И осветилась пещера сиянием жгучим,
Чудище в Зевса вонзить попыталось рога.
90
Зевс, увернувшись, приподнял его над собою,
Стоя на самом краю межпланетной "дыры",
В Тартар чудовище пало, прощаясь с судьбою,
И пролетело сквозь бездну в другие миры.
"Надо теперь поспешать на Олимп к пантеону! -
Думал Зевес, закрывая врата на замок. -
В битве с титанами трудно сейчас Аполлону,
Но отказаться спуститься сюда я не мог!"
91
Следом за пленными вышел Кронид из теснины,
Снова услышал он грохот огромных камней,
Остроконечный Парнас вдруг лишился вершины,
Воздух в знакомых горах стал заметно черней:
"Бьются опять с безрассудными смелые боги,
И белоснежный Олимп потерял чистоту,
Из-за войны стали горные склоны пологи,
Выжгли титаны в безумстве Земли красоту…"
92
Битва за власть на земле разгоралась сильнее -
В помощь к титанам пришёл непокорный Атлант,
И наносились увечья страдающей Гее,
Издали видел Зевес, как опасен гигант.
Монстры сторукие быстро спасли положенье,
Смело напав из теснины на вражеский стан;
Братьев-киклопов Гефест взял к себе в услуженье -
И забурлил на Метане подземный вулкан.
93
Страшные молнии Зевсу сковали киклопы,
Бросил с горы вниз тиран смертоносный зигзаг,
Слышали грохот Балканы, Тайгет и Родопы,
В Тартар отправлен был первый, сражённый им враг!
В пропасть крониды отправили Гипериона,
Но пошатнулся от схватки такой небосвод,
Только старанием брата царя – Посейдона,
Небо не рухнуло в бездну бушующих вод!
94
Вздрогнул Олимп, Ойкумены гора-доминанта,
Но непреклонными были крониды в борьбе
И покорили усилием общим Атланта -
Стал он отныне держать небосвод на себе.
В Тартар отправили боги мятежных титанов,
Монстров сторуких поставив у медных ворот,
И подчинили себе остальных великанов -
Будет господствовать Крона великого род!
95
Щедро Зевес поделился добытою властью:
Миром подземным стал править красавец Аид,
Для Посейдона моря были выгодной частью,
А воцарился над всеми последний Кронид.
Видел тиран, что никто не уступит титанам,
Быстро приблизил к себе одного из сынов,
И, восторгаясь услышанным прежде пеаном,
Фебу доверил искусство и дар вещунов…
Дельфы
96
Небо очистилось вскоре от пепла и сажи,
В Тартар богами отправлены дети Земли,
К медным воротам приставлены мощные стражи,
Но оставалась ещё Ойкумена в пыли.
Тучи нависли по воле могучего ветра,
Долгие дни изнывала земля от дождей,
Сеять растения стала богиня Деметра,
Чтоб прокормить изнурённых войною людей.
97
Волею Зевса лишились они долголетья -
Стали ленивыми люди в серебряный век,
Цивилизация Кларию грезилась третья -
Чистой должна быть она, как сверкающий снег!
Зевс с юным сыном провел небольшую беседу:
"Время пришло перейти к олимпийским пирам,
Но мы позднее отпразднуем нашу победу -
Ты ж возведи над Пифоном сверкающий храм!
98
Думают люди сейчас, что они одиноки,
Что беззащитны пред гневом свирепых стихий,
Долго не видели Эос они на востоке -
Холодом небо сковал упокоенный Крий.
Эти создания Крона остались без веры,
Помощь несчастным твореньям, как воздух, нужна!
Жить будут семьи людей под опекою Геры,
А вдохновлять станет храм твоего вещуна!"
99
"Мало я знаю о родине доброй Латоны,
Гиперборею желаю увидеть, отец!
Слышал я часто во снах материнские стоны,
Бег титаниды оставил на сердце рубец!"
Гордость за юного сына пронзила тирана:
"Делай, как знаешь и чувствуешь, сын неземной!
Может быть, Феб, заживёт там сердечная рана,
И на Олимп возвратишься с прекрасной женой!"
100
Вышел губитель Пифона на брег фессалийский,
Громко позвал белоснежных друзей-лебедей:
"В Гиперборею лететь должен бог олимпийский
После того, как повержен последний злодей!"
Птицы примчались на берег с повозкою бога,
В синее небо поднялся на ней Аполлон,
Стала полезной для юноши эта дорога -
Видел, какой нанесён автохтонам урон:
101
Тёмное море внизу, в нём – деревьев обломки,
Всюду вдоль брега торчали из вод валуны,
Ими изранены сильно песчаные кромки,
Слышались стоны когда-то весёлой волны.
