* * *
Брюссель. Правительница принимает делегацию из Антверпена.
Первый делегат. Ваше высочество! Мы сидим на пороховом складе! С каждым днем положение становится все хуже!
Маргарита. Антверпену стало трудно, и Антверпен просит меня о помощи! А где же вы были в те дни, когда все к этому шло, а вы словно сговорились ничего не замечать? Да я уверена, что ван Стрален никогда и не читал моих распоряжений! Он поступал так, как ему было угодно! Или кому-нибудь еще!
Второй делегат(понижая голос). Мадам, выслушайте меня внимательно! Поймите, что Антверпен как торговая столица страны и всей Северной Европы больше не существует! Корабли боятся в него заходить. Иностранные фирмы ликвидируют свои дела. – Я уже не говорю, каковы размеры эмиграции и во что она нам обойдется! – И все же все это можно исправить! Но если дело дойдет до того, что город совсем перестанет существовать, то исправлять будет нечего! – Неужели король будет рад потерять город, который один дает ему больше, чем все рудники Америки, вместе взятые?
Маргарита(закусив перо). Чем я могу вам помочь? Кто я для Антверпена? Принц Оранский самовольно объявил себя в отставке, я его отставку не утверждала, но я же не могу отправить его туда насильно!
Идите к нему! Просите, умоляйте! Может быть, его светлость снизойдет к вашим просьбам!
* * *
У принца Оранского.
Вильгельм. Что может дать мой приезд? Вы же прекрасно знаете, что все дело в проповедях! Запретить их я не смогу, даже если у меня будет такое желание. Разрешить их открыто – таких полномочий мне никто не даст. – Мой приезд будет совершенно бессмысленным!
Первый делегат. Ваша светлость, понимаете, они просто обезумели и, как безумные, не знают, чего хотят! И все в один голос требуют вас! Как только они вас увидят, они сразу же успокоятся, пускай на какое-то время.
А дальше, уже на месте, вам будет виднее, что делать.
Второй делегат. Ваша светлость, если кальвинисты кинутся убивать католических священников, никто даже не рискнет за них заступиться.
Те же в кабинете правительницы.
Маргарита(Вильгельму). Кузен, такой человек, как вы! Наследник таких великих предков! Такой патриот! Как вы можете оставаться в стороне от общественных дел в трудный час отечества!
В Антверпене ждут вас! Только вы способны установить мир в этом несчастном городе!
* * *
Въезд Оранского в Антверпен. Вильгельм и Гоохстратен в сопровождении свиты.
Гоохстратен(привстав в стременах). Ну и дела! Вы только посмотрите, что творится!
Навстречу им движется огромная толпа. Она расступается, образуя коридор, и, пропустив принца со свитой, движется за ними.
Раздаются крики. Да здравствует принц Оранский! – Смотрите, вот кто несет нам свободу! – Да здравствуют гёзы! Да здравствует свобода!
Вильгельм(Гоохстратену). Они и в самом деле с ума посходили!
Гоохстратен. Сейчас их уже не разогнать!
Вильгельм. Ван Стрален должен был предупредить это!
Гоохстратен. А что он может, если здесь все время так!
Они приближаются к ратуше.
Крики. Принц! Принц! – Наш спаситель! Наш избавитель! – Нечего нам больше ездить в Брюссель! – Он не даст нас в обиду!
Вильгельм(Гоохстратену). Ей-богу, им бы следовало подумать о том, что они делают! Не пришлось бы потом раскаиваться!
Принц со свитой входят в ратушу. Народ не расходится.
Все кричат – "Слава принцу Оранскому!"
Ван Стрален(выходя на балкон). Его светлость приказывает всем расходиться! Он должен немедленно заняться рассмотрением важных дел!
Народ начинает расходиться.
Первый горожанин. Хорошо бы теперь прогнать этих гёзов! С ними покою не будет!
Второй. Лучше всего прогнать всех папистов!
Третий. А принц Оранский сам папист!
Второй. Как ты смеешь обзывать нашего принца!
Третий. Почему обзывать? Он католик или нет?
Второй(замахиваясь). Ничего ты не понимаешь!
Первый(разнимая их). Тише-тише! Граф Гоохстратен сказал, что если будет какая-нибудь заварушка, он всех перерубит, и правых, и виноватых!
* * *
Ратуша. Принц, магистрат и проч.
Ван Стрален. Ну вот. Теперь они несколько дней будут радоваться, а что будет дальше – известно только Богу.
