- Это уж точно. Но есть надежда, что, немного поостыв от фронтовых дел, я все же займусь своей теоретической подготовкой. И обязательно начну с трудов Эккарта и господина Розенберга. Кстати, позвольте поинтересовать ся: это правда, что накануне революции в России вы, находясь в то время в Москве, разрабатывали проект грандиозного крематория для русских - с римскими склепами, прекрасной колоннадой, ритуальными залами и прилегающим к нему кладбищем?
- Вы не могли не поинтересоваться этим, поскольку мы с вами по существу коллеги. Вы ведь бывший инженер-строитель.
- Что-то в этом роде.
- Да, rayптштурмфюрер, это правда. Одни воспринимают сей факт с улыбкой, другие с недоумением…
- Но мы-то с вами видим нечто пророческое, разве не так? - прервал его Скорцени. - В этом действительно есть что-то провидческое. Прибывший в древнюю столицу России прибалтийский немец Розенберг разрабатывает для русских проект грандиозного крематория, который только из-за традиционной русской безалаберности не был ими использован. Хотя по времени и политической ситуации оказался весьма и весьма кстати.
- Если говорить честно, я лишь потом, спустя годы, начал осозновать, что в то время моей рукой водило само провидение. Проект крематория действительно был задуман с размахом и действительно приходился ко времени. Хотя, предавшись своим трудам, я был крайне плохо осведомлен о том, что на самом деле происходило тогда в Москве и вообще в России.
- В любом случае рад был познакомиться с вами, господин Розенберг. Тем более что я, простой солдат СС, представляю для вас значительно меньший интерес, чем вы для меня.
- Вы же сами только что говорили о моих провидческих склонностях: и проект крематория накануне революции, и дружба с никому не известным ефрейтором Шикльгрубером…
Розенберг умолк, и Скорцени вопросительно взглянул на него, ожидая, какие же выводы последуют из этого, довольно неприятного для него намека, и столь же неприятных параллелей.
- Как я должен воспринимать ваши слова, господин Розенберг? - довольно резко спросил он, решив, что пауза и так слишком затянулась.
- Кто знает, вдруг я говорю сейчас с королем Франконии.
- Это вы обо мне?
- Королем, императором, фюрером… Суть не в термине, а в самой сути. Более подходящей кандидатуры среди присутствующих, - обвел он взглядом высокое собрание, - я пока не вижу; Да ивы, ваше величество, очевидно, тоже.
Розенберг произнес эти слова с такой официальной миной на лице, что Скорцени понадобилось бы не менее минуты, чтобы прийти в себя и более-менее достойно, а главное, уместно отреагировать на них.
Спасло его неожиданное появление в конце зала адъютанта фюрера.
- Гауптштурмфюрер Скорцени, - почти торжественно провозгласил он.
- Слушаю.
- Фюрер просит вас зайти к нему.
В зале воцарилось гробовое молчание. Все застыли в тех позах, в которых их застало это сообщение. Тем не менее каждый из высших чинов СС изыскал возможность взглянуть на того единственного, кого желал видеть сейчас фюрер великой Германии.
- Так что подумайте над моим невинным пророчеством, - вполголоса проговорил Розенберг, сжимая локоть Скорцени, - ваше величество король Франконии. - И, разжав пальцы, довольно бесцеремонно подтолкнул гауптштурмфюрера к адъютанту Гитлера.
Затаив дыхание, все прислушивались, как в вековые камни, которыми был устлан древний замок, величественно впечатывались кованые каблуки несостоявшегося императора.
11
Адъютант провел Скорцени через две небольшие комнатки и впустил в узкий продолговатый зал, сразу же закрыв за ним большую массивную дверь.
Шум пиршества посвященных сюда не долетал. В зале царил таинственный полумрак. Вначале гауптштурмфюреру показалось, что единственным освещением его является тусклое пламя камина. Лишь чуть позже он заметил небольшой вмонтированный в колонну светильник.
- Хайль, мой фюрер, - негромко пророкотал своим беспардонным басом Скорцени, увидев, что в кресле, спиной к нему, сидит какой-то человек, узнать которого, не будь он вызванным к фюреру, не смог бы.
Фюрер не ответил. Он сидел, нагнувшись к огню, и Скорцени мог видеть только часть едва освещаемого профиля.
Личный адъютант фюрера обергруппенфюрер Шауб тронул Скорцени за рукав, а когда тот взглянул на него, резким движением подбородка подсказал: "Подойдите поближе".
