– Так-так, – выслушав нас, мрачно произнес Андрей, которого мы дожидались в одном из кафе на Пятницкой. – Выясню об этой грузинской фирме все к вечеру. А ты, Толя, съезди сейчас к тому начальнику, дай для отмазки триста баксов и скажи, что с арендой пока подумаем.
Вечером он сразу же доложил:
– Липовая, мужики, эта фирма. Никакой деятельностью не занималась. Счет небольшой у них в банке остался, а больше ничего.
– А на кого зарегистрирована?
– Очень любопытно, как раз. На двух молодых людей, один из которых приходится племянником господину Шеварднадзе.
– То есть им нужен был именно подвал для поисков бриллиантового фермуара?
– Вне всяких сомнений!
– Думаешь, нашли?
– Почти наверняка, иначе так скоро бы от этого места не отлипли.
– Блин, но откуда у них информация?!
– Вот это меня и тревожит, прежде всего. – Андрей некоторое время сидел молча, слегка барабаня по столу пальцами. – Шеварднадзе долго возглавлял республиканский грузинский КГБ. Но вот откуда старая бериевская ниточка туда потянулась, можно только гадать… К особняку этому больше ни ногой!
Куда исчез Берия?
Исчез надолго с нашего горизонта Лаврентий Берия… Нет, не исчез. Пора о нем вспомнить. И о том, как он когда-то исчезал, самое время сказать.
Согласно официальным данным, Берия был арестован в конце 1953 года, допрашивался два месяца и в декабре после закрытого суда был расстрелян.
Москва была переполнена слухами самого странного характера. Говорили о том, что самого Берии на суде не было, или что был его двойник, что Берия сбежал, или что был застрелен прямо при аресте… Чего только не говорили люди. Предки мои тоже слегка соприкоснулись с этой историей. Точнее – мой дед.
Он был довольно крупным юристом, профессором, доктором юридических наук. И был очень хорошо знаком еще с предвоенных лет, а лучше сказать, был на дружеской ноге, с генеральным прокурором СССР Романом Андреевичем Руденко. Я и сам, будучи студентом, познакомился с ним, когда тот приезжал к деду на юбилей.
Руденко возглавлял следствие по делу Берии. И разумеется, по его окончании дед первым делом спросил у него – что же там было? Роман Андреевич произнес: "Пожалуйста, никогда меня об этом не спрашивай. Ответить могу только так, как ответил недавно жене, – никогда ничего не расскажу!"
И дед к этой теме, разумеется, больше не возвращался.
А интересный ответ, не правда ли?
Но вот много позже, почти через тридцать лет, на эту тему заговорил другой человек – Владимир Ананьевич Боярский. Это уже, кажется, год 1990-ый.
На некоторое время фамилия этого человека замелькала в тогдашней прессе, в "Аргументах и фактах", в частности. Он – один из руководителей сталинских послевоенных чисток в Чехословакии. Генерал-лейтенант МВД в отставке. Чехи его хорошо запомнили, но в советский период молчали. А когда стала набирать обороты демократическая гонка, обратились к Горбачеву с требованием предоставить им Боярского для суда и расплаты. И все попало в прессу.
Раскопали заодно, что он и в наших чистках в конце тридцатых в качестве рьяного следователя НКВД участие принимал.
Боярскому к моменту скандала было уже сильно за семьдесят, работал он давно не в КГБ, а научным сотрудником, кажется, в Институте истории естествознания и техники. Доживал свой век. Горбачев его чехам не отдал, но газеты против Боярского целую кампанию организовали. Что же не потоптать старика, раз он полвека назад других топтал?
Тот пытался публично объяснения давать, в том смысле, что валят на него большей частью, чего он не делал. Но его мало слушали, поскольку нашелся козел для отпущения грехов. Били наотмашь.
А попали, как всегда, в кого-то другого.
Жена Боярского (вторым браком) еще не старая женщина, врач-терапевт, покончила жизнь самоубийством. Приехала на дачу, наглоталась там диких доз снотворного… ну и понятно.
Соседом их дачным был мой газетный коллега и хороший приятель. Знал их отлично много лет.
И вот месяца через три-четыре столкнулся он на улице с Боярским. Тот отошел недалеко от своей калитки и привстал, держась рукой за забор. Сердце схватило. Приятель мой хоть и с демократическим умонастроением, но и не без человеческих понятий. Поэтому подошел и спросил, чем может помочь.
