Человек, с виду небольшой задрипанный мужичок, не пошевелился, и Корнеич хотел уже повторить команду и при дальнейшем непослушании открыть огонь без предупреждения, когда вдруг почувствовал, как чья-то рука крепко обхватила его за талию. Он повернул голову к левому плечу, направляя туда фонарь… и тут же пожалел об этом! Невероятных размеров крысиная пасть с жуткими непрерывной цепью коническими зубами находилась как раз на уровне его шеи. А то, чем его обхватили за талию, была, он сразу понял, не рука, а лапа невероятного грязно-серого существа. Владельца пасти с зубами.
Интуиция не подвела чекиста. Он выпустил оружие, и пистолет отлетел в сторону.
"Кранты, – решил Корнеич, – или крыса сожрет, или за табельное оружие расстреляют". И он, деликатно направив фонарь на мужичка, кося глазами на лежащий у его ног ТТ, произнес тихим голосом:
– Казенное…
Мужичок некоторое время думал… потом не стало ни его, ни крысы. ТТ остался на месте.
Корнеич прослужил в органах еще пятнадцать лет, поражая своих даже не самых умных коллег тупым ко всему безразличием. Так что выдумать эту историю, как полагали, он никак не мог. К тому же, Корнеич честно доложил обо всем начальству и не был ни за что наказан.
Странного человека он толком описать не мог. Только говорил, что росту тот небольшого и виду убогого.
Сразу хочу сказать, что мы никаких жителей подземелья человеческого рода или их следов не встречали. Но, правда, как я уже говорил, и в эти странные уходящие вниз дыры не совались. Однако же Сергей Антонович в разговоре с Андреем допускал некоторые исторические возможности такого рода.
Во-первых, часть староверов могла в свое время сделаться подземным населением Москвы. Конечно, поднимаясь наружу, но бытуя и размножаясь внизу. Тогда реально вполне, что там постепенно вывелся особенный вид человека и не исключено, что он существует до сих пор.
Во-вторых, Сергей Антонович указывал Андрею на некоторые косвенные исторические свидетельства, говорящие о том, что некоторые крупные российские вельможи тяготели к экспериментам по подземному поселению людей (крепостных своих, разумеется). В частности он называл две крупные фамилии. Шуйских, один из которых в конце тысяча пятисотых пытался устроить нечто подобное в районе своей резиденции на Солянке. (Эти палаты сохранились, но мы туда не добрались). И позже, Шереметьевых. Точней, он называл Петра Борисовича Шереметьева, крупнейшего вельможу середины XVIII столетия. Фаната-строителя, который и построил Останкино и Кусково. Сын его, Борис Петрович, тот самый, что построил больницу Склифасовского и подарил Москве. Известный русский гуманист, женившийся на крепостной актрисе. Отец, впрочем, тоже считался гуманистом и любителем всяких искусств. Но что такое несколько сотен крепостных для научных целей? А у него их было более сорока тысяч.
Но это все – не более, чем догадки. Мы, повторю, кроме двух крыс никого не видели.
Тут, кстати, итальянцы в прессе на весь мир разнесли, что у них в подвалах то ли Неаполя, то ли Милана огромные крысы появились, аж более полуметра в длину. Ну-у, можно только повторить слова известного киногероя: "Что ваша Италия – сапог сапогом". Вы бы, сеньоры, на русских крыс взглянули, небось, отбило бы охоту хвастать!
А в общем, жуткое зрелище.
Опять история. Кто придумал финансовые пирамиды?
Теперь поговорим о другом. О финансовых пирамидах.
Вы, конечно, полагаете, что их новые русские придумали? Те, что с нерусскими именами?
Ошибаетесь, это чисто русское изобретение. Почвенное, родное.
Только называлось оно не пирамидой, а банкротством.
Ну, попросту. Открывается этакий торговый дом, году в каком-нибудь 1840-ом. Большие операции имеет (или делает вид, что имеет). И начинает выпускать хорошие векселя, то есть под очень большой процент. Выгодно. Вкладывайте ваши деньги, судари и сударыни. И, конечно, этот процент поначалу аккуратно платят. Ну, прямо, как у Мавроди или Властелины. Счастливцы вкладывают туда деньги снова и всем знакомым рассказывают про свои успехи. Те тоже бегут. Все тот же сценарий – поле чудес в стране дураков. И когда этих дураков наберется в избытке, компания (это слово тоже тогда существовало) объявляет себя банкротом.
Ну, прогорела на торговых сделках, простите, люди добрые!.. А не хотите прощать, так и не больно надо. Хозяин садится в долговую тюрьму – в яму.
Но вот, какие интересные детали.
