Последним, десятым, в этом строю стоял подпоручик барон фон Тирбах, племянник того самого генерал-майора фон Тирбаха, который в Гражданскую командовал особой карательной дивизией армии атамана Семенова. Его отец барон фон Тирбах - промышленник, успевший обзавестись в Харбине двумя отелями и рестораном, - долгое время просто-напросто не признавал Виктора своим сыном. Хотя мать - невесть как попавшая сначала в Хабаровск, а затем в Харбин, - прибалтийская немка, нанявшаяся служанкой в дом барона, - долго и упорно добивалась этого.
Отцовское благословение, вместе с фамилией, титулом барона и офицерским чином, свалилось на девятнадцатилетнего Виктора только две недели назад. После того как Курбатов лично встретился с бароном в его же ресторане и, хорошенько встряхнув этого коммерсантишку, поставил условие: или барон признает Виктора своим сыном, и тот уходит на задание бароном фон Тирбахом, или же он, ротмистр Курбатов, вызывает его на дуэль. На саблях.
- Зачем вам понадобилась дуэль, если вы, как я понял, из контрразведки? - рассудил барон, стуча зубами от страха. - А контрразведка - что хочет, то и творит.
- Я не стану ничего "творить", - объяснил ему Курбатов. - И очень хотел бы, чтобы мы уладили это дело мирно.
- Но почему, черт возьми, вы взялись за него?!
- Видите ли, сейчас Виктор Майнц - всего лишь унтер-офицер. И сын горничной. А на то задание, которое мы оба получили, он должен уйти через границу подпоручиком, бароном фон Тирбахом. Я не допущу, чтобы в моей офицерской группе был хотя бы одни неофицер и недворянин.
- Значит, вы идете в Россию?
- Точнее - в Германию. Но если вы, барон, проболтаетесь..
- В Германию? - удивился барон. - Через всю Россию?
- Надеюсь, вы понимаете, что это тайна, за разглашение которой в контрразведке язык отрывают вместе с ушами?
- Но вы действительно полагаете, что Виктор может дойти с вами до границ Германии? - барон уже не обращал никакого внимания на запугивание ротмистра.
- И даже до благословенной Померании, из которой, насколько мне известно, происходит весь род Тирбахов, - только сейчас Курбатов понял, что упоминание о походе к границам рейха сработало как нельзя лучше. У барона взыграла немецкая кровь.
- Но это несколько меняет дело. Значит, Виктор осознает себя немцем?
- И дворянином. А главное, дойдя до Германии, он позаботится о том, чтобы вам было куда перебраться, когда окончательно убедитесь, что Азия вам уже осточертела, - более чем вежливо убеждал барона Курбатов, поняв, что на дуэль тщедушный, подслеповатый барон все равно не согласится. - Признав Виктора, вы сразу же приобретаете сына офицера и своего наследника в Германии. А разве для вас не важно, что с появлением в Берлине подпоручика фон Тирбаха там узнают, что вы, барон фон Тирбах, все еще преданный сын Великой Германии?
- Мудро, мудро. Но почему вы так хлопочете о Викторе? Мало ли дворян-офицеров, способных заменить его.
- Не хлопочу - настаиваю.
- Потрудитесь объяснить.
- Вы знаете, где обучался ваш сын?
- Догадываюсь.
- Курс наук мы проходили вместе. Во время тренировок он был моим постоянным партнером. Ну и, конечно же, рассказал свою историю. Сначала я не придал ей никакого значения, но ситуация, как видите, изменилась, и судьба вашего внебрачного чада приобрела в моих глазах важный смысл. Остальное вам известно.
Долгих пять минут барон упорно молчал, шевеля губами и о чем-то бурно споря с самим собой. Курбатов старался не вмешиваться в душевную борьбу двух Тирбахов - отца и заносчивого барона, - не желающего согласиться с тем, что единственный сын его происходит от полунемки-полулатышки, да к тому же - горничной.
- В конце концов его мать тоже почти немка, не правда ли? - решился, наконец, барон.
- Направляясь к вам, я исходил именно из этого.