Старик ответил, что "ничего, – дескать, – пройдет. Хотел вот только хлеба купить, да не дойти…". Приятель, посмотрев на его посиневшие губы, отвел старика в дом, сбегал в магазин и купил ему чего-то необходимого. Тот так и сидел в кресле, не снимая плаща… Один на пустой даче, где несколько месяцев назад ушла из жизни его жена, человек очень милый и никаких старых похождений своего мужа не знавший. И сам этот старик – разбитый, дожидающийся в одиночестве смерти…
Демократические журналисты тоже люди… ну, некоторые из них. И стало моему приятелю Боярского просто жалко. Нахлынуло на него.
Согрел он хозяину чаю, помог за стол пересесть. И тот маленько отошел. Предложил приятелю коньяку и сам полрюмки выпил.
Ну, разговаривать людям ведь нужно. О чем? Не о смерти же жены и не о старых грехах Боярского. И не имея в виду ничего серьезного, спросил мой приятель о Берии. О том самом знаменитом процессе и слухах, которые вокруг него ходили. Боярский обрадовался, что не о нем, и очень охотно отреагировал.
– Болтовня и нелепости об этом деле, ни слова правды. Вообще все вранье.
– Что именно? Что Берия был арестован?
– Вот это самое. Ты мемуары Хрущева читал, конечно?
– Читал. И прочие воспоминания по этому делу.
– Ну так давай по порядку начнем. Арестовывал Берию, якобы, маршал Москаленко с несколькими офицерами. И Жуков в эту историю попал, потому что случайно в тот день в Кремле отирался. Никита ведь так пишет?… А сам Москаленко утверждает, что Хрущев, не говоря впрямую об аресте, пригласил его приехать в Кремль, позвонив только в то самое утро. В такую подготовку поверить можно? Глупость самоочевидная. И в то же время, по словам Хрущева, он подговаривать членов Президиума ЦК за несколько месяцев начал. Это кого же? Булганина, приятеля Берии? Микояна? Тот был не просто приятелем. Он был тяжелым компроматом с Берией связан. И Сталина уговорил отменить арест Берии еще в 1921 году, когда на того все материалы были готовы по его сотрудничеству с азербайджанскими буржуазными националистами. А почему Микоян тогда Берию спас, когда Сталин еще и слыхом не слыхивал, кто это такой – Лаврентий Берия?
– Потому что сам работал тогда в Азербайджане и тоже был не без греха?
– Ну, разумеется. Другого объяснения просто придумать нельзя. [7] Тогда Берию спас, опасаясь собственного разоблачения, а позже он что, этих разоблачений от Берии не боялся?… Ой, сколько там глупостей разных!.. Под утро Берию отвезли из Кремля в штаб ПВО, вечером стали допрашивать, а Москаленко утверждает, что перед допросом до Хрущева дозвониться не мог. Потому что все правительство отправилось в Большой театр на премьеру. И Хрущев подобную же чепуху городит и тут же говорит, как они боялись, что, будучи под арестом, Берия все равно службу НКВД поднимет и их всех арестует. Значит, так они этого боялись, что вместо того, чтобы сидеть в Кремле под охраной, вместе на премьеру отправились, где их прямо в ложах арестовать могли?
– А они действительно были в тот день в театре?
– Действительно.
– Значит, не боялись, что Берия даст каким-то образом сигнал и поднимет свою систему?
– Правильно рассуждаешь.
– То есть они его сразу хлопнули?
– А вот в этом я очень и очень сомневаюсь. Ну посуди сам – как мог этот охламон Хрущев Берию обойти? У того же помимо близких друзей – Булганина и Микояна – везде уши были. Наверное, у самого же Хрущева под кроватью.
– Сбежал?
– Нисколько не сомневаюсь. И вероятней всего, за несколько дней до попытки ареста.
– Но его же постоянно видели.
– Кого видели? У Берии двойник был. Об этом в органах прекрасно знали.
– А почему он сам их всех не арестовал?
– Ну, знаешь, страной потом в качестве диктатора управлять?… Не все на это годятся. Берия всегда теневым человеком был. Такая жизнь формирует особую психику. Преодолеть ее люди уже не могут. И отходные варианты у него несомненно хорошие были.
– Например?
– За границу. Резидентура нелегальная под ним была.
– Да ладно вам, Владимир Ананьевич, кто бы из наших разведчиков стал с ним связываться!
