- В кают-компании. С ней все хорошо, и ей не терпится узнать, что и вы в добром здравии.
- Ни одной новой царапины, - заверил его Эспада.
- Что будем делать с этим корытом, капитан? - спросил тут же Санчес.
- На дно пустим, - ответил дон Хуан. - Нам еще за бригом гнаться. Эй, вон того, разодетого, давайте сюда. Остальных - в трюм.
- В наш? - спокойно уточнил Санчес.
Дон Хуан кивнул. Солдаты погнали пленников к сходням, переброшенным с "Глории". Всех, за исключением того разодетого пирата, что сдался первым. Этого подвели к капитану.
- Как называется шлюп? - спросил его дон Хуан.
- "Тесса", - хмуро ответил тот. - Это французский корабль и…
- Французский пират, - перебил его дон Хуан. - Какой груз?
- Нет у нас никакого груза, - резко ответил тот.
Удар прикладом мушкета по почкам побудил француза к более вежливому обращению.
- Клянусь, сеньор капитан, трюм пуст. Можете сами проверить. Все плавание никудышное вышло, и вот еще вы под финал.
Солдаты, выбравшиеся из трюма, доложили, что ничего интересного не нашли. Несколько ларей с продовольствием да пустые бочки. За одной пытался прятаться какой-то тип. Его закололи на месте. Француза последнее сообщение сильно расстроило. Он даже начал куда-то рваться, за что был бит вторично. Солдаты, добравшиеся до каюты капитана, нашли его сундучок с бумагами. Были там и деньги: серебряные испанские пиастры и французские ливры. Бумаги дон Хуан, не глядя, объявил своей собственностью, а деньги отослал квартирмейстеру с приказом учесть и раздать всем участникам сражения. На каждого получалось совсем немного, но сам по себе факт сильно поднял и без того довольное настроение команды. Солдатам и матросам досталось по два реала на нос. Дону Себастьяну как офицеру квартирмейстер отсчитал четыре. Заодно любезно отсыпал запас пороха выстрелов так на двадцать и поделился пистолетными пулями.
Пока матросы возились с такелажем, солдаты быстро перетаскали с "Тессы" все боевые припасы, что попадались под руку. Ядра, пули, порох, оружие, стоящее того, чтобы за ним нагнуться. Сняли даже пару вертлюжных пушек с кормы. Шлюп тем временем медленно оседал в воду, с отчаянием утопающего цепляясь за испанский фрегат. "Глория" небрежно отпихнула его, отошла и отсалютовала на прощание бортовым залпом в упор. "Тесса" содрогнулась вся от киля до верхушек мачт и развалилась. Грот-мачта завалилась вперед, палубу по центру вывернуло наизнанку, и в довершение всего снизу фонтаном хлынула вода. Испанский фрегат еще не лег на прежний курс, как шлюп уже скрылся под водой. Лишь какие-то деревянные обломки все еще качались на волнах.
Темнело. Наблюдатели на мачтах всматривались в даль, но нигде не видели ни брига, ни какого другого корабля. Дон Хуан снова потребовал к себе француза. Того еще не успели заковать в кандалы и зашвырнуть в трюм к остальным, так что привели быстро.
- С вами мне все ясно, - бросил ему дон Хуан. - Поговорим о бриге, который вы захватили. Там был один человек. Его зовут Брамс.
- Первый раз слышу.
Дон Хуан нахмурился.
- Сеньор, я не собираюсь вас уговаривать. Этот Брамс нужен не мне. Он нужен Святейшей Инквизиции, и именно она будет с вами разбираться, как с соучастником еретика. Если вы не в курсе, насколько она может быть суровой, скажу: вы их на коленях будете молить о виселице.
Судя по тому, как побледнел француз, о суровости инквизиции он уже слышал, и все слышанное не располагало к личному знакомству.
- Клянусь, сеньор капитан, я - добрый католик.
- Это им будете рассказывать.
