- Не беспокойся, я знаю свое дело. Вчера я наткнулся на гнездо дроздов и хочу выучить их свистеть "Ça ira!"
- Ступай же, - сказал Гермер, подписывая приказ, о котором просил Карваль.
- До встречи, товарищ! - произнес Карваль, уходя.
На следующий день он вышел из города во главе отряда отборных головорезов и в тот же день прибыл в поместье Шантелен.
Крестьяне, завидев Карваля, которого они хорошо помнили, поднялись на защиту своей благодетельной госпожи. Вступив в неравную схватку с карателями, они понимали, что их ждет либо победа, либо - смерть. Но победа досталась не им.
Графиня находилась в замке рядом с дочерью, аббатом Фермоном и слугами и с нескрываемым беспокойством ожидала исхода сражения. Ожидание длилось недолго: Карваль во главе отряда гвардейцев ворвался в покои с криком:
- Смерть дворянам! Смерть роялистам! Смерть вандейцам!
Графиня в растерянности хотела бежать, но у нее уже не оставалось времени. Головорезы Карваля настигли ее в часовне замка.
- Арестуйте эту женщину и ее дочь - жену и дочь бандита! - приказал Карваль, опьяненный кровью и сознанием собственной победы. - И не забудьте священника! - добавил он, указывая на аббата Фермона.
Мари, потерявшую сознание, оторвали от матери.
- А твой муж, граф, где он? - в голосе Карваля зазвенела угроза.
Графиня бросила гордый взгляд на своего врага, но не произнесла ни звука.
- А Кернан?
То же молчание. Бешенство Карваля, увидевшего, что двое его заклятых врагов сумели ускользнуть, не поддавалось описанию. В порыве безудержного гнева он ударил графиню. Удар оказался смертельным - несчастная женщина повалилась на пол, бросив на свою дочь последний, полный ужаса взгляд. Карваль обыскал все помещения замка, но никого не обнаружил.
- Они в этой армии бандитов, - сказал он. - Хорошо же, я их разыщу!
Затем он обратился к своим людям:
- Заберите с собой девушку! Это все же лучше, чем ничего.
Мари и аббата Фермона присоединили к группе арестованных крестьян. Им связали руки и погнали в Кемпер, словно стадо животных. Потрясенная происшедшим девушка не сознавала, что происходит вокруг.
На следующий день Карваль привел пленников к Гермеру.
- А где же самец? - спросил тот смеясь.
- Ему повезло! - ответил Карваль. - Но будь спокоен, - добавил он с мерзкой ухмылкой, - я его сцапаю!
Мари де Шантелен и ее собратьев по несчастью бросили в тюрьмы города, и лишь в тюремной камере сознание наконец вернулось к ней.
Но вскоре все тюрьмы оказались заполненными до отказа, и революционные власти спешили их разгрузить. Машина смерти на главной площади Кемпера работала вовсю. Рассматривался даже вопрос о переносе ее прямо в зал заседаний суда, чтобы дело шло быстрее.
Известно, каким образом в те времена осуществлялось революционное правосудие, как соблюдались все процедурные формальности и какие гарантии предоставлялись обвиняемым. Несчастной девушке не приходилось надеяться на долгое ожидание своей очереди.
Вот что произошло за эти два месяца, в течение которых граф не получал известий из дома, вот какие события разыгрались на этой сцене, в которую превратился замок де Шантелен.
Теперь Кернан понимал, почему на лице Карваля отразилась утоленная жажда мести, когда он произнес эти ужасные слова: "Тебя ждут в замке Шантелен!" И сейчас, шагая рядом со своим господином, поддерживая его, обессиленного обрушившимся несчастьем, он тихо повторял:
- Карваль, я буду беспощаден! Беспощаден!
Было около восьми часов, когда граф и Кернан покинули замок. Бретонец, оглянувшись, окинул последним взглядом проступавшие сквозь голые ветви деревьев стены замка своих господ. Друзья вновь устремились напрямик через поля, и ни усталость, ни чувство голода не могли заставить их остановиться.
Кернан вел своего господина, почти обезумевшего от горя; верный слуга решил быть отважным и находчивым за двоих. Чтобы избежать нежелательных встреч, он выбирал проселочные дороги и вскоре оказался возле деревушки Корролан, где проходил большак, соединяющий Конкарно и Кемпер.
Граф и Кернан находились теперь не более чем в двух с половиной лье от Кемпера и, двигаясь в том же темпе, могли добраться туда еще до десяти часов утра.
- Где она? Где моя дочь? - Причитания графа могли разжалобить самые жестокие сердца. - Погибла! Погибла, как и ее несчастная мать!
