- Это был не Вальдбург, мессир Ульрих! Это де Перрье, человек маркграфа… Они устроили засаду на иве! - Франческо говорил сбивчиво, задыхаясь. - Но Андреас его снял! Вот стреляет!
- Ладно, - строго проговорил Шато-д’Ор, - помолчи-ка! По-моему, они возвращаются…
Действительно, минут через пять де Перрье и латники в плащах с гербом Вальдбургов промчались мимо кустов, где скрывался Ульрих со своими людьми.
- А где же Андреас? - спросил Ульрих, направляясь к лошадям.
- Остался там, у реки, - пожал плечами Франческо. - А мне велел идти к вам…
- По коням! - приказал Ульрих. - Эти мерзавцы должны найти то, что искали…
- Их пятеро, - заметил Марко. - Вам придется уложить трех христиан, ваша милость, а это большой грех…
- Ладно, замолим, - усмехнулся Ульрих. - Надо полагать, что уложить трех христиан труднее, чем двадцать сарацин… При встрече, пока я не скажу "война и любовь!", ничего не предпринимать, поняли? Из луков стрелять, только если начнут разгоняться для атаки копьями. Марко, бьешь по броне. Франческо - только по лошадям, они у латников плохо прикрыты. По щелям не бей, не попадешь, а латы твоя сарацинская игрушка не пробьет, ясно?! Если драку начнут на длине меча, то ты, Марко, постарайся забраться им в тыл и… как всегда, понял? А ты, сынок, прикрывай мне спину и покрепче держи саблю, да не забывай, что она у тебя из дамасской стали… И еще раз повторяю: будьте начеку, помалкивайте, в мои разговоры не встревайте и ничему не удивляйтесь…
Они вновь выехали на дорогу. Ехали не спеша. Все трое были внешне спокойны, даже Франческо, который уже попадал в серьезные переделки и в Палестине, и на пути оттуда. Проехали метров сто молча, потом Франческо спросил с сомнением в голосе:
- Мессир, а почему вы уверены, что они вернутся?
- Потому что маркграф оторвет им головы, если они не привезут ему мой труп.
- А может, привезти нужно всех троих? - спросил Марко. - Маркграф не любит мелочиться!..
- Ты осел, Марко! Твоя голова нужна мне, а маркграфу ты без меня не опасен, даже твой язык… Похоже, маркграф затеял кое-что посерьезнее, чем одно лишь мое убийство… Иначе он бы не вырядил своих воинов в одежды латников Вальдбурга… А вот и они, голубчики!
Пятеро всадников выскочили им навстречу из-за поворота, ведущего к броду. Расстояние между обеими группами в этот момент было не более двухсот шагов. Ульрих, не сводя глаз со своего возможного противника, сказал:
- Если, не доезжая вон той осины, опустят копья к бою, стреляйте!
Сам же он надел на руку щит и взял в руку копье, держа его вертикально. Но, видимо, де Перрье не собирался вступать в открытый бой. Кавалер и его люди чуть придержали лошадей и, не проявляя враждебных намерений, поближе подъехали к Ульриху и остановились.
- Я рад приветствовать вас, мессир Ульрих, граф де Шато-д’Ор! - коснувшись шлема рукой, проговорил кавалер де Перрье. - Позвольте представиться… Иоахим фон Вальдбург, кузен барона фон Вальдбурга. Я безмерно рад видеть вас, мессир Ульрих, поверьте мне!
- Признаться, я не ожидал, что вы меня знаете, - с деланным удивлением ответил Ульрих. - Полагаю, мы с вами прежде не встречались?
- Увы, нет! Но сейчас во всей нашей марке лишь вы и мессир Альберт имеют право носить на щите герб Шато-д’Оров.
- Честно говоря, даже я не разберу, что тут изображено, - заметил Ульрих, рассматривая свой щит, который, как мы помним, был весь побит и искорежен.
- Черты вашего герба, сударь, проступают сквозь любые повреждения. Не стану скрывать от вас, что я искал встречи с вами. Я хотел бы повременить с ответом на вопрос, который вы мне, очевидно, зададите, то есть на вопрос о том, почему мне необходимо было увидеться с вами…
- Что ж, повремените, - благосклонно кивнул Ульрих. - Нам, конечно, по пути, не правда ли? Хотя вы и ехали нам навстречу…
- Да, мессир Ульрих, вы правы, нам по пути… Позвольте спросить вас, сударь, известно ли вам, что мой брат тяжело ранен вашим племянником?
