* * *
8. Адмирал де Горн и барон Монтиньи.
Монтиньи. Прости меня, брат, я только что расстался с королем и меньше всего расположен ставить ему ультиматумы!
Горн. Все равно нам всем придется уйти в отставку! Сколько можно все это выносить?
Монтиньи. Но согласись, что уйти можно по-разному! Принц и Эгмонт идут на смертельный риск!
Горн. Ну знаешь, мой милый, твой старший брат тоже не трус!
Входят принц Оранский, Эгмонт и Берген.
Вильгельм(к Монтиньи). Что, мой друг, вы тоже не хотите подписаться?
Монтиньи. Ах, принц, вы же знаете все гораздо лучше меня! Мне ли объяснять вам, кто такой дон Филипп?
Эгмонт. Я никак не возьму в толк вашего отношения к королю! Можно подумать, что, кроме Гранвеллы, нас с ним ничего не связывает! Если это так, то вообще говорить не о чем! Но у меня на этот счет свое мнение!
Вильгельм. Скажите, дорогой Монтиньи, вы заметили у короля хоть малейшую склонность смягчить преследования еретиков?
Монтиньи. Да он скорее все Нидерланды сотрет с лица земли! – Уже очень многие испанцы недовольны такой политикой, но их, как известно, никто не спрашивает!
Вильгельм. Так как же, по-вашему, должны вести себя мы в то время, как эту прекрасную страну будут стирать с лица земли?
Монтиньи. О Боже мой! Я просто в отчаянье прихожу!
Я не знаю, я не знаю, что можно сделать!
Вильгельм. А я, благодаренье Богу, знаю, что делать! Но для этого прежде всего необходимо избавиться от кардинала Гранвеллы.
Монтиньи. Подождите, он еще нас с вами на костер отправит! Когда я проезжал через Париж, мне говорили со всех сторон, что во Франции уверены, что все здесь присутствующие – тайные гугеноты!
Вильгельм. Это опять проделки Гранвеллы! Я завтра же во всеуслышанье обвиню его в клевете!
Берген. Нет, принц, вы не правы. Это просто привычка человеческого мышления. Люди привыкли делить всех на своих и не своих. Раз ты за кого-то заступаешься, значит, ты с ним заодно!
Вильгельм. Тем более, я не хочу, чтоб из-за этой подлой привычки мы лишились доверия нидерландских католиков! Мы защищаем их интересы ничуть не в меньшей мере!
Берген. Я больше никого не защищаю. И мне даже незачем просить об отставке. Мое штатгальтерство уже закончилось! Бесславно, но закончилось!
Горн. Ничего, господа! Не страшно, если мы подпишемся втроем! Раз все, к кому мы обращались, хотя бы на словах нас поддерживают, значит, мы и действуем от имени всех.
* * *
Кабинет правительницы. Маргарита за столом над кипой бумаг. Рядом стоит секретарь.
Маргарита. Нет, Арментерос, я просто слов не нахожу! Мне остается только смеяться! Нет, вы полюбуйтесь, у меня за спиной все до одного берут взятки разве что не с мертвых, а я тут должна… Интересно, что же они обо мне думают? Кардинал, наверное, считает, что я нищенка! Что меня осчастливило королевское жалованье! – Ну подлец! Ну подлец!
Секретарь. А что же вы думали, мадам? На какие деньги он строит дворцы своим любовницам? Архиепископские доходы, конечно, велики, но такой статьи они не предусматривают.
Маргарита. Что я думала! А почему я вообще должна была об этом думать? Что мне, думать больше не о чем? (Снова смотрит бумаги.) – А наш старичок-президент! Одной ногой в могиле, а хватает за десятерых! То-то они такие друзья с Гранвеллой! (Стучит по столу.) Чтоб на глаза мне не являлись!
Секретарь. Тем не менее, мадам, я, с вашего разрешения, ознакомлюсь с его письмом. Одно другому не мешает. – Так! Он пишет, что если его величество вознамерится пригласить графа Эгмонта в Испанию, то чтобы вы этому не препятствовали.
Маргарита. Интересно, что он там затеял! Хочет, наверное, заманить его туда – и… того! – Ладно! Сами разберемся, кого куда посылать, кого не посылать! – Для начала туда поедете вы, Арментерос. И расскажете все, как есть. Все, как есть!