К вечеру Феб лучезарный увидел Карпаты,
Бурные реки в долинах, густые леса:
"Великолепны в стране этой дальней закаты,
Неописуемы горы и неба краса!"
102
Мгла вдохновила его на созданье пеанов,
Юноши голос прекрасный звучал в тишине:
"Боги великими стали, низвергнув титанов
И победив их в тяжёлой и долгой войне…"
В тьме предрассветной Зевсид ощутил вдруг прохладу:
"Родина матери доброй, похоже, близка!
Ах, как поёт неизвестная птица руладу,
Словно стекает по склонам пологим река!"
103
Эос спешила явиться над морем зелёным,
Феб любовался красивой картиной земли,
Не был жестокой войною сей край опалённым,
Чистые реки сверкали в нём, как хрустали.
Вдруг борозду он увидел внизу, под собою:
"Это Пифон здесь оставил чернеющий след!"
Мысленно Феб возвратился к жестокому бою:
"Матери-Гее дракон наносил сильный вред!"
104
Лебеди плавно летели над следом Пифона,
В свете вечерней звезды опустились к горе,
Здесь, в тёплом гроте жила титанида Латона
И выходила из дома на ранней заре.
В эту пещеру вошёл Аполлон с треволненьем -
К матери нежное чувство пылало в юнце!
Он возмутился жестоким и долгим гоненьем -
Дева чреватая мчалась, подобно овце.
105
В этом жилище без девы царили прохлада,
Сумерки серые, тяжкий покой, тишина,
Сгорбилась сильно от грусти над входом аркада -
Тихой и мрачной представилась Фебу страна…
Он обошёл с любопытством пустое жилище,
Вспыхнул по воле Зевсида огонь очага,
Даже не вспомнил ни разу пришелец о пище,
Видя, как ярко блеснули вверху жемчуга.
106
"Здесь нас с сестрою зачал властелин Ойкумены,
Чтоб укрепить свой высокий и царственный род,
Скрывшись с Латоной в пещере от взгляда Селены
Будет отныне моим этот памятный грот!"
Думы навеяла Фебу Латоны обитель:
"Завтра неспешно пройду по лесам и горам! -
Должен решенье принять я – подумал Губитель, -
Как над расщелиной выстроить мраморный храм!
107
Будет сиять белизною огромное зданье,
Как оперенье прекрасных моих лебедей,
Храм возведу я вселенскому злу в назиданье,
Чтоб он служил неизменному счастью людей.
Стану взирать на чудесный периптер с Парнаса,
Зевс разрешит пребывать на двуглавой горе -
Творческой будет вершина её седовласа,
Мир предо мною раскинется, как на ковре!"
108
Тихая тёмная ночь подступила к чертогу,
Скрылись поспешно за морем холодным ветра,
Гипнос явился незримо к могучему богу
И сновиденья навеял ему до утра.
Видел он в солнечном блеске такие красоты,
Словно сияла его золотая стрела,
Взору Зевсида явились пчелиные соты -
В мир насекомых его пригласила пчела.
109
Долго он с нею летал по зелёной дубраве,
В дуплах глубоких отведал лавандовый мёд,
Плавно стекал тот подобно извергнутой лаве
И застывал в многочисленных сотах, как лёд.
Трудолюбивых мелисс он увидел в работе:
Зданье из мягкого воска росло на глазах.
Феб очутился на миг в "беломраморном" соте,
Солнце сверкало по стенам в широких пазах.
110
Сон оборвался внезапно, как песнь коростеля,
Бог Лучезарный проснулся, запомнив мечту.
Очи открыв, оставался он долго в постели -
Думал, как сможет из камня создать красоту.
Ночь отступала неспешно на запад холодный,
Дивная Эос направила взор в небосклон,
Гимны исполнил у входа в грот ветер свободный:
"Слава тебе, сын Зевеса, наш бог Аполлон!"
111
Мысля о храме, ушёл он из грота Латоны,
Солнечный луч пробежал по пологим холмам,
Вились меж ними бурлящие реки-питоны,
"Люди здесь есть!" – понял бог по летящим дымам.
Вдруг он увидел над северным морем сиянье
В виде стволов, подпиравших собой небосклон…
Замер Зевсид пред увиденным, как изваянье:
"Храм мой украсят ряды белоснежных колонн!"