- Честью клянусь, не знаю я никакого Брамса.
- И это им расскажете.
Француз совсем понурился. Мысленно он уже перенесся в подвалы инквизиции, где на раз вспоминают такое, о чем до того и помыслить-то не могли.
- Слушайте, а, быть может, этот Брамс чужим именем назвался? - предположил Эспада.
Сам-то он после той мадридской дуэли удирал из столицы как Родриго Гарроте. Настоящий Родриго погиб еще тогда, в пятьдесят шестом, при осаде одной забытой Богом французской крепости на побережье. Да что Богом, на нее и собственные командиры махнули рукой, двинув армию мимо прямиком на Валансьен. А эти руины никому в итоге оказались не нужны. После того как испанцы сняли осаду и ушли, французы с голландцами сами покинули крепость. Хоть возвращайся и забирай ее голыми руками. Ушли, к сожалению, не все. В числе прочих навсегда упокоился в той земле и веселый солдат Родриго Гарроте, так что повредить его репутации запутанная любовная история с дуэлью никак не могла. Собственно, его репутации и при жизни повредить подобным образом не представлялось возможным. Второго такого гуляку еще поискать было.
Вот и Брамс мог не афишировать свое имя, особенно среди таких проходимцев, как пираты. Мало ли кто задумал бы при случае пооткровенничать с альгвасилами.
- Может, и назвался, - сразу согласился француз. - Бумаг-то я ни у кого не проверял. Я, простите, грамоте не обучен. Больше как-то на арифметику налегал.
- Хм… - медленно протянул капитан. - Дон Себастьян, ваша сеньорита вроде как говорила, что этого паршивца в лицо знает. А описать его сможет?
- Сейчас узнаем.
Диану дон Себастьян нашел в кают-компании. Девушка сидела на рундуке в полном одиночестве и грустно перебирала струны гитары. Издаваемые при этом звуки символизировали не иначе как вселенскую скорбь. Когда Эспада вошел, она отложила гитару и нетерпеливо встрепенулась. Увидев, кто именно вошел, девушка встретила его тяжелым сумрачным взглядом. Дон Себастьян нахмурился.
- Что тебя так рассердило, красавица моя?
- Насчет "моя" - это ты чересчур торопишь события, - строго сказала Диана. - А вообще: он еще спрашивает?! Отстранили меня от всего интересного, будто я неумеха какая-то, а потом он приходит и спрашивает; что не так?! Скажите, пожалуйста.
- О тебе же беспокоились, - отмахнулся от упрека Эспада.
- А я просила?!
- Такие вещи обычно без спросу делают.
Диана фыркнула и отвернулась к окну. Эспада криво усмехнулся. Одним женщинам нравилось, когда о них проявляли заботу, другие - хотя внешне и точно такие же - от того же самого отношения могли прийти в ярость. Попробуй их разбери. Причем капризничать прекрасные дамы любили очень не вовремя. Вот как сейчас, когда требовалась - и срочно - ее помощь. Девушка всерьез обиделась, а извиняться Эспада не умел. Благородный идальго не должен совершать ничего такого, за что следовало бы извиняться, а стало быть, и умение это ему ни к чему. Пришлось импровизировать на ходу.
- Диана, - сказал Эспада. - Ты, пожалуйста, не сердись на меня… На нас. Мы действительно хотели как лучше, но уже осознали, как были неправы.
- Правда?
В голосе ее звучало недоверие. Девушка обернулась, вперив в дона Себастьяна внимательный взгляд.
- Да, - кивнул Эспада. - И я лично пришел призвать тебя на помощь. Поможешь?
- Ну, если уж ты лично просишь… - Девушка едва заметно улыбнулась. - Ладно, что я должна сделать?
- Ты говорила, что знаешь Брамса в лицо.
- Что, поймали?!
- Пока не знаем. Поймали того, кто вроде должен знать, но он не знает, кто такой Брамс.
