Багровый флаг горел, кипел над крышей,
И, может, как в семнадцатом году,
К нему народ бежал, ту весть услышав,
Детишек подбирая на ходу.С пустыми рукавами председатель
Все речь хотел сказать, как будто спеть,
И молча отворачивался к хате,
А слезы было нечем утереть.Сейчас для нас как символ день победный,
Победе нашей грозной десять лет,
А он тогда был днем войны последним
И днем начала мира на земле.Его установили мы, солдаты -
Танкисты, минометчики, стрелки, -
Для всех друзей в том мае в сорок пятом,
Всем недругам на свете вопреки…С тех пор не раз цвели сады на свете,
Но мне то солнце утра не забыть,
Оно всем людям мира в мире светит,
И никому его не погасить.
1955
"На Большом Гнездниковском…"
На Большом Гнездниковском
В доме десять ли, восемь ли,
Что напротив аптеки,
Красным камнем одет,
Проживает красивая
Рыжеволосая
Одинокая женщина
Двадцати восьми лет.У нее есть друзья.
И звонки телефонные
Вопрошают квартиру
О ней допоздна.
У нее есть поклонники,
Честно влюбленные,
Но всерьез не считается
С ними она.Утро раннее
Сыплет стальные горошины
Из будильника на пол,
И, словно в ответ,
Закрывая глаза
На мгновенье ладошками,
Словно девочка,
Женщина смотрит на свет.Тесных туфелек стук,
У кровати поставленных,
Открывает дорогу
Знакомых забот.
Папироска измятая
Ртом окровавлена,
Выпит чай,
Сунут в сумку с собой бутерброд.Ах, как много их -
В туфельках дробных, начищенных -
С банным ветром
Выносит метро поутру
На Тверском, на Арбате,
На Пресне!..
И сыщешь ли
Ту, что тоже спешит
На студеном ветру?..
1955
Письмо
Я здесь живу на сквозняке
Меж гор, поднявшихся до неба,
Не на курорте, а в тоске,
В какой еще ни разу не был.
Уж месяц март, а здесь зима -
Такой не помнят старожилы.
Дрожат озябшие дома,
Скрипят деревья что есть силы.
Отсюда надо бы бежать,
Но, на весну тая надежды,
Я продолжаю что-то ждать
На юге, средь сугробов снежных.
Над отопленьем паровым
Окно у нас пургой забито.
Я сплю и ем, и мой режим
Еще на двадцать дней рассчитан.
Но это все не вся тоска:
Есть здесь на телефон тропинка,
Там голос твой издалека
Звенит холодный, словно льдинка.
И трубка, брошенная зло,
Летит на рычажок с размаху,
И все надежды на тепло
Опять летят куда-то прахом.
Клубится на горах мороз,
В лицо с размаху хлещут вьюги…
Не дай бог, чтобы вам пришлось
Вот так зазимовать на юге.
1955
Перед парадом
Уснула города громада,
И, может, час уже гремя,
В ночь за неделю до парада
Идут по городу грома.
На перекрестке иногда
Они встают в равненье стройном,
А дождь идет, течет вода
По стали пушек дальнобойных,
По башням, блещущим слегка,
И по парням в сукне и коже,
Глядящим с башен свысока
На редких в этот час прохожих.
Газойля дым, походов дым…
И, приобщенным к славе сталью,
Им думается, молодым,
Что за плечами плещут дали,
В которых Прага и Берлин,
Пожары, рейды, медсанбаты…
И вот они глядят с машин,
Как всё видавшие солдаты.
И дела нету им притом,
Зачем без видимой причины
Стоит и мокнет под дождем
Уже немолодой мужчина.
1955
Песенка
М. Исаковскому
Рыжий дождик бегал с ветром взапуски,
Речку затопили небеса,
Солнце по небу ходило запросто,
Но происходили чудеса.
С неба лес спускался к речке лесенкой,
Колокольцы падали с весла,
И нехитрая, как полдень, песенка
В том краю родилась и пошла.
С ней сдружились плотники и пахари,
А у них дела по всей земле;
Услыхав ее, баяны ахали
Даже в самом песенном селе.
А была она короче кóротка,
Ничего особенного в ней,
Но, видать, в ней что-то людям дорого,
И они сочли ее своей.
Даже в океане Атлантическом
Кочегар сменился у котла,
И под небом душным и тропическим
Песня, как над Волгой, поплыла.
Значит, в ней жила, звучала русская,
Грустная в тот миг, душа-краса
И звала домой, как тропка узкая…
Так и происходят чудеса.
