- Скажи, что ты задумал? - перебила Лизет.
- Слушай! Я - Табу. У меня войско людей с очень нелегким характером, прямо скажем. Я встану во главе и отведу их сражаться с бандой Ника Портера.
- Каким образом?
- Очень просто! Я назовусь генералом Тотором и стану воякой, как Мальборо .
- Отлично, братишка, действуй. Плохо только, что ты не говоришь на местном языке.
- Это самая большая трудность. Но все равно, я доведу дело до конца. Я так хочу, и так будет.
- Тогда поторапливайся! Хорошо бы, чтобы папа, Татуэ и остальные не попали в беду.
- Скорее, вперед! Сейчас или никогда надо проверить силу моего авторитета. Разыграю-ка я одну сцену.
И с этими словами маленький горбун подошел к папуасу, который приносил ему жареные мозги. Темнокожий не сводил с него глаз, выражая что-то вроде симпатии. Сабля у мальчугана уже имелась, и теперь он решил позаимствовать у нового друга дротик. Тот с радостью отдал его. Тотор, помахав дротиком, произнес:
- Не очень удобный и длинный, как шест для сбора яблок. Но раз это национальное оружие, то, значит, полезно для моего престижа .
Чтобы выглядеть как папуасы, отправляющиеся на охоту, мальчику нужен был пучок из красных перьев, которые втыкались в шевелюру - точь-в-точь такие, как на гусарских меховых шапках. Тотор наклонил голову дикаря, вытащил перья и разделил на две части. Половину пучка он воткнул в черные кудри Лизет, а другую засунул себе за правое ухо.
- Хорошо!
Каннибал повторил за ним, как магическое заклинание, три слога:
- Ка-ра-шо.
Услышав такое, маленький горбун расхохотался. Он смеялся до слез и никак не мог остановиться. Тогда папуасы, теперь считая его своим вожаком, тоже начали смеяться вместе с ним.
- Ты видишь!.. Видишь! - сказал Тотор заразившейся смехом сестре. - Они повторяют за мной, они подражают мне… Немедленно в путь!
Маленький герой поступил очень мудро, вооружившись дротиком и воткнув перья в волосы. Папуасы догадались, что белокожий Табу поведет их на войну. Успокоившись, они издали долгий призывный клич и стали быстро собирать свое обычное вооружение: дротики, луки со стрелами и копья.
Генерал Тотор, как и полагалось главнокомандующему армией, выступал во главе вместе с Лизет, которая старалась идти в ногу с братом. Ярко разукрашенное войско темнокожих следовало за командиром. Не имея возможности произнести речь, мальчуган время от времени делал красноречивые жесты, благосклонно встреченные подчиненными. Они означали обещание есть и пить вдоволь, глотать мясо большими кусками до полного насыщения. Папуасы считали, что вожак ведет их на великий пир, которому будет предшествовать битва.
Чтобы не заблудиться и прийти точно во владения Ника Портера, Тотор считал, что нужно подняться вверх по течению и пересечь старое русло. Путь долгий, но верный. И войско все шло и шло вперед.
Дети уже падали с ног от усталости. По сравнению с длинноногими крепкими папуасами они выглядели очень хрупкими и нежными. Дикари быстро нашли выход из положения - носилки. Бамбук и ротанговая пальма служили прекрасным строительным материалом, а темнокожие оказались превосходными мастерами.
Через десять минут пара носилок с крышами из банановых листьев была готова. Тотор и Лизет влезли каждый в свою карету, и могучие руки подняли и понесли их дальше.
Походный марш продолжался. Мальчуган хорошо ориентировался на местности и кончиком дротика указывал нужное направление. Папуасы, движимые голодом и жаждой, уверенно шагали туда, где они найдут море огненной воды и горы еды.
Ни единого признака усталости не появилось на их лицах. Как дети, готовые следовать за взрослыми, племя следовало за своим предводителем. Иногда они останавливались только для того, чтобы сменить носильщиков и снова продолжить путь.
Вскоре войско миновало дом, от которого остались одни головешки, затем тюрьму на сваях, где брата с сестрой мучил Корявый. Хижина оказалась пуста - ни запасов провизии, ни охранника. Жестом Тотор приказал немедленно уничтожить ненавистное сооружение. Несколько папуасов бросились в реку, как крокодилы, и через пять минут из воды остались торчать только четыре сваи. Мальчуган просиял. Теперь была очередь за постами. В них также не оказалось ни одного малайца, и хижины пали, как по мановению палочки. Войско проходило, как ураган, сметая все на своем пути.
Шествие приближалось к пиратскому городку. Вдалеке послышались крики и выстрелы, появились облака черного дыма, нависшие над рекой. Тотор вздрогнул от дурного предчувствия: "Только бы папа и Татуэ с матросами были там. Вижу следы битвы с пиратами…" Лизет, думая о том же, произнесла:
- Конечно, они пытались нас освободить!
