* * *
На следующее же утро, когда я проснулся в абсолютно незнакомой комнате, моя жизнь кардинальным образом переменилась.
Я и раньше не относился к числу людей, мирящихся с серыми буднями и скучной повседневностью, и всегда умел привносить в каждодневную суету что-то новое. Но по сравнению с зыбкой переменчивостью, в которую отныне превратилась моя жизнь, приключения прошлого стали казаться едва ли не посредственным времяпровождением.
Спальня, выделенная мне Доном, была не очень большой и не особенно уютной, но к уюту я никогда не стремился, а энергетика тайны, налет средневековой романтики и аромат приключений с лихвой окупали и сырость, и полумрак, и постоянный промозглый холод…
Старинная дубовая мебель, каменные стены, свечи, великолепный вид из окна на густой парк с тенистыми аллеями и фонтаном, запах воска и благовоний – все это утоляло неуемную жажду разнообразия, и мучительный эмоциональный голод, принуждавший меня кидаться из одной авантюры в другую, немного приутих. Мне было бы достаточно проводить все дни в этом старинном парке с изумительными скамьями из белого мрамора, поглощать изысканные обеды, коих в наше время нигде не попробуешь, носить чудаковатую одежду (как быстро я к ней привык!), чтобы ощутить себя полностью счастливым. Но Дон рассуждал иначе, и скучать не приходилось.
Каждое утро начиналось с разминки, напоминавшей йоговские позы, которые я как-то подсмотрел в одной из книг, потом следовал сытный и вкусный завтрак. Далее Дон посвящал несколько часов тому, что называл "уроками магии", хотя я в те времена не мог понять, какое отношение магия имеет к этим пространным рассуждениям. Я часто терял нить рассказа, за что мой новоявленный учитель умело и зло высмеивал меня. Он любил прерваться на полуслове для бомбардировки вопросами, и не дай бог что-либо упустить! Повествовал черный маг о многом: о Вселенной и космосе, о существовании огромного числа реальностей, в каждой из которых вполне могут жить наши аналоги, о духе и душе, о теле и эмоциях… Иногда мне было почти интересно, но чаще я начинал путаться буквально через пять минут, ведь разобраться в хитросплетениях мировоззрения Дона было весьма непросто.
Зато вечера и отчасти ночи отводились для удовольствий, и несколько дней спустя я вынужденно признал правоту Дона: я действительно раньше не понимал, что может включать в себя настоящее наслаждение.
Маг с легкостью перемещался по реальностям и мирам, разительно отличающимся друг от друга, и хотя не спешил обучить и меня этому искусству, каждый раз неизменно брал с собой. Где я только ни побывал! Рыцарские турниры, гладиаторские бои, самые разные женщины, готовые исполнить любое желание, лучшие вина и закуски, сладкий дурман кальяна, азартные игры, где ставкой становится жизнь раба… А еще – охота в дебрях тропических джунглей, участие в жертвоприношениях, наблюдение за средневековыми казнями преступников, коррида и прочее, прочее… Я привык к запаху крови, зрелище смерти превратилось в игру, и я хрипло вторил своим новым друзьям, кричавшим во всю мощь легких: "Убей!", и тоже указывал большим пальцем вниз, тем самым подписывая одному из гладиаторов смертный приговор…
Я возвращался под утро и без сил валился на кровать.
Дон редко составлял мне компанию. Он просто провожал меня в какую-нибудь реальность, показывал, где лучше всего провести очередной вечер, и исчезал… чтобы ближе к утру появиться вновь и забрать обратно. Должно быть, все эти развлечения давным-давно приелись ему – во всяком случае, так думал я в ту пору.
Однажды во время дневной лекции Дон спросил (мы прогуливались по парку, как и всегда):
– Как тебе вчерашний вечер? Понравился?