1955
"Жизнь, по пословице, не поле…"
Жизнь, по пословице, не поле,
А были позади поля,
Где столько грома, крови, боли
И на дыбы встает земля.Но снова будто не бывало
Их, равных жизни, на пути,
Мы повторяем всё сначала,
Что жить - не поле перейти…Здесь нет ячеек пулеметных,
Не рвутся мины на пути,
Но там хоть был устав пехотный,
А здесь не знаешь, как идти…
1956
"Над пирогами и борщом…"
Над пирогами и борщом,
Над студнем и вином
Вдруг повела гармонь плечом,
Плеснула вдруг огнем.И замерла беседа вдруг -
Кто в лес, кто по дрова…
И стало слышно, как вокруг
Шумит, звенит трава.И спор как сор, и хмель долой,
И в сторону вино.
И лозунг тот - хоть час, да мой -
Сосед забыл давно.И не хозяин под хмельком,
Уже тяжел и сед,
А песня правит за столом,
И жен уж рядом нет.Есть снова рядом старшина
И дальняя страна,
В которой будет тишина
И кончится война.В зеленом, мирном городке
Замолкли земляки…
А в песне - в дальнем далеке -
Идут, идут полки…
1957
"Человеку холодно без песни…"
Человеку холодно без песни.
На земле, открытой всем ветрам,
Я не знаю: в мире место есть ли,
Где не верят песням, как кострам;Песни на земле не сочиняют, -
Просто рота городом пройдет,
Просто девушки грустят, мечтают
Да гармошку кто-то развернет.Белая береза отряхнется.
Встанет под окошками в селе,
Сердце где-то сердцу отзовется, -
И поется песня на земле.Как лесам шуметь, рождаться людям,
Ливням плакать, зорям полыхать -
Так и песня вечно в мире будет,
И ее не надо сочинять.
1957
"Голос первой любви моей - поздний…"
Голос первой любви моей - поздний,
напрасный -
Вдруг окликнул, заставил на миг замереть
И звучит до сих пор обещанием счастья.
Голос первой любви, как ты мог уцелеть?..Над горящей землей от Москвы до Берлина
Пыль дорог, где отстать - хуже, чем
умереть,
И в бинтах все березы, в крови все
рябины…
Голос первой любви, как ты мог уцелеть?
На тесовой калитке снежок тополиный,
Холодок первых губ, как ожог, не стереть…
А года пролетели, их, как горы, не сдвинуть.
Голос первой любви, как ты мог уцелеть?!
1957
"Старый снимок…"
Старый снимок
Нашел я случайно в столе
Среди справок
В бумажной трухе, в барахле.Старый снимок далеких,
Но памятных лет.
Ах, каким я красивым
Был тогда на земле.Шлем ребристый кирзовый
Да чуб в три кольца,
Зубы белой подковой,
Веснушки, что солнца пыльца.Не целован еще,
И ни разу не брит,
Крепко через плечо
Портупеей обвит.Вдаль гляжу я веселый,
Прислонившись к броне,
Среди сосен и елок
На великой войне.Светит солнце на траках,
Дымится броня,
Можно просто заплакать,
Как мне жалко меня.Время крепости рушит,
А годы летят,
Ах, как жаль мне веснушек
Ржаной звездопад.
1957
"Под атласным одеялом…"
Под атласным одеялом
Солнцем полное плечо,
Лен волос, румянец алый,
Золотой пушок у щек.
Ты, наверное, не встала,
До сих пор ты спишь еще.С вечера метель мела,
Мир калила добела,
Лес молил январь о чуде,
Но казалось, что не будет
Больше света и тепла.А сейчас для всех влюбленных
В окнах свету терема.
Снегу полная зима,
День - царь-колокол червонный -
Полон звону, разума.Милая моя краса,
Я ль не верил в чудеса,
Посмотри: не шелохнутся
Вплоть до полюса леса,
В воздухе дымкú, как блюдца,
Днем с огнем в лесу лиса, -
Не пора ль тебе проснуться,
Милая моя краса.
