Письмо, которое читал Перлмуттер, было адресовано военному министру Джоэлу Робертсу Пойнсетту. Стюарт написал его в годы управления Филадельфийской военно-морской верфью, то есть между 1838-м и 1841-м. Довольно сухой текст содержал перечень необходимых материалов, отчет о ремонте фрегата и замечания о качестве парусов. Очевидно, адмирал управлял верфью весьма компетентно, но с куда большим удовольствием командовал бы кораблем.
Перлмуттер отложил письмо, отправил в рот канапе и запил шампанским. Просмотрев еще пару писем, он остановился на послании боцмана, служившего под командованием Стюарта во время берберийских войн. Некий Джо Джексон писал как курица лапой и имел весьма ограниченное представление о грамоте. Он вспоминал о сожжении фрегата "Филадельфия" и артиллерийской дуэли с пиратским кораблем "Сакр".
Все это было Перлмуттеру хорошо известно. Он читал отчет капитана Декатура о сожжении "Филадельфии", а вот о бое с "Сакром" знал лишь из рапорта Стюарта Военному ведомству.
Вчитываясь в текст, Джулиан будто своими глазами видел, как "Сакр" подпускает "Сирену" поближе, чтобы неожиданным залпом уничтожить абордажную команду, вдыхал пороховой дым, слышал крики…
В письме Джексон интересовался у адмирала судьбой Генри Лафайета, первого помощника капитана брига. Перлмуттер вспомнил, что именно этот молодой лейтенант успел перепрыгнуть на "Сакр", прежде чем пираты неожиданным залпом уничтожили абордажную команду. Выкуп за Лафайета не потребовали, поэтому его считали погибшим, но из письма боцмана следовало обратное. Теперь Перлмуттер читал с удвоенным интересом. Джексон видел, как Лафайет вступил в бой с капитаном "Сакра" и оба свалились за борт. "Генри упал в море вместе с этим дьяволом Сулейманом аль-Джамой".
Имя - вот что потрясло Перлмуттера. Дело было не в исторических нюансах: Джулиан смутно припоминал, что капитана "Сакра" и правда звали Сулейманом аль-Джамой. Его современный тезка куда более знаменит: Сулейманом аль-Джамой именовал себя террорист, проходящий у спецслужб под номером два, сразу после Усамы бен Ладена.
Сегодняшний аль-Джама снялся в паре фильмов с отсечением голов, а также стоял за бесчисленными террористами-смертниками в Пакистане, Афганистане и на Ближнем Востоке. Пиком его карьеры считается нападение на отдаленный аванпост армии Пакистана, в ходе которого погибло больше сотни солдат.
Джулиан проверил, ответил ли Стюарт на послание и сохранил ли, по обыкновению, копию. Да, разумеется! Следующее же письмо в стопке адресовалось Джону Джексону. Изумленный Перлмуттер пробежал его глазами, затем перечитал медленно и внимательно. Джулиан откинулся на спинку - кожаное сиденье заскрипело под его весом - и стал думать, не связано ли изложенное в письме с сегодняшними событиями. Скорее всего, нет.
Перлмуттер взялся было за следующее письмо - и тут же отбросил его. Что, если эта информация пригодится правительству? Вдруг хоть чем-то поможет? Вряд ли, конечно, но это уж не ему решать.
Обычно, обнаружив интересный материальчик, Перлмуттер подсовывал его своему другу Дирку Питту, директору НУМА, Национального подводного и морского агентства, но это дело, скорее всего, не в компетенции НУМА. Джулиан давно обосновался в Вашингтоне и завел множество знакомых. Вот и сейчас он сразу сообразил, кому следует позвонить.
В "роллс-ройсе" имелся дисковый телефон с бакелитовой трубкой. Сотовыми Перлмуттер не пользовался из принципа. Толстый палец едва влезал в узенькие отверстия на диске, однако номер был успешно набран.
- Алло! - ответил женский голос.
Перлмуттеру не хотелось прорываться через орду секретарей, поэтому он звонил по прямому номеру.
- Привет, Кристи! Это Джулиан Перлмуттер.
