Звучащий свет - Владимир Алейников 8 стр.

Не затем я гибнул, воскресая,
Чтобы мгла куражилась косая
Над землёю, – столькое спасая,
Обрести пристанище в тиши
Помогло мне всё, что было близким,
Что высоким было или низким,
Было с ростом связано и риском -
Вот и стало памятью души.

7 декабря 1991

"Пространства укор и упрямства урок…"

Пространства укор и упрямства урок,
Азы злополучные яви,
Которой разруха, наверно, не впрок, -
И спорить мы, видимо, вправе.

И вновь на Восток потянулись мосты,
В степях зазвенели оковы,
Но древние реки давно не чисты,
Моря до сих пор нездоровы.

И негде, пожалуй, коней напоить
Безумцам, что жаждут упорно
Громаду страны на куски раскроить
И распрей раскаливать горны.

Отрава и травля, разъевшие кровь,
Солей отложенья густые,
Наветы и страхи, не вхожие в новь,
При нас – да и мы не святые.

И мы в этой гуще всеобщей росли.
В клетях этих жили и норах,
И спали вполглаза мы – так, чтоб вдали
Малейший почувствовать шорох.

Мы ткани единой частицы, увы,
Мы груды песчаной крупицы -
И рыбу эпохи нам есть с головы
Непросто, – и где причаститься

К желанному свету? – и долго ли ждать
Спасительной сени покрова,
Небесной защиты? – и где благодать,
И с верою – Божие Слово?

И снова – на юг, в киммерийскую тишь,
Где дышится глубже, вольнее,
Где пристальней, может, сквозь годы глядишь
И чувствуешь время вернее.

9 декабря 1991

"К вечеру потеплело…"

К вечеру потеплело,
Снег отсырел, разбух,
В душу мою и в тело
Вешний пробрался дух.

Рано, конечно, рано -
Долго ещё зиме
Тешиться самозвано,
Холод держа в уме.

Вот и хрустит дорожка,
Под фонарём блестя, -
В то, что глядит в окошко,
Вслушайся не шутя.

То ли в пустынном взоре
Музыки искра есть,
То ли с востока, с моря,
Ждать мне благую весть.

Кто мне сегодня скажет,
Что меня завтра ждёт?
Всё, что с ушедшим свяжет,
Больше огнём не жжёт.

Кто меня завтра встретит
На берегу морском?
Тает свеча, но светит,
В доме таясь людском.

13 декабря 1991

"Своя интонация, знаю…"

Своя интонация, знаю,
И голос, конечно же, свой,
И доля, понятно, земная -
Но что же ведёт за собой?

И кто-то шепнёт ненароком
О чём-то – наверно, о том,
Что время – вон там, за порогом,
И скручено вправду жгутом,

Что время – вот здесь и повсюду
Присутствует, верует, ждёт
Причастности подлинной к чуду
От всех, чьё участье грядёт

В движении общем к открытью
Поистине нового дня,
Который прозреть по наитью
Поможет явленье огня

На кромке нелёгкого века,
На склоне, на грани эпох,
В разливах небесного млека,
На почве, чей пыл не иссох,

На бреге, что круче и выше
Заморских, – на самом краю
Сознанья, – и дальше, за крыши,
Звезду вопрошая свою.

13 декабря 1991

"Мне оставлено так немного …"

Мне оставлено так немного -
Крик слепого да взгляд немого -
В этом хаосе на ветру,
Где обрывки ненастья вьются,
Связи рвутся и слёзы льются
На окраине, на юру.

Клок не выкроишь из раздора,
Бранным стягом не станет штора,
Дом не выглядит кораблём -
На веку только вздох пожара,
Мокрой гари душок из яра,
Да и то тишком, под углом.

Столько видано мной сумбура,
Что уже не затащишь сдуру -
И охоты, конечно, нет
В это месиво лезть крутое
И в пустые вникать устои,
Чтоб ничком выходить из бед.

Может, это мне только снится? -
Но заблудшая бьётся птица
О стекло с лезвиём листа -
Просто время теперь иное -
И утраты встают за мною,
Чтобы совесть была чиста.