- Кажется, теперь наступил момент, когда мы сможем им помочь.
- Надо предупредить их, что мы идем.
- Да, но как? О! Идея! Песня будет сигналом.
Мальчуган встал на носилках, набрал в легкие побольше воздуха и громко запел:
Кто веселится - тот богат,
И ты поешь повсюду!
Старинной песне каждый рад,
Напев бретонский - чудо!
На мгновение маленький горбун замолчал и приложил руку к уху. Никто не отзывался. Чернокожие слушали пение, околдованные чудесным высоким голосом мальчика, Бог-Табу продолжал:
Пой, мальчуган! Пускай твой смех
Развеселит нас всех!
Какое счастье жить! Ты прав,
Когда тоску лишаешь прав!
Твой смех, который я люблю,-
Попутный ветер кораблю!
Смелей!
Неси свой чертов горб,
И нас никто не вгонит в гроб,
Нас всех победа ждет,
Вперед же, мой горбун-малыш,
Ты - лев, а не трусишка-мышь,
Вперед!
Войско воодушевилось. Папуасы, похоже, говорили: "Еще, еще!" Но Тотор нахмурил брови. Внимательное ухо уловило звуки, заставившие его побледнеть. Мальчик спрыгнул на землю, зажав в левой руке дротик, правой указал на дома и, произнеся лишь одно слово: "Вперед!", побежал. Армия каннибалов бросилась за ним.
ГЛАВА 11
Ник Портер и Корявый. - Хитрость бандита. - Удушье. - Кто такой Корявый? - Лучше умереть, чем вернуться в тюрьму. - Матросы будут повешены. - Подготовка к казни. - "К оружию!" - Неожиданная надежда. - Как пираты собирались сражаться с дикарями.
Несколько часов подряд ослепший Корявый кричал, стонал и звал на помощь. Малайцы, занятые своими делами, ничего не слышали. На Востоке не любят, когда мужчин отвлекают от игры, попойки или отдыха.
Наконец наступило время проверки, и охранники отправились в тюрьму на сваях. Тут-то и обнаружилось, что маленькие заложники сбежали, а охранник чуть не лишился зрения.
Корявого немедленно доставили к Нику Портеру, который хотел было сразу перерезать тому глотку, даже не выслушав объяснений. Но матрос, едва не потеряв зрение, не потерял, однако, дара речи и убедил пирата выслушать его.
- Ты будешь неправ, если убьешь меня, хорошего моряка, тебе ведь нужны опытные люди. Я еще пригожусь. Понимаю, конечно, горбун оставил меня в дураках. Бросил горячей золы в глаза и смылся, прихватив девчонку. Ну и что из этого? В настоящий момент они наверняка пойманы и съедены дикарями.
- Дети были самой лучшей приманкой.
- Но ведь капитан не знает о том, что произошло. Скоро он пожалует сюда и попадет к тебе в руки.
- Я его не боюсь.
- И все-таки подготовься к жестокой битве. Я хоть и ненавижу его всей душой, но должен признать, Марион - необычный человек, экипаж фанатично обожает его и будет драться до победы.
- Значит, ты не любишь его так же, как и я?
- В сто раз сильнее! Ты желаешь видеть его мертвым, а я хочу, чтобы он жил долго-долго, чтобы я мог издеваться над ним сколько угодно.
Слова были произнесены с такой яростью в голосе, что заставили Ника Портера содрогнуться.
Общая ненависть к капитану Мариону спасла жизнь Корявого. Пират решил использовать злобную энергию урода. Матроса отвели к старому малайцу, который промыл и смазал какой-то настойкой опухшие и покрасневшие глаза, и через несколько часов он вновь мог видеть.
Как и предполагал Корявый, атака состоялась. Матрос активно сражался в обороне, чем снискал уважение пиратского главаря.
Марион желал одного - поражения Ника Портера. Корявый в свою очередь хотел победить капитана и Татуэ. При этом каждый старался взять противника живым. Восторжествовало, увы, неправое дело. Благодаря хитрости бандита экипаж "Лиззи" попал в ловушку, из которой невозможно было выбраться. Теперь отважные моряки сидели в глубокой яме, не надеясь на спасение.
Пиратский главарь тем временем размышлял, что будет лучше - оставить матросов подыхать с голоду или потопить их, направив в яму воду ручья, протекавшего через поселок.
- Умоляю тебя, - просил Корявый, - разреши мне распорядиться жизнью Мариона и его дружка по кличке Татуэ.
- Посмотрим, когда они будут в наших руках. А сейчас хватит болтать! За дело!