Я, только что изо всех сил пытавшийся вникнуть в неудобоваримое объяснение устройства вселенной, не сразу сумел переключиться на другую тему и несколько минут тупо смотрел на учителя. Он слегка улыбнулся:
– Чем ты был занят?
– А! – я опомнился и энергично кивнул: – Это было презабавно! Гладиаторский бой, причем я выиграл! Тот гладиатор, на которого я ставил, убил соперника!
– И что же ты выиграл?
– Не что, а кого. Женщину, – я почти облизнулся, вспомнив роскошную брюнетку с бронзовой кожей и восхитительным телом, обладающим всеми необходимыми изгибами. – Вернее, ночь с ней. Одна из известнейший гетер! У меня никогда не было таких женщин!
– Еще бы, – усмехнулся он и, помолчав, задумчиво поинтересовался: – А тебе не приелись эти развлечения?
– Приелись?! – я почти захлебнулся от возмущения. – Да как это может приесться!
– Вполне может, – не согласился он. – Есть удовольствия еще более острые.
– Какие же? – жадно осведомился я, успев за минувшие пару недель утратить остатки осторожности. Скажи он, что хочет дать мне на пробу какой-нибудь наркотик – я бы рискнул!
– Смерть и жизнь, – тихо произнес маг, и мое воодушевление мигом испарилось без следа. Дон тотчас заметил перемену и ехидно добавил: – Трусишь? Ставить на кон чужую жизнь просто. А свою – нет?
– Нет, – сглотнув, с трудом выговорил я. – Зачем мне рисковать собой?
– Чтобы испытать острое наслаждение при выигрыше, – отозвался маг. В его взгляде и голосе было столько затаенной страсти (а любая страсть – редкий гость у скупого на эмоции Дона), что я немного заинтересовался и спросил с осторожным любопытством, которое нельзя было бы истолковать превратно:
– А если я проиграю?
– Ну а какое наслаждение без риска? – ухмыльнулся Дон.
Я пару секунд молчал, собираясь с силами.
– А ты сам пробовал так играть?
Он рассмеялся своим отрывистым смехом:
– Я? Ну разумеется! Кстати, вспомни, что я рассказывал тебе пару дней назад об игре со смертью. Неужели забыл?
Я изо всех сил напряг память, мысленно кляня способность Дона внезапно задавать вопросы. О чем же он говорил пару дней назад?!
– Ты говорил… что никто не знает, когда умрет, – наконец неуверенно протянул я, искоса взглянув на мага, лицо которого осталось непроницаемым. Вежливо выслушав меня и подождав продолжения, Дон ехидно осведомился:
– Как, и все? Больше я ничего не сказал? Только выразил эту весьма оригинальную мысль о том, что час смерти никому неведом? Кстати, я не говорил НИКОМУ. Я сказал – ПОЧТИ никому. Исключения встречаются всегда. Итак, больше я ни о чем не упоминал?
Я покраснел.
– Упоминал… что надо постоянно помнить о смерти… – я собрался с духом и решительно закончил: – Прости, Дон, больше я не могу ничего сказать. Понимаешь, в тот момент я был чересчур ошарашен твоими словами и пытался решить для себя, согласен ли с ними.
– А что в них тебе не нравится?
– Зачем постоянно думать о смерти? – поинтересовался я. – Какой в этом смысл? Чтобы жить в вечном страхе?
– А зачем бояться того, что в любом случае непременно произойдет? – Дон как будто искренне удивился. – Смерть может стать продолжением жизни, если ты на самом деле этого захочешь. Но бояться… В чем смысл?
– А думать зачем о ней? – настаивал я. Меня действительно занимал этот вопрос.
– Затем, чтобы не тратить понапрасну ни единого мгновения, – жестко ответил маг и выпрямился, хотя его осанка и без того была царской. – Чтобы не тратить жизнь на стотысячное пережевывание того, что кануло в небытие, и на беспокойство по поводу еще не произошедшего. Нужно помнить, что ты на этой планете только временный гость, тебе отпущен определенный срок для выполнения некоей задачи, и ты даже не помнишь этой задачи и не знаешь сроков исполнения… Нужно ускорить темп жизни, иначе можно не успеть. Потребуют ответа, а ты еще не успел прочитать задание.