- Ничего не поняла, - сказала Диана. - Пойдем, на месте разберемся.
На месте дон Хуан объяснил более доходчиво. Мол, вот этот вот висельник в шляпе может знать Брамса, но никак не по имени, а исключительно по морде. По которой, кстати, и получит, если будет так на девушку пялиться. Француз тотчас потупился, решив не нарываться на неприятности.
- И это все? - фыркнула Диана.
Несколькими точными выражениями она так ярко описала ростовщика, что дон Себастьян смог его себе представить. На последнем предложении француз кивнул:
- Да, это хозяин брига.
- И как он представился? - спросил дон Хуан.
- Да никак. То есть мне никак. Он с капитаном договаривался.
- О чем?
- Я не слышал.
Глаза дона Хуана потемнели, и француз поспешил развеять возникшее было подозрение в своей неискренности:
- Они в каюте говорили. Потом голландцев посадили на лодки и велели проваливать. Остров-то в виду был. Ну не звери же мы резать их за просто так. А этот, как вы говорите, Брамс остался. Капитан сказал, что везем его на Мартинику, и там он нам еще денег даст. Как выкуп или за доставку его, да какая мне-то разница. Главное, что заплатит. Даже бумагу о том составили, все честь по чести. Ну, мы и двинулись домой, раз такое дело.
- Простите, и где эта бумага? - вмешался подошедший падре Доминик.
- У капитана. То есть теперь, наверное, вот у этого сеньора, - кивнул француз на дона Хуана. - Сундучок-то капитанский забрали. Сам видел, как его пронесли.
- Значит, найдем, - кивнул дон Хуан. - А этого мерзавца заковать и в трюм.
Француза увели. Он прямо на ходу сгорбился, сжался, словно только теперь позволил себе признать свое поражение. "Глория" направилась к уже не столько видневшемуся, сколько темневшему вдали острову. Дошли почти до самых рифов, потом дон Хуан приказал повернуть на запад.
- Отсюда им или влево, или вправо, - пояснил он свой маневр. - Ветер сильный, восточный. Против него бриг бы еле полз, а мы не так чтобы очень проваландались со шлюпом. Получается, бриг ушел на запад.
- Но там этот, как его… - начал дон Себастьян.
- Виллемстад, - подсказал капитан. - Но бриг-то голландский, и там его знают. С Брамсом на борту у них даже может хватить наглости зайти в порт. Хотя, скорее всего, они пройдут мимо. Или обогнут остров, или сделают большой круг на юг, чтобы обогнуть нас. Мартиника в той стороне.
И он указал рукой на восток.
- И какой вариант вам кажется предпочтительным? - спросил Эспада.
Дон Хуан в ответ только пожал плечами.
- Даже не знаю. Будем искать.
Чем они и занимались, пока совсем не стемнело. Двигаясь на запад, "Глория" рыскала туда-сюда, точно охотничий пес, но "Серебряной лани" они так больше и не видели.
* * *
Ранним утром седьмого октября тысяча шестьсот шестьдесят четвертого года "Глория" прибыла в Виллемстад. Город, построенный торговцами и для торговли. Город для богатых и для тех, кто еще только собирался им стать. Город, где на удивление мирно уживались вместе католики и протестанты. То есть они не только мило улыбались друг другу днем, но еще и не резали друг дружку по ночам. По крайней мере в заметных количествах.
День седьмого октября был праздничным днем. Католики отмечали этот день как праздник розария, посвященный Пресвятой Деве Марии. Для протестантов он тоже был праздником, но уже как день памяти великой битвы при Лепанто. Объединившийся, пусть и очень ненадолго, христианский мир сокрушил общего врага. Благословила христианских воинов на этот подвиг не кто иная, как Пресвятая Дева Мария, и праздник был учрежден в ее честь. Проще говоря, другая сторона той же монеты.
