* * *
6. Дюффель. Горн, принц, Людвиг и гёзы.
Горн. Господа, вы не держите своих обещаний! Вы согласились с нами, что сейчас самое главное – это всеобщее спокойствие. И вы взяли на себя ответственность поддерживать это спокойствие. А что получается на деле? Вы знаете, что мы трое – ваши друзья, господа, нас трудно обвинить в предубежденности! Но то, что вы делаете с момента выхода "Смягчения"! (Качает годовой.) Вы же не дети, господа, вы прекрасно понимаете, что ваша деятельность не спокойствию содействует, а совсем наоборот!
Людвиг. А те, кто придумал это "Смягчение", они, надо полагать, тоже не дети, господин адмирал? Ведь это чистой воды насмешка! Трата бумаги с малопонятной целью!
Первый гёз. Головы проповедников оценены, как головы диких зверей! Это, по-вашему, служит общему спокойствию?
Второй гёз. Народ доведен до отчаяния, все ждут вторжения испанских войск! Вы же не станете отрицать это или взваливать на нас?
Людвиг. Правительство даже не дает себе труда понять, что реформаты собираются на полях, чтобы поклоняться Богу, а не затем, чтобы бунтовать против короля!
Эгмонт. Простите, граф, здесь вы допускаете неточность. Всем прекрасно известно, как король относится к религиозным вопросам. Он и по сей день настаивает на неукоснительном исполнении эдиктов. – А вы берете под свою защиту тех, кто демонстративно нарушает его волю, и не поодиночке, а десятками тысяч! И вы еще уверены в своей лояльности!
Горн. Вы же наверняка слышали, что в некоторых местах реформаты начали разорять церкви?
Первый гёз. Ну, слышали!
Второй гёз. Конечно, это очень плохо! Но при чем тут мы?
Третий гёз. Пусть это будет на совести тех, кто их довел до такого!
Людвиг. Мы видели, как жгут людей! Мы не станем плакать оттого, что разбивают картины и статуи!
Эгмонт(холодно). Никто не ждет, что вы станете плакать, господа! Ведь вы не бабы, а офицеры армии! Вы приносили присягу его величеству! – Извольте решить, намерены вы ее выполнять или нет!
Людвиг(сквозь зубы). А вы, как видно, уже все решили, граф?
Вваливается Бредероде.
Бредероде. Как я рад, что успел! Меня там внизу пускать не хотели! Сюда, где собрались мои родственники и лучшие друзья! (Людвигу.) Ну как, отцы отечества (показывает на троих), готовы защищать его до последней капли крови? (Людвиг отрицательно качает головой.) А-а-а! Вот оно что!
Эгмонт(резко). Сядьте, граф Бредероде! Вы на ногах не держитесь!
Бредероде(наступая на него). Что это вы на меня так смотрите, граф? Может, вам мой костюм не нравится?
А ведь мы с вами в кровном родстве! Да я на вашем месте гордился бы таким родством! (Отходит на шаг, говорит как трезвый.) – Мои предки владели этой страной и всеми этими людьми. Но, видно, они плохо ими управляли, и корона перешла к прадеду дон-Филиппа (нарочно икает) фон Габсбурга! – Значит, на то была Божья воля! – А потом мы сильно запустили свои дела, пили много и вообще… Вот и обеднели, как сейчас.
И на это, значит, была Божья воля! – А вот чтоб людей жечь, как солому, чтоб их топтать, как муравьев, на это Божьей воли нет, понятно вам?
И вы не убеждайте меня в этом, граф Эгмонт, я вам все равно не поверю, хоть я и много в жизни выпил за ваше здоровье!
Вильгельм. Успокойтесь, граф, никто не собирается насиловать ваши убеждения!
Принц отводит Горна и Эгмонта в сторону.
Эгмонт. Мы совершили ошибку, господа! Мы с самого начала не должны были поддерживать этих молодчиков!
Вильгельм. Вы придаете им слишком много значения, граф! Они просто заражаются всеобщим возбуждением. С этим очень трудно бороться.
Горн. Боже мой, какое счастье, что мой брат в Испании! По крайней мере хоть ему не придется отвечать за то, что здесь творится!
Принц тяжело вздыхает. Затем возвращается к гёзам.
Вильгельм. Господа, вы нас очень обяжете, если отправитесь в Брюссель и самолично сообщите герцогине о результатах нашей беседы.
