Пересмотр буржуазной философией своего отношения к Гегелю вообще и его "Феноменологии духа" в частности нашел довольно отчетливое выражение в книге Р. Гайма "Гегель и его время". Его разбор "Феноменологии духа", осуществленный с неокантиански - позитивистских позиций, свидетельствовал о глубоком падении уровня буржуазной философской культуры и о ее неспособности подняться до сколько - нибудь цельной точки зрения. В гай - мовском изложении "Феноменология духа" оказывается хаотической грудой не связанных друг с другом частей, какофонией дисгармонирующих "мотивов". В итоге Гайм приходит к выводу, что "феноменология есть не что иное, как психология, в которую вмешательство истории внесло беспорядок и запутанность; в то же время это есть и история, потрясенная в своем внутреннем ходе вмешательством психологии" .
Как видим, здесь совершенно утеряны даже те результаты, которых достигла послегегелевская философская мысль в выяснении реальной проблематики "Феноменологии духа". Гайм вообще не ставит перед собой такой задачи. Расчленив "Феноменологию духа" на составляющие ее "мотивы", он свою собственную неспособность постичь ее как нечто целое, дающее определенную картину мира, выдает за "эклектичность" гегелевского произведения.
Общее снижение буржуазной философской культуры в эпоху безраздельного господства неокантианства во второй половине XIX в. оказало свое влияние и на философов, вышедших из среды гегельянцев, - на таких, как И. Эрдман и Куно Фишер. В. своих попытках комментировать "Феноменологию духа" (особенно это заметно в книге Куно Фишера о Гегеле) они не поднимаются дальше описания ее содержания.
На рубеже прошлого и нынешнего веков интерес к философии Гегеля снова возродился, сменив почти полувековой период неокантианской травли гегельянства.
В 1901 г. вышло в Лейдене (под редакцией и с предисловием лидера голландских неогегельянцев Боллавда) новое издание "Критики сознания" Г. Габлера. В 1905 г. вышла брошюра В. Пур - пуса, комментирующая один из разделов "Феноменологии духа".
В 1907 г. в Лейпциге вышло юбилейное издание "Феноменологии духа" с пространным введением издателя, лютеранского пастора Г. Лассона, которое представляло собою довольно солидное исследование об издаваемом труде.
В этой, наиболее значительной из перечисленных здесь работ отчетливо проступает стремление сблизить автора "Феноменологии духа" с Кантом, выразить концепцию этого произведения в терминах кантовски - фихтевского субъективизма. В "Феноменологии духа" Лассон видит не объективную диалектику, развернутую - хотя и в идеалистически искаженном виде - на основе исследования исторического "единоборства" общественного человека с окружающим его и противостоящим ему объективным миром, а субъективную диалектику, выведенную из "монолога" сознания с самим собой. "Пропедевтическая форма" изложения "Феноменологии духа" выдается за само содержание "феноменологического" движения.
После Октябрьской революции наряду с тенденцией интерпретировать "Феноменологию духа" в направлении кантовски - фих - тевского субъективизма, все более и более проявляется у буржуазных философов стремление к истолкованию этого произведения в духе иррационализма. Особенно ярко оно выражено в двухтомном сочинении Р. Кронера "От Канта до Гегеля", в книге Г. Глокнера "Фридрих Теодор Фишер" и в работе Ж. Валя "Несчастное сознание в философии Гегеля". Как свидетельствует уже само название работы Ж. Валя, центральной проблемой в ней становится проблема "несчастного сознания", которой немецкий мыслитель посвятил один из подразделов "Феноменологии духа". То, что у Гегеля занимало столь скромное место, у Ж. Валя становится исходным моментом при характеристике всей гегелевской философии.
Период после второй мировой войны наряду с прежней тенденцией сочетать в истолковании Гегеля субъективизм и иррационализм приносит нечто "новое": стремление использовать определенную интерпретацию гегелевской философии (и в особенности "Феноменологии духа") для дискредитации диалектического материализма. Раньше это стремление характеризовало лишь немногих авторов, а у остальных только угадывалось, так сказать, "в подтексте". Теперь оно совершенно явно и открыто проявляется едва ли не у большинства буржуазных истолкователей "Феноменологии духа", причем они уже не скрывают, как правило, идеологическую направленность своих концепций.
Основной прием, к которому прибегают буржуазные философы в данном случае, состоит в искусственном сближении позиций Маркса и Гегеля с тем, чтобы опорочить марксизм путем отождествления его с идеалистической диалектикой автора "Феноменологии духа".
Французский буржуазный философ А. Кожев, например, в одной из своих лекций о "Феноменологии духа", прочитанных в 1947 г., превращает ее автора в "стопроцентного марксиста". А коренная противоположность между идеалистической диалектикой Гегеля и материалистической диалектикой Маркса сведена им всего - навсего к терминологическому различию.