Секретарь. Давно пора, мадам! Давно пора!
Входят Эгмонт, Горн и Вильгельм. Секретарь выходит.
Маргарита. Я на вас в обиде, господа! Я в большой обиде! Вы давно уже отдалились от меня, а теперь, когда мне так нужны ваши помощь и советы, совсем меня бросаете. Я у вас этого не заслужила.
Горн. Мадам, мы были и остаемся самыми преданными слугами его величества! И наш отказ играть в Государственном совете постыдную роль, которую нам навязали, – это тоже проявление нашей преданности.
Маргарита. Я, конечно, не могу полностью с вами согласиться, но я вас понимаю. Я вас понимаю.
Вильгельм. Мадам, поскольку я больше не королевский штатгальтер, то выслушайте одного из многих фламандцев!
Любая, даже самая разумная мера правительства, обречена на провал, пока Гранвелла остается на своем посту. Что бы вы ни захотели предпринять, это будет сейчас же связано с его именем и воспринято как очередная лживая комедия. Люди, стоящие у власти, заражают народ своим цинизмом гораздо быстрее, чем сами того хотят.
Эгмонт. Вы не можете себе представить, мадам, до чего дошла всеобщая ненависть к кардиналу! Он мне одному обязан, что его до сих пор не убили из-за угла. Но с меня довольно! Я снимаю с себя эту обязанность!
Маргарита. И вы хотите, чтобы я одна боролась с этим чудовищем? Нет, я не ожидала от вас, господа! Подумать только, принц, покойный император относился к вам как к родному сыну, а вы бросаете меня на съедение этому отродью кузнеца! (Хватает принца за руку, отводит его в сторону.) Я давно хотела спросить вас, как здоровье бедняжки вашей жены?
Вильгельм(кланяясь). Благодарю вас, мадам, я надеюсь на Бога и на время.
Горн. Ваше высочество! Мы вернемся к исполнению наших обязанностей, как только это станет возможно.
Эгмонт. Когда это произойдет, мадам, вам ни о чем не придется пожалеть!
Маргарита. Что ж, господа, хочу вам верить. Очень хочу! – Я собираюсь послать в Мадрид своего личного секретаря! Будем надеяться. А до тех пор – что ж, наслаждайтесь жизнью!
Глава третья
* * *
1. Антверпен. Ван Стрален в сопровождении Рубенса и Людвига Нассау входит в Собор Богоматери.
* * *
Помещение внутри Собора.
Ван Стрален(обращаясь к священнику). Худшего места для казни нельзя было отыскать! Неужели они не понимают, что чем больше народа будет при этом присутствовать, тем больше вероятность всяких эксцессов?
Священник. Я никому ничего объяснять не намерен, господин бургомистр! Можете говорить что угодно, но, пожалуйста, не через меня!
Он уходит. Через несколько мгновений вместо него появляется доминиканский монах.
Монах(устрашающе). Господин ван Стрален! Почему антверпенский магистрат на каждом шагу чинит нам препятствия?
Ван Стрален. Боже милосердный! Это называется чинить препятствия! Прикажите, по крайней мере, чтоб завтра никого не пускали наверх. Незачем им залезать на Собор, чтоб любоваться всем этим! Как бы он не рухнул на наши головы!
Монах. Этот Собор, господин ван Стрален, прекрасно построен. Очень надежно. И с него прекрасный вид на город и окрестности. В Антверпене всегда много приезжих. Если кто-нибудь захочет ознакомиться с достопримечательностями Собора, с какой стати мы будем им мешать? Зачем нарушать традиции города?
Ван Стрален. Что вы мне говорите? Да я в этом городе родился! И дед мой, и прадед! А вы вот откуда взялись, хотел бы я знать! Из какой дыры вы выползли?
Рубенс(хватает его за руку). Пойдемте отсюда, очень вас прошу! Я завтра сам за всем прослежу!
* * *
Трое выходят на улицу.
Ван Стрален. Я знаю теперь, почему они жгут людей! Вера, догматы тут совершенно ни при чем! – Просто им так нравится! Они этого хотят!
Рубенс. А вот вы чего хотите? Чтоб вас обвинили в пристрастии к кальвинистам и отстранили от должности?