В рамках такого праздника примирились не только католики с протестантами на берегу, но и святые отцы на испанском фрегате. Оба падре совместно отслужили утреннюю мессу для команды, и, хотя бы внешне, меж ними установился прочный мир. Большую часть службы взял на себя падре Доминик Он же вчера отслужил и вечернюю мессу по усопшим. Правда, тут надо сразу сказать, что и падре Лоренсо от своих обязанностей вовсе не отлынивал. Вечер, как и практически всю ночь, он посвятил раненым солдатам и матросам, поднимая дух тех, кто от страданий не мог заснуть. Миссию эту капеллан творил не столько молитвой, сколько байками далеко не апостольского содержания, но зато результат был, как говорится, налицо. Дух раненых был бодр, а организмы дружно шли на поправку.
Разве что природа не пожелала присоединиться к общему единению и всерьез грозила штормом, но пока волны только лениво раскачивали корабль. По мнению дона Хуана, это было затишье перед бурей. С ним соглашался и корабельный барометр - недавнее изобретение флорентийца Торричелли. Дон Себастьян не стал бы особенно доверять устройству, созданному по чертежам человека, похвалявшегося, что взвесил воздух. Капитан "Глории" поначалу тоже не поверил, но любопытства ради испытал новинку. Как оказалось, работает. Эта сухопутная штуковина так боялась суровых морских штормов, что ее показатель начинал быстро падать задолго до того, как налетал первый шквал. Вот и сейчас барометр возвещал хорошую трепку. Дон Хуан приказал поставить все паруса, а дозорным - смотреть в оба. Фрегат шел вдоль берега, и на его пути то и дело попадались торчащие из воды скалы.
- Виллемстад на горизонте!
Фрегат встал на внешнем рейде и выстрелом из пушки оповестил о своем прибытии. От пристани тотчас отошел баркас и направился прямиком к "Глории". По трапу взобрался строгий чиновник в строгом сером камзоле и строгим голосом попросил проводить его к капитану. Таких обычно присылают, чтобы указать на дверь незваному гостю. Здесь, соответственно, на открытое море.
Дон Хуан вышел вперед, снял шляпу и представился. Чиновник также обнажил голову, после чего столь же строго, но очень вежливо, со всеми положенными случаю словесными экивоками, обратился к капитану, потратив пятьдесят слов там, где можно было изложить всю суть пятью: какого дьявола вы сюда пожаловали? Капитан дон Хуан де Ангостура, тоже задействовав положенный в таких случаях словарный излишек, кратко обрисовал ситуацию в той ее части, которая касалась портового чиновника. Фрегат пострадал в стычке с пиратским шлюпом, надвигается буря, и хотелось бы нырнуть в укрытие.
Вся та часть, что касалась истории с пиратами, доверия у чиновника не вызвала. Понять его было можно: в те времена "пиратом" мог оказаться всякий, чей корабль или груз приглянулся более сильному. Сильный, конечно, только защищался, да так, что от слабого пух и перья летели, а потом обирал "пиратов" до нитки, чтобы впредь неповадно пиратствовать было. Торговцы в портах скупали за бесценок трофеи очередной баталии, а портовые власти, осуждающе качая головой, закрывали на это глаза.
Вот и сейчас чиновник ожидал услышать одну из таких историй.
- Вы слышали о бриге под названием "Серебряная лань"? - спросил дон Хуан.
Чиновник сразу подобрался.
- Да. И должен поставить вас в известность, что это - голландское судно.
- Будем считать, что вы свой долг выполнили, - спокойно улыбнулся ему дон Хуан. - Я же, со своей стороны, должен поставить вас в известность, что означенный бриг уже не является голландским, поскольку вчера вечером он был захвачен французскими пиратами.
- Вот как?
В тоне, которым был задан вопрос, пополам смешались удивление и недоверие.
- "Серебряная лань" - очень быстроходный корабль, - суммировал суть своих сомнений чиновник.
- Я знаю, - ответил дон Хуан. - Мы пытались его догнать, но так и не смогли. Зато захватили шлюп, которому это удалось. Французская посудина под названием "Тесса". Слышали о ней?