К этому же приему прибегают и французские богословы - иезуиты Биго и Кальвез. Они безо всякого на то права отождествляют, во - первых, трактовку "отчуждения" в ранних работах Маркса ("Экономически - философских рукописях 1844 г.", "Святом семействе" и "Немецкой идеологии") с идеалистической концепцией "отчуждения", изложенной в "Феноменологии духа". Во - вторых, идеи "Капитала" Маркса они сводят к идеалистически истолкованным воззрениям его ранних работ, отрицая какое бы то ни было развитие Маркса с 1844 по 1858 год.
Согласно Биго, вся суть трансформации гегелевских идей в марксизме состоит в том, что феноменология духа просто превратилась в феноменологию труда, диалектика отчуждения человека - в диалектику отчуждения капитала, метафизика абсолютного знания - в метафизику абсолютного коммунизма .
Цель всех этих вылазок ясна: она состоит в том, чтобы фальсифицировать марксизм, замазать его коренную противоположность всякому буржуазному мировоззрению (в том числе и гегелевскому) и "доказать" его "ненаучный" характер.
По сути дела тот же самый смысл имеют теоретические построения ревизионистов, когда они сближают Гегеля и Маркса путем отождествления гегелевской идеалистической диалектики с диалектическим материализмом. Тем самым затушевывается демаркационная линия между пролетарским и буржуазным мировоззрением.
Более чем полувековая борьба вокруг "Феноменологии духа" с особой убедительностью свидетельствует о том, что ни этот гегелевский труд, ни вся философия Гегеля не могут быть правильно поняты с идеалистических позиций.
"Феноменология духа" по - прежнему остается загадкой, "тайной" для буржуазных философов. И каждый из них, если ему приходится столкнуться с этим произведением Гегеля, считает своим профессиональным долгом "открыть" в нем "свою тайну", соответствующую той философской "школке", к которой он принадлежит.
Между тем вот уже более ста лет, как этой "тайны" не существует. И честь ее открытия принадлежит не кому иному, как основоположнику марксизма - Карлу Марксу.
§ 6. Маркс о "Феноменологии духа"
В противоположность всей буржуазной философии, которая так и не смогла подняться до высот гегелевского диалектического мышления, Маркс не только усвоил диалектику Гегеля, но и критически преодолел ее с точки зрения бесконечно более высокого - диалектико - одатериалистичешого - способа мышления.
В отличие от метафизического материалиста Фейербаха Маркс начинает с рассмотрения действительности не в форме "чисто природной" действительности, а в форме "действительного жизненного процесса" людей, т. е. в форме общественного бытия, базирующегося на материальной производственной деятельности людей. Не "природа вообще", взятая в ее "чистом" виде, определяет развитие человеческого общества (и в том числе - развитие общественного сознания), а материально - производственная деятельность людей, преобразующих эту природу и вместе с тем свою собственную природу.
Предметно - практическая деятельность, труд не возможен вне общества, вне взаимного "обмена деятельностью" между людьми. И здесь, в общественном производстве, природа является "звеном, связывающим человека с человеком", выступает "жизненным элементом человеческой деятельности", "основой его собственного человеческого бытия" Ч
То, что в "Феноменологии духа" выступало как "отчуждение", как "посредствующее звено", связывающее одно "самосознание" с другим, - т. е. "дух" с самим собою, в действительности есть нечто связывающее одного человека с другим. Иными словами, природа рассматривается Марксом в том виде, в котором она вовлекается в общественное бытие людей. То, что Гегель рассматривает как процесс порождения "духом" (осуществляющим себя посредством деятельности людей - "самосознаний") своих собственных "отчуждений", у Маркса есть материалистически понятый процесс преобразования природы (и материальных общественных отношений) общественным человеком. Преобразовывая природу, люди создают свой собственный мир - "общественное бытие". То же, что у Гегеля выступает как процесс "снятия" этих "отчуждений" "духом", познавшим в них самого себя, в действительности, как показал Маркс, является историческим процессом познания людьми закономерностей природы и своего собственного общественного бытия, осуществляемым на основе ма - териально - производственной деятельности.
Таким образом впервые в истории философии получает подлинно научную трактовку вопрос, который у Фихте был сформулирован как проблема отношения "я" и "не - я", а у Гегеля - как проблема отношения "знания о предмете" к "предмету знания". Это раздвоение, которое имеет место в элементарном человеческом представлении, отражает вполне реальный факт создания человеком своего собственного "предметного мира": человек начинает с того, что он создает необходимые ему предметы в процессе общественного производства, а потом уже противопоставляет их самому себе в сознании. Следовательно, на место гегелевской "абсолютной идеи", "опредмечивающей", "отчуждающей" (для Гегеля это одно и то же) себя в своем стремлении к самопознанию, Маркс ставит реального общественного человека, преобразовывающего природу в целях удовлетворения своих потребностей.
Но это значит, что автор "Феноменологии духа", показывая, как пребывающий в процессе неустанной деятельности "дух" осуществляет преобразование самого себя из состояния "субстанции" в состояние "субъекта", по существу дал мистический иероглиф реального исторического процесса "самопорождения" человека. Именно в этом - пусть бессознательном - выражении реального факта исторического становления общественного человека в процессе общественного производства Маркс усматривает "величие гегелевской "Феноменологии" и ее конечного результата - диалектики отрицательности как движущего и порождающего принципа" В этом произведении Гегель "ухватывает сущность rpz/da и понимает предметного человека, истинного, потому что действительного, человека как результат его собственного труда". И тот факт, что автор "Феноменологии" рассматривает "труд как сущность, как подтверждающую себя сущность человека", свидетельствует, по Марксу, о том, что он стоит "на точке зрения современной политической экономии" .
