- Я Леофстан, скромный слуга Господа, - заявил тощий священник, - а ты, наверное, лорд Утред?
Я кивнул.
- Нижайше прошу твоего разрешения войти в город, лорд Утред, - продолжал Леофстан.
Я оглядел хор в грязных рясах, потом беспорядочную толпу и поежился. Леофстан терпеливо ждал. Он оказался моложе, чем я думал, с широким бледным лицом, тонкими губами и темными глазами. Он улыбнулся. Мне показалось, что он вечно улыбается. Священник терпеливо ждал, по-прежнему с улыбкой, и смотрел на меня.
- Кто эти люди - спросил я, указывая на сброд за их спинами. Да они и сами походили на сброд. В жизни не видел столько народу в лохмотьях. Там, наверное, была целая сотня - калеки, горбуны, слепые и группа явно полоумных мужчин и женщин, что тряслись, бессвязно лопотали и пускали слюни.
- Малыши, - и Леофстан положил руки на головы двум детям, - это сироты, лорд Утред, помещенные под мою скромную опеку.
- А остальные? - спросил я, махнув головой в сторону лопочущей толпы.
- Божьи дети! - радостно возвестил Леофстан. - Увечные, хромые и слепые! Нищие и изгои! Голодные, нагие и одинокие! Все они - дети Божьи!
- И что они здесь делают? - спросил я.
Леофстан усмехнулся, словно на мой вопрос было слишком просто ответить.
- Господь наш велит заботиться о сирых и убогих, лорд Утред. Что сказал нам благословенный Матфей? Ибо алкал я, и вы дали мне есть; жаждал, и вы напоили меня; был странником, и вы приняли меня; был наг, и вы одели меня; был болен, и вы посетили меня. Одевать нагих и помогать бедным, лорд Утред - значит подчиняться воле Божьей! Эти прекрасные люди, - и он обвел рукой кошмарную толпу, - моя семья!
- Да благословен Господь, что страдал за нас, - пробормотал Финан, и впервые за последние дни в его голосе звучала радость.
- Хвала Господу, - прибавил Цеолнот, но без особого пыла.
- А знаешь ли ты, - прокричал я Леофстану, - что всего в половине дня пути отсюда стоит армия норманнов?
- Язычники преследуют нас, - сказал он, - изливают на нас свою ярость! Да хранит нас Господь!
- И этот город скоро может оказаться в осаде, - предупредил я.
- Сила моя в Господе!
- А если мы окажемся в осаде, - зло сказал я, - как мне прокормить твое семейство?
- Господь о нас позаботится!
- Этого ты не переубедишь, - мягко произнес Финан.
- А где они будут жить? - резко спросил я.
- У церкви есть в городе собственность, как мне сказали, - спокойно ответил Леофстан, - так что церковь их приютит. Но к тебе не приблизятся!
Я хмыкнул, Финан усмехнулся, а Леофстан по-прежнему улыбался.
- Откройте проклятые ворота, - сказал я и спустился по каменным ступеням. Я оказался на улице как раз когда новый епископ прохромал через длинную арку ворот, упал на колени и поцеловал дорогу.
- Благослови Господь место сие, - произнес он, - благослови народ, что живет здесь, - он с трудом поднялся на ноги и улыбнулся мне. - Это честь встретиться с тобой, лорд Утред.
Я ткнул пальцем в висящий на моей шее молот, но даже этот языческий символ не стер улыбку с лица Леофстана.
- Один из этих священников, - я махнул в сторону близнецов, - покажет, где ты будешь жить.
- Тебя ожидает прекрасный дом, отец, - сказал Цеолнот.
- Мне не нужен прекрасный дом, - воскликнул Леофстан. - Господь не жил в хоромах! Лисы довольствуются норами, а птицы небесные вьют гнезда, для нас же подойдет что-нибудь скромное.
- Для нас? - спросил я. - Для всех? И калек тоже?