16 декабря 1991

"Сомнамбулическая высь,…"

Сомнамбулическая высь,
Меланхолическая глушь, -
Куда мы, право, поднялись?
Там – рознь и песнь, здесь – тишь и сушь.

Ещё свирепствует раздор
В моём разбуженном краю -
Но я со всеми до сих пор
Краюху страха не жую.

И возвращаюсь я туда,
Где гущина и быстрина,
Лишь потому, что никогда
Свои не горбил рамена

Ни перед тем, кто славил власть,
Ни перед тем, кто правил бал,
Ни перед тем, кто – вот напасть! -
На горло песне наступал.

Но жил я так, что – видит Бог -
Не сосчитать душевных ран, -
И если шёл высокий слог,
То был он, значит, свыше дан.

А если проще пелось мне,
Дышалось легче и полней -
Хватало в мире мне вполне
Любви, и терний, и корней.

17 декабря 1991

"Уходит какая-то сила…"

Уходит какая-то сила,
И вроде бы пусто в груди, -
Так что это всё-таки было?
А впрочем, постой, погоди.

Не новую силу ли чую,
Пространства вдыхая размах?
И старые раны врачую,
Покою внимая впотьмах.

А воля – она многогранна,
Её не бывает полней, -
И, видимо, вовсе не странно,
Что тянемся издавна к ней.

В поступках своих своевольны,
Мы сдержанней стали уже -
И, участью этой довольны,
На грозном живём рубеже.

Что было – уже миновало,
Грядут снегопад, ледостав, -
И в рёве девятого вала
Нам кажется: каждый был прав.

Ещё не рванулись мы просто
Сквозь дрёмой очерченный круг,
Сквозь драму сомненья и роста
В трагедию времени, друг.

10 февраля 1992

"Выгнутая лоза…"

Выгнутая лоза,
Розовый мёрзлый куст, -
Вот и блестит слеза,
Слово слетает с уст.

Угомонись, уймись,
Выспись и встань, как встарь, -
Брезжущая ли высь,
Жертвенный ли алтарь?

Съёжившись там, внутри,
Выпрямившись извне,
Словно впервой, замри
С первым лучом в окне.

Много ли было троп,
Много ли пело труб
О беззаветном, чтоб
Нужен бывал и люб?

Вот она, весть о том,
Что впереди, в пути, -
Строки скрутив жгутом,
Выскажись и прости.

Перечитай, успей
Вникнуть, постичь, принять,
Занавесь дней посмей
Над головой поднять.

21 февраля 1992

"Я вернуться хочу туда…"

Я вернуться хочу туда,
Где окно в темноте горит,
Где журчит в тишине вода
И неведомый мир открыт.

Я вернуться туда хочу,
Где свечу иногда зажгут,
Где и ночью тепло плечу
И сомнений слабеет жгут.

Я вернуться туда бы рад,
Потому что и ключ, и речь,
И рачительный свет, и лад
Смогут душу мою сберечь.

Я вернуться бы рад туда,
Потому что и клич, и плач
Будут рядом со мной всегда,
Будет голос мой жгуч и зряч.

Будет слух тяготеть к лучу,
Будет крепнуть с минувшим связь,
Где к луне до сих пор лечу,
А над нею звезда зажглась.

Подожди меня, рай, поверь,
Что с тобою давно светло, -
Потому и могу теперь
Поднимать над бедой крыло.

21 февраля 1992

"Этот жар, не угасший в крови…"

Этот жар, не угасший в крови,
Эта ржавь лихолетья и смуты -
Наша жизнь, – и к себе призови
Всё, что с нею в родстве почему-то.

Соучастье – немалая честь,
Состраданье – нечастое чувство,
И когда соберёмся – Бог весть! -
На осколках и свалках искусства?

То, что свято, останется жить,
Станет мифом, обиженно глядя
На потомков, чтоб впредь дорожить
Всем, что пройдено чаянья ради.

