Перед тем как съехать с дороги он остановился и сконцентрировал все внимание на своих зубах, пока не ощутил довольно сильную боль в одном из левых коренных зубов. Чувствуя себя несчастным, он снова запустил двигатель, свернул на дорогу, не обращая внимания на знак, предупреждавший о черных крысах, и, проковыляв с четверть мили, остановился у семидесятифутовой башни с готическим подъездом, такими же окнами и - высоко над ними - зубчатой стеной. Камень, который, по-видимому, относился к раннему готическому периоду, был чрезвычайно чист - ни единого пятнышка. Время оставило на нем свои отметины, он был изношен, особенно вокруг нижней части стены, но, несмотря на это, он был выскоблен и производил впечатление заботливо ухоженного зуба. Корнелиус подумал, что если бы он взобрался на зубчатую стену, то, наверное, обнаружил бы, что камни заполнены амальгамой или даже золотом.
Джерри припарковал машину плотно у стены башни, где уже стоял спортивный "фольксваген", который, как он понял, принадлежал доктору.
Он пошел по усыпанной гравием дорожке и, подняв тяжелый дверной молоток, отпустил его; тот глухо стукнул в дверь, и звук утонул где-то в глубине башни.
Почти тотчас же дверь открыла прекрасная белокурая девушка лет около шестнадцати. У нее были голубые глаза, величина которых подчеркивалась умело нанесенным макияжем. Большие пухлые губы раскрылись в улыбке. Волосы, длинные и прямые, закрывали спину и плечи короткого платья, сшитого из роскошной белой парчи. Платье дополнялось блестящими колготками и бабушкиными туфлями. Руки были почти полностью обнажены, и кожа ее, цвета первых теплых лучей весеннего рассвета, была мягкой и нежной, как шелк костюма Джерри.
- Ja?.. - вопросительно произнесла она по-немецки, и порочность мгновенно появилась в ее глазах.
- Вы говорите по-английски? - лениво спросил Джерри и уточнил: - На южном английском?
- Ja, конечно, - она обвела его фигуру медленным взглядом, с некоторым пробуждающимся удивлением, словно ее не с самого начала поразили его черная кожа и тюрбан.
Интересно, каково было ее первое впечатление, подумал Джерри.
Корнелиус поднес руку к щеке.
- Я ехал по Нибельбургу, - сообщил он девушке, - и меня пронзила зубная боль. Я справился в полицейском участке, и мне там сказали, что зубного врача я найду здесь.
- И даже больше, - загадочно произнесла девушка, отступая в сторону, чтобы дать ему возможность войти, и делая неопределенный жест кочергой, которую она держала в левой руке.
Когда он уже стоял в отделанном полированным дубом холле, она с треском закрыла дверь, сунула кочергу в стойку для зонтиков и сложила руки под грудью, глядя в пол.
- Вы хотите видеть доктора Крупп? - растягивая слова, спросила она.
- Думаю, именно это имя мне называли.
Девушка вскинула красивые брови:
- А как зовут вас?
- Майкл, - ответил он. - Я называю себя Майком.
- Сюда, - она пошла по холлу, остановилась у каменной с дубовым парапетом лестницы, подождав, пока он нагонит ее, и начала подниматься.
На четвертой площадке девушка остановилась и тихо постучала в единственную дверь. Из-за двери откликнулись, но слов Джерри не разобрал. Девушка повернула ручку, и они вошли в хирургический кабинет с высоким потолком, большим окном с дорогим витражным стеклом - пасторальная декорация из шестнадцатого столетия. Стекло было изысканное, и Джерри несколько секунд рассматривал его, пока не заметил роскошное зубное кресло, хромированный стенд с инструментом и самого врача у стола в углу, просматривающего стопку каталожных карточек.
- Герр Майкл, фон Крупп, - мягко произнесла девушка. - Зубная боль.
- Асерински, - представился Джерри.
Доктор фон Крупп снисходительно улыбнулась и заговорила на немецком.
- Тебе надо выйти, любовь моя.
Девушка глянула на Джерри и вышла из кабинета.
Доктору Карен фон Крупп было около тридцати, она была одета в жесткую черно-белую шотландскую накидку, черные сетчатые чулки и пурпурные ботинки "чарли". Волосы ее были сочного темно-красного цвета, очень густыми и волнистыми и доходили ей до плеч. Привлекательное интеллигентное лицо с выступающими скулами выдавало сильную натуру. Губная помада подобрана почти в тон ботинкам, тонко очерченные карандашом брови гармонировали с волосами. Она откинула накидку, стало видно платье из гофрированного шифона, преимущественно бутылочно-зеленого цвета, оканчивавшееся каймой на шесть дюймов выше колен, и красивые длинные ноги. У нее ужасающий, но великолепный вкус, подумал Джерри.
- Герр Майкл Асерински? - улыбнувшись, спросила женщина.
- Да, - он любовался ее фигурой. - Зубная боль.
- Да, да. - Она отвернулась и принялась складывать карточки в ящик на столе.
Джерри снял пальто.
- Пожалуйста, проходите и садитесь в кресло.
- Так, - Джерри задумался, зачем он здесь.
- И снимите вашу… шляпу, - твердо произнесла она и рассмеялась.
- Нет, - возразил он.
- Но вы должны, - она оглянулась через плечо, уверенно посмотрела на него и снова улыбнулась. - В противном случае, знаете ли, я не смогу взяться за вас должным образом.