- Хорошо. Уговорите Виктора явиться ко мне. Однажды я пытался поговорить с ним. Мы случайно встретились. Но разговор не получился. Словом, уговорите.
- Считайте, что я уже сделал это. Виктор стоит у подъезда. Ждет вашего приглашения.
Юридические формальности заняли еще меньше времени, чем можно было предполагать. Главным образом потому, что Курбатов позвонил юристу и, представившись офицером контрразведки, настоятельно попросил ускорить эту нудную процедуру возвращения блудного сына. А заключительный акт усыновления и наделения титулом, тоже по настоянию Курбатова, произошел в харбинском дворянском собрании. Предводитель местного дворянства огласил, что отныне Виктор Тирбах является законом установленным сыном барона фон Тирбаха и перенимает его наследственный титул.
- Я до гробовой доски буду помнить все то, что вы сделали для меня, - клялся Виктор Курбатову в самый разгар вечера. - Никто и никогда, даже сам барон фон
Тирбах, не сделал для меня больше, чем сделали вы, ротмистр. Теперь я такой же дворянин, как и вы. Но у вас не будет преданнее слуги.
- Товарища по оружию, барон, товарища по оружию.
Обходя строй, Курбатов задержался возле фон Тирбаха даже чуть дольше, чем возле Реутова. Глаза Виктора и сейчас все еще излучали признательность. Об опасности он, казалось, не думал. То, о чем так долго мечтал, - сбылось: он офицер, подпоручик, барон фон Тирбах. Все остальное, что с ним происходило до сих пор и что может произойти через час-другой, уже не имело для него никакого значения.
- У вас еще есть возможность отказаться от участия в рейде, подпоручик фон Тирбах, - Курбатов неслучайно обратился именно к. барону. Остальные офицеры решили, что особое внимание к Тирбаху вызвано возрастом подпоручика как самого молодого в группе. Просто никто из них не знал истинной цели их "великого похода", а то бы они истолковали обращение Курбатова совсем по-иному. А некоторые даже задались бы вопросом: почему в качестве спутника, одного-единственного, с которым он должен достичь Берлина, ротмистр избрал именно этого мальчишку.
- Простите, господин ротмистр, я искренне рад возможности участвовать в этом рейде, - щелкнул каблуками подпоручик.
- Ответ истинного офицера. Надеюсь, остальные господа офицеры тоже не желают оставлять этот строй? Я прав?
- Так точно, - дружно откликнулась шеренга диверсантов.
- Тогда слушай меня! Там, за теми холмами, - русская земля. И никакая граница, никакая пограничная стража не может помешать нам ступить на нее. Мы должны пронестись по ней, как тайфун. Чтобы везде, гДе мы прошли, народ понял: большевизму в России приходит конец.
41
Несколько минут Скорцени излагал все, что ему стало известно, благодаря сведениям, собранным Гольвегом. Он говорил увлеченно и убедительно. Когда, завершая рассказ, гауптштурмфюрер заявил, что совместно с офицерами морского флота подготовил подробный план операции, гросс-адмирал Дениц не сдержался и, подавшись к Герингу, слишком громко для того, чтобы это прозвучало конфиденциально, проговорил:
- На этого парня можно положиться. Уже одно то, что он привлек к разработке морских офицеров…
Он не договорил только потому, что был остановлен осуждающим взглядом Гитлера. Но фюрер несомненно услышал его слова. Дослушав рассказ, он подошел к Скорцени и, стараясь выглядеть как можно решительнее, пожал ему руку.
- Это прозвучало убедительно. Я верю вам, Скорцени.
- Благодарю, мой фюрер.
Все присутствующие тоже поднялись, считая, что совещание завершено, и сгрудились вокруг стола.
- Операция на острове Эльба отменяется, - почти торжественно объявил фюрер. - Независимо от того, какие бы аргументы ни приводились в ее пользу агентурой абвера. Представляйте ваш план, сориентированный на остров Санта-Маддалена.