- Вы свободны, Шауб, - в ту же минуту молвил Гитлер, не отрывая взгляда от огня. - Подойдите, Скорцени. Нам есть о чем поговорить.
Громыхание сапог гауптштурмфюрера потонуло в зыбкой мякоти толстого ковра. Он остановился справа от камина, чтобы фюрер, когда тот пожелает, мог видеть его.
- Вас никогда не завораживал огонь, гауптштурмфюрер?
- Пламя камина… В этом что-то есть, - ответил Скорцени, даже не взглянув на поленья.
Он наслышан о том, что фюрер часто бывает подвержен приступам ностальгической сентиментальности. Скорцени это не нравилось. Вождь германской нации должен представать перед миром твердым и непоколебимым, каковым и представали истинные вожди древних германцев.
- Пламя костров, Скорцени, пламя костров. У которых когда-то, на холодном ветру, в поле, под звездным небом, коротали ночи воинственные германцы, готовящиеся утром пойти на врага.
"Неужели в эти минуты он думал о том же, что и я?" - удивился Скорцени.
Да, Скорцени не нравилось, что Гитлер подвержен приступам сентиментальной немощи, однако готов был прощать ему это, как принято прощать нелепые странности гениям.
Гитлер молчал, и ничто в этом зале не могло нарушить его молчание.
- Мы забыли о магической связи человека со Вселенной. Мутация человеческого рода уже сказывается в некоторых мессианских душах. Они восстанавливают связи с прошлым и вспоминают о временах, когда гиганты влияли на путь звезд.
Он вновь умолк так же неожиданно, как и заговорил. Однако молчание его было таким же внушающе мудрым и пророческим, как и слова.
- Так говорит Горбигер . Я, Скорцени, скажу проще. Возможно, мы и потерпим поражение в этой войне. Но идеи наши, дух наш, вера в могущество арийской расы, в предначертанность ее как расы Посвященных, которая должна послужить лоном для рождения сверхчеловека, - эти идеи и верования никогда не будут сокрушены никакими армиями, никакими философами. Никогда, Скорцени, никогда! - потряс фюрер руками. И в какое-то мгновение Отто показалось, что он потянулся пальцами к пламени, но огонь просто не в состоянии был охватить их. Он угасал под холодным излучением его рук. - Мы возродимся. Наши идеи. Национал-социализм… Впрочем, дело не в германском национал-социализме, гауптппурмфюрер. Идеей нации нам приходится пользоваться лишь потому, что этого требуют обстоятельства…
Фюрер все еще протягивал руки к огню. Растопыренные пальцы его отчетливо дрожали над полыхающим пламенем.
- Это значит, что мы вынуждены будем переписывать, переосмыливать всю нашу идеологию, мой фюрер? - задумчиво спросил Скорцени, не совсем понимая смысла этого признания Гитлера, а главное, не уяснив для себя: нуждается ли фюрер в нем как в собеседнике, или же его присутствие при этой "исповеди перед огнем предков", перед "кострами германцев" совершенно случайное.
- Мы должны будем переосмыслить все: историю, основы нашей философии, концепцию развития цивилизации… Окончательно отвергнуть всякое влияние на наши умы силы Зла, всецело предавшись силе влияния Высших
Неизвестных. Которые и приведут народ, всю арийскую расу к завещанной им Вершине Познания. Вы пока что не являетесь членом "Общества Вриля" , точно так же, как не входили в состав "Общества Фуле" . Тем не менее Высшие Неизвестные указали своим божественным перстом именно на вас, гауптштурмфюрер. Именно на вас. Мой личный звездочет, оккультист из института Аннербе - тоже указывает на вас. Вот почему сейчас приглашены сюда вы, а не кто-либо другой из числа Посвященных.
Скорцени пока что не совсем понимал, что имеет в виду Гитлер, однако вопросов задавать не стал. "Жди и увидишь" - приказал он себе словами банальной восточной мудрости.
- Высшие Неизвестные. Мы уже установили связь с ними, Скорцени. Они придут, чтобы властвовать над миром. И мы должны быть готовыми встречать их. Готовыми к тому, чтобы стать их посвященными, - почти прокричал фюрер, подхватившись и содрогаясь всем телом. Сейчас он был похож на колдуна, произносящего заклинание над ритуальным костром. Возможно, поэтому Скорцени чувствовал себя пленником, которого готовы принести в жертву языческому богу.