1957
Шестнадцать лет тому назад
В земле по грудь под Ленинградом
Шестнадцать лет тому назад
Под пулей, бомбой и снарядом
Стоял у Лигова солдат.По вражьим выкладкам бесспорным
Он трижды был в тот день убит,
И уцелевшим танкам в город
Был с ходу путь прямой открыт.С крестом на башне, с пушкой в душу
Пошел, как будто на парад,
До моря потрясая сушу,
Немецкий танк на Ленинград.А самых храбрых нету рядом:
Они еще с утра легли…
Солдат окинул долгим взглядом
Огонь небес в дыму земли.Резерв последний полководца,
Один из роты, рядовой -
Как в гимне партии поется:
"Ни бог, ни царь и ни герой", -Он встал на бруствере траншеи,
Зажав гранату в кулаке,
О молодости не жалея,
В разбитом дачном городке.Ударил столб огня под траки,
И захлебнулся на камнях
Вал бронированной атаки
От Ленинграда в трех шагах.Примолк железный гул орудий…
Пилоткой пот отер солдат…
А мир считал: случилось чудо
Шестнадцать лет тому назад.И кто он был - никто не знает,
Не заявил он сам о том,
Но только в сорок пятом в мае
О нем гремел победы гром.И слава ходит по Союзу,
И подвиг этот не забыт,
А сам солдат пока не узнан,
Никем в народе не открыт.Он жив, он с нами рядом, вот он!
И он сейчас наверняка
В трамвае ездит на работу,
Пьет в праздник пиво у ларька.
1957
Вечер стихов в колхозе
В колхоз далекий в пору сенокоса
Приехал я, чтобы стихи читать,
А после отвечать на все вопросы,
Какие станут люди задавать.Здесь никогда поэтов не бывало,
Но мной в сельпо, между сапог и вил,
В строю брошюрок, желтых, залежалых,
Твардовский все же обнаружен был.Вещала всем с дверей сельпо афишка
О том, что я писатель ССР.
И в клуб пришли девчонки и мальчишки,
Учительница, фельдшер, инженер.Но я был рад. Колхоз встает с рассветом,
Лишь три часа за сутки спит колхоз,
Ему не до артистов и поэтов, -
Бушует по округе сенокос.Чтó мог бы я прочесть ему такое,
Достойное не просто трудодня,
А солнца в сенокос, росы и зноя, -
Нет, не было такого у меня.И среди белых полевых букетов
Над кумачовым заревом стола
Я призывал на помощь всех поэтов,
Которых мать Россия родила.А в зале льны цвели, цвели ромашки
На длинных лавках, выстроенных в ряд,
И тишина, ни шороха, ни кашля,
Лишь было слышно - комары звенят.За окнами домой проплыло стадо,
Закат погас, и смолкли петухи.
Три женщины вошли и сели рядом
В платочках новых, праздничных, тихи.На темных лицах, как на негативах,
Белели брови, выгорев дотла,
Но каждая из них, видать, красива
Когда-то в девках, в юности была.Они отдали всё без сожаленья
Полям и детям, помня о мужьях, -
Мне пусты показались сочинения,
Расхваленные критикой в статьях.И я прочел для этих трех солдаток,
Примерно лет моих, немолодых,
То, что на фронте написал когда-то
Не как стихи, а про друзей своих…
1959
"Смеялась женщина, смеялась…"
Смеялась женщина, смеялась,
Как будто яблоки роняла,
Как будто тень и свет сменялись,
И людям все казалось мало.Ей ветер обнажал колени,
Она подол рукою била
И хохотала в упоеньи
Так, как она всегда любила.И все вокруг переменилось,
Все стало праздничней и ярче,
Все сдвинулось, переместилось
И стало вдруг свежей и жарче.А было лишь такая малость -
Катилось, звоном озаряло,
Смеялась женщина, смеялась,
Как будто яблоки роняла.
1959
"Кто же первый сказал мне на свете о ней?.."
Кто же первый сказал мне на свете о ней?
Я никак не припомню сейчас.
Может, первый назвал ее имя ручей,
Прозвенел по весне и погас.Мог сказать бы отец, но я рос без отца.
В школе мать говорила, обучая детей.
Я не слышал, я ждал лишь уроков конца, -
Дома не с кем меня оставлять было ей.А вокруг только небо, леса и поля,
Пела птица-синица, гуляли дожди,
Колокольчик катился, дышала земля,
И звенел ручеек у нее на груди.Может, птица-синица, береза в лесах,
Колокольчик с дороги, калитка в саду,
В небе радуга, дождь, заплутавший
в овсах,
Пароход, прицепивший на мачту звезду,Рассказали, как это бывает, о ней,
Но тогда я, пожалуй, был робок и мал
И не знал языка ни синиц, ни дождей…
Я не помню, кто мне о России сказал.
1960
"Все, говорят, на свете образуется…"
Все, говорят, на свете образуется,
Все в жизни станет на свои места.
И Дон-Кихот под старость образумился,
Но разум не надгробная плита.