- Для меня и моей дорогой жены, - ответил Леофстан и махнул рукой, чтобы из толпы священников вышла женщина. Во всяком случае, я предположил, что это женщина, потому что она была так замотана в разное тряпье, что сложно было ее рассмотреть. Лицо скрывалось под большим капюшоном. - Это моя дорогая жена Гомерь, - представил он ее, и куча тряпья двинулась в мою сторону.
- Гомерь? - я решил, что ослышался, потому что никогда прежде не слышал такого имени.
- Имя из Писания! - ликующе произнес Леофстан. - И тебе следует знать, господин, что мы с женой приняли обет бедности и целомудрия. Для нас сгодится любая хибара, правда ведь, дорогая?
Дорогая кивнула, и из-под вороха капюшонов, платьев и плащей раздалось нечто похожее на писк.
- А я не принимал никаких обетов, - сказал я с излишней горячностью. - Приветствую вас обоих, - неохотно добавил я, поскольку это не было правдой, - но держите свою проклятую семейку подальше от моих воинов. Нам есть чем заняться.
- Мы помолимся за тебя! - и он обернулся. - Пойте, дети мои, пойте! Взмахните в знак радости ветками! Славьте Господа нашего, входя в его град!
И епископ Леофстан вошел в Честер.
- Ненавижу этого выродка, - сказал я.
- Неправда, - ответил Финан, - тебя просто раздражает, что он тебе понравился.
- Улыбающийся скользкий ублюдок, - заявил я.
- Он известный ученый, живой святой и прекрасный священник.
- Надеюсь, он подхватит глистов и помрет.
- Я слышал, что он говорит на латыни и греческом!
- Ты когда-нибудь встречал римлянина? - поинтересовался я, - или грека? Какой смысл разговаривать на их языках?
Финан засмеялся. Похоже, прибытие Леофстана и моя едкая ненависть к нему развеселили Финана, и теперь мы повели сто тридцать воинов на резвых лошадях сторожить край леса, что окружал и защищал Эдс-Байриг. Мы поскакали к юго-восточной границе леса, потому что именно в таком направлении двинутся люди Рагналла, если решат устроить набег на Мерсию, но наши лазутчики не видели никаких признаков таких набегов. Сегодня, наутро после приезда Леофстана, мы были поблизости от западной границы леса и ехали на север, к Мерзу. Мы не видели врага, но я был уверен, что враг нас видит. Наверняка у кромки густого леса стоят часовые.
- Как думаешь, он и правда соблюдает целибат? - спросил Финан.
- Откуда мне знать?
- Его жена, наверное, выглядит, как сморщенная репа, - он прихлопнул муху на шее коня. - Как ее звать?
- Гомерь.
- Уродливое имя, уродливая женщина, - ухмыльнулся он.
День выдался ветреным, облака высоко в небе быстро неслись вглубь страны. Над далеким морем собрались тучи потяжелее, но теперь утренние лучи солнца поблескивали на воде Мерза, что лежал в миле впереди. Со вчерашнего дня вверх по реке поднялись еще два драккара, на одном было больше сорока человек, а другой поменьше, но всё равно набит воинами. Надвигающаяся с запада непогода означала, что сегодня, вероятно, больше кораблей не будет, но силы Рагналла росли. Куда он их направит?
Чтобы найти ответ на этот вопрос, мы привели с собой пару десятков лишних лошадей. Оседланных. Любой наблюдатель из леса решил бы, что это запасные лошади, но их цель была иная. Я придержал коня, чтобы Бедвульф мог меня нагнать. - Не следует этого делать, - сказал я ему.
- Это легко, господин.
- Уверен?
- Это легко, господин, - повторил он.
- Мы вернемся завтра в это же время, - обещал я.
- На то же место?
- На то же место.
- Давай так и поступим, господин, - с ухмылкой предложил он.
Мне хотелось знать, что происходит и в Эдс-Байриге, и у переправы к северу от холма. Я видел мост из кораблей через Мерз, а густой дым, поднимающийся из леса на южном берегу реки, говорил о том, что именно там находится основной лагерь Рагналла. Если так, то как он защищен? И закончены ли новые стены Эдс-Байрига? Мы могли бы собрать отряд воинов и направиться по римской дороге, что ведет через лес, а потом свернуть к северу, к гребню холма, и я не сомневался, что мы доберемся низкой вершины Эдс-Байрига, но Рагналл наверняка ждет подобного вторжения. Лазутчики предупредят о нашем приближении, и его воины заполонят лес, а нам придется отступать и отчаянно биться в густом лесу с превосходящими силами врага. Хотя Бедвульф мог разведать холм и лагерь у реки, будто призрак, и враг ни за что бы не догадался, что он там побывал.