– Не торопись. Это ты слюнявых романов начитался. Стали бы. Ты же про эту систему ничего не знаешь. Когда в ней крупные пертурбации происходят, начинается большая чистка, многие ею пользуются и лезут наверх. Жестокие начинаются игры, очень жестокие… А теперь подумай, кто такой резидент-нелегал в какой-нибудь Аргентине. Прежде всего – кто на такую роль попадает?… Этих людей ведь на десятки лет внедряют. Они там умирают многие. И обязательно занимают высокое место в тамошнем обществе. По двум причинам. Во-первых, изначально на эти роли берут людей без преувеличения сверхталантливых. Во-вторых, они внизу ничего не сделают, кого они там завербуют, дворника-садовника?… И вот сидит там такой нелегал и прекрасно знает, что в родной стране делается. А с Берией или с его помощниками у него были отличные отношения. Значит, у нового руководства к нему никакого доверия нет. Он это сразу оценивает. Так, следовательно, в любой момент надо ожидать отзыва. Глупого и безобразного. Потому что решения, в конечном, счете примут в ЦК, те самые партработники, которых все крупные нелегалы глубоко презирают. У них там почти у всех семьи, которые так не бросишь. И резко выходить из игры очень опасно. Дадут потом жене местные службы лет двадцать, хотя она почти наверняка ничего не знала. Отомстят, попросту говоря. Другим в назидание. "А как его здесь потрошить будут?", – думает этот нелегал. Он же знает, что его подсиживать станут. А крупные деньги, которые ему для вербовки передавались? У него нотариально заверенных расписок нет! Эге, представь-ка себя в такой шкуре. Кто его знает – может быть, почетная пенсия впереди, а может, и Колыма? А вместо этого вдруг шеф родной прибывает, с огромными, разумеется, деньгами. Места на планете много, и если никакая местная контрразведка им пока не интересуется, – новые документы, новая страна, и поминай как звали.
– Вы что-то про огромные деньги сказали…
– Ну, сколько их у Берии было, никто не знает. Но, конечно же, очень много. Спецсчета той же разведки, которые он на себя вывел, например.
– Но угроза для Берии быть там схваченным? Хрущев ведь должен был обратиться ко всем главам стран.
– И не подумал бы. Даже принял бы всякие меры, чтобы дезавуировать слухи о том, что Берия сбежал за границу.
– ??
– Ну, сам посуди, какой это для них подарок. Суперконсультант по всей системе разведки и контрразведки СССР… А черт его знает, может быть, он и просидел лет тридцать на какой-нибудь сверхохраняемой вилле в США. Очень даже не удивлюсь.
Разговор этот на моего приятеля произвел тогда очень сильное впечатление. К тому же стоит вспомнить, что Берии в 1953 году было только пятьдесят четыре года, про его сексуальную потенцию легенды ходили, и было известно, что он неплохо владеет приемами джиу-джитсу, чему без хороших физических тренировок, понятное дело, не научишься.
Настоящие подземелья
Обратимся теперь мысленно к концу сороковых послевоенных годов, когда Берия был еще жив, историку Волынцеву оставался один год до гибели, а известный архитектор Дмитрий Чечулин приступил к строительству высотного дома на Котельнической набережной. 1948 год.
В Москве семь высотных домов, которые начали строиться примерно в одно и то же время. Но этот, на Котельнической, самый красивый. Чечулин за него Государственную премию получил, и вполне справедливо. А Берия, среди прочей своей работы, курировал строительство высоток. И даже сам подобрал место одной из них – на Котельнической. Несмотря на сопротивление архитектора и инженеров проекта.
Место там далеко не самое удобное – угол между Москвой-рекой и Яузой. Для огромного и очень глубокого фундамента даже небезопасное. И каждый, бывавший в этом районе, знает, что эта высотка буквально упирается боками в холм – один из тех семи знаменитых, на которых Москва выросла. А при строительстве склон этого холма пришлось срыть – большая лишняя работа. Чечулин возражал против строительства там высотки и называл удобные места в Замоскворечье, что и эстетически больше соответствовало планировке города. Но Берия так уперся, как будто ему больше всех было надо. Настоял.
Вверх от высотки в сторону Таганки – Новоспасский монастырь, основанный в XIV веке. С самыми толстыми крепостными стенами. Крепость-форпост московского средневековья. Догадываетесь уже?… Конечно, у монахов там целая подземная система была (и есть). Далее, в трех километрах за Таганкой, Андроников монастырь. Оба эти монастыря каменным подземным ходом соединяются, по которому лошадь с телегой проехать может. А вообще холм этот буквально внутри изрыт, как муравейник, и по дальним своим сообщениям не только с Андрониковым монастырем связь имеет. Берии он по этой причине очень понравился. Поэтому и строительная группа Брынцалло тоже внесла в эту подземную инфраструктуру свою лепту.