- Нет, - ответил Ульрих с иронией в голосе, - мне известно, что ему, то есть вашему братцу, слегка попортили внешность. Впрочем, его вины в этом не было.
- О да! - поспешно согласился Перрье, назвавшийся Вальдбургом. - Возможно, вы правы… Тем не менее, когда я узнал о поединке моего брата с вашим племянником, мне стало не по себе. Дело в том, что против вас существует сговор - сговор между вашим племянником и маркграфом. Ведь им обоим выгодно, чтобы вы исчезли.
- Неужели? - спросил Ульрих. - Не может быть! И ведь Бога не боятся, а? Так что они там задумали?!
- О-о, мессир Ульрих, это воистину дьявольский план! Они задумали столкнуть вас, мессир Ульрих, с нами, Вальдбургами…
Кони лже-Вальдбурга и Ульриха шли рядом. Со стороны казалось, что Ульрих пребывает в самом благодушном настроении. Однако Марко и Франческо прекрасно знали, что меч Ульриха в любой момент может обрушиться на голову Перрье. Между тем до брода было рукой подать. А разговор продолжался в том же духе.
- Итак, сударь, - доверительным тоном продолжал Перрье - Вальдбург, - план его светлости предполагает, что вы окажетесь организатором убийства моего брата.
- Господи, какая подлость! - проговорил Ульрих вполне искренне. - Так лгать!..
- Увы, сударь! Маркграф хочет именно этого… - Перрье весь напрягся: кони входили в воду… Вот они вошли в нее по копыта, вот уже коснулись воды их длинные хвосты, вот они уже по брюхо в воде.. Ближе, еще ближе к роковой иве…
- Ну что же вы замолчали, сударь? - спокойно проговорил Ульрих и положил руку на рукоять меча. - Я слушаю вас…
Перрье судорожно сжимал повод. Его лошадь сделала шаг, другой… Он обернулся к Ульриху и крикнул во весь голос.
- Смотрите, рысь!
В ту же секунду послышался звон тетивы и свист стрелы. Острый наконечник с лязгом пробил доспехи лже-Вальдбурга, и тот с диким воплем, нелепо взмахнув руками, повалился на Ульриха В спине Перрье, под левой лопаткой, торчала грубооструганная стрела из числа тех, что Андреас и Франческо вытащили из колчана убитого разбойника Ульрих ударом железного налокотника отшвырнул от себя труп. Меч в его руке сверкнул, точно молния.
- Война и любовь! - взревел он, как бывало в Палестине, и тяжелый меч его с молниеносной быстротой и ужасающей силой обрушился на ближайшего латника. Шлем воина раскололся под ударом, как глиняный горшок - половина его черепа бултыхнулась в воду. В ту же секунду Марко с быстротой, которой враги вряд ли от него ожидали, обрушил топор на голову другого воина; тот вывалился из седла - лишь на миг мелькнуло у поверхности воды его искаженное ужасом, залитое кровью лицо. Третий воин, опустив пику, сделал выпад, но удар его - без разгона - оказался настолько слабым, что острие, оцарапав щит Ульриха, ушло в сторону. Ульрих, перехватив древко своего копья, мощным ударом выбил воина из седла. Несмотря на малую глубину, падение в реку грозило всаднику смертью, так как, оказавшись в воде, он не мог подняться на ноги в своих тяжелых доспехах. Однако предусмотрительный Франческо, обхватив латника за шею, держал его голову над водой, не давая утонуть. Последний из воинов, даже не помышляя о сопротивлении, выбрался на берег и попытался ускакать, но Марко, успевший сорвать с плеча свой лук, угодил стрелой в ногу его коня. Всадник и лошадь с грохотом грянулись оземь.
В ветвях ивы послышались шум и треск, а затем с дерева, словно кошка, ловко и мягко спрыгнул Андреас с двумя луками и двумя колчанами. Ульрих и Франческо, тащивший за собой пленного, выехали на берег, а Марко, спешившись, принялся выводить на берег лошадей поверженных врагов. Затем - кого за руки, кого за ноги - выволок на берег убитых. Лошадей же привязал к кустам. Воин, свалившийся с раненой лошади, очевидно, сломал при падении позвоночник: из-под его закрытого забрала раздавались глухие стоны.