Будет перечень стыть именной
На ветрах неразумных эпохи,
Где от нашей кручины земной
Дорогие останутся вздохи,

Где от нашей любви и беды,
От великой печали и силы
Только в небе найдутся следы,
Если прошлое всё-таки было,

Если это не сон, не упрёк
Поколеньям иным и народам,
Если труд наш – отнюдь не оброк
Под извечно родным небосводом.

22 февраля 1992

"Свечи не догорели,…"

Свечи не догорели,
Ночи не отцвели, -
Вправду ли мы старели,
Грезя вон там, вдали?

Брошенная отрада
Невыразимых дней!
Может, и вправду надо
Было остаться с ней?

Зову служа и праву,
Прожитое влечёт -
Что удалось на славу?
Только вода течёт.

Только года с водою
Схлынули в те места,
Где на паях с бедою
Стынет пролёт моста.

Что же мне, брат, не рваться
К тайной звезде своей?
Некуда мне деваться -
Ты-то понять сумей.

То-то гадай, откуда
Вьётся седая нить, -
А подоплёку чуда
Некому объяснить.

23 февраля 1992

"К югу – и на восток…"

К югу – и на восток,
Вкось, в киммерийский ропот,
С крыши, где водосток,
Ниже, сходя на шёпот,
Ближе, где ниши нет,
В даль, где повсюду – благо,
Вешний смелеет свет
И возрастает влага.

Всё это вдруг вкуси,
Перенеси, попробуй, -
Вьётся вокруг оси
Запах добра особый,
Старые жернова
Вслед за гончарным кругом
Сдвинутся вмиг, едва
Кто-то пойдёт за плугом.

Горы заволокло,
Гущею замутило, -
Кажется, пронесло,
Вроде бы отпустило,
Переплело, смутив,
Зрение и дыханье,
Новый вогнав мотив
В лепет и полыханье.

То-то порханья ждёт
Крыл на ветрах певучих
Тот, кто ещё войдёт
В мир на холмах и кручах,
Тот, кто придёт сюда,
Где на пороге речи
Молча стоит звезда,
Этой заждавшись встречи.

7 марта 1992

"Так в марте здесь, как в Скифии – в апреле…"

Так в марте здесь, как в Скифии – в апреле:
Рулады птичьи, почки на ветрах,
Произрастанья запахи и цвели,
С восторгом вместе – неизжитый страх,
Неловкая оглядка на былое,
На то, что душу выстудить могло,
В ночах пылая чёрною смолою,
Выкручивая хрупкое крыло.

Подумать только, всё же миновало
Удушье – и в затишье мне тепло, -
Бог миловал, чтоб снова оживало
Всё то, что встарь сквозь наледь проросло,
Чтоб нелюди не шастали, вполглаза
Приглядывая, где я побывал,
Чтоб сгинула имперская зараза,
Как хмарь, что вновь ушла за перевал.

Не так я жил, как некогда мечталось,
Да что с того! – какое дело вам
До строк моих, чья вешняя усталость
Сродни стряхнувшим зиму деревам?
Их свет ещё расплещется с листвою
В пространстве Киммерии, – а пока,
Седеющей качая головою,
Сквозящие встречаю облака.

13 марта 1992

"Вытяни руки, замри…"

Вытяни руки, замри,
Приподнимись и взлети -
Сверху на землю смотри -
Вот она, как ни крути,
Вот она, как ни кори
Этот наивный уют, -
Вот она вся, говори
Просто, как птицы поют.

Всё-то с тобою не так -
Влаги ли в поле глоток,
Страсти ли вспыхнувший знак,
Вести ли в небе виток, -
Нет, не ворчи, погоди,
Повремени, отдышись, -
Всё, что теснится в груди,
Высказать людям решись.

Выносив это давно,
Выразить это сумей, -
Пусть это с тем заодно,
Что откровенья прямей,
Пусть это с тем, что внутри
Круга, в котором заря, -
Вот оно рядом – бери,
Миру скорее даря.