- О, Джулиан! - воскликнула Кристи Валеро. - Сколько лет, сколько зим! Как дела?
Перлмуттер похлопал себя по объемистому животу.
- Ты меня знаешь. Исхудал - одна тень осталась.
- Еще бы не знать! - засмеялась Кристи. - Попробовал coquilles St.-Jacques? Помнишь, ты выклянчил у меня мамин секретный рецепт?
Перлмуттер был известен не только как знаток кораблей и мореходного дела, но еще и как большой гурман и сибарит.
- Готовлю постоянно. Захочешь попробовать, звони в любое время.
- Ловлю на слове. Ты же знаешь, мой кулинарный репертуар исчерпывается рецептами вроде "Проткните обертку и поставьте блюдо в микроволновку". Ты просто поболтать звонишь или по работе? А то у меня тут дел невпроворот. До конференции еще несколько месяцев, а Дракониха все равно жизни не дает.
- Не стоит ее так называть! - осторожно попросил Перлмуттер.
- Почему? Фионе нравится, - парировала Кристи.
- Ладно, теперь я ловлю на слове! - хмыкнул Перлмуттер.
- Так в чем дело?
- Я раскопал кое-что интересное и подумал: вдруг ты заинтересуешься.
Перлмуттер пересказал письмо Чарльза Стюарта боцману. Выслушав, Кристи Валеро задала один-единственный вопрос:
- Когда сможешь подъехать?
- Хьюго, планы изменились, - объявил Перлмуттер, положив трубку на рычаг. - Едем к помощнице госсекретаря.
ГЛАВА 2
У побережья Сомали четыре месяца спустя
Безупречно гладкая поверхность океана сияла, словно драгоценный камень. Впрочем, на ней имелся один изъян в пятьсот с лишним футов длиной - грузовое судно. Единственная труба извергала клубы ядовито-черного дыма, но посудина еле ползла: очевидно, свое она давным-давно отплавала.
Сухогруз шел из Мумбаи и сидел в воде так низко, что капитан, страшась штормов, решил сделать порядочный крюк - четырехфутовые волны захлестнули бы палубу, а левому боргу, на который судно слегка кренилось, была опасна даже легкая зыбь. Омерзительно зеленый корпус усеивали разноцветные пятна: очевидно, его не раз подкрашивали. Ниже шпигатов краска отслаивалась, обнажая ржавые разводы. По бортам поверх вмятин приварили стальные листы.
Надстройка была не в центре сухогруза, а чуть ближе к корме: с той стороны располагались два грузовых отсека, а ближе к носу - три. На палубе, заваленной дырявыми бочками, сломанным оборудованием и прочей рухлядью, высились три ржавых крана со старыми изношенными тросами. Вместо насквозь проржавевших релингов кое-где висели цепи.
Экипаж рыболовного катера, оказавшегося поблизости, разглядывал судно без особого энтузиазма. Впрочем, выбирать не приходилось.
Командовал катером жилистый остролицый сомалиец; во рту у него не хватало переднего зуба, а уцелевшие почернели от налета. Посовещавшись с членами команды, которые толпились на мостике, он взял микрофон и нажал на кнопку радиосвязи:
- Эй, на сухогрузе!
Если не принимать во внимание ужасающий акцент, по-английски сомалиец говорил вполне сносно.
Через секунду из динамика донесся скрипучий голос:
- На моем левом траверзе рыболовный катер?
- Да, - ответил сомалиец. - Нам нужен доктор. Четверо моих людей очень больны. У вас есть доктор?
- Есть бывший флотский врач. Какие симптомы у ваших людей? - донеслось из динамика.
- Я не знать слово "симп-томы", - покачал головой сомалиец.
- Чем они больны? - уточнил радист с сухогруза.
- Блюют много дней. Думаю, дело в плохой еде, - предположил сомалиец.
- Ладно, посмотрим. Подходите к борту перед надстройкой. Мы сбавим скорость, но полностью остановиться не сможем. Ясно?