- Добей! - приказал Ульрих своему оруженосцу. - Все равно не жилец…
Франческо вытащил кинжал "милость Божья" и с отвращением во взгляде направился к раненому. Когда хозяин приказывал ему добивать поверженных врагов, он всегда испытывал какое-то неприятное чувство, не имевшее, впрочем, ничего общего с жалостью. Коротким, быстрым ударом сквозь забрало юноша пробил раненому глаз и пронзил мозг. Тот судорожно дернулся и затих. Франческо отер кинжал о зеленый плащ убитого, после чего вернулся к иве, где перед Ульрихом стоял дрожавший от страха пленник, единственный из противников, оставшийся в живых. Шлем и меч у него отобрали, он весь промок и производил самое жалкое впечатление.
- Имя! - со сталью в голосе, что не предвещало пленному ничего хорошего, спросил Ульрих.
- Ганс Риттер, мессир! - пролепетал пленник. На вид ему было лет двадцать пять, но в своем нынешнем плачевном положении он казался намного моложе.
- Кто вас послал? Сказку о Вальдбурге я уже слышал, ее можешь не повторять.
- Мессир, я всего лишь простой латник, я толком ничего не знаю! - заныл Риттер.
- Говори, что знаешь! - потребовал Ульрих.
- Кавалер де Перрье, мир праху его, - стуча зубами, проговорил Ганс, - сказал нам, что его светлость маркграф пожалует нас землями, если мы сделаем, как он велит…
- Кто велит? Что сделаете? - быстро спросил Ульрих, не давая пленнику передохнуть.
- Он сказал, что надо надеть плащи с гербом Вальдбургов и ехать за ним. Здесь, на иве, сидел разбойник, которому обещали прощение, если он вас убьет. У него в колчане все стрелы отравлены. Если бы он промахнулся, то мы бы проткнули его копьями… А если бы не промахнулся, то убили бы вашего слугу-лучника…
- Это, стало быть, меня? Охо-хо… - вздохнул Марко, похлопывая по бокам гнедого коня, ранее принадлежавшего де Перрье.
- Да, так… - в глазах у Ганса засветилась надежда. - А господина оруженосца велено было только разоружить и выпороть…
- Что-о-о?! - вскричал Франческо, замахиваясь на Риттера плеткой. Ульрих отстранил его и, нахмурившись, сказал:
- Не лезь, если тебя не просят! - Затем, повернувшись к перепуганному Гансу, спросил: - А дальше что?
- Мы должны были отхлестать его, отвезти поближе к Шато-д’Ору и бросить у замковых башен так, чтобы видны были наши плащи, но не лица… Кроме воинов Вальдбурга, никто не носит зеленых плащей… И мы должны были всячески ругать Шато-д’Ор и его хозяев, кричать, что мы отомстили племяннику, когда убили его дядюшку.
- Так, все понятно… - медленно проговорил Ульрих. - Но как Перрье узнал о ссоре между Альбертом и Иоганном фон Вальдбургом?
- Де Перрье сегодня утром был в замке под видом крестьянина, продававшего мед.
- Но он плохо скрывал свою рожу! - отрывисто заметил Андреас. - Я узнал его и следил за ним… Этот парень говорит правду.
- Не извольте сомневаться, ваша милость, истинную! Истинную правду, как на святой исповеди! - залопотал Ганс. - Мы остались ждать его в лесу, а он должен был разузнать, когда вы покинете замок.
- А откуда вы узнали, что я уже в Шато-д’Оре? - спросил Ульрих. - Ну, что молчишь, говори!
- Точно не знаю, ваша милость, нам этого не говорили… Но мессир де Перрье знал об этом уже вчера, с самого утра, и засаду на вас устроил еще вчера. Мы думали, что у племянника вы гостить долго не будете.
- Но ведь тогда-то ссора между Вальдбургом и Шато-д’Ором еще не произошла?! - вскричал Ульрих. - Он что же, знал, что они поссорятся, за день до этого?! Что за чушь?