Проблема заключалась в том, как Бедвульфу добраться до леса, чтобы враги его не заметили, вот почему мы привели с собой лишних лошадей.
- Обнажить мечи! - приказал я и вытащил Вздох Змея из ножен. - Вперед! - крикнул я.
Мы погнали лошадей, развернув их точно на восток, проскакали галопом к лесу, словно собирались миновать его и добраться до дальнего холма. Мы углубились в чащу, но направились не прямиком к Эдс-Байригу, а быстро развернули лошадей на юг, так что проскакали к кромке леса. За нашими спинами прозвучал рог. Трижды, это наверняка один из дозорных Рагналла посылал предупреждение, что мы въехали в лес, хотя по правде говоря, мы просто проскакали по его краю. Слева из глубины леса выскочил человек, и Финан свернул в сторону и рубанул его, на зеленой весенней листве появилось алое пятно. Лошади промчались в сторону солнца, мы пересекли заросшую папоротником поляну, потом вернулись к толстым стволам, пригибаясь под низкими ветками, и еще один часовой Рагналла вышел из укрытия, а мой сын сбил его с ног и вонзил меч в спину.
Я галопом проскакал через заросли молодого орешника и бузины.
- Его нет! - окликнул меня из-за спины Ситрик, и я увидел справа от себя лошадь Бедвульфа без седока.
Мы проехали еще полмили, но больше не заметили дозорных. Рожок по-прежнему трубил, ему вторил другой где-то далеко, вероятно, на вершине холма. Воины Рагналла наверняка напяливают кольчуги и пристегивают мечи, но задолго до того, как они до нас доберутся, мы повернем обратно к пастбищу, откуда коровьи тропки доведут нас до Честера. Мы остановились под мерцающими солнечными лучами, забрали лошадей без седоков и подождали еще, но на краю леса никто из врагов не появился. Птицы беспокойно кружили над лесом, а когда мы проехали, вернулись обратно в гнезда. Рожки замолчали, в лесу снова стало тихо.
Лазутчики Рагналла увидят, как отряд воинов въехал в лес и выехал из него. Если бы Бедвульф просто соскочил с седла и спрятался, враг мог бы заметить, что в лесу одна лошадь лишилась седока, но я был уверен, что ни один дозорный не потрудился пересчитать лошадей без всадников. Никто не заметит, что стало на одну больше. Бедвульф, как я решил, уже благополучно скрылся среди врагов.
Туча накрыла нас тенью, и на мой шлем упали тяжелые капли дождя.
- Пора возвращаться, - сказал я.
И мы поскакали в Честер.
В тот же день прибыла Этельфлед. Он вела с собой восемьсот воинов и пребывала в особенно дурном настроении, что не улучшилось при виде Эдит. Погода испортилась, и длинный хвост и грива Гасты, кобылы Этельфлед, развевались на ветру, как и длинные рыжие волосы Эдит.
- А почему она носит волосы неприбранными? - спросила у меня Этельфлед вместо приветствия.
- Потому что девственница, - ответил я, глядя как Эдит спешит под дождем в наш дом на главной улице Честера.
Этельфлед бросила на меня сердитый взгляд.
- Никакая она не девственница. Она... - и тут Этельфлед замолчала.
- Шлюха? - предположил я.
- Вели ей причесаться как следует.
- А как следует причесываться шлюхе? - спросил я. - Те, с кем я имел дело, обычно носили волосы распущенными, но в Глевекестре есть одна темноволосая девица, с которой любит кувыркаться епископ Вульфхед, пока в городе нет жены, он заставляет ее заплетать волосы в косы и укладывать вокруг головы. Сначала заставляет уложить косы, а потом настаивает, чтобы она...