Яма эта была таковой давным-давно. А во второй половине прошлого века от нее только название сохранилось. На самом деле это уже были вполне приличные помещения со всеми удобствами в смысле мебели, спанья, туалета. Нечто вроде дешевых меблированных комнат с охраной.
Содержались там арестанты за счет кредиторов. То есть за счет обманутых. Государство российское тогда тоже было не без чубайсинки. Зато обманутым предоставлялось право должника там хоть лет десять держать, что бы и Думе российской в законодательных актах предусмотреть не мешало. С одной стороны, обманутым это несколько накладно. С другой стороны – вот он, голубчик, и деньги из него можно таким способом вытрясать. Хотя бы какую-то часть. И что-то часто вытрясали. Отсюда в ходу были выражения – "получить двугривенный с рубля" и тому подобные.
Так вот, такие чисто русские пирамиды вошли сильно в моду уже в сороковых годах прошлого века, поэтому осторожней надо относиться к романтике ностальгической, к охам и ахам, какие у нас на Руси честные купцы были, Саввы Морозовы, Саввы Мамонтовы… Этих по пальцам можно пересчитать. Мавродий же разных было гораздо больше. С родными русскими именами. Одна из первых известных пьес замечательного нашего драматурга Александра Николаевича Островского именно такой сюжет и описывала. И название имела – "Банкрот". А позже эта тема в отечественной литературе присутствовала уже постоянно.
Конечно, при откровенном мошенничестве постройщик русской пирамиды мог и в настоящую тюрьму попасть. Однако обычно аферисты купеческого звания легко концы в воду прятали.
Синельников – довольно распространенная купеческая фамилия. Не все из них родственники. Это к тому, чтоб ненароком не обидеть потомков. Один наш купец с такой фамилией превзошел самого Хеопса.
В начале сороковых того века Синельников вел в Москве неплохие дела, но очень крупным купцом не был. А русская голова на думу тяжелая, об этом еще Достоевский писал. Тяжелая и фантастичная. Она думает, думает… а потом такое изобразит… куда там итальянцам с их мелкими крысами! И эту идею из русской головы потом ничем не выбьешь. Так и революцию сделали.
Синельников был русский. Из староверов по корням, но не по образу жизни. Не истовый, так сказать.
К тому моменту у него подрастали две дочки. Подрастали, но еще не подросли.
И вот, кажется, в 1847 году, раскрутив как следует вексельные операции, он обанкротился на сто пятьдесят тысяч. Были к тому времени и более крупные скандалы, но и это – деньги весьма не малые. Сел, разумеется, в яму. Ну и сидит там довольный, жрет калачи.
Кредиторы, а среди них было несколько крупных, уразумели, понятное дело, что банкротство фиктивное. А не докажешь. Полтора года держали Синельникова в яме, торговались с ним, и плюнув в конце концов, сошлись копейках что-то на тридцати. Тот, значит, не менее ста тысяч заработал. Ну и свои, припрятанные, у него оставались.
Синельников около года потом ни в какие дела не лез, а выжидал, сидючи на изрядном капитале. Только это присказка была, а не сказка.
Выдает он вскорости замуж обеих подросших дочек. Мужей выбирает сам, тогда баловство не водилось. Выбирает каких-то не знатных, не богатых и, как говорят в народе, некузявых. Так что про одного достоверно было известно, что он даже припадочный. Снабжает их изрядным капиталом каждого и отправляет одного в Петербург, другого в Нижний Новгород. Фамилии у них, естественно, свои, так что память об афере тестя за ними не тянется. А через год, когда те (разумеется, под его московским руководством) основывают хорошие купеческие дела, Синельников раскручивает две такие пирамиды, что египтянам сто лет работать. Одну на полмиллиона и другую – что-то вроде того.
А вы говорите – "новые русские". И философы толкуют, что в одну реку нельзя войти дважды. Эх, да была бы река!
И этих своих зятьков он капитально обдурил. Наобещал, конечно, что с кредиторами в конце концов как-то расплатится, а сам и не думал ничего такого делать. Первый его зять (что припадочный) очень скоро в яме окончательно свихнулся и кончил жизнь в сумасшедшем доме. О втором ничего не известно, но то, что судьба его сложилась не лучшим образом, легко догадаться.
Афера, однако, была слишком крупной, и у самого Синельникова, все-таки, был сделан обыск.
Безрезультатный.
А жил он в собственном доме в одном из переулочков на том самом Котельническом холме.
В общем, было ясно, что в подземных ходах в районе его дома нужно как следует с обнаружительной аппаратурой порыскать.
Ушла на это неделя. И рыть в одном из земляных проходов пришлось глубоко.
А обнаружилось, как в той пиратской песенке про сундук мертвеца.
Скелет в почти истлевших лохмотьях примостился сверху на сундуке. В затылке – несомненно, пулевое отверстие.
