Джон стоял у края стойки со стаканом в руке, но не мог поднести его к губам. Безудержная радость словно сковала его мышцы.
- Уизерелла нужно похоронить на Бут-Хилле, за городом, - проговорил он вскоре. - Кто-нибудь из вас, ребята, пойдет на похороны?
Все охотно согласились. На похороны явилось большинство жителей города. Двадцать лопат разрыли землю Бут-Хилла, тело завернули в старый кусок брезента и уложили в яму.
Спустившись в могилу, Джон закрыл мертвецу глаза и произнес краткую речь:
- Я жалею об этом. Мне хотелось бы, чтобы Боб Уизерелл был жив, а я смог бы убить его снова. Если кто-то из вас желает свести со мной счеты за то, что я сделал, что ж, готов встретиться с ним в любое время дня и ночи. Думаю, это все.
Никто не произнес ни слова - ответ можно было дать только из дула револьвера. Когда Джон выбрался из ямы и огляделся вокруг, он увидел бледное и удивленное лицо отца Мэри Уилсон. Улыбка Сэксона стала шире. Теперь, когда Уизерелл был мертв и похоронен, он почувствовал себя к нему ближе, чем к любому другому из присутствующих на этом неосвященном кладбище.
Среди них Джон отметил два типа людей. Первый составляли работяги, трудившиеся денно и нощно, полагая, что на заработанные деньги смогут приобрести достаточно радостей жизни.
Второй, более интересный, тип состоял из людей, которые жаждут свободы и добиваются ее, - свободы парить в небесах, подобно ястребам, а почувствовав голод, охотиться на мелких птиц.
Однако существовала высшая радость, вкус которой Сэксон уже испробовал и хотел испробовать вновь, - радость охоты на самих ястребов.
Подобное состояние обретает охотник, возвысившийся над хищниками. Однако убивать таких, как Уизерелл, и не склонять головы перед такими, как шериф, означало воспарить так высоко, как только вообще способен человек, живущий на Земле.
После похорон Джон вернулся в салун и, поднявшись в свою комнату, упаковал вещи, приобретенные за месяц работы.
Спустившись в бар, он обнаружил там толпу людей. Одни из них присутствовали на похоронах, а другие, прибыв в город только что, хотели поглазеть на местную знаменитость.
Сэксон направился к стойке - толпа расступалась перед ним, как вода перед носом корабля.
- Я хочу получить жалованье за последние две недели, старина, - сказал он Левше.
Мелоун с удивлением воззрился на него.
- Неужели ты хочешь уйти от меня, Джонни? - спросил он жалобным голосом. Выйдя из-за стойки, Мелоун схватил Сэксона за руку, увел в заднюю комнату и заявил: - Ты не можешь меня бросить! С тобой мои доходы увеличились вдвое!
- Тогда почему же ты не повысил мне жалованье, крыса? - поинтересовался Джон.
- Потому что ты об этом не просил, - пояснил Левша. - Но я вовсе не скупердяй и теперь буду платить тебе тридцать пять долларов в неделю. Пять долларов в день - отличный заработок впридачу к бесплатной кормежке и лучшей комнате в доме.
- Заплати мне то, что должен. Я ухожу, - отрезал Джон. Ему хотелось рассмеяться над предложением променять грядущую свободу на салун в захудалом городишке.
- Ладно, получишь полсотни в неделю! Столько не зарабатывает ни один человек в городе! - не унимался Мелоун.
- Плати за две недели и перестань молоть языком, - прервал его парень. - По-твоему, я должен остаться, чтобы притягивать сюда толпу, как павшая лошадь сарычей? Не выйдет! Как только получу мое жалованье, тут же уберусь отсюда.
Взяв деньги, Сэксон вышел из салуна, неся на плече сверток с вещами. Уже стемнело, на небе поблескивали звезды. Впереди его ожидала свобода. Из прошлой жизни Джон хотел забрать с собой только Мэри Уилсон, поэтому сразу же направился к ней.