- Да-да, моя ясно. Вы полностью не остановиться. Не страшно. - Сомалиец хищно улыбнулся спутникам и бросил на местном наречии: - Они мне верят. Полностью не остановятся, наверное, иначе котел заглохнет. Абди, встань к румпелю! Подойди к борту рядом с надстройкой, желательно на той же скорости.
- Понял, Хаким.
- На палубу! - приказал капитан четверым в каюте пол мостиком, закутанным в рваные одеяла.
Услышав приказ, больные не пошли, а поползли: они передвигались так, словно их мучили судороги.
Рядом с сухогрузом сорокафутовый катер казался крошечным, однако судно сидело в воде так низко, что его борт был лишь чуть выше. Чтобы принять больных, на сухогрузе вывесили автомобильные покрышки вместо кранцев и сняли рядом с надстройкой. Хаким насчитал четырех матросов: вот невысокий азиат в форменной рубашке с черными эполетами, вот огромный негр, не то африканец, не то с Карибских островов; вот еще двое непонятно откуда.
- Вы капитан? - спросил Хаким человека в рубашке.
- Да, я капитан Кван.
- Спасибо! Мои люди очень больны, а вернуться мы не можем: нужно рыбу ловить.
- Я выполняю свой долг, - гордо ответил Кван. - Держитесь поблизости, пока доктор осматривает ваших людей. Мы идем к Суэцкому каналу, а высаживать их на берег нет времени.
- Не проблема! - заверил Хаким с масляной улыбкой, подавая конец троса, который негр тут же закрепил к стойке релинга.
- Ладно, где больные? - спросил Кван.
Хаким помог своему товарищу перелезть. Между бортами было не больше фута, на море штиль - за борт точно не упадешь. Два рыбака одновременно взошли на палубу сухогруза и расступились, давая место двум другим.
Четвертый больной проворно запрыгнул на борт, и лишь тут капитан Кван забеспокоился.
Он уже открыл рот, чтобы уточнить, действительно ли нужна медицинская помощь, но тут "больные" сбросили одеяла, под которыми скрывались АК-47 с грубо спиленными деревянными прикладами. Два оставшихся на катере матроса, Азиз и Малик, выхватили оружие из ящика и бросились на палубу.
- Пираты! - завопил Кван и тут же получил в живот стволом автомата.
Капитан рухнул на колени. Хаким выхватил из-за спины пистолет, а его подручные отогнали моряков сухогруза подальше от борта.
Главарь пиратов ткнул стволом пистолета в шею Квана и заставил подняться.
- Делай, что скажут, тогда никто не пострадает!
Капитан едва сдержался. В его глазах полыхнул вызов, полыхнул - и погас, так что пират ничего не заметил. Кван нехотя кивнул.
- Отведешь нас в радиорубку, - продолжил Хаким, - и прикажешь команде собраться в столовой. Всем до одного. Каждого, кто будет слоняться по кораблю, пристрелим на месте.
Пока Хаким давал указания, остальные пираты связывали морякам руки пластиковыми стяжками. На мускулистого негра потратили целых три: осторожность не помешает.
Азиз и Малик остались присмотреть за пленными, а Хаким и четверо "больных" нырнули в надстройку вслед за Кваном, к спине которого был приставлен пистолет. Внутри оказалось лишь чуть прохладнее, чем на палубе: система кондиционирования дышала на ладан. В каютах и коридорах не убирали, похоже, с того самого дня, как судно сошло со стапеля. Линолеум потрескался и отставал, а по углам скопились огромные комья пыли.
Путь до мостика не занял и минуты. У большого деревянного штурвала стоял рулевой, еще один член команды склонился над штурманским столом, где среди тарелок с объедками примостилась выцветшая карта, настолько старая, что по изображенному на ней побережью вполне могли бродить динозавры. Иллюминаторы почти не пропускали свет: их покрывала корка соли.
- Что с рыбаками? - спросил штурман, не отрываясь от стола.
Он говорил по-английски бегло и правильно, но с сильным акцентом. Подняв голову, штурман побледнел, его большие, доверчивые глаза едва не вылезли из орбит: четыре пирата с автоматами держали все помещение под прицелом, в висок капитана упирался пистолет.