Негодяй придумал несколько способов захвата отряда. Первые два он отбросил сразу. Если просто оставить людей в западне, то пройдет слишком много времени, пока они умрут. Если затопить, то, во-первых, это довольно трудно осуществить, а во-вторых, можно случайно утопить и тех, кого он собирался оставить в живых. И Ник остановился на третьем варианте: матросов ждало частичное удушье. Бандит уже представлял эпилог этой слишком затянувшейся драмы. На яму положат бамбуковые шесты, на них набросят брезент, солому и землю так, чтобы не осталось отверстий. Корявый заинтересованно слушал, куда клонил пират.
- Очень просто, - продолжал тот. - С четырех углов поставим пушки и будем стрелять так, чтобы пороховой дым шел в яму, попадал в горло, проникал в легкие, щипал глаза. Таким образом все задохнутся. Палить надо до тех пор, пока не смолкнут крики и стоны. Потом откроем яму, дым испарится - и бери их голыми руками! Вместе с оружием. Мои люди с помощью бамбуковых лестниц и веревок поднимут наверх наших ненавистных врагов.
- Надеюсь, они будут еще живы, - злорадно усмехнулся Корявый.
Да, так и случилось. По завершении этой варварской операции отважные сердца все-таки слабо бились, легкие кое-как дышали. Мерзавец, упиваясь ненавистью, ждал, когда жертвы очнутся. Моряков перенесли в большой дом, служивший складом для оружия и запасов провизии, и положили на циновки. Вокруг тотчас образовалось тройное кольцо вооруженных пиратов. Со всех сторон бежали любопытные малайцы, чтобы не пропустить ни одной детали предстоящего спектакля.
Ник Портер, лейтенанты и Корявый сидели перед захваченными в плен матросами, к которым постепенно возвращалось сознание. Чтобы ускорить события, принесли раскаленные прутья. Палачи-добровольцы поспешили продемонстрировать свое усердие перед хозяином и бросились прикладывать орудия пыток к ногам несчастных.
Кожа распухала и лопалась. Послышались стоны. Вместе с чувствительностью возвращались жизнь и разум. Моряки поняли, что пропали.
Однако отважные люди, не раз видевшие смерть в лицо, оставались спокойными и невозмутимыми, чем сильно раздражали пиратов. Ни крика, ни жалобы не сорвалось с их уст. Гордые и непреклонные, моряки прямо и открыто смотрели на врагов. Казалось, их не волновала драма, участниками которой им предстояло стать.
Корявый сказал Нику Портеру:
- Баста! Я могу одним словом лишить их этой уверенности.
Урод посмотрел на своего прежнего командира и товарищей с выражением жуткой ненависти, которая сделала его лицо еще более безобразным.
- Похоже, - добавил пират, - у тебя есть, что им рассказать. Давай! Результат будет интересным!
Корявый больше не мог сидеть на месте. Он вскочил, стал жестикулировать, потом сложил руки на груди, побледнел, покраснел и, наконец, произнес:
- Капитан Марион, ты узнаешь меня… и, конечно, ты, Татуэ?
Ответа не последовало. Никто даже не взглянул в его сторону.
- Похоже, нет. Сейчас я назову имена, которые теперь уже не ваши, а беглых каторжников из Гвианы. Ты, Марион Пьер-Андре, был номером двести двенадцатым, а ты, Франсуа Бушу, по кличке Татуэ, номером двести четырнадцатым для всей славной администрации колонии. Ну что, узнали меня?
- Нет! Не может быть!
- Да, это я, господин Перно. Уважаемый замечательный господин Перно, ваш бывший охранник, который шаг за шагом преследовал вас с самого побега и который привел вас сюда.
Марион побледнел и закачался, как будто получил пулю в сердце. Татуэ поддержал друга за локоть и прохрипел:
- Я подозревал, тысяча чертей! Эх, Корявый, Корявый! Твоя отвратительная физиономия не могла принадлежать никому, кроме грязного пьянчужки из Сен-Лорана, которого презирали даже каторжники.
На губах негодяя появилась злобная усмешка, и он продолжал:
- Я знал, что заставлю тебя заговорить. Правда глаза колет!
Вдруг высокий голос юноши перебил его.
- Ты лжешь, мерзавец. - Кок Галипот вступился за друга. - Капитан Марион невиновен. И ты это прекрасно знаешь. Я был юнгой на "Пинтадине", когда свершилось ужасное преступление, и виновный находится здесь. Вот он, Ник Портер! Клянусь Богом и честью!
- Правильно, матрос! - закричал Боб Хариссон. - Капитан, мы вас знаем и уважаем! Не унижайтесь, не отвечайте им! Теперь мы поняли, чего стоит Корявый. Он - дважды предатель!
- Говорите, говорите, господа правдолюбцы! Не стесняйтесь!
- Повторяю, - продолжал артиллерист, - ты предатель, потому что предал своего командира, и трус, потому что хотел выместить злобу на детях, а сейчас оскорбляешь пленных.