Глава 10
Дом Уилсонов предстал перед ним черным, как маска; узкий клин его крыши темнел среди звезд. Открыв калитку, Сэксон зашагал по дорожке, стараясь, чтобы гравий не слишком хрустел под ногами.
Мэри всегда поливала маленький сад поздно вечером, поэтому в воздухе витали аромат цветов и приятный запах впитывающей влагу земли. Почувствовав, что кто-то сидит на переднем крыльце, Джон сразу понял, что это его поджидает Мэри.
Девушка встала и спустилась на нижнюю ступеньку. Сэксон обнял ее.
- Только не целуй меня, - предупредила она.
- Почему? - удивился Джон.
- Я не хочу, чтобы ты даже прикасался ко мне.
Он внезапно опустил руки:
- Ты больше меня не любишь?
- Люблю.
- Может, ты встретила кого-то, кто тебе больше приглянулся?
- Дело не в том. Ты стал плохим человеком, Джон, и я не должна видеться с тобой.
- Потому что я дрался с Уизереллом? Но что в этом плохого? Я поступил как мужчина. Ты отлично знаешь, что я должен был с ним драться.
- Почему?
- То есть как - почему? Ты это серьезно?
- Когда ты смотришь на меня так, я начинаю тебя бояться.
- Ты в самом деле не знаешь, почему я дрался с Уизереллом? - спросил Джон.
- Считаешь, что у тебя были на то причины? - в свою очередь задала она вопрос.
- Считаю? Вот как? И это после того, как меня заставили плясать, словно шута, при всем честном народе, избили до полусмерти, а потом сожгли мой дом и украли стадо?! Неужели, когда я говорю тебе все это, у тебя не кипит кровь?
- Нет, не кипит, - отозвалась Мэри.
- Мне стыдно слушать такое! - воскликнул Сэксон.
- Во всяком случае, кипит не так сильно, как когда ты выражал свою радость, что убил Боба Уизерелла.
- Есть разница между убийством и честным поединком! - заявил Джон, начиная сердиться.
- О каком честном поединке может идти речь? - возразила девушка. - Ты такой большой и сильный, что с тобой ни одному человеку не справиться.
- Женщина иногда способна довести мужчину до белого каления, - заметил Сэксон.
- Тебя довести ничего не стоит, Джон, - согласилась Мэри. - Тебе ведь нравится такое состояние.
- Я пытаюсь сдерживаться. - Сэксон склонился к девушке, разглядывая при свете звезд ее маленькое тонкое личико. Она казалась такой юной и хрупкой, что он едва мог поверить в проявляемые ею теперь упорство и силу характера. - Ты ведь знаешь, что Уизерелл родился с револьвером в руке. Так что поединок с ним был более чем честным.
- Боб Уизерелл не отправлялся каждое утро в лес на два часа, - напомнила Мэри, - не стрелял в маленьких безобидных белок и кроликов и не бросал их там мертвыми. Он не практиковался, как ты.
Сэксон не видел ничего дурного в своих тренировках на рассвете, но то, что девушка знает о них, вызвало у него гнев и чувство вины.
- Кто тебе рассказал об этом? - возмутился он.
- Никто, - ответила Мэри. - Я сама это видела.
- Ты шпионила за мной?
- По-твоему, это называется шпионить? Ты вернулся в город месяц назад и за это время ни разу даже близко ко мне не подошел.
- Я предупредил, что вернусь к тебе, когда начну все заново.
- Для меня это был долгий месяц, - промолвила девушка. - Я часто не спала ночами и стала прогуливаться по утрам. Однажды услышала выстрелы и увидела, как ты крадешься среди деревьев, словно индеец, охотящийся за скальпами. Лучше бы ты никогда не начинал новую жизнь. Твои руки больше не будут чистыми, Джон.
- Мужчине нелегко понять женщину, - признал Сэксон. - Ты предпочитаешь, чтобы я всю жизнь стыдился самого себя и чтобы люди показывали на меня пальцами как на труса?
- Это лучше, чем если на тебя будут показывать как на убийцу, - парировала Мэри.