- Не надо геройствовать! - попросил Кван. - Если будем выполнять приказы, они обещали нас не тронуть. Мистер Мерриуэзер, включите громкую связь.
- Есть, капитан.
Молодой штурман Дуэйн Мерриуэзер медленно протянул руку к кнопке радиопередатчика и протянул микрофон капитану.
Хаким еще плотнее прижал пистолет к виску Квана.
- Одно лишнее слово - пристрелю на месте, а потом мои люди перебьют твою команду.
- Клянусь, рисковать не стану! - процедил Кван, нажимая на кнопку. Теперь его голос лился из динамиков: - Говорит капитан. Всем членам команды немедленно явиться в столовую на экстренное собрание. Вахтенных тоже касается.
- Хватит! - бросил Хаким, выхватывая микрофон. - Абдул - к штурвалу! - Он махнул пистолетом Мерриуэзеру и рулевому: - Вы двое - сюда, к капитану!
- Нельзя оставлять в рубке одного человека! - возмутился Кван.
- Ничего, это не первый наш корабль, - осадил его Хаким.
- Да уж, надо полагать… - буркнул Кван.
В отсутствие настоящего правительства власть в Сомали принадлежит полевым командирам, большинство которых содержат свои армии за счет пиратства. Воды этой страны Африканского Рога считаются самыми опасными в мире. Нападения происходят почти ежедневно, и хотя США и другие страны разместили в регионе военный флот, каждое судно не защитишь: слишком велик океан. У пиратов скоростные катера. Обычно их интересуют лишь деньга и ценности, но в последнее время на смену обычному грабежу пришло нечто иное. Теперь суда угоняют, груз продают на черном рынке, а команду либо сажают в шлюпки, либо берут в заложники, чтобы потребовать выкуп, либо убивают.
Вместе с жестокостью растут и аппетиты пиратов. Если раньше они охотились на небольшие грузовые суда, осуществлявшие прибрежные перевозки, то теперь атакуют танкеры и контейнеровозы, а однажды даже напали на круизный лайнер, пятнадцать минут поливая его огнем из автоматов. Недавно разбойников северного побережья возглавил новый человек: он железной рукой подчинил себе конкурентов, заручился политической поддержкой и объединил под своей властью всех бандитов.
Главаря зовут Мохаммад Диди. В середине девяностых, когда ООН спасала измученную засухой страну от голодной смерти, он сражался в Могадишо на стороне боевиков. Диди громко заявил о себе захватом грузовиков с гуманитарной помощью, но по-настоящему прославился во время падения "Черного ястреба". Тогда он штурмовал позиции американцев, лично подбил "хаммер" из гранатомета, вытащил из горящей машины тела и изрубил на части.
После бесславного отступления американских пехотинцев влияние Диди расширилось: он вошел в дюжину полевых командиров, контролирующих страну. В 1998 году Диди связывали с "Аль-Каедой" и взрывами американских посольств в Кении и Танзании: перед атаками террористы жили в его лагерях и пользовались неограниченной поддержкой. Гаагский трибунал назначил за его голову награду в полмиллиона долларов. Диди был уверен: рано или поздно конкуренты попытаются получить и то и другое, поэтому перебрался из Могадишо на триста миль севернее, в прибрежные болота.
Раньше экипаж захваченных судов почти всегда отпускали. Диди первым начал требовать выкуп. Если денег не платили или если переговоры затягивались, команду убивали без лишних церемоний. По слухам, бандит лично расправлялся с жертвами и даже носил ожерелье из их зубов с золотыми коронками.
Именно Мохаммаду Диди подчинялись захватившие сухогруз пираты.
Пока "больные" сопровождали офицеров с мостика в столовую, Хаким велел Квану отвести его с подручным в кабинет капитана. Кабинет располагался на палубе под рулевой рубкой по соседству с капитанской каютой. Внутри было чисто, обстановку отличала скромность: голые металлические стены с парой дешевых картинок, пустой стол, на нем фотография Квана с какой-то женщиной, вероятно женой.
Сквозь единственный иллюминатор лился желтоватый свет.
- Давай список команды! - потребовал Хаким.