Мрачные видения вставали перед его взором; иные настолько чудовищные, что, пытаясь спастись от них, граф пускался бегом. Как будто можно убежать от собственных мыслей!
Кернан не оставлял его. Теперь он едва поспевал за своим другом в его сумасшедшем беге и порой силой заставлял его сворачивать в придорожные заросли, чтобы не попасться на глаза одиноким прохожим. В их положении любая встреча могла оказаться роковой - необычное возбуждение графа сразу бы привлекло к нему внимание.
Надо сказать, что слуга страдал не меньше, чем господин, но в сердце бретонца боль утраты изрядно разбавляла порция гнева. Крестьянин старательно обдумывал планы мести, о которых и не помышлял граф. К тому же он пытался ответить на мучивший его вопрос: что граф де Шантелен собирается делать в городе? Если его дочь находится в тюрьме, возможна ли будет их встреча? Революционное правосудие никогда не выпускало добычу, раз попавшую в его сети. И несчастный отец при малейшем неосторожном шаге сам мог оказаться под арестом. На самом деле граф не имел готового плана; он шел наудачу, влекомый непреодолимой силой.
Как и предполагал Кернан, около десяти часов утра они вступили в предместье Кемпера. Улицы оказались почти пустыми, но вдалеке слышался какой-то зловещий шепот. Все жители, видимо, собрались в центре города. Тогда Кернан смело зашагал по одной из улиц, увлекая за собой графа, который беспрестанно твердил:
- Дочь моя! Девочка моя!
Отец в нем страдал еще сильнее, чем муж в своем безутешном горе.
Через десять минут ходьбы они оказались на одной из улиц, примыкавших к соборной площади. Перед ними бурлила огромная толпа: одни кричали и улюлюкали, другие, пробравшись к своим домам, в спешке запирали окна и двери. Страдальческие возгласы сливались с проклятиями. Выражение ужаса на лицах соседствовало с безудержной жаждой крови. Что-то зловещее витало в воздухе. Вскоре среди нестройного гула толпы послышались слова:
- Вот они! Вот они!
Но ни граф, ни Кернан, стоя в последних рядах, не могли видеть то, что так возбуждало любопытство толпы. Впрочем, площадь тут же огласилась новыми криками:
- Смерть роялистам! Смерть аристократам! Да здравствует Республика!
Судя по всему, на площади происходило что-то ужасное. Головы людей, стоящих на углу улицы, были повернуты в одну сторону. Большинство из них, обуреваемые нечеловеческими страстями, собрались, чтобы насладиться предстоящим зрелищем.
Временами шепот толпы переходил в гул; и вдруг площадь взорвалась криками, похожими скорее на вой, которые достигли самых последних рядов.
- Нет! Никакой пощады! Никакой пощады!
По лицу графа катился холодный пот.
- Что происходит? - спрашивал он у окружающих.
Но толпа, опьяненная кровью, лишь скандировала:
- Никакой пощады! Никакой пощады!
Кернан и граф решили во что бы то ни стало протиснуться поближе, но их попытка не увенчалась успехом. Впрочем, уже через несколько минут представление закончилось, толпа начала расходиться, и крики постепенно затихли.
Тогда наши друзья заметили на площади глашатаев со списками в руках.
- Казнь шестого нивоза второго года Республики! - донеслось до них. - Кому список казненных?
Граф смотрел на Кернана блуждающим взором.
- Кюре Фермон!
Граф так сильно сжал руку Кернана, что чуть не сломал ее.
- Девица Шантелен!
Граф испустил ужасный вопль и лишился чувств. Кернан едва успел зажать рот графа. Затем верный слуга подхватил бесчувственное тело господина и скрылся в ближайшем переулке прежде, чем кто-либо успел заметить, что произошло.
А глашатай продолжал выкрикивать все новые имена, и со всех сторон доносилось:
- Смерть аристократам! Да здравствует Республика!
Глава VI
ПОСТОЯЛЫЙ ДВОР "У ТРЕУГОЛЬНИКА РАВЕНСТВА"
Положение Кернана было ужасным: следовало во что бы то ни стало укрыть графа от посторонних взглядов, пока к нему не вернулось сознание. Первые же произнесенные им слова могли выдать его с головой! Взывая к дочери, граф де Шантелен, несмотря на одежды бретонского крестьянина, раскрыл бы себя.