- Ты хочешь сказать, что бросаешь меня?
- Я никогда не смогу тебя бросить, но мне снова придется ждать.
Тронутый и одновременно огорченный этими словами Сэксон снова обнял девушку.
- Ты поцелуешь меня, Мэри?
- Да, если ты хочешь.
- Только если ты тоже этого хочешь, - мрачно заявил Джон.
- Как я могу этого хотеть? Этими руками ты избивал людей и ломал им кости. А сегодня ты убил человека!
Руки парня вновь безвольно опустились.
- Ну, я пошел, - угрюмо пробормотал он.
Мэри тихо заплакала. Сэксон опять привлек ее к себе.
- Не трогай меня, - прошептала она. - Лучше пусть я буду несчастной.
- Ты еще любишь меня хоть немного? - настаивал Джон.
- Ты знаешь, что я всегда буду любить тебя, - ответила Мэри. - Но я хочу гордиться тобой. Я не смогу выйти замуж за человека, которым не горжусь.
- Значит, ты никогда не выйдешь за меня, потому что я убил Боба Уизерелла?
- Не выйду, пока что-нибудь не сделает твои руки чистыми.
- Что же это может быть?
- Не знаю. Иногда такое случается.
- Ну, я лучше пойду, - вздохнул Сэксон.
Мэри продолжала плакать. "Женщины плачут так же легко, как дышат", - подумал Джон.
Она не пыталась его удержать.
- Прощай, - сказал Сэксон.
Он медленно двинулся к садовой калитке, все еще ожидая услышать за спиной звук шагов и просьбу девушки вернуться, но ничего не произошло, поэтому, опустив голову, Джон зашагал по улице.
Глава 11
Пройдя квартал от дома Уилсонов, Сэксон почувствовал некоторое облегчение, хотя все еще ощущал душевную боль. Он остановился и огляделся вокруг. Мешок на спине, казалось, ничего не весил. Джон намеревался проститься с Мэри и отправиться на поиски большего состояния, чем то, которое у него украли. И не сомневался, что это не займет много времени. Новая сила рук обещала быстрый успех, не говоря уже о новой силе воли. Если ему удастся найти работу, то какой бы сложной она ни оказалась, он сумеет ее выполнить.
Однако после расставания с девушкой уверенность исчезла. Ведь именно тяжелый кольт, на который Сэксон рассчитывал, послужил барьером между ним и Мэри.
Внезапно он решил вернуть оружие тому, кто его ему дал. В доме Дэниела Финли, расположенном дальше по улице, горел свет, на который он пошел как на маяк. Джон почувствовал, что найдет понимание в жилище адвоката. И устремился туда, словно в убежище.
Перед домом не было никакого сада - только место для привязи лошадей, где немало отчаявшихся людей оставляли своих мустангов, прежде чем обратиться за советом к адвокату. Сам дом был обычной побеленной лачугой с двумя комнатами, душными летом и холодными зимой.
Сэксон постучал в дверь и сразу же услышал резкий суховатый голос Финли, приглашающий его войти. Он открыл дверь и шагнул в нечто среднее между кабинетом, гостиной и библиотекой. Позади находилась кухня-спальня-столовая. Стены передней комнаты были сплошь уставлены полками с книгами по юриспруденции, большей частью старыми и в клеенчатых переплетах. На письменном столе в углу стояла лампа с круглой горелкой - ее свет падал на лицо сидевшего за столом Дэниела, отчего его глаза ярко блестели.
Рассмотрев посетителя, адвокат поднялся со стула, шагнул вперед и протянул правую руку, словно забыв об отсутствии кисти. Спохватившись, поспешно протянул левую, стиснув ею правую руку Джона. Несмотря на духоту в комнате, рука Финли была сухой и холодной.
Адвокат смотрел на гостя почти с любовью - более всего его радовали изменения, происшедшие с ним за эти три месяца. Казалось, будто Джон Сэксон пережил три года, причем отнюдь не легких. Мягкость исчезла - бесполезные компоненты руды расплавились, оставив крепкое железо, которое в один прекрасный день могло превратиться в сталь.