В углу за столом капитана к полу был привинчен небольшой сейф. Кван склонился над ним и стал набирать комбинацию цифр.
- Откроешь дверцу - сразу отойди в сторону, - велел Хаким.
- Оружия там нет, - заверил Кван, но приказу повиновался: распахнул дверцу и отступил.
Хаким стал вытаскивать папки с бумагами, второй пират с автоматом наготове его прикрывал. Надорвав толстый конверт, главарь присвистнул: в конверте лежали деньги.
Он помахал у самого лица пачкой стодолларовых купюр, втягивая воздух крючковатым носом, словно в руках его были не деньги, а бокал дорогого вина.
- Сколько здесь?
- Двенадцать тысяч долларов. Может, чуть больше.
Хаким запихнул конверт в карман рубашки и стал рыться в бумагах, пока не нашел список членов команды. Читать пират не умел даже на родном языке, не говоря об английском, но смог отыскать паспорта; их было двадцать два. Он просмотрел все и отложил документы Квана, Дуэйна Мерриуэзера и рулевого. Затем Хаким увидел паспорта трех матросов, захваченных на палубе, и обрадовался: они справились уже с четвертью команды.
- Теперь веди нас в столовую!
В ярко освещенной комнате толпились люди. Кто-то курил - в воздухе висел дым, перебивающий потный запах страха. Команду составляли иностранцы, мрачный вид которых объяснялся не только присутствием пиратов. Эти люди угодили на самое дно - в экипаж старого ржавого сухогруза, который держался на плаву лишь благодаря им, да и то лишь потому, что на другое судно такой сброд бы не взяли.
Один из моряков прижимал к затылку окровавленную тряпку: очевидно, он чем-то разозлил бандитов.
- Капитан, что происходит? - спросил главный инженер в измазанном маслом комбинезоне.
- А ты как думаешь? Нас захватили пираты!
- Молчать! - проревел Хаким.
Перебирая найденные в сейфе паспорта, он сравнивал фотографии с лицами членов команды, пока не убедился: все на месте. Как-то раз Хаким поверил капитану на слово, а потом обнаружилось, что два моряка забили пирата насмерть и чуть было не отправили сигнал SOS.
- Ладно, героев тут нет.
Хаким отложил паспорта и осмотрел помещение. Он чувствовал, когда люди боятся, и увиденное его порадовало. Одного из сообщников главарь отправил на палубу отшвартовать катер и передать Абди, чтобы тот возвращался на базу сообщить о захвате сухогруза.
- Меня зовут Хаким, теперь это судно мое. Выполняйте мои приказы, и вас не убьют. Любого, кто попытается бежать, застрелят, а тело скормят акулам. Помните эти два правила!
- Мы сделаем все, что скажете! - обреченно заверил Кван. - Я и мои люди очень хотим вернуться домой.
- Мудрое решение. Вы поможете мне связаться с владельцами судна для переговоров о выкупе.
- Эти ублюдки даже на галлон краски не раскошелились, - пожаловался соседу главный инженер. - А уж за наши шкуры платить точно не пожелают.
Два автоматчика осматривали камбуз, собирая все, что могло сойти за оружие. Они появились с целым мешком столовых, кухонных и разделочных ножей, а также вилок. Один пират остался в столовой, другие выволокли мешок в коридор и потащили дальше - вероятно, выбрасывать за борт.
- Говнюки дело знают! - шепнул Дуэйн радисту. - Отлучись охранник хоть на минутку, я бы первым тотчас нож прихватил.
Мерриуэзер не учел, что за спиной у него стоит пират. Приклад автомата обрушился на голову Дуэйна с такой силой, что лицо едва не впечаталось в пластиковую столешницу. Когда Мерриуэзер выпрямился, из его носа сочилась кровь.
- Еще слово, и ты умрешь! - пообещал Хаким, голос которого не оставлял сомнений: предупреждение последнее. - В столовой есть уборная, поэтому вы все останетесь здесь. Выход только один, мы запрем его снаружи и поставим дежурить охранника. - Своим людям он сказал по-сомалийски: - Посмотрим, что у них за груз.