Понимание того положительного, что содержится в "Феноменологии духа", делает марксову критику гегелевского идеализма особенно острой и глубокой.
Коренной порок Гегеля, уловившего "сущность труда", состоит, согласно Марксу, в том, что он "знает и признает только один вид труда, именно абстрактно - духовный труд" . И поэтому, несмотря на то, что в методологическом отношении Гегель стоял неизмеримо выше современных ему экономистов, он не смог преодолеть ограниченность их точки зрения и вслед за ними усматривал "только положительную сторону труда, но не отрицательную" . Отрицательная же сторона труда заключается в том, что на определенных этапах исторического развития труд выступает не как "самоподтверждение человеческой сущности", а, наоборот, как ее "самоотрицание". В особенности это имеет место при капиталистических отношениях собственности.
Гегель упустил из виду это обстоятельство, между прочим, по той причине, что в его системе не различалось "отчуждение" и "опредмечивание". Всякое "опредмечивание" "духа" было для него "отчуждением", ибо у него не было критерия для различения этих понятий: и то, и другое одинаково противостояло "духу" в качестве чего - то отличного от него, "чуждого" ему. Маркс же строго различал "опредмечивание", т. е. создание человеком предмета, который не противостоит ему в качестве "чуждой" силы, от "отчуждения", т. е. превращения предмета, созданного общественным человеком, - будь то материальный или идеальный предмет, - в нечто "враждебное" своему создателю, в нечто подавляющее его. Продукты человеческой деятельности превращаются в "отчуждения" при определенных отношениях - отношениях, базирующихся на частной собственности на орудия и средства производства.
В противоположность Гегелю, объяснявшему '"отчуждение" ссылкой на стремление мистического "абсолютного духа" к самопознанию, в отличие от "левых" гегельянцев и Фейербаха, считавших причиной существования отчужденных форм человеческой жизни либо невежество "массы", либо непросвещенность "Человека", Маркс ставит задачу - найти материальные причины "отчуждения". В качестве реальной силы, порабощающей трудящегося человека, "отчуждение" выступает как власть (экономическая и политическая) другого человека; согласно Марксу, чуждой силой, властвующей над человеком, не могут быть ни бог и ни природа, ею может быть только сам человек. Этот ход рассуждений самым непосредственным образом подводил Маркса к необходимости конкретного анализа тех отношений между людьми, которые неизбежно приводят к возникновению "отчуждения".
Материалистический подход дает Марксу возможность найти в "Феноменологии духа" зародыши тех идей, которые не вполне осознавал сам ее автор. "…Поскольку она, - говорит Маркс о "Феноменологии духа", - фиксирует отчуждение человека, - хотя человек выступает в ней только в виде духа, - постольку в ней заложены в скрытом виде все элементы критики, подготовленные и разработанные часто уже в форме, высоко поднимающейся над гегелевской точкой зрения. Отделы о "несчастном сознании", о "честном сознании", о борьбе "благородного и низменного сознания" и т. д. и т. д. содержат в себе - хотя еще в отчужденной форме - критические элементы целых областей, таких, как, например, религия, государство, гражданская жизнь и т. д." .
Маркс указывает, что идеалист Гегель понимает всякое "отчуждение" исключительно как "отчуждение самосознания" и тем самым переворачивает реальные отношения с ног на голову. Вот почему "Феноменология духа" - это "скрытая, еще неясная для самой себя и имеющая мистический вид критика" .
Пороки гегелевской идеалистической. концепции "отчуждения" обнаруживаются особенно остро тогда, когда встает практическая проблема "снятия отчуждения". Гегель, столь резко критиковавший различные формы "отчуждения", на самом деле и не собирается ликвидировать их: он удовлетворяется одним лишь теоретическим осознанием их в качестве "отчуждений" и на этом успокаивается. Он полагал, что стоит только теоретически осознать тот или иной факт действительности, как он будет "преодолен", "снят". Вот почему в "Феноменологии духа", "несмотря на ее решительно отрицательный и критический вид", "уже заключен в скрытом виде, в качестве зародыша, потенции, тайны, некритический позитивизм и столь же некритический идеализм позднейших гегелевских произведений, это философское разложение и восстановление наличной эмпирии" .
Таким образом, критические тенденции "Феноменологии духа" разбиваются о ее собственный "некритический позитивизм". "Феноменологический" процесс оказывается преодолением "отчуждения" в рамках самого "отчуждения", преодолением одного "отчуждения" за счет установления другого, более универсального. Все формы "отчуждения" человеческой сущности Гегель растворяет в спекулятивной философии, которая уже не кажется немецкому мыслителю "отчуждением", а, напротив, представляется ему единственно истинным бытием человека.