Людвиг. Как же им удалось его взять? Кальвинисты так берегут своих проповедников, а Фабриций у них главная знаменитость!
Рубенс. Его выдала одна баба! Она прикинулась новообращенной, стала ходить на собрания, а потом – хлоп! И оказалось, что она не его первого продала! Она раньше работала с анабаптистами!
Ван Стрален. Я бы ей шею свернул, а не имею права даже выслать ее из города!
Людвиг. А здесь не будет того, что в Валансьене?
Рубенс(понижая голос). Я навел кое-какие справки, по-видимому – нет!
Ван Стрален. Все равно это произойдет рано или поздно! Если людей планомерно сводить с ума, они в конце концов и сойдут с ума! Сначала кинутся убивать друг друга, а потом войдут войска и добьют тех, кто останется! Вы еще вспомните мои слова!
Скажите, граф, а ваш брат и господа Эгмонт и Горн, что они думают? Они же клялись защищать фламандцев! Гранвеллы теперь нет, а что изменилось? Все только и ждут, что станет еще хуже!
Людвиг. Обо всем этом я собирался говорить с принцем! Я ехал из Бреды в Брюссель, но по дороге мне сказали, что в Антверпене схватили проповедника, и я решил посмотреть, что тут и как.
Ван Стрален. Вы уедете сегодня или останетесь до завтра?
Рубенс. Оставайтесь, граф! Сила сейчас на их стороне, но пусть они видят тех, кто их не боится!
* * *
2. У принца Оранского. Вильгельм, Иоганн.
Иоганн. Лучше б я сюда не приезжал! Я не могу этого видеть! Ты стал похож на привидение! Да еще ночами бродишь! – Нет, конечно, ты можешь не верить, но ты заразился. Ты заразился от своей супруги.
Эти болезни, конечно, не чума и не холера, но при близком общении и они передаются.
Вильгельм(усмехаясь). Если бы бедная принцесса не спала по ночам от тех же причин, что и я! Насколько счастливее были бы мы все!
Иоганн. Можно подумать, у тебя траур по уехавшему Гранвелле. Посмотри на своих друзей – они целыми днями празднуют свою победу.
Вот вчера граф Эгмонт был на народном гулянье. Он стрелял в попугая, а вокруг все ликовали, прямо как под Сен-Кантеном.
И по-моему, это лучше, чем вот так сходить с ума взаперти!
Вильгельм. Ничего, мой милый, скоро многие загрустят о нашем кардинале. Анекдоты все кончились, лисьи хвосты пришлось выбросить, а впереди ничего веселого не намечается.
Иоганн. Может, не стоило его выгонять?
Вильгельм. Стоило! Чтоб увидеть воочию, как обстоят наши дела! – Я даже говорить об этом не хочу! Одна мысль о том, как управляются Нидерланды, вызывает у меня ярость и отвращение!
Он отворачивается.
Иоганн. Граф Эгмонт сказал мне, что он собирается в Испанию! Это не опасно?
Вильгельм. Не бойся, его жизни ничего не угрожает!
Иоганн. Мы же знаем, что король все на свете делает под диктовку кардинала! Почему бы Гранвелле не воспользоваться случаем и не отомстить?
Вильгельм. Да ты понимаешь, кто такой граф Эгмонт, Ян? Народный герой, кумир фламандской армии! Да если в Испании волос упадет с его головы, это подорвет власть Филиппа в Нидерландах вернее, чем все, что мы делали до сих пор! Ты думаешь, Гранвелла этого не знает? Нет, мой мальчик, мы, возможно, имеем дело с безумцами, но не с дураками!
Иоганн. Неужели им удастся заманить его на свою сторону?
Вильгельм. Заманить! Люди не лесные птички, Ян! Каждый сам делает свой выбор! (Холодно.) Я думаю, что Эгмонта в Испании ждут царские почести. Даже его главный завистник герцог Альба постарается не отстать от других. Там знают, как лицемерить во имя высших целей. Вот граф и будет выбирать между благодарностью своих плохо одетых сограждан и милостью монарха, которого обожествляют миллионы ему подобных.
Иоганн. Мы все были уверены, что ты твердо полагаешься на графа Эгмонта!