Людвиг. И ей, и вам мы можем сказать только одно – пусть никто не ждет, что мы поднимем руку на своих соотечественников!
* * *
7. Город Гент. Собор Св. Бавона.
Каноник с горящей свечой в руке рассматривает наружную роспись алтарных створок. Он заслоняет пламя рукой, пристально всматривается в еле заметные трещинки в краске. Затем ставит свечу на пол, открывает створки и отступает на несколько шагов, словно ослепленный потоками света, льющимися с алтаря.
* * *
Площадь перед Собором Св. Бавона. Группа всадников подъезжает к собору. Один из них спешивается и устремляется в Собор.
* * *
Каноник все так же стоит перед алтарем. Он вздрагивает, заслышав за спиной шаги и звон шпор.
Офицер (бросается к нему).Господин каноник! Господин каноник!
Каноник. Чем могу служить?
Офицер (отдышавшись).Я из Брюсселя, господин каноник! Вот бумага, подписанная самой герцогиней! – Я и мои люди поступаем в ваше распоряжение!
Каноник читает бумагу.
Офицер. Всюду такая паника, господин каноник, иконоборцы делают что хотят, все их боятся, никто не оказывает им сопротивления! В Антверпене они за несколько часов разнесли Собор Богоматери!
Каноник. Что вам нужно от меня?
Офицер. От вас, господин каноник? Да нет, это я вам должен всячески содействовать! – Надо срочно разместить все содержимое Собора у надежных людей, лучше всего в тех семьях, которые жертвовали. – Да ведь в бумаге все сказано!
Каноник. Что вам нужно от меня? Если пришел Судный день, разве я могу его остановить?! (Поворачивается и уходит быстрыми шагами.)
Офицер(устремляясь за ним в коридор). Господин каноник! Господин каноник!
Навстречу ему выходит монах.
Монах. Господин каноник не может с вами говорить!
У него кровь идет горлом! (Уходит.)
Офицер. Но как же быть? У меня приказ! Надо обезопасить ценности! (Начинает стучать подряд во все двери.) Господин каноник!
Выходит второй монах.
Офицер. Может быть, господин каноник распорядится…
Монах. Господин каноник не может распорядиться! Он умер!
* * *
Антверпен. Принц, Гоохстратен, ван Стрален, Рубенс и другие выходят на площадь из Собора Богоматери.
Рубенс. Страшненькое зрелище, да? Но когда все это творилось, было еще страшнее! Хорошо, что вас здесь не было, ваша светлость!
Ван Стрален. Не говорите глупостей, Рубенс! Если бы его светлость был здесь, ничего бы не случилось!
Гоохстратен. Ничего нельзя было сделать, принц, это сущая правда!
Рубенс. Они орали, что все несчастья от поганых идолов!
И как только они их сокрушат, все придет в полный порядок! – Ох, зря наши антверпенцы на это понадеялись!
Ван Стрален. Да, уж это точно!
Рубенс. А знаете, что теперь про это говорят? Что все нарочно подстроили испанцы, чтобы иметь повод разделаться со всеми подряд! – И вас, ваша светлость, специально для этого выманили в Брюссель! – Как вы думаете, похоже это на правду?
Вильгельм. Нет, не похоже! Если бы им такое понадобилось, они бы подстроили убийство католиков, священников, но только не осквернение икон!
Ван Стрален. А эти ухитрились разорить тридцать церквей и не убить при этом ни одного человека!
Рубенс. Значит, точно, орудовали анабаптисты! – Наши кальвинисты стали такие воинственные! Им только палец покажи, они тебе пропишут, кто тут пшеница, а кто плевелы.
Гоохстратен. Принц, мы арестовали далеко не всех, но есть данные, где и у кого скрываются остальные. Я решил дождаться вас!
Вильгельм. Вы поступили правильно, Гоохстратен.
Сейчас не время шарить по домам, чтоб еще больше распалять всеобщую ненависть.
Гоохстратен. А что делать с теми, кого захватили?
Вильгельм. Бить плетьми и выгнать из города!
Гоохстратен. Троих уже повесили.
Вильгельм. Можете их не воскрешать!
* * *
8. Заседание в Ратуше. Принц Оранский, весь магистрат и шестнадцать представителей от четырех религий.