Прихлопнешь разве разумом стремление
Быть искренним, и честным, и прямым,
И все свои печали и сомнения
Нести на люди, обращаться к ним.
У юности в крови есть жажда поиска.
Она сама как поиск и равна
Той жажде, что вела людей до полюса
Жары, вершины, холода и дна…
Меня недавно подвели товарищи,
Не предали, а час такой настал.
И подвели, - подумаешь, удар еще,
Немолод я и многое видал.
Горел, и мерз, и пировал как следует,
Ну подвели, - отбился - пустяки.
Но мысль одна с тех пор меня преследует -
Как быстро образумились дружки.
Разумные, - врагов себе не нажили,
А я, как был, останусь им дружком,
Но в дружбе что-то все-таки загажено,
И это не отмоешь коньяком.
Да здравствует святая сила разума
Быть не рабом - хозяином страстей
И поступать, как юностью наказано
На дымном гребне фронтовых ночей!
Пусть не благоразумная - победная
Идет без страха молодость в зарю.
Я буду стар, как перечница медная,
Но и тогда я это повторю.
1960
"Алешенька"
Словно в горле песенки горошинка -
Пропою, а не произнесу.
Есть такая станция "Алешенька",
Как тропинка к поезду в лесу.В двух шагах от каменного города,
А как бы у света на краю,
Не известна никому, не дорога,
Сторожит стальную колею.Ливнем стали и стекла по линии,
Будто на колесах города,
Никелем окованы, как инеем,
Мимо пролетают поезда.Сколько Алексеев и Алешенек
В сутолоке, в громе, в суете
Названо, окликнуто, опрошено
На лесной сороковой версте?Мимо все. С печалями, с улыбками
Без ответа мчатся поезда.
Что-то человеческое, зыбкое
Потерялось в громе навсегда.Двести лет прошло с тех пор, как брошено
Лесу, полю, солнцу и реке
И летит - Алешенька, Алешенька, -
А ответа нету вдалеке…
1960
Побывальщина
Здесь лесов-то тьма, а в лесах Тотьма
Утонула, - не видно крыш.
Как придет зима, занесет дома,
Сверху Тотьмы не разглядишь.
Всё леса, леса, вплоть до полюса,
И на юг леса, на восток,
За околицей хвоей колются,
Пробираются без дорог.
А в лесах она, река Сухона,
В ней веслом до дна не достать,
Как придет весна, думы вслух она
Начинает петь-напевать.
Она баскими дарит сказками,
А за сказками бает быль,
Быль неласкова, глубь опасная,
Разбиваются волны в пыль.
По реке плоты
В сорок две версты.
До небес семь верст,
Лесом все…
В небе тыщи звезд,
Месяц в полный рост,
И медведи ходят в овсе.
Хочешь верь не верь,
Приезжай, измерь,
Не мешай человеку врать.
Это просто проверить
Тебе теперь, -
Самолетом рукой подать.
Полчаса не срок, городок у ног,
И леса стоят, как сказал,
Только вот, браток, что насчет дорог, -
Про дороги я не соврал.
К нам дороги ягою меряны
Лет полсотни назад клюкой,
И клюка ее здесь потеряна
В темном лесе за Юг-рекой.
1960
Дионисий
1
Умели деды строить грады
И веси на Руси святой.
Стоят они, очей отрада,
Красой равняясь с простотой.На наших северных широтах -
Видать, для света и тепла, -
Как солнышки ручной работы,
Горят над ними купола.За Вологдой в дали таежной,
В конце проселка на пути,
Зайдешь под свод, и невозможно
Глаза от света отвести.Веселый грешник Дионисий
Здесь песни пел и краски тер.
Он перенес на стены кистью
Тепло зари и синь озер.Шеренги праведников рослых
Стремятся в рай, а там встают,
Толпятся мачтовые сосны
У Дионисия в раю.Рай на горах, в бору с брусникой…
А может, правда, рай - в лесу?
Мой край родной, мой друг великий,
Как опишу твою красу?Пылает северное лето,
Недвижны сосны. Спит вода.
И, на стожар в лугу надета,
Дрожит вечерняя звезда.А в дальней дали с новой силой
Через дремучие леса
Старинный град, райцентр Кириллов,
Плывет, расправив паруса.
2
Я видел рай не нá небе,
Он в душу мне запал.
Его художник нанятый
В церквушке написал.Но неподкупна кисть его.
И вот живет века
Работа Дионисия,
Как поле, как река.Рай с соснами косматыми,
В бору заречном он,
С брусникою, с опятами, -
Я в этот рай влюблен.