Пробираясь сквозь паутину улиц, Кернан заметил заведение, которое, судя по всему, представляло собой не что иное, как постоялый двор. Его вывеску украшали все атрибуты того времени, среди которых выделялись пики и римские фасции. Кернан прочитал:
"У ТРЕУГОЛЬНИКА РАВЕНСТВА"
Мютьюс Севоля
Проживание для конных и пеших
- Таверна бандитов, - пробурчал он под нос, - но тем лучше, здесь мы будем в большей безопасности. Впрочем, выбирать не из чего.
Действительно, ждать лучшего не приходилось: в городе едва ли нашелся бы трактир, не украшенный подобной "революционной" вывеской.
Поддерживая или, вернее, волоча на себе графа, Кернан протиснулся в низкую залу и, разместив на стуле свою неподвижную ношу, спросил комнату. На звук его голоса вышел хозяин, Мютьюс Севоля собственной персоной.
- Что нужно, гражданин? - спросил он хмуро.
- Комнату.
- И ты можешь заплатить?
- Черт побери! Не зря же мы пошарили в карманах шуанов! Вот, держи, это задаток, - добавил он, бросив на стол несколько монет.
- Серебро! - воскликнул хозяин, больше привыкший получать бумажки.
- И настоящее, с печатью Республики!
- Ладно, комната найдется. Но что случилось с твоим другом?
- Видишь ли, братец мой так нахлестывал нашу клячу, стараясь не опоздать…
- К началу казни! - кивнул трактирщик, потирая руки.
- Вот именно, - ответил Кернан не моргнув глазом. - Вдруг лошадь споткнулась, да так неудачно, что сразу околела; да и мой бедный брат чувствует себя немногим лучше. Ну да хватит болтовни! Я заплатил. Где моя комната?
- Ладно, ладно! Сейчас будет тебе комната. Не надо злиться, я же не виноват, что ты опоздал. Но раз уж ты не смог поприсутствовать при казни - так и быть, я расскажу тебе все представление в деталях.
- Ты был там?
- Черт побери! В двух шагах от гражданина Гермера.
- Ему пальца в рот не клади! - подхватил Кернан, который впервые слышал это имя.
- Это уж точно! - согласился трактирщик.
Он проводил Кернана с его ношей наверх, в комнаты для гостей.
- Я тебе не нужен? - спросил он бретонца, когда они остановились у двери.
- Ни ты, ни кто-либо другой, - ответил тот.
- Он не слишком-то вежлив, но он платит! - пробормотал трактирщик, спускаясь по лестнице. - Мне не на что жаловаться!
Итак, Кернан очутился в комнате наедине со своим господином. Только здесь он смог дать наконец волю слезам, что, однако, не помешало верному слуге тотчас окружить графа своими заботами. Он смочил его бледный лоб, и вскоре сознание вернулось к несчастному. Чтобы заглушить первый крик отчаяния, Кернан предусмотрительно зажал его рот своей рукой.
- Да, мой господин, - приговаривал бретонец, - плачьте, но давайте плакать потише, а то кто-нибудь может услышать наши стоны!
- Моя жена! Моя дочь! - повторял граф сквозь рыдания. - Неужели это правда? Погибли! Убиты!.. И я был там! И я не смог!.. О! Я найду убийцу… - Он метался как сумасшедший.
Кернан, несмотря на свою геркулесову силу, с трудом удерживал графа и смирял его крики.
- Мой господин, - говорил он, - вас арестуют!
- Какая мне разница, - отвечал тот, вырываясь.
- Вас гильотинируют!
- Тем лучше, тем лучше!
- И меня тоже!
- Тебя! Тебя… - пробормотал граф и снова впал в состояние глубокой прострации.
Еще несколько минут рыдания сотрясали его грудь, но понемногу он успокоился и, опустившись коленями прямо на голые плиты пола, начал молиться за души тех, кого он так любил.
Кернан преклонил колени рядом с графом. Слезы текли у них по щекам. После долгой молитвы бретонец поднялся и сказал:
- А теперь, мой господин, позвольте мне сходить в город. Оставайтесь здесь, молитесь и плачьте, а я узнаю, что произошло.
- Кернан, ты расскажешь мне все, что узнаешь, - произнес граф, схватив его за руки.
- Клянусь, мой господин! Но вы не покинете эту комнату?
- Обещаю тебе! Ступай, Кернан, ступай!
И граф уронил голову на руки, мокрые от слез.
Тем временем Кернан сошел вниз, где заметил трактирщика, скучающего у входной двери.
- А где же твой брат? - спросил Севоля.
- Он спит, и - слышишь? - пусть его не беспокоят!
- Можешь не волноваться.
- А теперь, - сказал Кернан, - я тебя слушаю.