Справедливо приписав себе большую часть этих изменений, Дэниел с первого взгляда понял, что заполучил великолепное орудие, которое нужно только удержать в руках.
- Я принес вам кольт, который вы одолжили мне, мистер Финли, - сказал Сэксон. - Вот он. - И положил револьвер на край стола.
Финли взял его и откашлялся:
- Я дал это оружие мягкосердечному парню, неспособному осознать, как много в этом мире зла, жестокости и опасности. Но назад мне его принес мужчина смелый и решительный, перед которым люди будут расступаться и за которым последуют, если он этого захочет. Я дал револьвер ребенку, не умеющему им пользоваться, а возвращает мне его стрелок, мастерски им владеющий. Нет, Сэксон, этот кольт больше мне не принадлежит. Теперь он твой.
Джон покачал головой:
- Я не хочу его. Он стоил мне моей девушки.
Финли едва сдержался, чтобы не расхохотаться. В его глазах блеснуло торжество. Он со своим коварным умом стал причиной не только гибели Боба Уизерелла, но и разрыва Сэксона с его девушкой. Возможно, ему удастся и нечто большее.
- Она дала тебе отставку? - осведомился адвокат.
- Да. Сказала, что у меня руки в крови.
- Это так, - признал адвокат, - но кровь, омывшая их, чиста, ибо она пролита на службе обществу.
- Я служил не обществу, а самому себе, - откровенно пояснил Сэксон. - Я ненавидел Уизерелла и хотел ему отомстить.
- Тогда скажи - ты сожалел, когда убил его?
- Нет, - честно заявил Джон. - Я был рад - настолько рад, что мне хотелось смеяться. Его смерть меня ничуть не потрясла.
- Самые прекрасные черты в мужчине - те, которые выдают в нем воина, - объяснил Финли. - В тебе они есть, Сэксон. Я давно это понял, потому и дал тебе оружие. Думаешь, я бы дал тебе револьвер, если бы не знал, что ты научишься им пользоваться? Я видел, что ты сделан из того металла, из которого куют мечи. И меч был выкован. В твоих глазах появился новый блеск. Кем бы ты ни был раньше, теперь ты - король!
Джон уставился на него.
- Я безработный бродяга. Это куда ближе к истине.
- Хочешь меня убедить, будто пал духом из-за нескольких резких слов твоей девушки? - продолжал лукавить Дэниел Финли. - Ну нет! Ты отлично знаешь, что когда твое имя будет окружено славой, она бросится в твои объятия, стоит лишь поманить ее пальцем.
- Мэри не из таких, - возразил Джон. - Она выглядит маленькой и хрупкой, но на самом деле тверда как сталь и мудра как старик, многое повидавший на своем веку.
- Скажи, бывал я в чем-нибудь не прав, когда говорил с тобой раньше? - задал вопрос Финли.
- Нет.
- Ну так я прав и на сей раз. Я знаю, Джон Сэксон, что ты предназначен для великих свершений, находящихся за пределами женского понимания, которые вознесут тебя к блистательному будущему. В тебе пылает огонь, сжигающий барьеры, непреодолимые для обычных людей.
Ошеломленный молодой человек развесил уши. Он знал, что адвокат умный и, судя по тому, что о нем говорили в Блувотере, хороший человек, поэтому не догадывался, что Финли - прожженный лицемер. Радость и честолюбие проникли в душу Джона. Возможно, в нем действительно имеется что-то, отличающее его от других. Вспоминая прошлую жизнь, он начинал чувствовать, что так оно и есть. А адвокат, разумеется, сразу об этом догадался.
- Мистер Финли, - заговорил Джон, - вы старше меня и знаете куда больше. Как, по-вашему, я должен поступить?