Я старательно обдумал его слова. Что-то в них мне не нравилось, вызывая смутную неопределенную тревогу. Наконец я сумел сформулировать свою мысль:
– А в чем состоит эта задача, которую нам надо выполнить? Ведь не в том, чтобы получать удовольствие от жизни?
Дон внимательно взглянул на меня:
– Этот вопрос не ко мне. Черные маги такими вопросами не задаются. Философствуют на подобную тематику белые маги.
– Но… но тогда я вообще ничего не понимаю! – я растерялся и разозлился одновременно. – Какой был смысл рассказывать мне о том, что предназначено для ушей белого мага?!
Казалось, Дон получает удовольствие от моего возмущения.
– О, теория магии не может быть белой или черной, – тонко улыбнувшись, пояснил он с усмешкой превосходства, вызвавшей в моей душе целую бурю. – Теория одна, и именно ее я тебе излагаю. А применение этой теории разное. И о применении мы сейчас говорим. Я говорю о том, как полнее попробовать жизнь, а если тебе интересно, в чем состоит твоя задача, обратись к Алексу.
– К кому? – переспросил я удивленно.
– Алекс тоже маг, как и я… правда, окраса противоположного. Он – мой основной соперник в этой реальности, – Дон помолчал и вдруг добавил с совершенно другой интонацией: – И запомни, Стас…
Голос его зазвучал вкрадчиво, почти ласково, и этот медовый тон буквально парализовал меня:
– Да? Что запомнить?
– Ты свой выбор сделал. Если вздумаешь перейти на другую сторону… или не станешь исполнять моих… м-м… советов… ты пополнишь ряды моих личных рабов.
Я похолодел.
– Так эти слуги… – язык плохо слушался меня, на лбу выступила испарина. – Эти слуги… это твои бывшие ученики? Не оправдавшие надежд?
Он улыбнулся одними губами, взгляд черно-зеленых глаз оставался неподвижным и мертвым:
– Да. И поэтому повторяю вопрос: хочешь ли ты сыграть в азартную игру, в которой ставкой станет твоя жизнь?
И я понял, что выбора мне не оставили. Я не могу ответить нет… Уже – не могу.
* * *
Весь остаток дня я провел в нервном ожидании. Что подразумевал Дон? Какую интригу задумал? Наверное, свой вариант русской рулетки, когда револьвер заряжают всего одной смертоносной пулей, крутят барабан и приставляют дуло к виску… И – как повезет! При мысли о том, что несколько часов спустя мне придется нажать на спусковой курок и с леденящим ужасом ждать смерти… и мечтать услышать сухой щелчок… при мысли об этом меня начинало тошнить. Никогда в жизни, никогда я не испытывал подобного страха!
Даже за обедом я потерял изрядную долю аппетита и сумел впихнуть в себя только кусочек жареного мяса и немного тушеной моркови. Должно быть, мое настроение отразилось в выражении лица, так как Дон, приступая к омлету, с деланной заботливостью осведомился:
– Тебе нездоровится? Ты плохо выглядишь и почти не ешь.
Я поднял на него полный ненависти взгляд. Вот лицемер! Как будто не понимает причины моего дурного расположения духа!
– Ты тоже не ешь, – хмуро отметил я, не ощущая в себе способности по-настоящему огрызаться.
Дон улыбнулся:
– Я всегда мало ем, если ты обратил внимание.
Что верно, то верно! Я и раньше удивлялся, как Дон умудряется противостоять соблазнам. Да и зачем?