- Не гневайтесь, ваша милость! - почувствовав, что над его головой снова собираются тучи, пробормотал Риттер. - Только мы еще вчера приехали сюда в зеленых плащах…
- Позвольте мне, сударь, - вновь вмешался Андреас. - Я кое-что знаю об этом… Мессир Альберт, как известно, жених госпожи фон Майендорф. А у господина фон Вальдбурга весьма своеобразные вкусы… Он три года назад сватался к госпоже Альбертине, но теперь почему-то больше посматривает на невесту мессира Альберта… Мессир Альберт это уже месяц назад заметил, так что дело, несомненно, шло к поединку…
- Я полагаю, что это не укрылось и от взора де Перрье…
- О, вы правы, мессир Ульрих! Эта старая лиса - шпион маркграфа, мерзавец, лизоблюд и вор. Кроме того, он был бесчестный плут и насильник, он погряз в содомском грехе и держал в своем замке целый гарем из мальчишек, которых он забирал у матерей и приучал к разврату и пьянству… Но в Шато-д’Ор он появлялся часто, потому что отказаться его принимать - значит вызвать гнев самого маркграфа… Естественно, что он знает о вражде Альберта и Иоганна. Так вот, вчера мессир Альберт послал меня сопровождать мессира де Перрье до опочивальни…
- Ого! - воскликнул Ульрих. - Отправил, зная о том, что де Перрье содомит. Я бы этого не сделал! Вы слишком красивы для юноши, мой друг…
- Не беспокойтесь, сударь! - щеки Андреаса залились краской. - На сей раз у него были другие намерения. Перрье сообщил мне, что моему господину угрожает участь рогоносца, ибо фон Вальдбург собирается назначить на следующий день свидание его невесте. Я сразу понял, что это подвох, но тем не менее сообщил мессиру Альберту то, что мне сказал Перрье, разумеется, предупредив его о своих сомнениях. Свидание должно было состояться в одном из самых укромных уголков замка, за старыми конюшнями, примерно в то время, когда произошел поединок. Перрье, вероятно - даже наверняка, - передал мессиру фон Вальдбургу приглашение на свидание с госпожой фон Майендорф от ее лица, причем баронесса о нем и не подозревала… Естественно, что, столкнувшись нос к носу, мессир Альберт и мессир Иоганн, несомненно, вступили бы в поединок, который мог бы закончиться победой любого из них. Любой исход был бы удобен для Перрье, если он собирался избавиться…
- Избавиться? - перебил Ульрих. - Неужели вы, мой друг, считаете, что ему нужно было избавляться от кого-то из них?
- Не знаю, сударь… Но ему нужно было, чтобы между Вальдбургами и Шато-д’Орами возникла вражда, чтобы пролилась кровь…
- Это другое дело… Но кое-что мне все же не понятно! Если этот Перрье - человек маркграфа, то зачем ему понадобилось рисковать жизнью вашего господина, дорогой Андреас? Ведь маркграф наверняка знает о завещании моего прадеда, который при отсутствии потомков мужского пола велел все отписать монастырю. Ежели он замыслил убить меня и одновременно Альберта, то, выходит, лишает себя прав на Шато-д’Ор!
- Значит, вы, мессир Ульрих, убеждены, что Перрье действовал в интересах монастыря?
- Разумеется… Но что же было потом?
- Все остальное вы знаете, мессир Ульрих. Вальдбург одурел от радости и выпучил глаза на Агнес фон Майендорф, мессир Альберт не стерпел…
- Меня интересует другое, - перебил Ульрих. - Откуда ты узнал, что на меня готовится покушение…
Андреас не успел ответить, так как Ганс Риттер, о котором на время забыли, осмелился вмешаться:
- Я забыл сказать, что кавалер де Перрье предупредил разбойника, что стрелять надо только по его сигналу…
- Ладно, заткнись, пока не спрашивают! - рявкнул Ульрих.
- Итак, - снова обратился он к Андреасу, - я вас слушаю, мой друг.
- Сударь, я ведь уже сказал вам, что не имею права этого говорить…
- О Господи, - картинно воздев руки к небесам, воскликнул Ульрих, - сколько же тайн на этом свете!
- А еще больше - на том, - философски заметил Марко, который, вытащив из мешка лопату и приладив к ней грубоотесанный кол, принялся рыть могилу.
- Что верно, то верно, - кивнул Ульрих, многозначительно взглянув на пленника. Тот в ужасе задрожал и рухнул на колени.