- И так далее, и тому подобное… - рассмеялся бандит. - А не хотите ли узнать, как же мне удалось установить такую превосходную слежку на всем пространстве, которое занимает половину земного шара?
Матросы замолчали и презрительно отвернулись.
- Эй, приятель, мне кажется, получается не тот эффект! - усмехнулся Ник Портер.
- Что же, посмотрим! Я был надзирателем в колонии Сен-Лоран. Примерным служащим, хоть и любил немного выпить. Но это не мешало службе. Твой первый побег, номер двести двенадцатый, испортил мою карьеру, меня понизили в должности. С этого момента началась наша дуэль. В отместку я добился, чтобы тебя приговорили к смерти. Но накануне казни вы вдвоем сыграли со мной злую шутку. Побег двоих, да еще и закованных в кандалы. Это было слишком. Кроме того, вы меня связали, засунули в рот кляп и бросили, как мешок, в траву за камерами. Считайте, что моя служба бесславно закончилась. Меня должны были бы выслать как непригодного. Впереди ждали крах и полная нищета. В довершение ко всем несчастьям какой-то прохожий зажег трубку и бросил спичку. Трава загорелась, и я поджарился, как на сковородке. Сами видите, что стало с лицом. Месяц я провел в госпитале, потом меня выгнали на улицу. Ни гроша за душой, ни корки хлеба в кармане! Я потерял работу, положение, осталась только ненависть к вам двоим, виновникам моих бед. Тогда я твердо решил вернуть вас в тюрьму. Хорошая мысль, а? Не было ничего проще, чем обнаружить ваши следы от Суринама до Сан-Франциско. Не буду терять времени, пересказывая подробности. Как мне не терпелось увидеть вас повешенными! Благодаря изуродованному лицу меня не узнавали, но я не мог и никуда устроиться. Однако, мой бедный двести двенадцатый, ты взял меня в путешествие, целью которого являлась твоя реабилитация. Все милые шутки, происходившие на борту "Лиззи", - дело моих рук. Это расплата наличными, как говорится. Донос на Таити, кража документов на Фиджи, поломка перта на бушприте и пушек, пожар на борту, похищение капитанского отродья - это еще цветочки. Но главное, что может пролить бальзам на сердце ,- это ваше возвращение в колонию. Скоро вы туда непременно попадете. И вот каким образом. В качестве компенсации за оказанные услуги, Ник Портер, мой должник, навсегда отдает вас мне, не так ли, патрон? Эти двое отныне - мои?
- Да, болтун!
- Отлично! Завтра, ты, Марион Пьер-Андре, номер двести двенадцатый, и ты, Франсуа Бушу, номер двести четырнадцатый, возьмете шхуну, и мы поедем на Новую Каледонию, что в двух шагах отсюда. Вам ведь все равно в каком лагере сидеть? И мне плевать! Приговоренный к смерти будет повешен, если только казнь не заменят на пожизненное заключение. Как весело мне будет видеть вас в арестантской робе! Вам придется снова соблюдать режим, есть протухшее сало, заплесневелые лепешки и мертвечину. Таким образом моя месть свершится, я не буду ни о чем сожалеть: ни о моем увольнении, ни об уродстве, ни о нищете.
Ни единой жалобы, стона или проклятия не вырвалось у несчастных. Воспоминания о лагерных страданиях сковали их тела. В ушах, как колокольный звон, звучало одно только слово "каторга". Друзья предпочитали сто раз умереть, чем снова попасть в этот ад. Прощай свободная жизнь, прощай надежда вернуться на родину с гордо поднятой головой. Прощай будущее, дети, все! Пусть лучше повесят сразу. За всю жизнь моряки не видели более злобного ликования чудовища, не слышали более противного голоса, продолжавшего оскорблять их. Но сейчас они думали только о смерти, которая станет избавлением от всех мучений.
- Принесите веревки, - распорядился Ник Портер, - и повесьте всех этих. Сколько их там? Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, двое не в счет, их заберет Корявый.
- Да, я с них глаз не спущу.
- Их ведь вроде было девять? - удивился главарь.
- Одного убили. А теперь - черед остальных. Приступайте!
Пленным надели веревки на шеи и потащили на площадь, посреди которой росло огромное развесистое дерево с пурпурными цветами. Пираты принесли бамбуковые лестницы и привязали веревки повыше на самые толстые ветви. Толпа кричала, улюлюкала, свистела, бурно радуясь прологу страшного спектакля.
Капитан и Татуэ лежали на земле, связанные по рукам и ногам. Корявый за волосы приподнимал их головы, заставляя смотреть, как будут погибать товарищи. Но они закрывали глаза, и тогда негодяй бил их по лицу и кричал:
- Смотрите! Смотрите, черт бы вас побрал!
- Поднимай! - приказал Ник Портер.