Диалогическая цитация (в том числе переспрос) актуализирует семантическую структуру рефлексива, воспроизводя фрагмент чужой речи – объект рефлексии. Переспрос и диалогическая цитация для исследователя служат показателем метаязыкового поиска. Такому поиску соответствует лексическое и интонационное оформление переспроса и цитации: наличие тавтологических компонентов, которые формально создают лексическую избыточность, и интонация "замедления", передающаяся на письме различными графическими (многоточие), синтаксическими (парцелляция, выделение цитаты или диалога в отдельную синтагму, фразу) и лексическими средствами. Ср.:
<…> тянутся обозы – к Рождеству. Обоз? Ну, будто, поезд… только не вагоны, а сани, по снежку, широкие, из дальних мест. Гусем, друг за дружкой, тянут. Лошади степные, на продажу. <…> Везут свинину, поросят, гусей, индюшек, – "пылкого морозу". Рябчик идет, сибирский, тетерев-глухарь. (И. Шмелёв. Лето Господне).
Различие между толкованиями в диалоге, включающем переспрос, и в диалоге без переспроса заключается в степени воспроизводимости / творимости метаязыкового комментария. "Замедление" при поиске формулировки показывает, что у говорящего нет готовой дефиниции, он пытается ее составить, производя "молчаливый" анализ объекта, отбирая существенные признаки, облекая толкование в доступную для адресата форму. Быстрая реакция толкователя на вопрос о значении слова напоминает "заученный" ответ, а иногда и является им. Автоматизм воспроизведения, как и положено, снижает уровень осознанности. Ср.:
– Садись на словесность! – бывало, командует взводный офицер <…> Иван Петрович Копьев. <…> / – Егоров, что есть солдат? – сидя на столе, задает вопрос Копьев. / Егоров встает, уставляет белые, без всякого выражения глаза на красный нос Копьева и однотонно отвечает: / – Солдат есть имя общее, именитое, солдат всякий носит от генерала до рядового… / – Вррешь! Дневальным на два наряда… Что есть солдат, Пономарев? / – Солдат есть имя общее, знаменитое, носит имя солдата… / – Вррешь. На прицелку на два часа! Не носит имя, а имя носит… Ворронов, что есть солдат? / – Солдат есть имя общее, знаменитое, имя солдата носит всякий военнослужащий от генерала до последнего рядового. / – Молодец Воронов! (В. Гиляровский. Без возврата).
Для обозначения метаязыковой операции выбора наименования из ряда синонимичных используются различные конструкции, в которых вербализуется процесс "авторедактирования", самоисправления, то есть отказа от первоначально выбранного средства выражения и замена его другим. В целом ряде лингвистических работ самоисправления рассматриваются как яркий показатель метаязыковой активности [Зубкова Л. Г, Зубкова Н. Г. 2009: 271, 275–276, 278; Иванцова 2009: 346–348]; в частности, самоисправления в речи детей рассматриваются как свидетельство формирования осознанного отношения к языку [Фрумкина 2001: 119; Wetherby, Alexander, Prizant 1998: 136].
Саморедактирование, которое совершается непосредственно в тексте, отражает поиски слова, наиболее точно выражающего мысль автора. Ср.:
Заботливо во все вникающая и в то же время ни во что не вмешивающаяся Эмма Эрнестовна, его [Комаровского] экономка, нет – кастелянша его тихого уединения, вела его хозяйство, неслышимая и незримая, и он платил ей рыцарской признательностью, естественной в таком джентльмене <…> (Б. Пастернак. Доктор Живаго).
Автор не устраняет из текста менее точное, по его мнению, слово экономка, а намеренно оставляет его, имитируя характерную для спонтанной речи вербализацию метаязыкового поиска. Однако имитация живого речемыслительного процесса – не единственная функция этой "правки". Лексические единицы экономка и кастелянша служат здесь объектом сопоставления, автор использует их как средство антитезы. При этом актуализированным оказывается дифференцирующий сегмент значения, не принадлежащий понятийному ядру. Мы имеем дело с "приспособлением структуры отдельного значения слова к условиям конкретного коммуникативного акта, к той или иной коммуникативной задаче высказывания" [Стернин 1997: 82]. Исследователи отмечают, что "значение, реализуемое в коммуникативном акте, несводимо к небольшому числу ядерных сем, выполняющих дифференциальные функции в структуре языка. Оно включает обширную периферию, образуемую семантическими компонентами, которые не выполняют дифференциальных функций в системе лексических оппозиций, хотя оказываются чрезвычайно важными для коммуникации и часто актуализируются в речи" [Там же].