- Довольно! - рявкнула Этельфлед. - Скажи своей женщине, чтобы хоть попыталась выглядеть прилично.
- Сама скажи, госпожа, и добро пожаловать в Честер.
Она снова бросила на меня сердитый взгляд и спрыгнула с Гасты. Этельфлед ненавидела Эдит, чей брат пытался ее убить, этого вполне хватало, чтобы не любить девушку, но в основном ненависть была вызвана тем, что Эдит делила со мной постель. Этельфлед терпеть не могла и Сигунн, что была моей возлюбленной многие годы, но пару зим назад ее унесла лихорадка. Я ее оплакал. Этельфлед тоже была моей возлюбленной, может, до сих пор ей осталась, но в таком настроении, как при въезде в город, становилась скорее недругом.
- Вы потеряли все корабли! - воскликнула она. - И всего в половине дня пути тысяча норманнов!
- Теперь уже две тысячи, - сказал я, - и с ними по меньшей мере сотня жаждущих крови ирландцев.
- Гарнизон здесь как раз для того, чтобы это предотвратить, - выплюнула она. Сопровождающие ее священники посмотрели на меня с укором. Этельфлед почти всегда сопровождали священники, но сейчас их оказалось больше обычного, и тут я вспомнил, что праздник Эостры всего через несколько дней, и нам предстоит насладиться зрелищем возведения в сан смиренного и вечно улыбающегося Леофстана.
- Ну так что будем делать? - поинтересовалась Этельфлед.
- Понятия не имею, - ответил я. - Я же не христианин. Полагаю, ты втолкнешь бедолагу в церковь, усадишь его на трон, а потом все завоют, как коты?
- Ты о чем это?
- Честно говоря, не понимаю, для чего нам понадобился епископ. У нас уже и так полно бесполезных ртов, а этот жалкий Леофстан притащил с собой половину калек Мерсии.
- Что будем делать с Рагналлом! - огрызнулась Этельфлед.
- Ах, с ним, - я притворился удивленным. - Да ничего, конечно же.
- Ничего? - уставилась на меня она.
- Разве что ты что-нибудь придумаешь? - предложил я. - А я не могу!
- Боже правый! - выпалила Этельфлед и вздрогнула, когда порыв ветра принес на улицу брызги холодного дождя. - Поговорим в Большом зале, и возьми Финана! - велела она.
- Финан в дозоре, - ответил я.
- Благодарение Богу, хоть кто-то чем-то занят, - отрезала она и направилась к Большому залу - внушительному зданию римской постройки в центре города. Священники поспешили за ней, оставив меня с двумя близкими друзьями, что сопровождали Этельфлед на север. Одним из них был Осферт - её сводный брат и незаконнорожденный сын короля Альфреда. Осферт годами сохранял мне клятву верности и был одним из моих лучших командиров, но присоединился ко двору Этельфлед в качестве советника.
- Не следует ее дразнить, - сурово упрекнул он меня.
- А почему нет? - поинтересовался я.
- Потому что она в плохом настроении, - пояснил Меревал, спрыгивая с лошади и улыбаясь. Он возглавлял отряд её личной стражи и был надёжнейшим из надежных. Он потопал ногами, потянулся и похлопал лошадь по шее.
- Явно в отвратительном настроении, - произнес он.
- Почему? Из-за Рагналла?
- Потому что по меньшей мере половина гостей заявила, что не приедет на рукоположение отца Леофстана, - мрачно промолвил Осферт.
- Эти идиоты напуганы?
- Они не идиоты, а уважаемые священнослужители, - терпеливо ответил он. - Мы обещали им празднование святой Пасхи, возможность порадоваться в кругу друзей, а вместо этого здесь война. Не думай, что такие, как епископ Вульфхед, рискнут попасть в плен! Рагналл Иварсон знаменит своей звериной жестокостью.
- Девушки из "Снопа пшеницы" обрадуются, что Вульфхед останется в Глевекестре, - произнес я.