– Странный из тебя черный маг, – пожал я плечами, хмуро глядя в тарелку и размышляя о том, смогу ли проглотить еще хоть кусочек. – Ничего не ешь, мало пьешь, развлекаться – не развлекаешься…
– Черная магия, по-твоему, исчерпывается только этим? Да и потом, с чего ты взял? – спросил Дон, умело орудуя ножом и вилкой. – Говоришь с такой уверенностью, словно следил за мной.
Я немного растерялся.
– Ну, то, что ты не ешь, я вижу, – наконец проговорил я, старательно выбирая слова. Не хватало еще задеть или обидеть моего загадочного друга. – А развлечения… Ты никуда со мной не ходишь.
– Ты знаешь, сколько мне лет? – неожиданно поинтересовался Дон. Я отрицательно покачал головой, не понимая, куда он клонит. – Много. Очень много. Гораздо больше, чем ты полагаешь. Я, знаешь ли, несколько утратил вкус к пище. Я слишком много экзотических блюд перепробовал, выпил огромное число коктейлей и вин, и теперь еда для меня – просто энергия для тела. Редко, очень редко, я могу по-настоящему насладиться ее вкусом. Иногда я почти жалею об этом…
– Это касается и других удовольствий? – скорее сказал, чем спросил, я, отодвигая в сторону тарелку. Мысль о грядущем вечернем "развлечении" не давала покоя, и есть я попросту не мог.
Дон несколько минут хранил молчание, сосредоточенно поглощая хорошо прожаренный бифштекс.
– Пожалуй, что да… Ты прав, на данном жизненном этапе мне приносят радость другие вещи.
– Какие же?
– Позволь не ответить, – тонко улыбнулся он и указал вилкой на миску с овощным салатом. – Ешь, набирайся сил! Вечером тебя ждет веселое мероприятие, надо быть в форме!
Ах, чтоб тебя!
– Я в форме, – процедил я сквозь зубы и отвернулся.
* * *
Было около десяти вечера, когда в дверь моей комнаты постучали. Разумеется, ночным гостем оказался Дон – впрочем, я уже поджидал его.
– Привет, – поздоровался черный маг, с легкой улыбкой разглядывая меня – я сидел у окна, напряженный, словно сжатая пружина, и тщетно старался успокоиться. – Готов?
Я нашел в себе силы лишь на короткий кивок. Поднялся, плотно запахнул сюртук, натянул берет… Я знал, что стиль одежды в любом случае немного изменится, подстроившись под моду той реальности, в которой мы очутимся. Поначалу это пугало меня, потом забавляло, но, в конце концов, я стал относиться к данному явлению совершенно спокойно и почти так же равнодушно, как и Дон. Ко всему привыкаешь…
Мой провожатый оделся в излюбленный черный плащ, – я успел убедиться, что это его одеяние практически не меняется от реальности к реальности. Дон вообще отдавал предпочтение темным вещам строгого покроя и лишь в редких случаях позволял себе украсить ворот тонким серебряным шитьем.
– Кстати, сегодня я познакомлю тебя с моей ученицей.
Я в этот момент пристраивал к кожаному поясу с серебряной пряжкой огромный кинжал, чей искусно сделанный эфес посверкивал несколькими крупными рубинами и одним изумрудом.
– Что? – я поднял голову и изумленно уставился на Дона, мне подумалось, я просто ослышался. – Я полагал, у тебя больше нет учеников…
– Есть, – возразил маг. – Милая девочка эпохи средневековья. Инквизиция пару лет назад чуть было не сожгла ее как ведьму на костре. Беллу приговорили к аутодафе.
Я сглотнул:
– Ты ее спас?
– Да, от смерти на костре – спас… – лениво кивнул он. – И решил подучить… чтобы было за что сгорать в пламени!
Он хохотнул, и этот сухой смешок напомнил мне выстрел, и мысли опять вернулись на круги своя. Я зябко поежился:
– Ты так зло это сказал… а в чем Белла была виновата? За что ее преследовала Инквизиция?