Скорцени открыл массивную кожаную папку и вручил Гитлеру, Гиммлеру и Герингу листы с начертанным на них планом порта, а также с обозначением пути, который придется одолеть десантникам, пробиваясь к вилле "Вебер", Он точно рассчитал: само появление этой бумаги станет еще одним убедительным доводом того, что операция разрабатывается со всей серьезностью.
- Захват планируем провести таким образом. За день до штурма виллы в порту Санта-Маддалена появятся несколько военных катеров. Отряд войдет совершенно официально, как союзник, с визитом вежливости, а также для отдыха экипажей и мелкого ремонта. Поскольку мы не находимся в состоянии войны с новыми властями Италии, это довольно легко можно уладить дипломатическими методами.
Фюрер не садился. Все остальные тоже слушали стоя. Человеку, который попал бы сюда впервые, не зная, кто есть кто, могло показаться, что хозяином кабинета является этот исполосованный шрамами гигант. Рокочущий бас гауптштурмфюрера был спокойным и даже властным.
Гиммлер, который тоже ревниво относился к любому человеку, пытающемуся хоть в какой-то степени приблизиться к фюреру, был уверен, что Гитлер - и тот попал под влияние силы воли Скорцени. А подумав об этом, пожалел, что на совещании не присутствует партайгеноссе Борман. С этого дня гауптштурмфюрер стал бы его вечным врагом.
- Моряки будут вести себя крайне вежливо, - продолжал тем временем обер-диверсант. - К вечеру большинство из них высадится на берег, и многие задержатся на окраине города в отведенных для них явочных квартирах. А на рассвете из порта Палау, это на северной оконечности Сардинии, как раз напротив Санта-Маддалены, прибудет отряд минных тральщиков. В Палау они базируются давно, на Санта-Маддалене знают о них, поэтому появление кораблей не должно вызвать у карабинеров особого беспокойства. У тайной полиции, занимающейся охраной виллы, - тоже. Тем более, что их прибытие может быть определенным образом обусловлено. Например, необходимостью провести учебу командного состава тральщиков и катеров.
- Это не представляет особой проблемы, - заметил гроссадмирал Дениц, поймав на себе вопросительный взгляд гауптштурмфюрера. - Детали мы обсудим. Нас устраивает любой вариант.
- Новостью для итальянских властей может оказаться лишь то, что на них будут размещены мой диверсионный отряд, а также значительная часть корсиканской бригады СС. Немало солдат этой бригады, не говоря уж об офицерах, отдыхали на острове, хорошо знают город и его окрестности. Это будет способствовать успеху.
- Однако высадка такой массы солдат не может не вызвать ответных мер, - перебил его Йодль. - Как вы собираетесь преподнести это итальянским властям?
- Предупредим мэра города, что проводятся маневры. Или просто, ничего не объясняя, высадимся под прикрытием пулеметов и корабельных орудий. В зависимости от обстоятельств, - отчеканил гауптштурмфюрер. - Во всяком случае, постараемся добраться до виллы без боя, или по крайней мере без особых потерь.
- Вам известна численность охраны? - прервал фют рер созерцание карты Италии.
- От 150 до 160 карабинеров и полицейских, мой фюрер. Расположение внешних и внутренних постов мы уже изучили. К моменту операции будем иметь среди карабинеров сочувствующих нам людей - детали разрабатываются. Кроме того, на остров заранее будет переброшено не менее двадцати наших агентов, в основном итальянцев, которые тоже не вызовут особых подозрений. При штурме виллы эти люди будут действовать по собственному усмотрению.
- Позвольте, вы что, собираетесь произвести захват Муссолини, не привлекая авиации? - высокомерно поинтересовался Геринг, по-солдатски одергивая свой белый с желтоватым отливом китель. - Не используя при этом парашютные части генерала Штудента?
- Вариант с использованием авиации тоже рассматривается, господин маршал. Но возникли сложности. На острове нет аэродрома. Небольшой самолет можно посадить недалеко от виллы, однако он сразу же оказался бы под прицелом сотен винтовок. Если только зенитки не откроют огонь еще до того, как он зайдет на посадку. Словом, это еще нужно обдумать.