Понятийное ядро рассматриваемых слов находит отражение в словарных толкованиях: экономка (ж. р. к эконом) – это "заведующая хозяйством" [СОШ], а кастелянша - "работница бельевой (в лечебном учреждении, доме отдыха, гостинице), ведающая хранением и выдачей белья" [СОШ]. Экономка – это, как правило, высокая ступень в иерархии хозяйственных служащих: экономка руководит работой других слуг, если они есть в доме, вникает во все происходящее в доме, прекрасно осведомлена о делах хозяев, в отличие от скромной кастелянши, обязанности которой не требуют особой активности. Однако это не лингвистическая, а так называемая энциклопедическая информация. Соответствующие этой информации семы располагаются на периферии значения, но, как известно, именно периферийные семы "в значительной степени обеспечивают коммуникативную гибкость слова, обеспечивают ему широкие номинативные возможности в коммуникативных актах, возможности семантического варьирования" [Стернин 1997: 83]. И в данном случае признаком сравнения является семантический компонент 'скромность', находящийся на дальней периферии значения, в сфере фоновых или ассоциативных сем. Справедливость такой интерпретации подтверждается и окказиональной сочетаемостью слова (кастелянша его тихого уединения), в которой актуализируется метафорический характер употребления слова.
Чаще всего сопоставлению подвергаются пары слов (языковые или контекстуальные синонимы), но иногда автор выстраивает более длинный ряд, в котором прослеживается градация: автор эксплицирует работу метаязыкового сознания, "на глазах" у читателя подбирает наиболее подходящее, наиболее точное наименование для описываемого предмета. Ср.:
<…> вдруг ты поднимаешь голову к квадратной прорези в средней полке, к этому единственному небу над тобой – и видишь там три-четыре – нет, не лица! нет, не обезьяньих морды, у обезьян хоть чем-то должна быть похожа на образ! – ты видишь жестокие гадкие хари с выражением жадности и насмешки (А. Солженицын. Архипелаг ГУЛаг).
К средствам "авторедактирования" относятся, прежде всего, уточняющие конструкции. В уточняющем компоненте в большей или меньшей степени эксплицированы причины метаязыкового выбора. Так, использование формулы извинения свидетельствует о том, что первый вариант обозначения нежелателен по каким-либо социолингвистическим или этическим причинам; ср.:
У нас тоже выводили, пардон, воспитывали, создавали так называемого нового человека (Г. Николаев. Вещие сны тихого психа).
Другие лексические показатели маркируют выбранное обозначение как более правильное (1), более точное (2), более выразительное (3) и т. п.:
(1) Мы вошли в юрту, или, правильнее,урасу (И. Гончаров. Фрегат "Паллада"); (2) Итак, мои грибные воспоминания начинаются воспоминаниями о маслятах. <…> / Название это произошло от вида гриба или даже, вернее, от ощупи (В. Солоухин. Третья охота); (3) Мне нравится, что к нему [дому Ивана Ивановича] со всех сторон пристроены сени и сенички, так что если взглянуть на него издали, то видны одни только крыши, посаженные одна на другую, что весьма походит на тарелку, наполненную блинами, а еще лучше на губки, нарастающие на дереве (Н. Гоголь. Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем).
Для обозначения операции лексического выбора автор речи часто использует возможности градационных конструкций с союзами не только… но (а) и; не столько… сколько; не то что(бы)… а (но). Градационные конструкции выражают соединительную связь, осложненную иерархическими отношениями между однородными компонентами в простом (1), в сложном (2) предложении и даже на сверхфразовом уровне (3):
(1) Держал же он себя не то что благороднее, а как-то нахальнее (Ф. Достоевский. Братья Карамазовы); (2) Она коснулась животного и словно покинула пространство спальни – взгляд ее не то чтобы сделался бессмысленным, но он сфокусировался где-то вовне, за пределами здешнего мира. (Л. Улицкая. Казус Кукоцкого); (3) После этого Мокер не то чтобы стал лентяем. Но ему категорически претили будничные административные заботы (С. Довлатов. Ремесло).