- А, ждешь рассказа о представлении? Понимаю! - добавил он, рассмеявшись. - Ты пришел, но не смог ничего разглядеть - было слишком много народу?
- Вот именно.
- Но постой, неужто ты способен слушать, не пропустив стаканчик, а, гражданин? Я вот не могу говорить, не промочив горло.
- Ну, так неси бутылку, - сказал Кернан, - и прихвати каравай хлеба. Я не прочь подкрепиться, пока ты будешь рассказывать.
Вскоре мужчины уже сидели за столом. Гражданин Севоля с удовольствием воздал должное вину, заказанному Кернаном.
- Так вот, - начал он, осушив стакан до дна, - уже целых два месяца городские тюрьмы просто битком набиты. Беженцев из Вандеи с каждым днем доставлялось все больше, и скоро заключенных просто негде стало бы содержать. Как видишь, следовало поскорее эти тюрьмы разгрузить. Гражданин Гермер, безусловно, истинный патриот, но он - увы! - не обладает фантазией Каррье или Лебона, а потому хотел, чтобы все шло законным порядком.
Кернан под столом невольно сжал кулаки. Однако мужество позволило ему не только не выдать своих чувств, но даже изобразить восхищение.
- Молодец этот Каррье!
- Да, это уж точно! Со своими баржами! В конце концов, в его распоряжении находилась такая чудесная река. Однако и мы последние два месяца тоже не сидели сложа руки. Дела рассматривались по округам, так что приговоренным не приходилось жаловаться - все вместе отправлялись в мир иной. В итоге дело пошло так споро, что тюрьмы почти полностью освободились. Но мы делаем все, чтобы они не пустовали!
- А сегодня утром не казнили ли некую девицу де Шантелен, из бывших?
- Да, такую стройненькую девчушку, хорошенькую, честное слово! И кюре ее вместе с ней, чтобы показывал дорогу! Это Карваль постарался.
- А, знаменитый Карваль!
- Он самый! Вот парень, неплохо устроился! Ты его знаешь?
- Мне ли его не знать! Два друга, мы были неразлучны, как пальцы на одной руке, - спокойно произнес Кернан. - А кстати, он здесь?
- Нет, вот уже с неделю, как уехал. По правде говоря, эта его затея не совсем удалась. Он прибыл со своими людьми в замок Шантелен, рассчитывая схватить графа, с которым у него старые счеты. Но птичка упорхнула!
- И что тогда?
- Тогда он присоединился к армии Клебера в надежде настичь своего врага; и я не удивлюсь, если он уже расправился с ним.
- Вполне возможно; мы там здорово намяли им бока! - откликнулся бретонец. - Но скажи, а что эта девушка?
- Какая девушка?
- Ну та, из бывших, сегодня утром… как с нею?
- Пф! Да так себе, - ответил трактирщик, отпив из стакана. - Как раз с ней получилось совсем неинтересно: она уже была наполовину мертва от страха.
- Итак, - сказал Кернан, едва владея собой, - она в самом деле умерла?
- Черт побери! А ты как думаешь? - рассмеялся трактирщик. - Кстати, во время представления случилась прелюбопытная история.
- Какая же, гражданин Севоля? Слушать тебя - одно удовольствие!
- Да, - трактирщик самодовольно выпятил грудь. - Но я предпочел бы умолчать о том, что сейчас расскажу.
- Это почему же?
- Потому, что это не делает чести Комитету общественного спасения.
- Что? Комитету?
- Один из них подписал помилование!
- И кто же это?
- Кутон!
- Возможно ли?
- Суди сам! Сегодня утром все шло обычным чередом. Перед Революцией все равны: крестьяне, дворяне, святые отцы… И вот, когда настал черед этой девицы - а за ней уже не более двух-трех приговоренных, - в толпе послышался шум. Какой-то юноша с растрепанными волосами спрыгнул с лошади, которая тут же, на площади, свалилась замертво, и с криком: "Помилование! Помилование для моей сестры!" бросился сквозь толпу. Он подбежал к гражданину Гермеру и протянул ему распоряжение о помиловании, подписанное Кутоном.
- Ну и…
- А что ему оставалось делать? Да, кстати, тот парнишка, что привез приказ, сам из бывших!
- Как его имя?
- Шевалье де Треголан, так мне сказали.
- Я не знаю его.
- Когда он подошел к гильотине, он чуть в обморок не свалился. Но ему повезло: если бы лошадь споткнулась в дороге, для его сестрицы все закончилось бы по-другому. Девчонка находилась в полном бесчувствии, и палач уже отнес ее на эшафот.
- Так вот почему так заволновалась толпа!