, Устинья Наумовна, много довольны.
Устинья Наумовна . Еще б не доволен, золотой! Чего ж тебе! Вы теперь, чай, все об нарядах хлопочете. Много еще модного-то напроказила?
Олимпиада Самсоновна . Не так чтобы много. Да и то больше оттого, что новые материи вышли.