– К тому же просватали эту девицу. Грех мешать Богу связать души во законном союзе! Защищаться надо. С другими городами объединиться да дать отпор проклятым басурманам! Всю кровушку нашу они повыпили, да ещё до женщин наших охочи стали? Не бывать тому! – пригрозил поп кулаком.
А Рустаму не спится, не думается о делах важных. Тоска душу гложет. Выйдет он ночью из шатра в степь, поглядит на пламя костра, всё славяночка ему чудится. И звуки домры не радуют больше, и скачки не в утешенье. Не выдержал хан, послал человека в Белый город разузнать, как там Варенька. А человека взял из пленных половцев, чтоб внешностью не сильно приметен был среди русичей.
А Варя всё к няньке пристаёт:
– Нянюшка, не слыхала намедни, Рустам не сбирался ещё пожаловать?
– Забудь про него, девка. Вскорости под венец пойдёшь. Не к добру про другого думать. Забудь ты его, иначе Божечка покарает, – ворчала Савватеевна.
– Тошно мне, няня. Пусть сын воеводы вовсе не является. Видеть его не желаю…
– А иначе подстилкой монгольской будешь! Сто первой женой.
Варвара глянула на старуху.
– С чего это ты разговоры такие ведёшь?
– Да так, – отмахнулась та.
– А ну-ка, сказывай, чего утаиваешь!
– Увезти тебя хан хочет, – прошептала нянька, озираясь по сторонам, – Вот те крест! – перекрестилась она.
– Откуда ты дозналась про это?
– Батюшка твой давеча сказался, будто бы Рустам у князя Димитрия выспрашивал разрешения жениться на тебе.
– А князь чего же?
– Отказал, само собой. Ты ж православная, а он басурман.
Заплакала Варенька.
– Чего ты, дурёха? Минует беда. Не реви. Никто тебя татарину не отдаст. Успокойся, красавица моя, – Савватеевна погладила девушку.
– Люб он мне, няня! Куда ни гляну, повсюду Рустам чудится. Будто смотрит на меня и за собой манит на просторы вольные.
– Тьфу! Нечистая сила! Где это видано, чтобы православной татарин полюбился? – всплеснула руками старуха.
– Уйди, няня. Уйди.
Савватеевна, качая головой, поспешила к себе колдовать, от Варвары недуг отводить, чтобы позабыла она про татарского молодца. А та бежать собралась. Как все улеглись, так она и засобиралась. Вылезла через окно и с узелком бросилась бежать. Ночь провела в старой конюшне. Под утро незаметно выехала в подводе с сеном из города в ближайшее селение. Этим же днём её хватились и послали погоню. Поиски были недолгими. На заставе поймали беглянку.
– Куда шла? – спрашивают.
– Надо мне, – отвечала девушка.
– А чего пряталась?
– Родные чтобы не нашли.
– Так где укрыться хотела? Там за рощей уже монгольская сторона. Аль не знала?
– Отпустите, дяденьки…
– Нет, детка. Велено тебя возвернуть и куда надобно доставить.
Привезли Варвару в монастырь, стали допрашивать.
– Чего тебе надо было на монгольской земле? Какую весть несла?
– Ничего я не несла. Замуж меня выдать хотят, вот и убежала.
– К татарам убежать надумала… – захихикал монах писклявым голосом. – Может, к самому Батыю? Он бы враз тебя от замужества избавил.
– Цыц! – прикрикнул тюремщик. – Зачем к татарам бежала? Говори, а не то калёным железом выпытаю!
Варя со страхом глянула в тёмный угол. Там на печи светились раскалённые до красна металлические прутья.
– Рустам забрать меня желал, – заплакала Варя. – Он у князя разрешения просил жениться на мне… Увидать его хотела. Не хочу я замуж за сына воеводы. Отпустите, ничего я не знаю…
– Врёшь! – тюремщик ударил её по лицу. – Он другой веры. Последний раз спрашиваю, чего хотела передать?
– К Рустаму я шла. Люб он мне! Ничего я не знаю, – твердила Варвара.