Он не раз слышал о том, что наступают минуты, когда фюрер больше похож на медиума, посредством которого Высшие Силы общаются с посвященными, чем на обычного политика, пытающегося внушить своим собеседникам и оппонентам те или иные взгляды. Теперь он убедился: в фигуре, в голосе, движениях Гитлера действительно чудилось нечто медиумическое. Хотя Скорцени, привыкшему к суровой действительности реального миропорядка, не хотелось верить этому.
12
Фюрер умолк и, прислонившись правой рукой к стенке камина, затих, склонив голову над огнем. Волосы его рассыпались и почти соприкасались с языками оранжевого пламени. Если бы Скорцени только сейчас вошел в зал и увидел Гитлера в таком состоянии, он наверняка решил бы, что ему плохо: только-только приходит в себя или же, наоборот, вот-вот потеряет сознание. В любом случае это было состояние крайнего физического и нервного истощения, вызванного не только тем напряжением, с которым он произнес свою "прикаминную проповедь", но и состоянием, в котором фюрер проводил совет Посвященных СС в церемониальном зале замка.
- Позовите адъютанта, Скорцени, - тихим, усталым голосом попросил фюрер. Это действительно был голос крайне утомленного, обессилевшего человека.
- Адъютант! - немедленно рявкнул Скорцени, мигом развеивая всю оккультистскую, медиумическую атмосферу зала. - Адъютант Шауб!
Дверь открылась и тотчас же закрылась. Обергруппен фюрер неслышно приблизился к Скорцени и внимательно взглянул на него.
Гаушштурмфюрер повел головой в сторону фюрера.
- Откройте тайный ритуальный зал, Шауб, - все тем же слабым голосом обессилевшего больного попросил фюрер.
- В присутствии? - фюрер не ответил, но адъютант решился спросить еще раз: - Так все же: в присутствии?
- Да, обергруппенфюрер, да. Скорцени станет тем человеком, в присутствии которого нам придется открывать не только тайны ритуального зала этого замка, но и многие другие тайны рейха, тайны Высших Посвященных.
- Выполняю ваш приказ, мой фюрер.
Он обошел Гитлера и остановился в углу зала. Что он там делал - Скорцени не заметил. Но услышал, как, шурша, отодвинулась замаскированная под стену дверь, о существовании которой он вряд ли сумел бы догадаться.
13
Это была обычная бронированная каморка. Комната-сейф. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы определить, что броней она обшита совершенно недавно и в старинном теле древнего замка воспринимается, как невзрачная металлическая пломба.
В стене напротив двери - небольшая, освещенная сиреневым сиянием ниша. Фюрер и ступавший чуть позади Скорцени вошли в нее и остановились у застекленного стенда. На нем, на черном бархате, лежал какой-то странный предмет, немного напоминающий широкий, довольно небрежно отделанный полуметровый наконечник копья.
Несколько минут фюрер стоял, положив руки на края стенда и молча уставившись на копье.
- Взгляните, Скорцени, - проговорил он уже после того, как молчание стало невыносимым для Отто. - Знаете ли вы, что это за предмет?
- Судя по всему, остаток древнего копья.
- "Остаток древнего копья", - скептически хмыкнул Гитлер. - Это не остаток копья, остаток древней истории, остаток цивилизации. Послание предков нам, в двадцатый век.
- Вы правы.
- Вы, австриец, не могли не слышать о "копье судьбы". Долгое время оно хранилось в Хофбурге. В 1938 году мы перевезли его в Нюрнберг. Многие считают, что там оно до сих пор и находится, ибо с тех пор никто, кроме очень ограниченного круга Посвященных СС, его не видел. Но только очень немногие из Посвященных знают, что теперь оно хранится здесь, в этом тайнике.
- Благодарю за доверие, мой фюрер. Насколько я понял, мне, или, по крайней мере, моим людям, будет поручена охрана его?
- Слишком усиленная охрана могла бы лишь вызвать излишнее подозрение. Дело не в этом. Почти тысячу лет назад этим копьем сражался король Саксонии Генрих I. Доподлинно известно, что именно с ним он ввел в бой свои полки в битве при Унтрусте, где истребил почти всю армию венгров. С появлением этого короля, как вы знаете, исчисляется основание рейха.