Вильгельм. Поймите, сам Господь призывает вас к миру! Вы были готовы попрать все, что объединяло вас когда-то, – теперь вы еще крепче связаны общей виной!
Всех протестантов обвинят в разрушении церквей, католиков – в том, что они этому не препятствовали! (Принц встает и протягивает им текст "Соглашения".)
Это "Соглашение" обеспечивает каждой церкви такую же защиту закона, как католической. Подписывая его, вы признаете друг за другом право на эту защиту, – вы обязуетесь тем самым проявлять терпимость друг к другу.
Научитесь этому, терпимость поможет вам снова обрести единство! – Только так можно отвести грозящую беду!
Один из членов магистрата. Подписывайте, и дайте нам наконец вернуться в свои дома!
Происходит подписывание.
Глава кальвинистов. И все же я хочу указать на некоторую несправедливость этого решения, ваша светлость! – Всем известно, что к реформатской церкви принадлежит (победным взором окидывает всех) почти половина этого города! А вы отводите нам для богослужения столько же зданий, что и анабаптистам, которые малочисленны и вообще неизвестно откуда взялись!
Вильгельм. Сударь, допуская протестантское богослужение в черте города, мы превышаем свои полномочия! Мы идем на это ввиду чрезвычайности положения! Но разрешить каждой конгрегации собираться более чем в одном месте мы не можем сейчас никак!
Второй кальвинист(ворчливо). Я вообще не понимаю, зачем отводить место этим анабаптистам? Кто они такие?
Вильгельм(в бешенстве). Скажите, сударь, вас с самого рождения воспитывали в реформатской вере?
Второй кальвинист. Что вы, ваша светлость, мне шестьдесят пять лет! Когда я родился, о Лютере еще слыхом не слыхивали!
Рубенс. Ну вот теперь, если вам еще раз вздумается поменять веру, то далеко ходить не придется!
Вильгельм (кальвинистам). Раз ваша община такая сильная и многочисленная, тем более ей пристало подавать пример миролюбия. – Вы так долго добивались равноправия с католиками, но не для того же, чтобы поступать с другими, как они когда-то поступали с вами!
Ван Стрален. Да-да, реформаты должны обещать властям, что они перестанут даже словесно оскорблять всех остальных по религиозным вопросам!
Первый кальвинист. Мы никогда никого не оскорбляли!
Католики и лютеране (наперебой). Как это так! Да вы только этим и занимаетесь!
Первый кальвинист. Ничего подобного! Наши противники уверяют, что они чтут Священное Писание. А их догматы Священному Писанию противоречат. Мы им просто на это указываем.
Вильгельм. А если вам сейчас же показать, как ваши собственные догматы противоречат Писанию, что вы на это скажете?
Все остальные. Сделайте это! Сделайте это, ваша светлость!
Вильгельм. Как бы не так! Да если я это сделаю, вы тут меня сожжете четыре раза! А у меня еще столько дел, вы даже представить себе не можете! (Встает.)
Сейчас не время колоть глаза друг другу своей правотой! – Пусть каждый проявит снисходительность к чужому заблуждению, к чужой слабости! Кто знает, не придется ли ему потом других умолять об этом же!
Принц выходит из зала заседания. Слуга набрасывает на него плащ.
Гоохстратен. Уже рассвет!
Ван Стрален. Мы проводим вашу светлость!
Всадники едут по направлению к дому принца Оранского.
Гоохстратен. Ну до чего ретивые ребята эти кальвинисты! В первый же день, когда стали громить церкви, они явились ко мне и предложили передать всемилостивейшему королю три миллиона талеров за свободное исповедание их веры по всем провинциям.
Вильгельм. Надо было взять!
Гоохстратен. Зачем?
Рубенс. Как зачем? Чтобы передать королю!
* * *
Все входят в дом. К принцу подходит секретарь.
Секретарь. Ваша светлость! Английский посланник сэр Томас Грэшем дожидается вас.
Гоохстратен. А не слишком ли рано?
Вильгельм. Я приму его! – Друзья мои! Я собираюсь распространить это "Соглашение" на Голландию, Зеландию и Утрехт. Вы должны будете отпустить меня туда.
Ван Стрален. Ваша светлость, ни за что! Кальвинисты сразу же кинутся убивать священников!
Вильгельм. Вы не должны рассчитывать на меня одного, ван Стрален! Ведь я же человек, я умереть могу сегодня ночью. Проклят надеющийся на человека. Читали такие слова?