– Врёшь! Против веры своей пошла?! Супротив святой церкви? Весть несла, что дань не будем собирать? Верно?
– Пощадите, я ни в чём не виновата.
– Изменница! Говори! Всё одно сознаешься: и не таких ломали…
Тюремщик поднёс раскалённый прут к телу девушки, и монастырские стены содрогнулись от душераздирающего крика.
Наутро Варвару привязали к телеге и в одной нижней рубахе, окровавленной и разодранной, проволокли по улицам города. Верёвками по израненному телу хлестали. А глашатай, стоя в телеге, выкрикивал в толпу:
– Это за измену! Она призналась в своём предательстве и пособничестве монголам. Хотела город погубить, да её вовремя изловили…
Люди плевали в её сторону, за растрёпанные волосы драли, камнями и грязью забрасывали. Отец с матерью отвернулись от неё, а жених и подавно. Только Савватеевна слезами умывалась.
Приговорили Варвару, как изменницу, к смертной казни, чтобы другим неповадно было.
А к Рустаму уже всадник несётся. Примчался на взмыленном коне, растолкал всех и пал перед ханом, склонив голову.
– Чего стряслось? Пошли все прочь! – крикнул он на рабов.
– Варвару в Белом городе казнить собираются.
– Как казнить?! За что?
– За то, что к нам сбежать хотела. Сказывают, к тебе шла, господин. Пытали её. По всему городу раздетую водили, плетьми хлестали. Казнить собрались.
Через минуту Рустам был уже в седле. Собрав свою тысячу, он двинулся в путь.
Неслись татары по степи, словно вихрь. На заставе заметили их, отправили гонца в город с вестью, что враги ордой идут…
Горожане в панике. Варвару бросили в подземелье: не до казни, самим бы спастись. А та уже и не дышит почти. Жители заперли все городские ворота и приготовились защищаться до конца.
– Как в город войдём, никого не щадить. Детей только не трогайте, – распорядился Рустам.
Монголы подожгли ворота, начали стены крушить. Карабкались по ним, как муравьи. На них сверху горячее масло лилось да смола, камни падали и брёвна, а они, знай себе, лезли напролом. Гибли одни, на их место заступали другие.
– Это Господь покарал нас за жестокость такую, – тихо говорила одна женщина другой, подтаскивая камни.
– Ужо отпустили бы с миром эту девку к татарам, и не было бы беды такой. А теперь кто защитит нас? Осерчал на нас Боженька.
Услыхал поп такие речи, да как набросится на женщин.
– Что удумали?! Да отсохнут языки ваши в собственных выях! Испытывает Господь веру вашу огнём и мечом. Хочет покарать всех неверных и сумливающихся! Только сильные духом спасутся, а пособники сатаны сгинут с лица земли русской во веки веков! – кричал поп и тыкал пальцем в испуганных женщин.
Но не спасли город ни грозные речи священников, ни самоотверженность жителей. На городской стене пал от монгольской стрелы и князь Димитрий. До последнего он со своей дружиной держал оборону с южной стороны. Уж и кровью истекал и задыхался, а всё не сходил со своего места. Но вторая вражеская стрела оборвала его жизнь.
Много дней держали оборону жители, но прорвалось в город ханское войско. Всё заполонили захватчики, направо и налево рубили кривыми саблями и пускали стрелы во все стороны. Ох, лютовал Рустам. Ярость, как пелена, застила ему глаза. Наконец ворвался он в купеческий терем, отыскал няньку в погребе, схватил её за ворот.
– Где Варвара?! – заорал Рустам.
А та визжит от страха и криком кричит, ничего сказать не может.
– Она жива? Говори, чёрная душа!
– Там, в монастырской темнице… – махала рукой перепуганная старуха.
– Веди! А не то разрублю на месте!
Сломали дверь в подземелье. Тюремщиков Рустам собственными руками зарубил. Перепуганный монах вжался в стену и плюхнулся на колени, не переставая причитать и целовать крест.
– Где? – хан пнул монаха в грудь.
– Т-там… Там, за дверью, – пролепетал тот, подскочил и отомкнул ключом замок на засове.