28 мая 1992

"Уже не в силах чародей…"

Уже не в силах чародей
Сдержать ветвей столпотворенье -
Любви прекрасное даренье
И счастье горькое людей
Уже расплёснуты вокруг -
И в этой связи неразрывной
Звучит мелодией надрывной
Струна, которой недосуг
Прельщаться новою порой,
Надежды вырвавшей из мрака,
Сомненья вызвав, но однако
Превыше всех – единый строй.

Подумай как-нибудь потом,
Уже не мудрствуя лукаво, -
Какое выстрадано право
Судить о том, перевитом
Слоями влажными стеблей,
Лозою гибкой виноградной
Блаженном мире, где отрадной
Тропой в сплетении аллей
Бредёшь в неведомую тишь,
В такую глушь, где нет причины
Отречься разом от кручины
О том, на чём теперь стоишь.

Неужто в заговоре все -
И только ты, как гость, непрошен -
И выбор прост, и жребий брошен,
И путь проложен по росе, -
И век положенный живи,
В сплошном порыве безутешен, -
Один ты праведен иль грешен -
Таким уж, видно, и слыви, -
Один ты чувствуешь давно
Движенье общее Вселенной
К истокам сути сокровенной
Ночей, что с речью заодно.

6 июня 1992

"Эту книгу когда-нибудь молча открой…"

Эту книгу когда-нибудь молча открой,
Пролистай на досуге страницы, -
В ней почувствуешь, может, особенный строй,
Киммерийские вспомнишь зарницы.

В ней оставлено всё, что от глаз не скрывал,
Что не кажется ношей излишней, -
Разве каждый из нас на земле не бывал
Продолжением воли Всевышней?

Что за годы мы вместе с тобою прошли,
Что за вещее знали мы слово?
Понимаешь ли ты, что за жизнь мы вели?
Да и к новой едва ли готовы.

Чтобы душу в покровы пространства облечь,
Что за жертвы мы встарь приносили?
Что за тайны пытались в беде уберечь
И пощады вовек не просили?

Что за речь, отрешаясь от ржави и лжи,
На простор из груди твоей рвётся -
И откуда в тебе эта вера, скажи!
Ведь она не случайно даётся.

Не с тобою ли в мире мне стало светлей,
Где намаялись оба мы вволю?
Не о том я совсем – ни о чём не жалей,
Что нам выпадет нынче на долю?

Будешь ясной исполнена ты красоты
На краю октября, в непогоду,
Где горят, обжигая ладони, листы,
В индевелую падая воду.

Сновиденья твои переполнят цветы,
В эту явь начиная вторженье,
Где грядущего мы прозреваем черты,
Чтобы длилось любви постиженье.

11 июня 1992

"И всё же изумлению сродни…"

И всё же изумлению сродни,
Как в детстве, состояние такое, -
И весь ты – от порыва до покоя -
С возможностью изведать эти дни,
Постичь их суть, – уже накоротке, -
Почтить их память, может быть, в грядущем,
Настичь за веком, к сумеркам идущим,
Их ясный свет, – и, с розою в руке,
На краешке сознанья замереть,
Потом шагнуть растерянно и просто
Туда, где высь, где есть предвестье роста,
Туда, где глубь забвенью не стереть, -
Потом увидеть то, что лишь тебе
Дано увидеть в мире этом ныне,
Потом осмыслить это, – пусть в гордыне
От этого иным не по себе -
И поделом! – тебе не по пути
Ни с ними, ни с подобными, – вниманья
Ты ждёшь давно, ты жаждешь пониманья,
Поскольку жив ещё, как ни крути,
Поскольку зряч, – и слух распахнут вновь
Пространству, что со временем не в ссоре, -
И со слезой горючею во взоре
Верна тебе вселенская любовь.

28 июня 1992

"Навестила б сызнова меня…"

Навестила б сызнова меня
В серебре тускнеющего дня
Та, что столь желанною бывала
В те года блаженные, когда
В час, как выйдет первая звезда,
Стольких песен строки даровала!