Судя по выражению лица чиновника, об этом корабле он слышал, причем исключительно плохое.
- И где же сейчас этот шлюп?
- На дне морском. А его команда сидит у нас в трюме. Что до экипажа брига, то его, по словам пиратов, посадили в шлюпки и отправили на берег Кюрасао.
- Да, это обычная практика, - кивнул чиновник. - А где именно?
- Полагаю, где-то в районе восточной оконечности острова. "Тессу" мы потопили там.
- Вот как? Да, там можно высадиться, но потом придется проделать немалый путь пешком, а чтобы им помочь, конечно, хотелось бы знать более точные координаты. Вы меня понимаете?
Дон Хуан кивнул. Слов, опять же, сказано было много, а суть кратка: отдайте нам этих пиратов и чувствуйте себя как дома. Поскольку дону Хуану было глубоко плевать, на чьей именно виселице будут в итоге болтаться эти мерзавцы, в отличие от поврежденной фок-мачты "Глории", которая его заботила очень сильно, то стороны быстро пришли к согласию.
Строгий чиновник оказался еще и лоцманом. Он остался на борту, а его баркас взяли на буксир. Внутренний рейд, полностью оправдывая свое название, располагался внутри города. Это был широкий прямоугольный бассейн, попасть куда можно было только по узкому каналу. Сделать это под жерлами стольких пушек мог либо дружественный корабль, либо мощная эскадра, способная смести всю эту фортификацию с лица земли. Причем с приличного расстояния. Подойти ближе к берегу левее канала мешали выступающие из воды скалы, которые заодно служили защитникам города отличным природным щитом. Дальше, за береговыми укреплениями, виднелись бело-красные домики горожан, настолько уверенных в своей безопасности, что они не боялись селиться в такой близости от моря.
Берег справа был более ровный, рифов не было, и все это накладывало свой отпечаток на постройки. Укрепления были более мощными, а домики на берегу - совсем бедными. Здесь селились те, кто жил не морем, но прибрежной полосой. Рыбаки, крестьяне, торговавшие своим урожаем с кораблями, вставшими на внешнем рейде, и тому подобные личности. Лодок здесь было не меньше, чем домов.
Но Виллемстад в первую очередь был все-таки городом торговцев. Сам город был пропитан духом постоянного обмена. Деньги за товар, услуга за услугу, работа за деньги. Испанцы сумели удивить портового чиновника, но и город не остался в долгу. Предмет их удивления уже ожидал их на внутреннем рейде.
Когда "Глория" прошла по каналу, над палубой - от полубака и до самой кормы, включая и высокий ют, - прокатились удивленные возгласы. Полевому борту, наполовину скрытый корпусом какой-то шнявы, стоял "Синко Эстрельяс". Для тех, кто усомнился, на широкой корме блистало золотом название галеона. Над кормой свежий ветер развевал пурпурно-золотой стяг Испании.
- Какого дьявола он тут делает? - выразил общую мысль дон Хуан де Ангостура.
- Вы про испанский галеон? - спокойно переспросил чиновник. - Как я слышал, его капитан решил закупить у нас припасы для путешествия.
- Он мог бы набрать всего этого в Каракасе.
- Должно быть, он предпочитает покупать только самое лучшее, - с ноткой гордости за свой город проинформировал их чиновник. - Хозяин этого корабля - человек не бедный, и мы с радостью пошли ему навстречу.
В какой-то степени он был прав. Хозяин военного корабля на государственной службе - король Испании Филипп IV - действительно был богат, но речь определенно шла не о нем.
- Пошли навстречу с тройными ценами, - хмыкнул кто-то из офицеров "Глории".
- И с тройным качеством, - строго парировал чиновник. - У нас самая лучшая парусина, самое прочное дерево… Да ведь вы и сами пожаловали на ремонт к нам, а не в Каракас.