Вильгельм. Господа! Герцогиня наотрез отказалась разрешить проповеди в черте города! Но в вашем распоряжении, несомненно, есть какие-то помещения в предместьях – пустующие склады или что-нибудь еще. Найдите три таких места, лучше всего это сделать сегодня же! Мы их временно предоставим сектантам для собраний – это не решение проблемы, но какой-то выигрыш во времени!
Ван Стрален. Да, это будет очень хорошо! Потому что, пока погода хорошая, то они все первохристиане и святые подвижники. А как только пойдет дождь, – сразу начинают кричать, что в городе стоят пустые церкви, а у них на эти здания те же права, что у католиков. – И, между нами говоря, это так и есть! Вообще, когда в поле собирается толпа в сорок тысяч, то просто непонятно, что им мешает кинуться в город и силой взять то, что они хотят!
Вильгельм. Им мешает только то, что основных направлений – три, а не одно. И многие к тому же еще не выбрали, куда примкнуть. Ничто другое, к сожалению, их не сдерживает.
Ван Стрален. Вы сказали – три основных направления, ваша светлость? Что же, выходит, есть еще какие-то?
Вильгельм(не отвечая на этот вопрос). Господин бургомистр, если среди этих пустых зданий в предместьях найдется какая-нибудь недействующая церковь, то ее надо будет отдать лютеранам.
Рубенс(вполголоса). Вы отдаете им предпочтение, принц?
Вильгельм. Им отдает предпочтение Максимилиан Второй, император Германии, господин Рубенс. (Поворачивается к ван Стралену.) Господин бургомистр, мы должны постараться разрешить все спорные дела, все тяжбы, которые имеются в Антверпене между людьми и между корпорациями. Личные счеты всегда подливают масло в общую распрю; надо сделать так, чтобы их было как можно меньше.
Ван Стрален. Мы все в полном распоряжении вашей светлости в любое время дня и ночи!
Вильгельм. Нам и придется работать днем и ночью!
Ван Стрален. Может быть, вашей светлости угодно выбрать кого-нибудь, кто будет постоянно находиться при вас?
Вильгельм. Да – Яна Рубенса. (Рубенс низко кланяется.) Если мне надо будет уехать, меня здесь заменит граф Гоохстратен.
Ван Стрален. Мы вас не отпустим, ваша светлость! Мне до сих пор не верится, что вы уже приехали!
* * *
3. Толпа на площади. Один из реформатов проповедует.
Реформат. Вот их постановление – всякий, кто доискивается смысла Писания, не изучив богословия в одном из знаменитых университетов, будет предан казни! Что это значит, друзья? Что если бы перед ними предстал Иоанн Креститель или кто из апостолов, они их сейчас же бы казнили! У них-то точно не было свидетельства университета!
Из толпы выходит человек в одежде профессора богословия.
Богослов. А вам известно, какого происхождения был Иоанн Креститель? Он был из рода первосвященника, и его с самого детства обучали богословию!
Прохожий. Хотите себе присвоить святого Яна? Он гнал от себя таких, как вы! Книжники, порождение ехидны!
Второй прохожий. Интересно, как бы святой Ян поговорил с такими грамотеями, как вы?
Богослов. Да, интересно! И главное – на каком языке? На каком языке он говорил?
Реформаты тихонько совещаются между собой.
Реформат. Известное дело – на еврейском! Уж не на вашей латыни!
Богослов. А вы думаете, что тогда все сплошь говорили по-еврейски? Да вы хоть слышали когда-нибудь о существовании арамейского языка?
Кальвинисты(между собой). Что он там говорит? Какой еще армейский? Он издевается над нами! – Он намекает на испанскую армию, которая придет нас всех перебить! – Бей его!
Все кидаются бить богослова. Его сторонник сбегает. Мимо проходит Бредероде.
Бредероде (обнажая шпагу, кидается в толпу). Ах вы мерзавцы! Двадцать на одного! Где вы только научились такой подлости!
Реформат(оправляя платье). У них вот и научились, у проклятых папистов!
Бредероде(подхватывая под мышки богослова). Ах, сударь, напрасно вы учили их таким гнусным вещам!
* * *
Ратуша. Принц Оранский и члены магистрата.
Бредероде(входит, таща богослова). А еще говорят, что я не поддерживаю старую церковь! Вот – я двумя руками ее поддерживаю, а она все равно на ногах не стоит!
Вильгельм. Лекаря скорее!
* * *
Богослов, заклеенный и перевязанный, сидит в кресле.
Богослов. Боже мой! Какие невежды! Наглые самоуверенные невежды! Погибла вера! Погибла наука! Сапожники и красильщики возомнили себя проповедниками!