- Не бойся, дуралей, - ласково сказал Ульрих, - эта могила не для тебя… Вот что, господа оруженосцы, привяжите-ка вы его к седлу и скачите что есть духу в Шато-д’Ор, покуда мы еще не так далеко заехали. А мы вас будем дожидаться на постоялом дворе… Если, конечно, он еще цел. Как его бишь? "Нахтигаль", что ли?
- Он цел, сударь. Правда, старый хозяин, которого вы знаете, пять лет как помер. Сейчас там всем заправляет его сын, Мариус Бруно. Парень добрый, я его знаю, - сообщил Андреас.
- Надеюсь, вы знаете, что сказать Альберту, друг мой? Лошадей, оружие и плащи тоже покажете ему…
- Не сомневайтесь, мессир Ульрих, мы все сделаем как надо.
НА ПОСТОЯЛОМ ДВОРЕ "НАХТИГАЛЬ"
Юноши нагрузили на трофейных коней оружие и зеленые плащи убитых, а на одного из коней посадили связанного Ганса Риттера. Они вновь пересекли брод и, нахлестывая коней, помчались по дороге, ведущей к Шато-д’Ор. Ульрих и Марко вновь остались одни. Какое-то время они молча и сосредоточенно копали землю - Марко лопатой, а Ульрих мечом. Могилу требовалось выкопать вместительную, но работа у них спорилась, и через час все было готово. Марко тесал палки для креста, Ульрих же сбрасывал трупы в яму. Затем они установили крест, насыпали сверху холмик и помолились о спасении убиенных христианских душ.
- Не боишься к старому хозяину ехать? - спросил Ульрих, делая из фляги глоток воды и передавая ее Марко.
- Как не бояться, ваша милость?! - воскликнул Марко, и на угрюмом его лице появилась кислая гримаса. - Он-то небось не чаял, что мы живые приедем.
- Не торопись, не приехали еще. Думаешь, он только эту засаду приготовил?
- Ясно, что не только… Ваша милость, может, лесом поедем?
- А куда выберемся? Есть, конечно, тропа одна, помнишь, может быть, через Тойфельсберг?..
- Не надо туда ехать, ваша милость. Дурное место… Нечисто там, нечисто! - Марко перекрестился. - Упаси Господь туда даже и днем соваться, а вы, ваша милость, меня туда на ночь глядя тащите.
- Сказки эти я тоже слышал, в детстве еще. О драконе говорили, о великане…
- Может, и сказки… - проворчал Марко. - А все равно люди там пропадали…
- Но ведь то когда было! - махнул рукой Ульрих. - Может, за двадцать лет вся нечисть оттуда разбежалась…
- Так не бывает, ваша милость! - упрямо заявил Марко. - Нечистая сила если где заведется, так потом ее и не выведешь - не тараканы…
- Да к нам-то она не прилипнет, побоится, - настаивал Ульрих. - Мы же его преосвященству туфлю целовали! Да еще и в святых местах побывали, за Гроб Господень бились… А вера у нас крепкая, так что Господь нас не оставит.
- Дай-то Бог, - сказал Марко. - Вся надежда - на милость Божью!
- Ну, собирайся! Поедем на постоялый двор. Туда всего-то три мили езды.
Солнце, висевшее уже над самыми верхушками деревьев, касалось округлых вершин холмов. Лошади шли медленно, мерно побрякивала сбруя; по кустам, невидимые в темно-зеленой листве, озаренной предзакатным золотистым светом, заводили робкие трели соловьи…
- Старый Бруно красоту, видать, любил, раз свой постоялый двор так назвал - "Соловей", - заметил Марко.
- Хорошо поют, - согласился Ульрих, рассеянно поглаживая шею своего коня.
Вскоре над дорогой появились тучи предвечерних комаров, и всадникам пришлось от них отбиваться. Ульриху комары залетели под латы, и избавиться от них было невозможно. Оставалось лишь тереться о латы плечами и боками в надежде придавить ненасытных кровопийц.
- Зажги-ка факел! - приказал Ульрих. Марко слез с лошади и вытащил из вьюка все необходимое. Затем, почиркав кресалом, запалил смолистую палку. От чадного дыма расчихались и слуга, и господин, зато комаров они отогнали.