Прокурор. Но так как мне известно, что мы живем в эпоху процветания, мое подозрение было еще зыбким, скорее похожим на предчувствие, которое охватывает нас, когда мы стоим перед таким радостным событием, как раскрытие убийства. То, что наш дорогой друг занял место своего бывшего шефа, то, что ему пришлось вытеснить своего шефа и что этот шеф скончался, - факты, которые еще не являются доказательством его вины, а лишь укрепляют наше предчувствие. Подозрение же возникло, когда выяснилось, что этот легендарный шеф скончался от инфаркта. Здесь нам следовало проявить проницательность, чутье, умение сводить воедино мельчайшие факты и обстоятельства, осторожно продвигаться вперед, подкрадываясь к истине, признать обычное - необычным, увидеть в неопределенном - определенное, различить очертания в тумане, поверить в убийство именно потому, что было бы абсурдным предполагать здесь убийство.
Трапс. Но это и есть абсурд!
Прокурор. Обозрим еще раз имеющиеся у нас доказательства. Набросаем портрет покойного. Мы мало о нем знаем, все, чем мы располагаем, сообщил нам наш милый гость. Господин Гигакс был генеральным представителем фирмы искусственных тканей "Гефестон". Мы вполне доверяем высокой оценке этой ткани, которую нам дал дорогой Альфредо. Итак продолжаем: покойный был человеком, идущим напролом, эксплуатировавшим своих подчиненных. Он умел делать дела, хотя те средства, которыми он пользовался, частенько бывали не слишком чистоплотными.
Трапс. Вот это верно, мошенник - как живой!
Прокурор. Далее, мы должны заключить, что господин Гигакс на людях охотно играл роль здоровяка и силача, преуспевающего дельца, прошедшего огонь и воду и выходящего победителем из любых испытаний. Поэтому он тщательно скрывал свое тяжелое сердечное заболевание и, по словам Альфредо, относился к своей болезни с упрямой злобой, считая ее, очевидно, личным оскорблением, унижающим его мужское достоинство.
Трапс. Невероятно! Вы просто волшебник!
Адвокат (тихо). Да замолчите же наконец!
Прокурор. К тому же покойный стал пренебрегать своей женой, этой соблазнительной, недурно сложенной женщиной - так по крайней мере наш друг ее обрисовал.
Трапс. Дивная бабенка!
Прокурор. Гигакс заботился только о том, чтобы преуспеть в делах, и мы имеем основание предполагать, что он был убежден в верности своей жены. Считая себя выдающимся человеком и завидным мужчиной, он не мог и представить себе, что жена ему изменяет. Поэтому для него было бы жестоким ударом известие о ее связи с нашим великолепным Казановой из Шларафии.
Трапс. Так оно и было!
Прокурор (пораженный). Так оно и было?
Адвокат (тихо). Перестаньте лезть с вашими замечаниями. Вы только что поставили себя в очень опасное положение.
Прокурор. А как же он об этом узнал, старый грешник? Неужели созналась его соблазнительная женушка?
Трапс. Нет, она слишком боялась старого жулика.
Прокурор. Значит, Гигакс сам догадался?
Трапс. Нет, он был слишком высокого мнения о себе.
Прокурор. Значит, ты сам открыл ему глаза, мой дорогой друг и Дон-Жуан?
Трапс. На этот вопрос мне неловко отвечать, Курт.
Адвокат. Я хочу обратить внимание господина Трапса на то, что он может не отвечать на этот вопрос.
Судья. Да, Трапс не обязан на него отвечать.
Прокурор. Согласен.
Трапс. Господа судьи! Проницательность господина прокурора заслуживает восхищения. Хорошо играет тот, кто относится к игре всерьез и к нашей игре тоже. Я не боюсь правды. Я признаю, что один из моих друзей открыл глаза мужу и сделал это по моей просьбе. Я не любил и не люблю никакого секретничания. Ни сейчас, ни тогда, когда у меня была связь с Кэти.
Длительное молчание. Затем взрыв гомерического хохота.
Прокурор. Признался, признался сам, великолепно!
Пиле. Чудесно!
Адвокат. Вот глупость, просто глупость!
Трапс. Но что с вами, господа? Вы пустились в пляс по комнате, как дикари?