Второй магистральный ход от Новосспаского монастыря через этот холм и под Яузой ведет в Храм Василия Блаженного, а значит и в Кремль. Понятно – чья это уже работа? Правильно, Ивана Грозного. А оттуда можно уже попасть на Арбат или в Донской монастырь.
Холм же на Котельнической основательно был изрыт еще и во второй половине семнадцатого века, когда шли гонения на староверов, и они, борясь за свою религию и само свое физическое существование, создавали под землей системы жизнеобеспечения и отправления культа. Гонения на староверов с большей или меньшей степенью продолжались до середины прошлого века, и люди эти двести лет осваивали подземные этажи большого города. И не только там, разумеется.
Вряд ли московские подземелья изучены и закартографированы даже на пятьдесят процентов. Но что касается того холма и его окрестностей, Волынцев его описал весьма основательно.
Из подвалов высотки туда имеется даже три входа и один – из огромного гаражного помещения во дворе.
Нет проблем. Для тех, кто знает.
В качестве объектов для нашего интереса в этой зоне у Андрея стояло четыре креста. Но прежде, чем о них рассказывать, попытаюсь описать сам этот подземный муравейник, хотя воспроизвести надлежащее впечатление на бумаге чрезвычайно сложно.
Первое чувство, которое одолевает там человека, – легкий, но постоянно присутствующий страх. Возможно, у людей с очень крепкими нервами, как наш Андрей, – только внутренний дискомфорт. У меня был, все-таки, страх. И уверяю вас, шутить и смеяться там никто не будет. Вы даже не станете там громко разговаривать.
Второе. Никакой сколько-нибудь строгой геометрии в ходах, проходах и горизонтах там нет. Поэтому, даже имея хорошую карту и средства для освещения, вы постоянно ощущаете неуверенность в том, что находитесь там, где находитесь.
Третье. Очень странная и абсолютно неестественная для человека тишина, которую чувствуешь не ушами, а как-то всем организмом. Противоестественная тишина, можно сказать точнее.
Воздух. Либо его действительно иногда не хватает, либо появляется такое ощущение, которого опасно пугаться.
Каменные ходы соседствуют с земляными, и эти последние никогда не внушают доверия.
Теперь чуть более повествовательно. Несколько раз, находясь на низких горизонтах, мы натыкались на странные неширокие боковые дыры с уходящими вниз под резким углом ходами, и неизвестно куда уходящими. Пролезть туда было можно, но совсем не хотелось, тем более, что на карте эти ходы не были отмечены.
И, наконец, гигантские крысы… Нет, не те, что бегают под ногами, и не в массовом, так сказать, порядке. Вообще мы их видели только два раза. Гигантские крысы не в обычном смысле слова. Не в том, что очень большие. А в том, что фантастические, с большую откормленную собаку. И когда одна из этих тварей сидела в вертикальном положении на попе, глядя метров с двадцати на нас и не мигая на направленный на нее яркий свет, ее огромная башка (больше человеческой) находилась на уровне никак не ниже моего пояса.
Мы замерли, как завороженные, а секунд через пять крыса исчезла непонятно куда, просто вдруг растворилась.
– Паскуда! – с облегчением сказал Анатолий. – Закатать бы ей в лобешник!
И хотя он, самый здоровый из нас, легко жал двухпудовую гирю, никто не поверил его желанию "ей что-нибудь закатать".
– Скажи спасибо, что не кинулась, – высказал общее мнение Михаил. – А если их тут не одна?
– Не было зафиксировано случаев, – равнодушно произнес Андрей. – А впрочем… был один.
Он потом рассказал.
Подземные жители и гигантские крысы
Это – что-то вроде одной из лубянских легенд.
Происходило дело перед войной.
На одном из уже построенных пунктов секретной линии метрополитена (второго метро) нес дежурство старшина НКВД с забытой уже фамилией, известный среди коллег более по отчеству – Корнеич. Мужик из простых деревенских, и очень спокойного и малоподвижного ума, так что даже игру в домино считал для себя трудной и утомительной (это важная деталь!).
Корнеич сидел под небольшой лампой на стуле в ожидании, когда пройдут положенные ему четыре часа, да вдруг услышал у себя за спиной в небольшом тупичке для хозяйственных целей скрип и сразу за тем грохот. Как будто обвалилась свежая кирпичная кладка. Он тут же, согласно инструкции, вынул из кобуры ТТ и с фонарем направился посмотреть. Тупичок был метров в пятнадцать, и, сделав с десяток шагов, Корнеич увидел человека у груды отвалившихся от стены кирпичей. Понятное дело – враг!
– Ни с места! – скомандовал он. – Руки вверх!