- Идти в мир с этим револьвером, как с мечом, - ответил адвокат. - Бороться со злом и несправедливостью, с негодяями и бандитами! - Дэниел сознательно использовал в своей речи библейские нотки. Он все сильнее убеждался, что держит в руке факел, которым можно разжечь большой пожар. Поэтому продолжал: - Возьми у мира то, что он забрал у тебя. Разве не об этом говорит в тебе твой инстинкт?
- Говорить-то говорит, - вздохнул Сэксон. - Но правильно ли это?
- Как инстинкт может быть неправильным? - воскликнул адвокат. - Око за око, зуб за зуб!
- А я думал, это неверно, - простодушно признался Джон.
- Неверно для молокососов из детского сада! - свирепо уточнил Финли. - Существует неписаный закон: человек должен поступать так, как велит ему сердце!
- Этот закон делает человека свободным! - обрадованно произнес Сэксон, уже чувствуя привкус свободы.
- Когда тебя ограбили, ты пошел к шерифу, не так ли?
- Да.
- И он посмеялся над тобой?
- Даже хуже того!
- Потом ты отправился к банкиру. Он не расхохотался тебе в лицо, но стал смеяться у тебя за спиной.
- Вот как? - мрачно удивился Сэксон.
- Конечно! Банкир пользовался тобой, покуда мог вытягивать из тебя проценты по ценным бумагам. А когда их не стало - что значит для него Джон Сэксон сам по себе? Ровным счетом ничего!
- Вероятно, так оно и есть, - согласился парень.
- Но разве это правильно? - развивал мысль дальше адвокат. - Разве важен только документ, подтверждающий право человека на собственность? Ну нет! Люди ценны не только этим! Даже Дэниел Финли, жалкий, всеми презираемый калека, чувствует, что стоит побольше пачки долларов - по крайней мере, верит, надеется и молится, чтобы это было так!
- Конечно это так! - воскликнул Сэксон, тронутый не только словами собеседника, но и сопровождавшим их жестом лишенной кисти правой руки. - Вы самый лучший и самый умный человек во всем городе, мистер Финли! Мы все это знаем - во всяком случае, я!
- Если в тебе есть хоть капля доверия ко мне, не сомневайся, что я даю тебе советы для твоего же блага. - Адвокат стиснул зубы, чтобы удержать торжествующую улыбку.
- Я и не сомневаюсь…
- Тогда иди и займи за столом лучшее место! Мир задолжал тебе. Потребуй долг, как мужчина!
- Да, - еле слышно прошептал Сэксон.
- Бог сделал тебя сильным. Так воспользуйся же своей силой! Когда Уизерелл свалился перед тобой на пол, ты ощутил радость. Почувствуй же ее вкус снова!
- Но, мистер Финли, - неуверенно запротестовал Джон, - одна женщина уже говорит, что на моих руках кровь.
- Болтовня глупой девчонки! - отрезал тот. - А если закон когда-нибудь начнет преследовать тебя, то у тебя есть я. Я буду твоим щитом, друг мой!
Он произнес это так горячо, что на глазах молодого человека выступили слезы.
- Я чувствую, что должен слепо вам доверять, - сказал Джон. - В конце концов, вы ведь не извлекаете из этого никакой выгоды. Конечно, здорово быть абсолютно свободным - поступать так, как велит тебе сердце!
- Тогда доверься своему сердцу! - воскликнул Финли. - Только не забывай об опасности, подстерегающей тебя впереди.
- Какой опасности? - не понял Сэксон.
- Пасьянс, - коротко бросил адвокат.
- Боже, я и в самом деле позабыл о нем! А ведь он явится сюда, как только узнает о смерти Боба!
- Явится, и со своими людьми. Так что, друг мой, поскорее убирайся из Блувотера.
- Явится, и со своими людьми. Так что, друг мой, поскорее убирайся из Блувотера.
- Да, пока ты не станешь сильнее его. Ты одержал верх над Бобом Уизереллом, но Пасьянс покруче своего брата.
- Это верно.
- Я могу указать тебе путь. Борьба должна стать твоей стихией. Познакомься с ней поближе. Дыши атмосферой опасности.
Сэксон промолчал.