Метаязыковая функция градационной конструкции может быть подчеркнута дополнительными показателями: вводным словом (1), многоточием (2), вставкой, обосновывающей выбор слова (3):
(1) А пламя и правда, рвется, мечется, не то что столбом, а, сказать, деревом каким, вот как Окаян-дерево по весне: пляшет и гудит, крутит и клубится, а с места не сойдет (Т. Толстая. Кысь); (2) Такие обычно стоят на обочине трактов, на станциях, здоровые, не то что глупые, но… не интеллектуалки, смотрят на проезжающие машины, поезда и чего-то терпеливо ждут (В. Шукшин. Хмырь); (3) Именно этот взгляд вот уже несколько лет не то чтобыпреследовалего – экие еще литературности! – но постоянно возникал в памяти… (Е. Клюев. Андерманир штук; курсив автора).
Для оформления операции "авторедактирования" часто используются конструкции с семантикой противопоставления, в которых первый член пары отвергается, а второй принимается говорящим. Являясь общеязыковой универсалией и охватывая всю языковую систему [см.: Милованова 2009], отношения противопоставления реализуются не только на уровне простого (1) или сложного (2) предложения, но и на сверхфразовом уровне – как смысловые отношения между предложениями в тексте (3):
(1) Эта женщина, очевидно, жила, окруженная не поклонниками – а рабами; она, очевидно, даже забыла то время, когда какое-либо ее повеление или желание не было тотчас исполнено! (И. Тургенев.
Степной король Лир); (2) – Это балаган Обиралова? – обратился к ней Ханов. / – Балаганы с петрушкой, а это киятры!.. Это наши киятры… (В. Гиляровский. Балаган); (3) Сознание этой власти ("и возможность ее смягчить" – оговаривает Толстой <…>) составляли для него [Ивана Ильича] главный интерес и привлекательность службы.Что там привлекательность! – упоительность! (А. Солженицын. Архипелаг ГУЛаг; курсив авторский).
Эти примеры демонстрируют не спор о денотате, а спор о названии. Например, в тексте И. Тургенева не обсуждается, были ли мужчины, окружавшие героиню, на самом деле свободными гражданами или рабами: оба выделенных слова обозначают один и тот же объект – обсуждается выбор одного из синонимических обозначений, то есть очевидна метаязыковая импликация: 'Точнее будет назвать этих мужчин рабами'. Метаязыковые высказывания, построенные по данному образцу, можно рассматривать как один из стилистических приёмов, основанных на использовании метаязыковых операций.
Следует отметить, что подобные конструкции лишь по формальным признакам можно отнести к противительным: функционально они близки к градационным (поскольку часто оформляют выбор обозначения, в большей степени выражающего актуальный признак: не поклонники, а рабы) и к уточняющим (поскольку указывают на выбор более точного обозначения, отвергая менее точное: не балаган, а театр).
К аналогам метаоператоров отнесем различные способы визуального "квантования" информации, например, использование формата списка, парцелляция, нестандартное абзацное членение. Ср.:
Предыдущее изложение должно было, кажется, показать, что в выбивании миллионов и в заселении ГУЛага была хладнокровно задуманная последовательность и неослабевающее упорство.
Что ПУСТЫХ тюрем у нас не бывало никогда, а бывали либо полные, либо чрезмерно переполненные.
Что пока вы в своё удовольствие занимались безопасными тайнами атомного ядра, изучали влияние Хейдеггера на Сартра и коллекционировали репродукции Пикассо, ехали купейными вагонами на курорт или достраивали подмосковные дачи, – а воронки непрерывно шныряли по улицам, а гебисты стучали и звонили в двери (А. Солженицын. Архипелаг ГУЛаг).
К аналогам метаоператоров отнесем и некоторые лексические средства – слова и выражения, семантика которых благоприятствует использованию их в качестве средства метаязыковой оценки. Так, маркеры вопросительности что ли, как там и т. п. могут указывать на приблизительность и/или обобщенность метаязыковой характеристики. Ср.:
"Сегодня нет налицо революционной ситуации…" / – А что такое "ситуация"? – перебил Чубов. <…> / – <…> Ситуация – это положение, обстановка, что ли, – в этом роде. Так я говорю? (М. Шолохов. Тихий Дон).