Прокурор. Господа, разрешите мне от полноты чувств влезть на стул и с высоты этой трибуны продолжать свою речь. Случай совершенно ясен. Последние доказательства у нас в руках. Поглядим на нашего уважаемого убийцу. Итак, наш Альфредо попал в лапы этого жулика, своего шефа. Еще недавно, во время войны, Трапс торговал вразнос, а может, даже хуже - был просто бродягой без патента, незаконно продающим текстильные товары. Представим себе мелкого торговца с черного рынка, который постепенно добивается успеха и входит в солидное дело. Но кто же успокаивается, взобравшись на дерево, если над ним, выражаясь образно, видна другая верхушка с более зрелыми плодами? И хотя он хорошо зарабатывал то в одной текстильной фирме, то в другой, ему этого было мало. "Ситроен" Трапса был совсем неплох, но наш дорогой Альфредо видел, как его обгоняют машины новых марок. Они, сверкая, уносились вдаль. Благосостояние страны росло, и кому же не хочется урвать свою долю?
Трапс. Точно так, все было точно так. Признаю.
Прокурор. Но решить было легче, чем сделать. Шеф не давал ему хода, беспощадно его эксплуатировал, связывал его по рукам и ногам.
Трапс. Верно, вы и не представляете себе, господа, в какие тиски зажал меня старый жулик!
Прокурор. Тогда ему пришлось пойти ва-банк!
Трапс. И еще как!
Прокурор. Наш дорогой друг начал действовать по служебной линии. Мы можем восстановить почти всю картину: проанализируем природу этого человека, его характер. Он установил тайные связи с поставщиками своего шефа, пообещал им лучшие условия, договорился с другими коммивояжерами, а потом с их конкурентами.
Трапс. Чего же вы хотите, господа, так у нас принято.
Прокурор. Вот тогда ему пришла в голову мысль найти другой выход.
Трапс. Другой выход?
Прокурор. Он вступил в любовную связь с этой соблазнительной дамочкой, госпожей Гигакс. Как он этого добился? Вероятно, это произошло поздно вечером, как я себе представляю.
Трапс. Правильно!
Прокурор. Вероятно, это случилось зимой, часов в шесть, когда город уже погружен в темноту, такую уютную, чувственную, полную соблазнов, манящую золотыми уличными фонарями, ярко освещенными витринами, разноцветными неоновыми рекламами.
Трапс. Прямо в точку!
Прокурор. Он ехал на своем "ситроене" по скользким мостовым в район богатых особняков, где жил его шеф.
Трапс. Да, да, именно в этот район.
Прокурор. Он вышел из машины с портфелем под мышкой, набитым договорами и образцами. Надо было решить срочные вопросы, но лимузина Гигакса на обычном месте у края тротуара не оказалось. Несмотря на это, Трапс прошел к дому через темный парк и позвонил. Госпожа Гигакс сама открыла ему дверь: супруг сегодня домой не вернется, а горничная - выходная. Но не выпьет ли господин Трапс рюмку коньяку? Госпожа Гигакс любезно предложила ему войти.
Трапс. Честное слово, это просто какое-то колдовство! Откуда тебе все это известно, Куртхен!
Прокурор. Практика! Судьба всегда играет одними и теми же картами. Итак, они сидели вдвоем в гостиной. Он не соблазнял ее, она не соблазняла его - это было просто счастливое стечение обстоятельств, которым он воспользовался. Она была дома одна и скучала, рада была с кем-нибудь поболтать; в квартире было тепло и уютно. Она, мы предполагаем, была в вечернем платье или - что еще лучше - в пестром купальном халате. Итак, Трапс сидел с ней рядом и смотрел на ее белую шею и грудь, видневшуюся в вырезе. Она принялась рассказывать о себе, злясь на мужа, разочарованная в нем, что сразу почувствовал наш уважаемый друг. Он понял, что добьется успеха, когда его уже добился. Вскоре он узнал о Гигаксе все: как он серьезно болен, как он убежден в верности жены, - от женщины, которая хочет отомстить мужу, можно узнать всю подноготную. Трапс и не думал прекращать эту любовную связь. Она была ему очень кстати. Он хотел погубить своего шефа, используя и этот путь.
Трапс. Таким способом?
Прокурор. Вот так двигалось это черное дело, и наступил момент, когда у Трапса в руках оказались все козыри: деловые связи, поставщики и соблазнительная женщина. Тогда он затянул петлю и спровоцировал скандал.
Трапс (медленно, пораженный). Затянул петлю?