Дон раздраженно, как мне показалось, повел плечом:
– За что? За красоту, дерзкий нрав, острый ум и тягу к знаниям! Она принадлежит к древнему аристократическому роду, вся ее жизнь – на виду…
– Понятно… – пробормотал я и тяжело вздохнул: – Что ж, познакомлюсь…
"Если останусь жив" – добавил я мысленно.
Дон улыбнулся и направился к выходу. У дверей на миг задержался:
– Да, Белла временно поживет у меня. Не против соседствовать с очаровательной молодой леди?
Я внутренне похолодел. Не значат ли его слова, что Дон предвидит: я не вернусь обратно, и мое место займет кто-то другой?
Проклиная тот миг, когда я решил по неведомой мне самой причине последовать за незнакомцем в черном плаще, я заставил себя ответить со всем безразличием, на которое был способен:
– Я вообще не против очаровательных молодых леди…
* * *
– Сегодня я начну учить тебя перемещаться по реальностям самостоятельно, – заявил Дон, когда мы покинули замок и направились к воротам.
Уже совсем стемнело и изрядно похолодало, но я слишком нервничал, чтобы замерзнуть по-настоящему. Я так и не сумел точно определить сезон, в котором существовал теперь благодаря Дону: ранняя весна, осень? Листва оставалась темно-зеленой и вроде бы не собиралась опадать, но частые дожди, промозглая сырость, вечерняя и утренняя прохлада не позволяли поверить в лето с его духотой и сладким ароматом фруктов…
– Обычно мы даже из замка не выходим, – заметил я, оглядываясь. Дальше парка я никогда еще не заходил, просто не испытывал такой нужды: сад был огромен и роскошен, а ночные прогулки по разным эпохам и мирам вполне удовлетворяли мою жажду разнообразия. Сейчас, однако, было чересчур темно для анализа местности.
– Тебе будет психологически проще, если мы одновременно с перемещением в реальности совершим перемещение и в пространстве, – туманно пояснил Дон, бодро шагая вдоль ограды. Я едва поспевал за ним. Под ногами тихо шуршал гравий, ветер пробирался сквозь плотную ткань сюртука и доносил на своих волнах запах травы…
– И что мне нужно делать? – нервно осведомился я на ходу. Как я мечтал научиться путешествовать по реальностям! Но почему все происходит так не вовремя?! Сейчас не очень подходящее время, все мои мысли сосредоточены на другом… Или Дон решил специально отвлечь меня? Нет, вряд ли им могут двигать столь благородные мотивы!..
– Пока постарайся представить, что ты идешь по берегу моря. Сейчас поздний вечер, и занавес темноты поможет тебе создать правдоподобную иллюзию.
Я криво улыбнулся, сомневаясь в своей фантазии, однако честно постарался вообразить себя на морском берегу. Попытался поверить, что шум ветра в листве – это шорох волн, что пахнет солью, что воздух полон не осенней, а морской сырости…
– И что это дает? – пару минут спустя безнадежно спросил я. Ничего ровным счетом не происходило.
– Пока ничего, – успокоил меня Дон. – Не все сразу. Сегодня у тебя вряд ли получится. Всему учатся. Просто иди и думай о том, что я сказал. Вот и все. В остальном я помогу.
Я послушался (а что мне еще оставалось?), и эти вынужденные потуги представить себя на морском берегу оказали благотворное воздействие на мою нервную систему. Во всяком случае, я немного успокоился, и от мыслей о смерти переключился на мысли о перемещении в реальностях. Не знаю, эту ли цель преследовал Дон, но в любом случае я был ему немного благодарен. Иначе я вполне мог сойти с ума в ожидании грядущей психологической пытки.
– Мне кажется, или запахло морем? – прошептал я по прошествии минут двадцати. Мне действительно почудился свежий солоноватый аромат, и земля под ногами из твердой каменистой сделалась мягкой… словно шагаешь по влажному песку…
– Да, пожалуй, – негромко откликнулся Дон.