112
Сел возбуждённый Зевсид торопливо в корзину,
И на Парнас он направил своих лебедей:
"В будущем снова увижу я эту картину
И ознакомлюсь с делами и жизнью людей!"
Птицы так мчались навстречу потокам Зефира,
Что захватило б у слабого смертного дух,
Белые перья сияли на фоне "сапфира"
И вдохновили Зевсида: "Поможет мне пух!"
113
К вечеру он приземлился у бездны Пифона,
Вновь оглядел это место с различных сторон:
"Будет мой храм здесь стоять, возле рощи цитрона!" -
Вслух произнёс архитектор богов Аполлон.
Ночью глубокой по просьбе прекрасного бога
Птицы к подножью Парнаса доставили пух,
Ярко блеснул он в ночи, словно в речке сорога,
Быстро собрался во мгле он в десяток стамух.
114
Вскоре сложилась на небе ночном колоннада,
Следом за ней появились большой архитрав,
Портик с рисунком и крыша, под ней – анфилада…
Феб создавал на священной земле кенотаф.
Силою мысли вращал Феб своё созиданье,
Вымерил взглядом пропорции в нём и углы,
И опустил у подножье горы в ожиданье,
Что будут части его и крепки, и белы!
115
В полном безветрии спали дубы и цитроны,
С храма из пуха Зевсид не сводил острый взор,
Вскоре бог солнца взглянул на Парнасские склоны,
Ласковый луч устремляя меж раненых гор.
Портика храма коснулся сияющий Гелий,
Свет по высоким колоннам спустился к земле,
Храм каменел и, сверкнув чешуёю форелей,
Стал неподвижным над бездной, подобно скале.
116
С гордостью Феб обошёл белоснежное зданье,
Золотом тонким украсил его изнутри:
"Будут правдивыми в храме моём предсказанья,
Станут равны в этом доме рабы и цари!"
"Смертным служить предстоит в этих мраморных залах,
Установлю свой порядок, законный навек,
Буду участвовать сам я во всех ритуалах!" -
Твёрдо решил Лучезарный, спускаясь на брег.
117
С кромки воды обозрел неспокойное море,
Лёгкий корабль он увидел в лазурной дали,
В Аттику плыли критяне на вольном просторе -
Это купцы направляли сюда корабли.
Бросился в воду, он став дружелюбным дельфином
И оказался мгновенно вблизи корабля,
Феб удивил мореходов поступком невинным:
Не приближалась к плывущему судну земля…
118
Он, не желая загадкой пугать мореходов,
Белым дельфином галеру повлёк за собой,
И проведя это судно меж рифов и бродов,
Стал для критян он назначенной новой судьбой…
Этот корабль бросил якорь у пристани Крисы,
К новому храму повёл Аполлон моряков,
"Хайре!" махали ветвями ему кипарисы,
Весело плыли над ним кружева облаков.
119
Вскоре критяне стояли у дивного храма:
Ввысь возносились столбы белоснежных колонн,
Невероятной казалась вокруг панорама,
Каждый из них был такой красотой изумлён…
"Белый "корабль" поплывёт через долгие годы,
Здесь и служите, не зная лишений и бед!
Станут сюда приходить за советом народы,
Будет на каждый вопрос их мой мудрый ответ!"
120
Так Аполлон говорил удивлённым критянам:
"Волю мою через пифию вам передам!",
Храм воссиял, розовея в закате багряном,
И приступили жрецы к благородным трудам…
Лира
121
Годы ложились под стопы великого Крона,
Любвеобильный Зевес взял верховную власть,
Выстроил дивный дворец для богов и для трона
И утолял на земле неуёмную страсть.
Гея отныне жила без больших потрясений,
Изредка Зевса тревожил титан Прометей,
Не изъявлявший царю никаких преклонений,
Любящий смертных, как им порождённых детей.
122
Бог Лучезарный был занят духовной работой:
Через оракула людям вещал о судьбе,
Феба сестра занималась любимой охотой,
Время и силы свои посвящая стрельбе.
Храм был известен уже на широких просторах
Горной, измученной распрей великой страны.
Люди спешили в него при возможных раздорах,
Чтоб избежать им ненужной кровавой войны.
123
В царствах далёких и близких ходило преданье -
К Дельфам таинственным тянется много путей!
Храм развивался, и строились новые зданья,
Где принимали оракулы разных гостей.
Знатные люди дарили животных и злато,
Знанье грядущего – благо, считали они.
Но не бралась с бедняков и страдающих плата -
Знали жрецы, что у многих безрадостны дни.