Видимо, слабоват был сам Синельников, чтобы глубокую яму рыть, и воспользовался кем-то из слуг.
Такое кино…
Сундук, хоть и средних размеров, оказался очень тяжелым, и это сразу не понравилось Андрею. Вскрыли его тут же.
Сундук был набит столбиками обернутых в восковую бумагу червонцев. И наш командор злобно выругался – на кой нам вся эта золотая тяжесть, куда ее тащить? Но первый же и заметил между столбиков маленькую сафьяновую коробочку… Открыв ее, он как-то вдруг весь потеплел и показал содержимое нам.
Я ничего подобного никогда не видел. Кольцо с огромным шестиугольным бриллиантом. По всем признакам – женское. Никакого обрамления. Камень держался на тонких высоких изящных ножках. Над тонким ободком для пальца… Какой же пальчик его носил? Да уж и королевский бы не побрезговал!
– Феноменальный камень, – сощурившись на него, сказал Андрей. – Каратов за сорок. Таких колец во всем мире не более двух десятков.
– А может, возьмем и золота пару стопочек?
– Не говори глупостей, Миша. Одна стопочка и десяти тысяч долларов не стоит, а кольцо на десять миллионов тянет.
И мертвец вернулся на свое место – сторожить золото на сундуке.
Страшная могила
Миша во второй раз съездил в Вену. А мы без него провели одну безуспешную операцию поиска.
И не просто безуспешную. На этом месте явно кто-то недавно побывал, и это нам очень не понравилось.
Решили, тем не менее, продолжать дальше и обследовать то место под Москвой-рекой, которое значилось под двумя крестами. Волынцев не дал по нему конкретной информации. Сергей Антонович знал только, что группа Брынцалло там сильно возилась.
Спуск надо было производить на очень низкий горизонт. А раз там уже работали чекисты, двигаться надо было осторожно, проверяя минирование.
Три с половиной часа медленного движения… и вот, что-то новое! Пошел вниз под углом каменный ход с отчетливой современной кирпичной кладкой. Потом выровнялся и повернул почти на девяносто градусов.
Еще метров пятьдесят по нему… впереди нечто похожее на грот, отделенный от нас толстыми темными металлическими прутьями. Теперь мы рядом и светим внутрь….
Это могила! Точнее, большое надгробие из белого с покатыми краями мрамора.
О боже! Как в сказке или во сне, хочется ущипнуть себя за руку. Там имя: "Лаврентий Берия"!
Возможно, мы стояли молча минуту или две, возможно гораздо больше…
– Пошли отсюда, – вдруг резко и сухо сказал Андрей.
– Надо потом прийти и сфотографировать, – предложил Анатолий.
– В такие места не ходят дважды! Пошли!
Мы выбрались наружу меньше, чем за час, сели в машину и отправились к Андрею. Все чувствовали себя немного растерянными, а Андрей был мрачен. По-особому, я его таким никогда не видел… И дома, когда мы уселись за стол, чтобы слегка сухим побаловаться, хозяин угрюмо расхаживал, заложив руки за спину по комнате.
А мы, как раз, пораскрывали рты.
– Что же это за могила, братцы? – первым заголосил Миша. – Олег, ты обратил внимание, что там, кроме имени, нет ничего больше, никаких дат?
– Берия вечен… или Берия не умер, так это надо понимать? – спросил Анатолий.
Андрей, продолжая ходить, только недовольно скосил на нас глаза.
– Так, когда он умер, этот сатана? – опять спросил Миша. – Ведь Волынцев в сорок восьмом году на это место указал. Берия был жив и здоров.
– Ре-бя-та! – неожиданно пришло мне в голову. – А что, если под этим надгробием просто бериевские сокровища запрятаны?!
– Элементарно! – сразу же согласился Толя. – Перепилить надо решетку и разобраться. Долбануть ее динамитом, там никто не услышит. – Андрей вдруг порывисто присел за стол и уставился на нас. – Ты что, Андрюш… не согласен?
Он помолчал немного, а потом спросил, как учитель маленьких неразумных детей:
– Вы что, совсем обалдели, а? Вы кого обыграть хотите? Берию?!
– Э-э…
– Вот тебе и э! Разума лишились?
Мы неожиданно протрезвели.
– Действительно, глупость, – согласился я. – Но как ты сам можешь объяснить эту могилу?
– Возможно, она настоящая, вполне возможно.
– А то, что нет даты смерти?
– Да, здесь символ, конечно. Есть и смысл и намек.
– На что намек?
– Да ходили у нас разные слухи… что какая-то сверхличность в стране до восемьдесят четвертого года водилась. Андропов этими слухами очень всегда интересовался.