Прокурор. Над Гигаксом нависла беда, пришел час, когда он все узнал. У старого жулика, как я себе представляю, еще хватило сил добраться домой. Он был разъярен, уже в машине у него заболело сердце, выступил холодный пот, затряслись руки. Он путал дорожные знаки, раздраженные свистки полицейских неслись ему вдогонку, а затем мучительный путь от гаража до собственной двери, и, наконец, увидев вышедшую ему навстречу жену, он падает в передней…
Трапс (тихо). Но я, право же, в этом не виноват!
Прокурор. Все произошло очень быстро, доктор впрыснул ему морфий, а затем наступил конец, только еще чуть заметный хрип, последний вздох. А в это время Трапс был у себя дома, в кругу семьи, с женой и четырьмя детьми. Телефон. Он берет трубку.
Трапс. Ужасно, но все было именно так.
Прокурор. Трапс ошеломлен, но внутренне торжествует: "Я своего добился". Три недели спустя он стал владельцем "студебеккера". Таков ход событий. Заканчивая свою речь, я требую строгого наказания виновного.
Трапс. Господи боже мой, что же я сделал?
Прокурор. Убийство господина Гигакса было методически осуществлено.
Трапс. Методически?
Прокурор. Наш друг Альфредо действовал с заранее обдуманным намерением. Он действовал совершенно сознательно, зная, что измена жены будет для Гигакса смертельным ударом.
Трапс. Этого я не знал.
Молчание.
Прокурор. Да? Значит, вы не знали, что Гигакс болен, так опасно болен, что всякое потрясение может его убить?
Молчание.
Трапс. Этого я не говорил.
Прокурор. Чего вы не говорили?
Трапс. Я знал, что он был тяжело болен, этот старый жулик, но я не знал, что потрясение может его убить.
Прокурор. Но вы же хотели сказать нам правду, вы хотели откровенно признаться во всем этой милой компании, дорогой друг Альфредо.
Молчание.
Трапс. Ну, ладно. Конечно, волнение могло его убить. При таком здоровье было просто безумием заниматься делами. Но я, по-видимому, неточно выразился. Я хотел сказать, что моя связь с его женой не имела никакого отношения к его болезни.
Прокурор. Никакого?
Трапс. Ей-богу же, никакого!
Прокурор. Почему же вы тогда добивались, чтобы господину Гигаксу сообщили об измене его жены?
Трапс (неуверенно). Я ведь сказал, что просто терпеть не могу секретничать.
Прокурор. Это меня радует. Откровенность - вещь похвальная, дорогой друг Альфредо. А как отнеслась к этому госпожа Трапс.
Трапс. Моя жена?
Прокурор. Вы и ей сообщили о своей измене, раз вы не любите секретничать?
Трапс. Но у меня… у меня ведь дети, господин прокурор, не могу же я разрушать семью, сами понимаете.
Прокурор. Естественно, дорогой Трапс. Значит, у госпожи Гигакс нет детей?
Молчание.
Прокурор. Итак?
Трапс (тихо). Тоже есть.
Прокурор. Значит, есть. Странно. Но ее брак вы готовы были разрушить?
Молчание.
Трапс (решившись). Ладно. Если господину прокурору уж так необходимо это знать, признаюсь, да, я хотел разрушить ее семью.
Прокурор. Та-ак.
Трапс. Страсть. Я любил госпожу Гигакс.
Прокурор. Ясно, влюбленный Казанова. А почему вы больше не посещаете вашу возлюбленную?
Трапс (в отчаянии). Господин адвокат!
Прокурор. Он еще выступит, несколько позже. А пока что он нервно протирает пенсне. Ну-ка, отвечайте на мой вопрос.
Трапс. Я же должен был добиться успеха. Любой ценой. Но я не хотел убивать господина Гигакса, правда, не хотел. Мне это даже во сне не снилось.
Прокурор. Значит, вы об этом никогда не думали? Вам это даже во сне не снилось?
Трапс. Я говорю чистую правду. Клянусь. Поверьте мне наконец!
Прокурор. Я верю вам на слово, дорогой друг Альфредо. Я только хочу устранить некоторые противоречия, которые возникли в ходе разбирательства, ничего больше. Вы должны объяснить, какую цель вы преследовали, сообщая Гигаксу о измене его жены, и все будет в порядке. Вы это сделали не из любви к истине и не из любви к госпоже Гигакс. Так зачем же вы это сделали?