Существуют слова и выражения, которые вне учета метаязыковой функции могут представляться избыточными. В то же время в целом ряде исследований находим замечания о метаязыковой функции тех или иных слов, оборотов, которые, по мнению специалистов, могут сигнализировать об имплицитной метаязыковой оценке. Так, Е. В. Огольцева обнаруживает свойства сигналов авторской рефлексии у некоторых единиц в сочетаниях с образно-компаративными дериватами – например, у неопределенных местоимений и наречий (что-то, какой-то, как-то), у частиц и наречий количественной семантики прямо, впрямь, буквально, решительно, почти, просто, чисто, так и, совершенно, совсем, чуть (ли) не и т. п. Ср.: в фигуре в самом деле есть что-то лошадиное; рожа <…> с узким лбом и какими-то тараканьими усами; как-то по-петушиному подпрыгнул и т. п. [Огольцева 2007: 426]. Подобные единицы акцентируют внимание на семантике и употреблении сочетающихся с ними слов, они "активизируют фантазию читателя, призывают его к сотворчеству, провоцируют поиск признаков-оснований сравнения и, следовательно, "достройку" всей компаративной структуры на основе предложенного образа" [Там же].
Целый ряд местоимений и наречий обладает способностью сигнализировать о метаязыковых контекстах. Так, наблюдения показывают, что разговорная формула всякие там может указывать на непрямое употребление существительного, с которым согласуется данное сочетание. Ср.:
<…> купили прилавок, холодильник и стали торговать съестным, так, ничего особенного – молочные продукты, масло, сыр, хлеб, пирожные, всякие там пепси и фанты (Г. Маркосян-Каспер. Кариатиды. НКРЯ); Журналисты – народ дотошный, может и найти. <…> Может быть, через таких же, как и он, балбесов пишущих? Через всякие там "Ассошиэйтед-пресс" и тому подобную белиберду (П. Галицкий. Опасная коллекция. НКРЯ).
Во всех приведенных примерах сочетание всякие там указывает на то, что следующее за ней выражение следует толковать в смысле метонимического расширения: всякие там N означает 'всё, что входит в ту же тематическую группу, что и N' (не только пепси и фанта, но и другие газированные напитки; не только "Ассошиэйтед-пресс", но и другие средства массовой информации). Исключение из фразы сочетания всякие там переводит высказывания в плоскость буквального понимания. Ср.: найти… через всякие там "Ассошиэйтед-пресс" ('через какие-либо СМИ') и найти… через "Ассошиэйтед-пресс" ('именно через "Ассошиэйтед-пресс"') и т. п.
Наконец, отнесем к аналогам метаоператоров различные приемы нестандартного графического и орфографического оформления текста. Например, роль метапоказателя играет отступление от орфографической нормы. Так, сигналом метаязыковой рефлексии является менапрописных и строчных букв: ненормативное написание онима (имени собственного) с маленькой или апеллятива (нарицательного слова) с заглавной буквы. Такое написание является метаоператором, сигналом о том, что слово в данном случае получает некую семантическую модификацию. Ср.:
<…> самый лай, который поднимали флегматические барбосы, бровки и жучки, был приятен моим ушам (Н. Гоголь. Старосветские помещики); <…> генерал Е. С. Птухин <…> говорил: "если б я знал – я бы сперва по Отцу Родному отбомбился, а потом бы сел!" (А. Солженицын. Архипелаг ГУЛаг).
Содержание подобных семантических модификаций вполне конвенционально для автора и адресата, оно не требует специальной вербализации и носит характер "нерефлектирующей рефлексии", то есть имеет статус языкового значения (ср. употребление выражения с большой буквы).
Метапоказателями являются различные способы экспериментирования с графикой и орфографией, которые активны во многих сферах современной коммуникации (в том числе – в поэзии [Зубова 2008], в интернет-общении [Гусейнов 2002; Сидорова 2007; Сидорова, Стрельникова, Шувалова 2009 и др.]) и свидетельствуют, по мнению специалистов, об эстетическом отношении к языку [Мечковская 2009: 485].
Один из косвенных сигналов рефлексии связан с нестандартным использованием графических выделений. Ср.:
Чтобы делать зло, человек должен прежде осознать его как добро или как осмысленное закономерное действие. Такова, к счастью, природа человека, что он должен искать оПРАВДАние своим действиям (А. Солженицын. Архипелаг ГУЛаг).