– Ты имеешь в виду огромные ценности, которыми кто-то ворочал, и за кулисами управлял?
– У-гу. От министра обороны Гречко до министра культуры Фурцевой. У той, кстати, сейчас дети очень безбедно в Голландии проживают. У члена Политбюро Кириленко тоже детки в свое время с большими драгоценностями сбежали. У первого секретаря Грузии Мжаванадзе в семидесятых на десятки миллионов старых камней обнаружили. Всех не перечислишь… Короче, так. Проводим последнюю операцию по камням Яшки Свердлова и закрываем контору!
– Ты же говорил, что полно еще всяких мест, – обидчиво возразил Миша.
– А вы не насосались?! Мы же за семьдесят миллионов перешагнули. И ты, дорогой, на эту операцию не пойдешь.
– Почему?
– Третий раз в Вену скатаешь, челнок. Чтобы здесь у нас ничего не оставалось.
Яков Свердлов и ограбление патриаршей ризницы
1918 год. Чуть не сорвалась тогда вся большевистская затея. И сорвалась бы, если б не латышские батальоны, штыками и пулями которых главным образом и осуществлялся красный террор в обеих столицах. Ими же только и удалось подавить антибольшевистское восстание эсеров – людей в общем правильных, защищавших крестьянский и разумный буржуазный интерес. Взрастили прибалты на русской крови крокодилов (в латышских батальонах и эстонцев немало было), а потом стали плакаться, что эти крокодилы и их жрать начали.
Однако рассказ не об их странной логике.
Не желая обидеть влюбленных в Ленина верующих (как пел Высоцкий: "кто верит в Магомета, кто в Аллаха, кто в Иисуса"), сошлюсь лишь на всевозможные цитирования Ленина (а также Троцкого и прочей компании) нашим писателем Солоухиным и историком Евой Штурман. Словами самих указанных революционеров ясно сказано: "На Россию нам наплевать, это лишь хворост для мировой революции". Психически больные с садистским комплексом. Хотя, конечно, любили детей.
Себя тоже очень любили. Поскольку мировую революцию делать – желающих мало. Беречь их, стало быть, надо.
В 1918 году положение сложилось критическое. И на повестке дня стоял вопрос о подготовке побега партийной элиты. В Швейцарию, разумеется. Подготовке Ленин уделял большое внимание и поручил ее Якову Свердлову. Тот, между прочим, не умер вдруг, в начале девятнадцатого от туберкулеза, а был избит в Брянске рабочими на митинге на одном из заводов и позже от этого скончался. Но это позже. А пока, бывший часовых дел подмастерье Яков Свердлов занимался концентрацией ценностей, готовя казну для побега.
В этом же самом 1918 году была ограблена патриаршая ризница в Москве. Камни там были огромной ценности.
Очень темное дело. Якобы уголовники.
Вся недавно образованная милиция была поставлена на ноги. И нашли. И вернули церкви.
Только, что касается самых ценных камней, вернули не их, а стразы. То есть точные фальшивые копии.
Ну, какой же дурак, готовясь к побегу, вернет настоящие, да еще той самой церкви, которую большевики на дух не переносили и ограбили потом вообще подчистую?
Психи – совсем не дураки. Там, где касается их личного интереса.
Свердлов осуществлял свою алмазную деятельность практически бесконтрольно. Ленин ближайшего соратника не проверял, а больше – было некому.
Вот после его неожиданной смерти и выяснилось, что камушков-то не хватает. Тех, как раз, самых лучших, из патриаршей ризницы. Восемь камней, от двадцати двух до тридцати шести карат.
Сгинули!
А куда именно делись?
Волынцев с Сергеем Антоновичем долго в этой истории разбирались.
Выяснили, в конце концов, что был один интересный ампирный особнячок в районе Котельнической, который Свердлов по-тихому отбомбил для какой-то своей госструктурки с лохматым названием, одно сокращение которого занимало полстрочки – "Росглавпомком…" и чего-то такое. И сидела там честная компания вроде зятя, шурина, брата шурина и т. д. Яши Свердлова. Гавриила Попова только что не было. В общем, свой дом – родная крыша.
Под этой крышей синекурой занимались и пайки революционные ели. Вроде бы ничего подозрительного – как и везде. Однако же после смерти Свердлова железный Феликс там, почему-то, обыск сделал. Но, судя по всему, ничего не нашел. Волынцев полагал – потому что искал в здании, подвалах, а не в находящихся внизу подземельях.
В наше время ампирный особняк освоила уже какая-то очень крутая структура. "Какое-то СП", – легкомысленно решили мы, и очень дорого за это легкомыслие поплатились.
Миша отправился в Вену. Мы, через свои ходы из высотки, с утра на работу.