Один из членов магистрата. Хуже всего, что они нашли достойных почитателей! Одного с собой умственного развития!
Богослов. Эта безграмотная толпа – их единственная аргументация! Толпа и ее кулаки!
Вильгельм. Вы совершенно правы, господин профессор! Невежество – источник всякого зла. И люди, занимающиеся не своим делом, позорят себя и свое занятие. Вы правильно это заметили.
Но, к сожалению, этот город сейчас совершенно неподходящее место для диспутов! Мы не можем поручиться за благоразумие его жителей! Уверяю вас, что за стенами Лувенского университета вы будете в гораздо большей безопасности.
Рубенс (беря профессора за локти). Я лично прослежу, сударь, чтоб ваш отъезд обошелся без всяких эксцессов.
Они уходят.
Вильгельм(к Бредероде). Граф, вас еще не переутомила ваша деятельность в Антверпене? Может быть, вам как-нибудь развлечься? Поехали бы в Спаа, на лечебные воды!
Бредероде. Что это за намек? Я простой воды в рот не беру, на кой черт мне лечебная? Вы меня выдворить хотите? Я отсюда не уеду!
Вильгельм. Ваши друзья, так называемые гёзы, собираются в Спаа, отдохнуть от праведных трудов. Как же они обойдутся без вас?
Бредероде. А я ничего не знаю! Я здесь совсем заработался! А мой храбрый генерал граф Людвиг тоже там будет?
Вильгельм. Вот его письмо к вам.
Бредероде(пробегая письмо). Да, я поеду обнять моего рыцаря. Но когда я сочту нужным, я вернусь!
* * *
4. Ратуша. Принц и ван Стрален принимают посла из Брюсселя.
Вильгельм. Ее высочество герцогиня заблуждается относительно наших успехов. Положение в Антверпене все еще очень опасное.
Посол. Но поймите, по всей стране положение еще хуже! Ее высочество настаивает на вашем приезде! Вы ей необходимы, ваша светлость!
Вильгельм. Антверпен – важнейший город! Но дело не в этом. Главное, что я уже здесь! И совершенно непонятно, как они отреагируют на мой отъезд.
Посол. Когда я уже садился на коня, пришло известие, что в Сент-Омере, в Западной Фландрии, сектанты захватили церкви! Но этого мало – они перебили все иконы, всю церковную утварь!
Ван Стрален. Великий Боже! Зачем им понадобилось бить иконы?
Посол. Как зачем? (Понижает голос до шепота.) Разве вы не знаете, что для них иконы – те же самые идолы? Они и святые мощи уничтожили! Они вырыли тех, кто захоронен в церкви, и выбросили вон!
Вы знаете, как набожна правительница! Это известие повергло ее в такой ужас, что никакие разумные доводы она просто не сумеет воспринять!
Ван Стрален. Что же она – хочет, чтоб принц уехал и то же самое началось у нас?
Посол. Ваша светлость, я хочу вам сказать, что я – ваш искренний друг! Господин ван Стрален, насколько мне известно, тоже ваш друг, поэтому я буду говорить при нем. – Герцогиня Маргарита в своем письме выражает всяческие восторги по поводу вашей деятельности, но среди своих она говорит совсем другое! И то же самое она пишет в Испанию! – Она говорит, что вся смута – дело ваших рук, и что у вас уже готов план раздела страны между своими друзьями, включая французского короля и немецких курфюрстов! – Если вы не подчинитесь ее требованиям, вы дадите ей повод объявить вас мятежником!
Вильгельм (спокойно). Благодарю вас, сударь! Благодарю вас от всей души! – Я напишу герцогине, что приеду в Брюссель при первой возможности. Часть ее требований я мог бы выполнить, не уезжая так далеко. – Она просит, чтобы мы с графами Эгмонтом и Горном переговорили с предводителями гёзов…
Ван Стрален. Пусть они приедут в Антверпен!
Вильгельм. Нет-нет! Гёзам лучше здесь не показываться! – Адмирал собирался в ближайшие дни посетить местечко Дюффель. Вот туда я мог бы съездить так, что в Антверпене даже не догадаются о моем отсутствии!
* * *
5. Антверпен. Дом принца Оранского. Большая комната, сплошь увешанная картинами. Десятки картин стоят на полу, прислоненные к стенам и столам. На столах серебряная утварь и проч.
Принц Оранский и оценщик.
Принц резко открывает один из шкафов, тот не поддается, он дергает дверцу, оттуда падают кубки и т. п.
Оценщик. Осторожней, осторожней, ваша светлость! Не такие это вещи, чтоб ими швыряться!