- И все же без авиации… - осмотрел Геринг присутствующих, как бы призывая их в судьи. - Проводить операцию на острове, вблизи итальянских берегов, иод носом у англо-американцев…
- Если вы настаиваете, господин маршал, мы могли бы использовать "Хейнкель-111". Насколько я знаю, его характеристики таковы, что он вполне сошел бы за подводную лодку. Приблизившись под водой к островку, он стартовал бы из глубины, чтобы приземлиться у виллы.
Первым рассмеялся Гитлер. Но при этом предусмотрительно похлопал Геринга по плечу, как бы говоря: "Всего лишь невинная шутка, старина". А когда Геринг тоже неожиданно весело рассмеялся, его поддержали жидковатым смехом и все остальные.
- Мы принимаем ваш план, гауптштурмфюрер, - улыбнулся Гитлер. - Он еще раз подтверждает, что, возлагая руководство этой операции на вас. мы с рейхсфюрером Гиммлером не ошиблись. Я прошу вас, Гиммлер, завтра же подчинить корсиканскую бригаду СС непосредственно Скорцени.
Геринг и Штудент переглянулись. Слишком незначительный чин Скорцени, приравниваемый к армейскому чину капитана, уже не раз ставил его в довольно щекотливое положение. Вот и сейчас то обстоятельство, что бригаду СС подчиняли гауптштурмфюреру, показалось вызывающим. Тем не менее желания возразить ни у одного, ни у другого не возникло.
- Ваша задача, гросс-адмирал, - продолжал тем временем Гитлер, - отдать необходимые распоряжения по ведомству Кригсмарине.
- Яволь, мой фюрер.
- Яволь, - пробормотал вслед за ним, слишком запоздало, Гиммлер.
42
- Выстрелы прозвучали в ту минуту, когда группа почти достигла перевала. До седловины оставалось всего метров двадцать. Но их нужно было пройти по совершенно открытой местности. А уже рассвело.
У места, избранного Радчуком для перехода границы, ночью обнаружилась засада, и Курбатов вынужден был вести группу по запасной "тропе", пробираясь под колючей проволокой, рискуя подорваться на минах. Однако иного решения не было. Ротмистр не мог допустить, чтобы шлейф погони тянулся за ним от самой границы. Впрочем, им и так повезло, что проводник сумел обнаружить засаду. Иначе большую часть группы они могли бы оставить ещё на кордоне.
- Корецкий, - вполголоса подозвал к себе Курбатов поручика. Они отдыхали, сидя под стволами низкорослых, почти карликовых сосен, и Корецкий оказался ближе всех к нему.
- Слушаю, ротмистр, - перекатился тот по влажной каменистой осыпи.
- Спуститесь метров на двадцать вниз, к проходу между каменными столбами. Если погоня достигнет его, попридержите. Ровно на полчаса. Ждём вас у восточной окраины Станицы Зельской. Судя по карте, там должны быть руины монастыря.
- Не хлопочите, ротмистр, вряд ли я дойду туда, - обиженно процедил поручик, наклоняясь к Курбатову. Он был явно не доволен, что выбор пал на него. Но он также прекрасно понимал, что это - единственная форма возмущения, которую может себе позволить.
- Если ситуация сложится не в вашу пользу - имитируете прорыв на ту сторону. Словно бы группа пыталась вернуться в Маньчжурию.
- Радчуку нет необходимости имитировать, он действительно должен вернуться. Тем не менее ведет красных по нашим следам.
- Или, наоборот, сдерживает их прыть. Выполняйте.
Уходя, Корецкий что-то проворчал. Курбатову показалось, что это было проклятие в его адрес. Однако ротмистр не остановил его, как немедленно поступил бы в любой иной ситуации.
Перевал венчался двумя седловинами, разделенными небольшим распадком. Преодолев его и оказавшись за второй седловиной, Курбатов подозвал Власевича.
- Позицию видите, подпоручик?