- Мне это известно, мой фюрер. Как и то, что потом "копье судьбы" помогло первому императору Священной римской империи разгромить в битве под Лехе огромную орду татаро-монголов, этих грязных азиатов, после чего было провозглашено духовным символом ордена "Братьев немецкого дома" .
- Да, именно оно стало символом единения рыцарей Тевтонского ордена, - негромко, с волнением в голосе, подтвердил Гитлер.
Скорцени вспомнил, что тогда, в 1938-м, в Хофбурге, Гитлер вошел в комнату, где хранилось копье Лонгина, и около трех часов провел наедине с этой реликвией. Никто из сопровождавших его лиц не посмел войти и нарушить размышления фюрера, навеянные свиданием с "копьем судьбы". Ему рассказывал об этом один из офицеров СД, который, в свою очередь, знал об этом из разговора с зятем Бормана майором Вальтером Бухом, лично занимавшимся доставкой копья Генриха I в Нюрнберг. Так вот, майор Бух был уверен, что именно в те часы фюрер окончательно сформировался в человека, решившегося стать очередным завоевателем мира. Не что иное, как копье Лонгина, стало тем последним и решающим символом, который определил судьбу фюрера.
- Скорцени, вы, очевидно, задаетесь вопросом, почему я позвал вас сюда? Вас, а не кого бы то ни было другого.
- Задаюсь, мой фюрер.
- Я хочу, чтобы "копье судьбы" воодушевило вас на подвиг, достойный истинного рыцаря-тевтонца.
Скорцени вытянулся по стойке "смирно" и щелкнул каблуками.
- Операция по освобождению Муссолини разрабатывается, мой фюрер. Я приложу все усилия…
- Не упоминайте здесь имя этого… дуче, гауптштурмфюрер. Оно не достойно того, чтобы быть произносимым в присутствии копья Генриха! Хотя Муссолини продолжает оставаться моим другом и союзником.
- Понял, мой фюрер. Я всего лишь хотел доложить…
- Вы, конечно же, слышали о чаше Святого Грааля.
- Чаша, из которой Иисус Христос вкушал во время Тайной вечери и в которую после распятия собрали его кровь.
- На поиски чаши Грааля отправлялись еще достойнейшие рыцари Круглого стола во времена короля Артура. Однако ни одному из них найти и завладеть этой чашей, или хотя бы с достоверностью обнаружить ее местонахождение, до сих пор не удавалось. Теперь выбор пал на вас, гауптштурмфюрер. Вам предстоит стать рыцарем Грааля. Человеческий род от начала своего и до конца подвержен жестоким циклическим испытаниям. Все говорит о том, что сейчас близится к концу солнечный период, солнечный цикл жизни нашей цивилизации, и уже заметны первые сигналы появления сверхчеловека.
- Вполне возможно, - столь небрежно согласиться с этим утверждением фюрера мог только Скорцени.
- Бессмертная мудрость древненордическнх народов учит нас, что мир постоянно обновляется, проходя через крушения сгнивших веков и "сумерки богов". Мы вступаем в полосу таких "сумерков". Вспомните, гауптштурмфюрер: в нашей мифологии символом жизненного ритма всегда были солнцестояния. Она исходила из того, что жизнь движется по спирали. Сейчас мы вступаем в полосу "сумерек богов" и нам крайне нужна чаша Святого Грааля. Она не должна попасть в руки неправедных. Только мы, арии, можем владеть энергией, которую источает чаша. Если эта энергия попадет к неправедному, она придаст ему мистическую силу, позволяющую обретать власть над Армией Зла.
- Что я должен сделать, мой фюрер? - только сказав это, Скорцени почувствовал, что он попросту не удержался. Обязан был дослушать Гитлера до конца.
- Существует несколько версий относительно того, где может находиться чаша Грааля. По одной из них, она затоплена где-то у берегов Франции. По другой - пребывает на невидимом ныне острове Фуле. Более достоверным является утверждение, что чаша по-прежнему покоится в Палестине. Впрочем, более подробно вы поговорите об этом со штандартенфюрером СС доктором Сиверсом, директором института "Аннербе". Целая группа этого института занимается специальными исследованиями, которые, как надеется штандартенфюрер, позволят ей определить истинное местонахождение чаши Грааля, а также более четко выяснить, какие высшие силы владеют сейчас ею.
- Это как раз не мешало бы знать, - с солдатским прагматизмом признал Скорцени. - Правда, в этих делах я больше полагаюсь на опыт разведчиков, чем астрологов.