Ван Стрален. Нет, ваша светлость! В какой это книге, в какой главе?
Вильгельм. Не знаю, мой друг, не помню! У меня же нет свидетельства знаменитого университета. – Не бойтесь, пока наше "Соглашение" не отменят извне, никто здесь его не нарушит!
* * *
Кабинет принца. Вильгельм и сэр Томас Грэшем.
Грэшем. Ваша светлость! Позвольте поздравить вас с самой удивительной победой, которая когда-либо одерживалась!
Вильгельм. Это временная победа, сэр Томас. Я прекрасно знаю, что это "Соглашение" нисколько не удовлетворит короля. Он никогда и ни за что не простит иконоборцев.
Грэшем. Ходят упорные слухи, что король Филипп лично собирается посетить Нидерланды и произвести суд над своими подданными.
Вильгельм. Я абсолютно уверен, что этого не будет. Нидерланды ждет не суд, а расправа! Дон Филипп никогда не питал особой любви к нравам и обычаям фламандцев, а теперь, когда они так страшно провинились перед ним, они тем более не заслуживают лицезрения королевской особы.
Грэшем. Но в Испании строится специальный флот!
Вильгельм. Испанское правительство очень заинтересовано в том, чтобы все поверили, что король лично прибудет в Нидерланды.
Грэшем. Ваша светлость, вы основываетесь на своих, несомненно, глубокомысленных догадках, или же у вас есть точные сведения?
Вильгельм. У меня есть точные сведения, сэр Томас.
Грэшем. В таком случае информация, которую я намерен вам передать, приобретает еще большую ценность! – Известно ли вам, ваша светлость, что отставка герцогини Маргариты давно уже дело решенное?
Вильгельм. Да, но она все время откладывается из-за трудностей, связанных с выбором нового наместника.
Грэшем. Эти трудности, ваша светлость, то же самое, что постройка королевского флота – они придумали их для того, чтобы выиграть время и отвести всем глаза. – У нас есть данные – из источника, который заслуживает самого большого доверия, что король давно уже сделал свой выбор, но держит его в тайне по соображениям вполне понятным. – На этот пост назначен герцог Альба, злейший враг нидерландских вельмож, особенно тех из них, кто своими военными успехами нанес в свое время удар самолюбию герцога. О других его качествах и говорить не приходится.
Принц встает и начинает прохаживаться по комнате.
Грэшем. Ваша светлость, ее величество королева Елизавета с самым искренним сочувствием относится к судьбе своих фламандских единоверцев. Я уполномочен передать вам, что те из них, кто пожелает покинуть родину ввиду надвигающихся событий, могут рассчитывать на гостеприимство Англии!
Глава пятая
* * *
1. У стен города Гертогенбосха. Отряд гёзов седлает коней, готовясь в дорогу.
Людвиг Нассау и Бургомистр идут через поле недавнего сражения. Перед ними снуют люди с носилками, несколько убитых все еще лежат на земле. Невдалеке работают могильщики.
Бургомистр. Да, дешево они отделались! Мы, правду сказать, тоже дешево отделались! Все благодаря вам. Если бы не гёзы, мы бы с ними не справились.
Людвиг останавливается возле убитого, всматривается в него, крестится и идет дальше. Бургомистр идет за ним.
Бургомистр. Как вы думаете, граф, когда нам их снова ждать? А может, они больше не сунутся?
Людвиг. Все зависит от того, как пойдет в других местах. Герцогиня требует, чтобы каждый город, где было иконоборство, принял гарнизон. Там, где протестантов большинство, будут стоять насмерть, у них нет другого выхода! – Сейчас все силы правительства брошены к Валансьену. Кто может знать, сколько он продержится!
Бургомистр. Говорят, в Антверпене граф Бредероде навербовал чуть не целую армию! Мы хотим послать к нему, попросить о помощи. Как вы думаете, граф?
Людвиг (безучастно). Посылайте.
Людвиг присоединяется к своему отряду. Гёзы садятся на коней.
Первый гёз. Послушай, Людвиг! Может быть, нам сделать попытку прорваться к Валансьену?
Людвиг. Мы здесь отбили один отряд, да и то лишь потому, что они не ждали сопротивления! А вы уже вообразили, что можете воевать против всей фламандской армии!