Рустам ногой распахнул темницу. Варвара висела на цепях.
– О, Всемогущий! – простонал Рустам и, разрубив цепи, подхватил девушку на руки. Опустился с нею на земляной пол и дотронулся до её щеки.
– Варенька, это я, Рустам. Открой глаза.
Та застонала, глаза чуть приоткрыла и слабо улыбнулась.
– Руста-ам, – она хотела дотронуться до него, но сил не хватило, и рука бессильно повисла. – Увези меня… отсюда…далеко-далеко, – тихо сказала девушка.
– Увезу…
– На белом… коне, – прошептала она и обмякла.
– На белом… Варенька, очнись!
Но увы. Девушка неподвижно лежала с закрытыми глазами. Рустам разом сник. Погладил её по лицу и, уткнувшись в ещё тёплую девичью грудь, зарыдал.
Нянька, бежавшая следом, доплелась до монастырской темницы, заглянула в подвал и, увидев, что Варвара испустила дух, завыла пуще прежнего:
– А-а-ай, погубили! Будь ты проклят, монгол вонючий, ирод проклятый! Погубили мою девочку! Извели душу невинную! Ты сгубил её! Ты, вражья душа!
Рустам не обращал внимания на выкрики старухи.
– За что её? За что? – плакал он, гладя девушку по лицу. – Звери! Свою же… Свою ведь… За что?
Савватеевна, расхрабрившись, подлетела к нему.
– За то, что к тебе, проклятому, сбежать надумала. Тосковала по тебе, ироду!
– Иди прочь… Прочь! – заорал он.
Двое монголов уволокли старуху, оставив Рустама наедине с телом девушки.
– Опоздал… Ай, опоздал! Сразу надо было увозить, ведь видел всё… Они издевались над тобой. Над своей же…
Город в огне. Слышались крики, стенания и монгольская речь. Рустам брёл по сгоревшим улицам с мёртвой Варварой на руках. Выйдя за город и, став на колени среди чистого поля, предал тело земле.
Мимо него проходили обозы с награбленным добром, брели люди, уводимые в рабство. Некоторые из них оглядывались на Рустама и виновато опускали головы. Монгольское войско возвращалось обратно в свою степь. Только молодой полководец сидел среди поля и смотрел в синее небо, ожидая ответа свыше. Потом резко поднялся, подал знак, чтобы подвели коня, и с суровым каменным лицом стал догонять своих…
1993 г.
На краю
Занималось чудесное осеннее утро. Небо было ещё синим. Светило солнце, с моря дул тёплый ветер. От высохшей травы горы стали жёлтыми. Только кое-где на их вершинах и у подножия зеленели сосны. Геленджик готовился к зиме.
По тротуару, выложенному цементной плиткой, торопливо шла девушка невысокого роста. Перебежав дорогу, она скрылась за узорчатыми металлическими воротами офиса проектно-строительной компании.
– Извините, вы не подскажете, где найти директора? – обратилась Ирина к одному из служащих.
– На втором этаже, в правом крыле, дальний кабинет, – ответил парень.
Поблагодарив, девушка направилась разыскивать приёмную.
Некоторые стены внутри офиса были из небьющегося стекла, поэтому хорошо просматривались большой кабинет инженеров-проектировщиков и отдельное помещение машинисток. Дальше находился компьютерный зал и приёмная.
– Здравствуйте, – поприветствовала Ирина секретаршу. – Я по объявлению в газете… – начала было объяснять девушка.
– Вы раньше печатали? – сразу последовал вопрос.
– Да. У меня трёхлетний стаж машинистки.
Секретарша освободила своё рабочее место и предложила Ирине попробовать напечатать текст из журнала "Крестьянка". Наблюдая за быстро движущимися по клавиатуре пальцами, она одобрительно кивнула головой.
– Неплохо. Ошибок нет. А теперь попробуйте воспроизвести этот документ, – женщина положила перед Ириной лист из сметной документации.
Убедившись в её профессиональных навыках, секретарша протянула девушке несколько журналов мод.
– Посмотрите их, если интересно, пока не подъехал Вадим Андреевич. Через несколько минут я подойду.