124
Трепетно Феб относился к своим предсказаньям,
Не обделял он вниманьем дельфийских жрецов,
Юношей стал привлекать к боевым состязаньям,
Чтоб продолжали с успехом занятья отцов.
Он никогда не чурался тяжёлой работы:
Выстроить мог неимущему каменный кров,
Не избегал на волков многодневной охоты -
Так защищал он ему посвящённых коров.
125
Нравилось Фебу следить за большими стадами
И напевать им прекрасные песни свои,
Перекликаться любил Лучезарный с дроздами,
Соревновались с Зевсидом в ночи соловьи.
Дивное стадо паслось на зелёной долине
Недалеко возвышалась Киллена-гора,
Лучшие травы росли на цветущей равнине,
Где оказалась весною Деметра щедра.
126
Феб отдыхал в тёмной роще восточного склона,
Не беспокоясь о стаде коров и быков -
Не нанесёт ему, верил Ликейский, урона
Ни скотокрад аркадийский, ни стая волков…
Но подвела в день прекрасный доверчивость бога:
Вышел двухдневный малыш из пещеры в горе,
Только казалось, походка его быстронога,
После холодного грота был рад он жаре.
127
Мальчик вдали разглядел необычное стадо,
Кудри рукой теребя, покачал головой.
Стадо манило к себе удивлённое чадо -
Шкуры сверкали под солнцем цветущей айвой!
Ловко сломал он недлинную ветку цитрона
И устремился к животным во весь детский дух,
Выбрал для кражи пятнадцать коров Аполлона
И отогнал их от всех, как умелый пастух.
128
Остановил он коров возле самой дороги,
Быстро нарвал три охапки высокой травы
И обвязал ею пленницам задние ноги,
Чтоб каждый след заметался пучком муравы.
Стадо проворно погнал он на холм каменистый,
Намереваясь припрятать в пещере, как клад,
Но на пути оказался пейзанин речистый,
Молвил он: "Встретился здесь мне грудной скотокрад!
129
Знаешь малыш, чьих животных отбил ты от стада?
Сильно накажет за кражу тебя Аполлон!
В поле прекрасных коров возвратить, мальчик, надо!
В гневе сын Зевса жестокий!" – витийствовал он.
"Я не узрел у коров пастуха или бога!
Значит, он ростом не выше хорька иль кота?"
Молвил пейзанин: "Он выше огромного стога!
Всех восхищает безмерно его красота!"
130
"Дам двух коров я тебе за глухое молчанье! -
Смело пейзанину молвил младенец с прутом. -
Спрячь их скорей, чтобы Зевсид не услышал мычанье,
Верность мне данного слова проверю потом!"
Спрятал пейзанин красивых животных в загоне,
Сажей намазал обеим коровам бока:
"Буду молчать, как созвездие на небосклоне,
Хоть за сокрытье хищенья вина велика!"
131
Топот копыт на дороге послышался снова,
Дивных коров гнал малыш, их пугая прутом,
Но не терпелось проверить пейзанское слово,
Спрятал воришка животных за мощным кустом.
Принял ребёнок мгновенно там внешность мужчины
И в этом виде вернувшись, спросил старика:
"Хочешь ли в жизни не знать нищеты и кручины?
Стадо отдам, коль на вора укажет рука!"
132
Тот торопливо, трясясь, указал направленье:
"Мальчик со стадом пошёл за крутой поворот!"
Принял малыш прежний вид и прочёл наставленье:
"Слово давая, закрытым держать надо рот!
Чтоб ты навеки запомнил незыблемость слова,
Камнем предстанешь и будешь безмолвен всегда,
Честность и верность, старик, в жизни смертных – основа.
Речь – не бурлящая в скалах весною вода!
133
Вновь запылило в пути поредевшее стадо,
В горы направил младенец чудесных коров,
Сняло с копыт мураву там смышлёное чадо,
Скот утащил за хвосты он под каменный кров.
Хитро придумал, чтоб шли все следы из пещеры,
В грот натаскал он охапки им собранных трав,
А перед выходом сделал из камня барьеры,
Чтобы не сбежали коровы под сени дубрав.
134
В жертву богам он принёс двух коров Аполлона,
Шкуры которых повесил на ветках дубов,
Туши разделал, сжёг мясо на сучьях цитрона,
Дым на Олимп поднимался, как пара столбов.
Скрыв ритуала следы, он у входа в пещеру
Панцирь хелоны нашёл – опустевший покров,
Ловко коровьи кишки натянул по размеру,