Вильгельм. Нет! – Я пытался, как ты говоришь, заманить его на нашу сторону и, наверное, еще буду пытаться, но боюсь, что он так и останется на своем собственном месте!
Иоганн. Прости меня, Виллем, ты, конечно, необыкновенный человек, но и ты не можешь бороться один против целого мира!
Вильгельм. Если бы я считал, что я в этой стране один, что бы могло меня здесь удерживать? – Мы же родились в Германии! Мы сами избрали эту страну своей родиной! Не из любви же к наследству Нассау-Шалонов! – Нет, я чувствую, я знаю, что я здесь не один. Но я связан по рукам и ногам.
Слуга(входя). Прибыл его сиятельство граф Людвиг!
* * *
Трое братьев сидят в глубоком молчанье.
Людвиг(глухо). Его приговорили к медленному огню. (Делает паузу.) Но собралось так много народа, что палач испугался и поспешил его убить.
Иоганн. А народ так и ничего?
Людвиг. Нет! Стояли, как в церкви, и пели псалмы!
Он уже с костра послал прощение женщине, которая его предала, и призвал ее покаяться. – (Обращаясь к принцу.) Скажите, ваша светлость, может быть, это судьба всей страны – взойти на эшафот и послать оттуда прощение своим убийцам?
Иоганн. Прекрати, Людвиг! Оставь это красноречие для своих друзей! У меня и без тебя голова идет кругом!
Людвиг. Я только хотел сказать, что я не ищу мученического венца! Я его недостоин! С сегодняшнего дня я нахожусь в состоянии открытой войны с королем Филиппом!
Вильгельм. У тебя нет юридических оснований начинать с ним войну! Власть дон-Филиппа в этой стране – законная власть, потому что ее так или иначе признает весь народ. Признает – значит, поддерживает. И тогда это не война, а бунт! А бунтовщику дорога одна! – Уж лучше помереть от пьянства.
Людвиг. Виллем, вот уже столько лет ты ведешь борьбу с королем в рамках, так сказать, законности. Ты хоть раз добился того, что хотел?
Вильгельм. Во всяком случае, до сих пор не было открытого провозглашения инквизиции!
Людвиг. Не ты ли сам говорил, что инквизиция и эдикты одно и то же?
Вильгельм. Для тех, кто становится их жертвой. Но конституции они нарушают в разной степени.
Людвиг. Мне совершенно все равно, Виллем, есть ли конституция в стране, где убивают за веру, или ее там нет!
Вильгельм(кладя ему руку на плечо). А ты жаждешь гражданской войны, мой мальчик, чтобы утолить свое чувство справедливости! Но это же и будет взаимным убийством людей из-за веры! Что другое разделяет сейчас фламандцев?
Людвиг. Мы собираемся вербовать в наш союз равно католиков и протестантов!
Иоганн. Мы – это он и пьяница граф Бредероде! Великий Боже!
Вильгельм. Это все хорошо до тех пор, пока сохраняется мир. Как только прольется кровь, они забудут все, кроме одного – что надо бить чужих и мстить за своих!
Людвиг. Неужели ты в самом деле рассчитываешь, что эта кошмарная ситуация так и разрешится без войны?
Вильгельм. Я ни в коем случае не намерен ее ускорять!
Людвиг. А что ты намерен?
Вильгельм. Действовать сообразно обстоятельствам и тому, что мне подсказывает моя совесть!
Людвиг. Вот и мы будем делать то же самое, ваша светлость!
* * *
3. У графа Бредероде. Входит Людвиг.
Людвиг (озираясь). Бредероде! Бредероде!
Появляется слуга.
Слуга. Ах, ваше сиятельство! Граф Бредероде ждал вас, ждал, а потом был вынужден уйти по срочному делу.
Людвиг. А, черт!
Слуга. Трактирщик отказался отпускать ему вино в долг.
Людвиг. И давно он ушел?
Слуга. Да вы не беспокойтесь, ваше сиятельство, сию минуту будет. Он умеет справляться с этими трактирщиками!
Людвиг. Вы должны каждый раз заранее меня извещать!
Слуга. Нет-нет, ваше сиятельство, граф считает, что пить надо только за собственный счет!
Входит Бредероде.
Бредероде. Мой благородный рыцарь!