В приёмной у окна стоял небольшой аквариум. Отложив журналы в сторону, Ирина присела возле него и стала наблюдать за золотыми рыбками, плавающими среди водорослей.
Секретарша всё не появлялась. В кабинете было тихо. Неожиданно раздался мужской голос.
– Вы ко мне?
Ирина обернулась. Перед ней стоял высокий, плотный мужчина лет тридцати пяти. Его прямые каштановые волосы были зачесаны набок. Из-за очков внимательно смотрели карие глаза. В руках он держал дипломат и пакет.
– Наверное, к вам, если вы – Вадим Андреевич, – отозвалась Ирина.
Ответив улыбкой, Вадим открыл ключом дверь своего кабинета и жестом пригласил девушку войти…
В этот же день Ира приступила к работе.
Прошло две недели. За это время девушка едва познакомилась с рядом сидящими машинистками. В коллектив новенькая входила с трудом: казалась замкнутой, мало говорила, больше слушала или вовсе не слушала сослуживцев. На её лице очень редко появлялась улыбка. Как заметили окружающие, новая сотрудница тяготилась одиночеством, однако, находясь среди людей, казалась отсутствующей. Но уединиться не стремилась, напротив, шум и суета, по-видимому, ей нравились. Коллеги сочли её весьма странной. Они не знали того, что вскользь поведала о себе Ирина Вадиму, когда устраивалась на работу. Она сказала, что там, где жила прежде, её постигло несчастье. Чтобы больше ничего не напоминало о нём, Ирина уехала из родного города в Геленджик, к хорошей знакомой. Та посоветовала первым делом устроиться на работу и подсказала куда. Узнав об этом, Вадим решил помочь новой сотруднице пережить её горе.
Однажды воскресным днём он катался на велосипеде по парку, протянувшемуся вдоль всего берега Геленджикской бухты, и заметил сидящую у воды на камнях девушку. Это была Ирина. Вадим остановился и по тропинке спустился на берег.
Услышав шаги, Ира быстро стёрла с лица слёзы и обернулась.
– Здравствуйте, Ирочка! – улыбнувшись, поприветствовал её Вадим Андреевич. – Красивое сегодня море.
– Красивое… Присаживайтесь, пожалуйста.
– Вы давно здесь? – спросил он.
– Где? На берегу или в городе?
– На берегу.
– Не знаю. У меня с собой нет часов, – ответила девушка и вновь посмотрела на лениво набегавшие волны. – Вы увлекаетесь велоспортом?
– Немного. Так, для поддержания бодрости тела и духа, – весело проговорил Вадим. – Работа сидячая, а комплекцией-то Бог не обидел. Хорошая штука, велосипед. Стресс снимает. А иногда и просто приятно прокатиться с ветерком… А вы какой вид спорта предпочитаете?
– Иногда бегаю по утрам… Бегала во всяком случае раньше. Нравятся коньки, плавание, велосипед тоже.
Они стали подниматься по пологому склону берега наверх.
– А как насчёт туризма? – поинтересовался Вадим.
– Какого?
– Турпоходов с гитарой, с палаткой и ночным костром.
Ирина вдруг замолчала, поджав губы и нахмурившись. В одном из таких походов она познакомилась с Игорем. С того летнего дня началась их дружба. Сначала они встречались редко, потому что новый знакомый показался Ирине бесшабашным и легкомысленным: дурачился, пел детские песенки под гитару, пародировал голоса политиков и своих знакомых, острил без конца с привкусом пошлости, заигрывал с девушками. Тогда Ирина не верила в чистую, настоящую любовь, которая до двадцати двух лет почему-то обходила её стороной. Ирина перестала ждать своего принца и верить, что когда-нибудь будет счастлива. Поэтому когда познакомилась с Игорем, то была уверена, что этот смазливый молодой человек с тёмно-зелёными глазами уделяет ей внимание ради шутки или собственной прихоти, чтобы не умереть от скуки, а может, чтобы её не обидеть.