В тишине шагреневой, сквозной,
Сберегла бы отданное мной
Всем живущим щедрыми горстями,
Подняла бы светлое лицо,
Ненароком вышла на крыльцо,
Чтобы сладить, может быть, с вестями.

Знать, немало терний и корней,
Что упрямей были и верней,
Чем роенье позднее вниманья,
С этой тканью чаянья срослись,
Где преданья нитью запаслись
Все, кто ключ отыщут к пониманью.

Застилая шумной пеленой
Этот мир, поистине иной,
Чем когда-то, в юности прекрасной,
Свежий ветер за море летит,
Всех простит – и всё-таки грустит
На краю земли огнеопасной.

Кто его, скажите мне, хмельней?
Или впрямь в раздумиях полней
Этот круг, разомкнутый однажды,
Этот лад, распахнутый всему
И спасённый только потому,
Что не скрыл ни голода, ни жажды?

Нет ему ни отдыха, ни сна -
Не такие помнит времена, -
И его за частыми слезами
Различишь, чтоб в бедах уцелеть,
Чтоб невзгоды вместе одолеть,
Постареть с открытыми глазами.

Нет мечтанью страхов или уз -
Не затеют разом девять муз
Невпопад общение с народом -
Что ему до слова моего? -
Вот и славим жизни волшебство
Под ещё родимым небосводом!

9 июля 1992

"Запела, выросла строка…"

Запела, выросла строка
Из мрака летнего и зноя -
Струенье хрупкое, сквозное, -
Зачем? – неужто на века?

На склоне призрачного дня,
За гранью памяти и ночи,
Чьи сны до чаянья охочи,
Зачем ты смотришь на меня?

Затем, наверное, дано
Всему живому в мире слово,
Что свет, с небес пришедший снова,
С землёю всюду заодно.

Побудь со мною! – что с того,
Что я так буднично немолод?
Ведь мы так празднично сквозь холод
Любви хранили торжество.

Постой! – мне вроде бы тепло
От этой дышащей устало
Волны, что ласку расплескала,
На берег рухнув тяжело.

Пойми – и всё-таки прости
За бред жестокий, многолетний
Эпохи, с просьбою последней
Способной дух перевести.

За то, что в сумерках её
Плутали часто мы вслепую,
Глотая истину скупую
Питья, а с ним и забытьё.

За то, что, выживший с трудом,
Не там, где надо, я храбрился -
О, дай мне Бог, чтоб свет продлился,
Которым издавна ведом.

14 августа 1992

"Покуда я сам не узнаю, куда…"

Покуда я сам не узнаю, куда
Уходит за памятью время,
Ночная звезда и морская вода
Со мной – но не вместе со всеми.

Покуда я сам не изведаю здесь,
Откуда берутся истоки,
Я вынесу бремя и выпрямлюсь весь
Внезапно, как свет на востоке.

Покуда я сам не открою ларцы,
Где свитки седые хранятся,
Пора не пройдёт, где волчицы сосцы
Не млеком, а кровью струятся.

Волчица степная, лихая пора,
Закатная, грозная эра!
Кого это тянет уйти со двора
Какая-то, право, химера?

Кого это ветром прибило к окну,
Засыпало солью и пылью,
Обвеяло пеплом у века в плену,
Чтоб завтра призвать к изобилью?

Кого это выдуло вихрем из нор,
Изрезало бритвами споров?
И чей это пот проступает из пор,
И чей это скалится норов?

Не всё ли равно мне? – я сам по себе -
И я не участник хаоса, -
И вовсе не тень проскользнёт по судьбе,
Но листьев круженье с откоса.

Я буду разматывать этот клубок,
Покуда не вырастет следом,
Чутьём и наитьем высок и глубок,
Тот мир, что лишь вестникам ведом.

28 августа 1992

"Отшельничая сызнова в глуши,…"

Отшельничая сызнова в глуши,
Со временем своим играя в прятки,
Всё то, что сможешь, разом разреши,
Из мглы забвенья встань – и соверши,
Но мыслей не разбрасывай в тиши -
Пути твои минувшие не гладки.