Осферт тяжело вздохнул и направился вслед за Этельфлед. "Сноп пшеницы" - замечательная таверна в Глевекестре, что давала работу не менее замечательным шлюхам, большая часть которых делила ложе с епископом всякий раз, как отсутствовала его жена.
- Осферта тоже не надо дразнить, - Меревал снова мне улыбнулся.
- Он всё больше похож на своего отца, - ответил я.
- Он славный воин!
- Да, - согласился я. Мне нравился Осферт, хоть он и был строг и придирчив. Он считал себя проклятым из-за того, что родился вне брака, и пытался побороть проклятье безгрешной жизнью. Осферт был хорошим воином, храбрым и благоразумным, и без сомнения хорошим советником для сводной сестры, с которой его объединял не только общий отец, но и глубокая набожность.
- Так значит, Этельфлед, - я пошел к Большому залу вместе с Меревалом, - огорчена из-за того, что кучка епископов и монахов не может приехать и посмотреть, как Леофстан станет епископом?
- Она огорчена, - ответил Меревал, - потому что Честер и Брунанбург близки её сердцу. Она считает их своими владениями и недовольна, что им угрожают язычники. Меревал резко остановился и нахмурился. Но не из-за меня, а скорее из-за молодого темноволосого человека, что проскакал галопом мимо, копыта его жеребца вздымали грязь и воду. Он остановил высокого скакуна резким поворотом и спрыгнул с седла, предоставив слуге ловить взмыленного коня. Молодой человек запахнул черный плащ, небрежно кивнул Меревалу и направился к Большому залу.
- Кто это? - спросил я.
- Цинлэф Харальдсон, - кратко ответил Меревал.
- Один из твоих?
- Один из её.
- Любовник Этельфлед? - удивился я.
- Господи, нет. Скорее любовник её дочери, но Этельфлед делает вид, что ничего не знает.
- Любовник Эльфвинн! - я всё еще изображал удивление, хотя скорее бы удивился, если бы Эльфвинн не завела себе любовника. Она была хорошенькой ветреной девушкой и должна была выйти замуж еще три-четыре года назад, но её мать по какой-то причине не нашла подходящего мужа. Одно время все считали, что Эльфвинн выйдет за моего сына, но этот брак не вызвал никакого восторга, а следующими словами Меревал дал понять, что он никогда не состоится.
- Не удивляйся, если они скоро поженятся, - кисло произнес он.
Конь Цинлэфа захрапел, когда его проводили мимо меня, и я увидел большие Ц и Х, выжженные на его крупе.
- Такое клеймо на всех его лошадях?
- И на собаках тоже. У бедняжки Эльфвинн, наверно, тоже будет такое же на заднице.
Я посмотрел на Цинлэфа, который прошел мимо больших колонн, украшающих фасад зала, и раздавал указания двум слугам. Это был привлекательный молодой человек с вытянутым лицом и тёмными глазами, в дорогой кольчуге и с аляповатой перевязью, с которой свисали ножны из красной кожи, украшенные золотом. Я узнал эти ножны. Они принадлежали лорду Этельреду, супругу Этельфлед. Щедрый подарок, подумалось мне. Цинлэф заметил мой взгляд и поклонился, прежде чем отвернуться и исчезнуть за большими римскими дверями.
- Откуда он? - поинтересовался я.
- Он из западных саксов. Служил королю Эдуарду, но после встречи с Эльфвинн переехал в Глевекестр, - Меревал умолк и слегка улыбнулся, - кажется, Эдуард был не против с ним расстаться.
- Он из знати?
- Сын тана, - презрительно ответил Меревал, - но она думает, что на нём свет клином сошелся.
- Он тебе не нравится, - засмеялся я.
- Он бесполезный, напыщенный кусок дерьма с яйцами, - ответил Меревал, - но леди Этельфлед считает иначе.
- Он умеет сражаться?
- Вполне сносно, - проворчал Меревал. - Он не трус. И честолюбив.
- Что не так уж плохо, - ответил я.
- Плохо, он на мое место метит.
- Она не заменит тебя, - уверенно сказал я.
- Не будь так уверен, - мрачно возразил Меревал.
Мы последовали за Цинлэфом в зал.