Но однажды Игорь без предупреждения пришёл к ней на день рождения с цветами. В тот вечер Ира сидела дома одна и скучала, читая какую-то книгу. "Где же он их достал в январе? Как он узнал, что у меня сегодня день рождения? А мой адрес…" – подумала она тогда. Весь вечер они вдвоём хозяйничали на кухне, готовились к Рождеству. Потом сидели при свечах, смотрели друг на друга и ели приготовленное своими руками. Почувствовав благосклонное к себе расположение Ирины, Игорь подсел к ней. Обнявшись, они сидели в тишине, пока за стенкой не начали шуметь соседи, отмечая праздник.
Игорь оказался на самом деле вовсе не таким, каким был в компании. С ним было спокойно, тепло и надёжно…
Вернувшись из воспоминаний, Ирина глянула на Вадима. Тот молча шагал рядом, поддерживая велосипед.
– Вы что-то спросили? – обратилась она к нему.
– Я насчёт турпоходов, – оживился он.
– Мне очень нравится бывать на природе.
– Я не зря задал этот вопрос. В следующие выходные мы всем коллективом едем отдыхать за маяк. Завтра на планёрке я напомню об этом.
Они дошли до шоссе.
– Вам в какую сторону? – спросил Вадим.
– Мне на Одесскую улицу.
– А мне в сторону рынка. До свидания. Желаю приятно провести остаток выходного.
Прошла неделя. Желающие активно провести два выходных собрались большой компанией во дворе своей организации. Молодых сотрудников было куда больше. Некоторые из них пригласили на отдых своих друзей, подруг. Ирина пришла одна. Через некоторое время группа разместилась в автобусе и отправилась в путь. Доехав до конца города, сотрудники высыпали на полянку и, оставляя позади маяк, отправились пешком вдоль берега на своё обычное место.
Мужчины установили палатки, разожгли костёр. Молодёжь пошла на поиски хвороста, а остальные занялись приготовлением обеда.
Вечером возле костра собралось большинство отдыхающих сотрудников. Здесь рассказывались истории и анекдоты, пелись песни. Пела вместе со всеми и Ирина. Кто-то сидел в палатках (оттуда то и дело доносился смех), некоторые бродили парами поблизости. Вадим Андреевич с женой о чём-то беседовали возле своей палатки. Потом Ирина ушла к обрыву и, присев у сосны, задумалась. На тёмном небе белела луна, под ней на гладкой поверхности моря поблёскивала лунная дорожка.
"Они все счастливы, – думала Ира, глядя на переливающееся море. – У них есть то, ради чего они живут. А зачем живу я? Что мне осталось на этом свете? Воспоминания о нескольких мгновениях счастья? Ни дома, ни семьи, ни родных. Уйди я сейчас, и никто даже не заметит".
Где-то рядом раздался женский смех. Ира обернулась, поднялась с земли и ушла в палатку спать. Наревевшись, она уснула.
Утром Вадим проснулся непривычно рано – в начале седьмого. Жена ещё спала. Вокруг было тихо. Вадим осторожно выбрался из палатки, надел кроссовки и, отойдя чуть в сторону от лагеря, начал разминаться. Случайно он обратил внимание на фигурку, которая карабкалась по откосу, под которым плескалось море. Вадим присмотрелся и узнал Ирину.
– Зачем она туда забирается? Спускаться будет трудно, – подумал он. – Или она не собирается спускаться? – вдруг мелькнуло у него в голове.
И тут девушка скрылась из виду. Вадим прибавил шагу, пробираясь сквозь заросли. Вскоре он был уже на вершине откоса.
Ира подошла к краю обрыва и подняла лицо к небу. Только что выплывшее молодое солнце слепило глаза. Чёрные пряди волос развевались на ветру. Мимо пролетели две чайки.
– И их тоже двое… – задумчиво произнесла Ирина. – Как там у Островского? Отчего люди не летают так, как птицы? Отчего, правда, люди не летают? – она вздохнула. – Людям многое не дано… Это море будет моим. Раз я не могу взлететь в облака, так хоть загляну в морские глубины…
Не успела она закончить фразу, как Вадим схватил её за свитер.
– Ты что, с ума сошла?! – закричал он, свалив её на землю.