Трапс. Я это сделал… я хотел ему повредить.
Прокурор. Вот это ответ. Наконец-то мы продвинулись вперед. В каком смысле повредить?
Трапс (с трудом). Просто… повредить…
Прокурор. По служебной линии?
Трапс. Да - хотя и не совсем, ведь к службе это отношения не имело.
Прокурор. Значит, вы хотели подорвать его здоровье?
Трапс. Скорее всего так.
Прокурор. Нанести удар тяжело больному человеку, разрушить его здоровье - значит его убить, не правда ли?
Трапс. Но, господин прокурор, это же немыслимо, вы не можете думать, что я на это способен?
Прокурор. Но это оказалось мыслимым.
Трапс. Я ничего плохого не думал.
Прокурор. Значит, вы действовали без заранее обдуманного намерения?
Трапс. Нет, этого я тоже не могу утверждать.
Прокурор. Следовательно, вы действовали обдуманно?
Трапс. Боже мой, за что вы меня мучаете?
Прокурор. Я вас вовсе не мучаю. Вы сами себя мучаете. Я хочу лишь помочь вам постигнуть истину. Вам самому важно знать, убийца вы или нет. В жизни часто убивают, не отдавая себе в этом отчета. И я это обязан выяснить, или, может, вы боитесь правды?
Трапс. Нет. Я уже сказал, что я ее не боюсь.
Прокурор. Итак? Где же правда?
Молчание.
Трапс (медленно). Мне часто хотелось свернуть шею Гигаксу, убить его, но ведь это случается с каждым, любому такие мысли лезут в голову.
Прокурор. Но вы не только думали об этом, обвиняемый, - вы действовали.
Трапс. Да, конечно, но он ведь умер от инфаркта, а что с ним это случится, никто не знал.
Прокурор. Но вы же знали, что такая возможность вполне реальна и с ним может случиться приступ, когда он узнает об измене жены.
Трапс. Конечно, такая возможность была.
Прокурор. И все же это вас не остановило?
Трапс (в отчаянии). Но дело есть дело!
Прокурор. А убийство есть убийство. Вы пошли в атаку на Гигакса, хотя и знали, что можете его убить.
Трапс. Ну да…
Прокурор. Гигакс умер. Значит, вы убили его.
Трапс. Ну да, но не в прямом смысле этого слова.
Прокурор. Убийца вы или нет?
Трапс. Да, теперь я вижу: я убийца.
Прокурор. Обвиняемый признался. Мы имеем дело с психологическим убийством, совершенным таким утонченным способом, что по внешним признакам, кроме супружеской измены, налицо нет состава преступления. Но эти "внешние признаки" никого больше не могут ввести в заблуждение… Я, как прокурор нашего частного суда, имею честь - и на этом заканчиваю свое похвальное слово - требовать смертного приговора Альфредо Трапсу.
Трапс (как будто пробуждаясь). Я - убийца.
Симона. Торт, господа, кофе-мокко, коньяк 1893 года!
Пиле. Чудесно!
Адвокат. Какое несчастье! Еще один обвиняемый не выдержал, еще один сознался. Попробуйте их защищать! Лучше насладимся красотой этого часа, величием природы. Ветви буков шелестят за окном. Два часа ночи, праздник в "Медведе" кончается, там поют прощальную песню, звуки которой доносит сюда ветерок, слышите: "Наша жизнь стремительна, как дорога…"
Отдаленный хор мужских голосов.
Судья. Слово имеет защитник.
Адвокат. Я с большим удовольствием выслушал, уважаемые господа, обвинительную речь нашего прокурора и должен отдать должное его изобретательности. Смерть старого жулика Гигакса - несомненный факт. Мой клиент тяжело страдал от его деспотизма и постепенно испытывал к своему шефу все большую и большую антипатию. Конечно, он мечтал занять его место, никто этого не отрицает, но как можно столь необоснованно изображать смерть коммерсанта, страдавшего болезнью сердца, убийством?
Трапс. Но я же его убил!
Адвокат. Я не могу согласиться с обвиняемым, считаю его не способным на такое преступление и не признаю его виновным.
Трапс. Но я же виновен!
Адвокат. То, что он сознается в убийстве, так тонко придуманном нашим прокурором, психологически вполне объяснимо.
Трапс. Единственное объяснение - это то, что я совершил преступление.