Вильгельм. На некоторых нет клейма!
Оценщик. Это неважно! То, что они здесь, то, что они принадлежали вашему тестю, – это лучше всякого клейма! – Граф де Бюрен! Да когда он покупал у кого-нибудь, это и было самой высшей оценкой. Для всех мастеров по всем Нидерландам! И в верхней Германии тоже!
Говорят, ваш старший сын пошел в него?
Вильгельм. Да, у него очень тонкий вкус.
Оценщик. А сколько лет молодому графу?
Вильгельм. Будет четырнадцать.
Оценщик. Сохрани его Господь на долгие годы! – Граф де Бюрен! Да этим именем в Голландии можно чудеса творить! – Подумать только, ему одному принадлежит в собрании штатов столько же голосов, сколько всему Амстердаму!
За дверью слышится шум, звук пощечины и крик принцессы Анны.
Анна. Посмей только меня не пустить, наглый лакей!
Анна, растрепанная, одетая по-домашнему, врывается в комнату. За нею бежит Симонсен, хватает оценщика под руку и уводит его.
Анна. Что это вы тут затеяли? Хотите оставить меня и моих детей нищими?
Вильгельм (холодно). Анна, все, что находится в этом доме, принадлежало моей покойной жене.
Анна. Которую вы отравили! Чтобы воспользоваться ее богатством для ваших чертовых интриг!
Вильгельм. Принцесса, соберите остатки рассудка, выслушайте меня! В один прекрасный день может случиться так, что мы будем вынуждены оставить эту страну на неопределенное время! Может быть, надолго. Вся ваша собственность будет в этом случае конфискована.
Анна (рыдая). Вы это знали! Знали, и все равно на это пошли! Пошли на преступление, имея пятерых детей!
Вильгельм. Сейчас я могу либо спасти немногое, либо потерять все и в придачу жизнь. Я предпочитаю первое!
Анна. Куда же вы намерены меня везти?
Вильгельм. В Германию, в страну, где мы с вами родились! У нас там есть земля, родственники и друзья.
Анна. Я не поеду в Германию! Я ее ненавижу! Злобная, нищая страна! Я так счастлива была, когда оттуда выбралась!
Вильгельм. Что же тебя здесь сделало такой несчастливой, бедное ты, больное дитя!?
Анна. Вот видите, вы сами признаете, что я больна! Как же у вас хватает жестокости мучить меня! Я больна, я не вынесу бедности и скитаний! Сжальтесь надо мной!
Вильгельм. Боже мой, принцесса, мне часто кажется, что не только вы больны этой болезнью, но все они, все, которые наслаждаются чужими мучениями! Порой я боюсь, что они тоже вот-вот начнут взывать о жалости! Но у меня, ей-богу, нет сейчас сил и времени жалеть короля или инквизиторов!
Анна. Что вы тут мне несете? Нечего меня морочить!
Я вам не антверпенский магистрат! Вы восстаете против законной власти, а я в этом участвовать не желаю! Слышите? Раз так – дайте мне развод!
Вильгельм (усмехаясь). Я, принцесса, как вам известно, член католической церкви. И я могу развестись только в случае доказанной измены со стороны жены. Надеюсь, хоть этого, по крайней мере, я от вас не дождусь!
Анна. Что вы этим хотите сказать? А? Я что, по-вашему, такая некрасивая, что на меня никто не позарится? Это мы еще посмотрим!
Вильгельм. Анна, пойдите к себе, выпейте лекарства или вина, что вам больше нравится, – засните! Дайте покоя себе и другим!
* * *
Ночь. Принц Оранский за работой. Он встает, прислушиваясь. Выходит в коридор. По коридору, цепляясь за стены, бредет Анна, безутешно рыдая. Из других дверей выскальзывает женщина в чепце, смотрит то на Анну, то на принца.
Женщина(принцу, умоляюще складывая руки). Ваша светлость! Дети проснутся! Напугает она их!
Принц берет Анну за плечи и уводит. Она не сопротивляется.
* * *
Спальня принцессы. Анна с безучастным лицом лежит в кровати.
Вильгельм. Мы с вами будем надолго расставаться. Может быть, однажды я уйду и не вернусь. Я хорошо вижу, что мне назначено провести эту жизнь в бедствии и в труде, и я этим довольствуюсь, если так угодно Всемогущему! Я только молю Его ниспослать мне силу выносить все с терпением!
Анна(тихо). Что вы оправдываетесь передо мной? Мы с вами чужие, и поэтому ничего друг другу не должны, ни вы мне, ни я вам!