- Они пойдут по нашим следам и подниматься должны будут только ориентируясь на эти три сосны, - привалился плечом к одной из них Власевич. Некрасивое иссеченное фурункульными воронками лицо его оставалось спокойным и безучастным.
- Полагаюсь, как на лучшего стрелка. Если окажется, что группу красных ведет кто-то из наших двоих, первыми снимайте его.
- С превеликим удовольствием.
- Но если его преследуют, прикройте. И потом уходите вон к тому озерцу, сбивая овчарок со следа японским порошком и табаком. Мы движемся к Зельской. Отсюда до нее верст тридцать. Но след вы поведете на бурятский поселок Окмон.
- Могильная рулетка, ротмистр? - едва заметно ухмыльнулся Власевич, пристраивая карабин на замшелом камне между соснами.
"Позиция у него здесь действительно идеальная, - еще раз оценил местность Курбатов. - Только бы не выдал себя раньше времени. Хотя обойти его трудновато".
Метрах в двадцати ниже по склону вырисовывалась довольно заметная тропа, возникавшая слева, из-за медведеподобной скалы. Она так и манила к себе. Но именно на нее должен был поставить в своей "могильной рулетке" Власевич. Курбатов же повел группу вправо, по каменистому склону, изгибающемуся в сторону границы, то есть как бы возвращая их назад. Было ясно, что теперь придется делать солидный крюк, прежде чем удастся добраться до Зельской, но главное для него было - оторваться от погони. Тем более что пограничники уже наверняка предупредили ближайшие отряды приграничного заслона.
- Так мы скоро вообще останемся без людей, ротмистр, бросил на ходу подпоручик Тирбах.
- А кто вам сказал, что я собираюсь пройти Россию со всем табуном? - вполголоса спросил Курбатов.
- Простите, не посвящен.
- Первый серьезный разговор у нас с вами состоится после Читы. Второй - на берегу Волги.
- В любом случае можете положиться на меня, князь. Во всем, что бы ни…
- Судьба диверсанта, барон, - прервал его Курбатов. - Кульчицкий, идете последним. Отработать след.
Утихшая было перестрелка вновь возобновилась, но разгоралась она теперь значительно ближе, чем когда группа преодолевала распадок. И понять, подключился к ней Корецкий или это все еще воюет не сумевший вернуться за кордон поручик Радчук, было невозможно.
Багровое солнце прожигало вершину далекой горы, словно застрявшее в крепостной стене расплавленное ядро. Его лучи еще не могли развеять прохладу горного утра, однако группа спускалась вниз, где было теплее, и диверсантам казалось, будто теплело по мере того, как они приближались к солнцу.
В том направлении, куда они шли, гор уже не было, их сменяли небольшие лесистые сопки, в просвете между которыми виднелась крыша какого-то строения. Сверившись по карте, Курбатов определил, что это должна быть заброшенная заимка, которую охотники иногда использовали как лабаз и хижину для отдыха.
- Лучше обойти, - посоветовал Реутов, поняв, что ротмистр нацелился на хижину. - Уж она-то у красных давно на примете. Поняв, что имеют дело с диверсантами, они могут десантировать туда группу.
- Неужели поверят, что мы настолько наивны, чтобы устраивать себе отдых в заимке?
- Мне бы вашу уверенность, Курбатов, - иронично смерил его взглядом подполковник.
- Приучайтесь подчиняться с достоинством, господин Реутов. И помните: вы не на строевом плацу, а в боевой группе.
- Круто, ротмистр, круто.
До избушки оставалось метров двести, когда глухим эхом прошелся по горной долине карабин Власевича. Курбатов был поражен, до чего же далеко слышны здесь выстрелы.
- Первая ставка в "могильной рулетке", - прокомментировал Тирбах. Он был чуть пониже Курбатова, тем не менее рост его достигал почти метра девяносто, и все могучее тело с непомерно широкими, слегка заостренными к краям, плечами источало силу и спокойствие. Курбатову стыдно было признаться себе, но когда рядом появлялся этот оплетенный мышцами крепыш, он чувствовал себя как-то по особому уверенно.