- Мои политические убеждения…
- Они у вас есть?
- Избавьте меня, доктор, от необходимости снимать мой тюрбан в присутствии женщины. Я не понял…
- Ах, - она опустила крышку ящика, - так, - и стала застегивать накидку. - Однако, герр Асерински, вам придется решать: или вы будете чувствовать себя здоровым в этом мире, или страдать момент-другой где-нибудь еще.
Рука Джерри двинулась к вибропистолету, но большим усилием воли он остановил ее.
- Ну, хорошо. Может быть, вы не откажетесь вначале посмотреть зуб и подтвердить, что и по вашему мнению он требует лечения. А потом мы и решим.
- Однако вы заставляете меня терять время, - она пожала плечами. - Ну, да ладно. В кресло, сэр!
Он устало забрался в кресло и откинул голову, так что теперь он смотрел на верхнюю часть витражного окна и секцию сверлильного аппарата.
- Нравится вам мое окно? - Она взяла заостренный стержень с инструментальной тележки. - Откройте, пожалуйста, пошире, - и начала постукивать и скрести по его зубам. - Что вы думаете о кокаине?
Он моргнул.
Шагнув назад, она улыбнулась:
- Черные зубы! Как черный мрамор. Любопытно!
- Вы находите? - Он попытался встать. - Боль прошла. Мне кажется, психосоматическая.
- А вы специалист в этой области, да?
- М-м… - произнес он в ответ.
- Откуда у вас черные зубы? По внешнему виду - крашеные эмалью…
- С такими рожден…
- Я думаю - нет. Перерожден, наверное.
Рука Джерри скользнула в пиджак и обхватила рукоятку вибропистолета.
- Танцы никогда не были более омерзительными, чем в исполнении Келли, да?
- Согласна.
Джерри почувствовал себя плохо. Он решил выпрыгнуть из кресла, но вдруг заметил, как она прекрасна и влюбился в нее.
- Зачем вы сюда приехали? - Она поменяла крючкообразный инструмент на тележке и глянула сверху вниз в его глаза.
Доктор фон Крупп что-то сделала с креслом, и он оказался опрокинут назад еще больше. Его пальцы безжизненно упали с рукоятки пистолета.
Лицо ее приблизилось, губы открылись, обнажая крупные ровные зубы (два из них - золотые) и огромный изгибающийся язык.
Он уже не думал об оружии, его рука выскользнула из кармана, чтобы обхватить ее бедро и почувствовать гребешок подвязки под тонким материалом платья и накидки.
Она властно поцеловала его.
- Ох, - выдохнул он.
Джерри все еще было плохо; он тяжело дышал.
- Ах, - сказал он, когда она отпрянула. - Кому какое дело?
Снаружи послышался неприятный жалобный вой. Вошла белокурая девушка.
- Ракеты, - пояснила она.
Снизу донесся треск.
- Без боеголовок, - поднявшись, проговорил Джерри, доставая свое оружие и обнимая за плечи Карен фон Крупп. - Укладывайтесь, доктор.
Он надел пальто.
- Это что, настоящая панда? - спросила она, пробуя материал пальцами. - Откуда: из Москвы или из Лондона?
Очередная ракета, взвыв, коснулась крыши.
- Ой! - вскрикнула она. - Может быть, мой муж…
- Собирайтесь. Мы отправляемся в Париж.
- Тогда подождите минутку.
2. Президенты скандалят на параде!
- Время летит, - проговорил Джерри.
- А кто в наше время знает его имя? - мягко улыбнулась Карен фон Крупп, когда стеклянный город отчетливо стал виден впереди.
Касаясь кончиками пальцев левой руки ее коленей, а правой рукой держа руль, Джерри на скорости девяносто шел к Парижу.
- Кое-что, - ответил он, - касается России. А вот как насчет Америки?
- Я не знаю, о чем ты, дорогой, - она последний раз затянулась своей длинной сигаретой через мундштук и выбросила всю хитроумную конструкцию за окно. - Да, ладно, все кончено.
- Кое-что продолжается, - возразил Джерри.
- Как всегда. А не ты ли это был, кто сконструировал московскую штуку?
- Возможно, - бросил Джерри, нахмурившись от безнадежности и бросив взгляд на развалившуюся на заднем сиденье белокурую девушку, которая строила гримасу потерянного интереса. - Тебе бы лучше переодеться в юбку до щиколотки. Ты же знаешь, как эти типы в Трех Республиках относятся к такого рода вещам. - Он коснулся кнопки, и стеклянная перегородка опустилась, освобождая проход в тыльную часть автомобиля. Блондинка подвинулась и выглянула из окошка.
Пока она переодевалась, он исследовал карту в поисках лучшего пути в Париж.
Взглянув в зеркало, он заметил, что пастор Бисли опять нагнал его, потому что серебристый "кадиллак" с толстой одутловатой фигурой за рулем снова катился позади него. Джерри затемнил задние стекла.
- Это умно, - заметила Карен, протискиваясь в длинную юбку бутылочно-зеленого цвета. Интересно, подумал он, а у нее все юбки бутылочно-зеленые, а обувь - пурпурная? Это, в конце концов, указывало на интерес к Успенскому.
В Париже они оказались как раз вовремя, чтобы увидеть, как мимо них скачут президенты, лошади идут вброд, иногда пускаясь вплавь по заполненным водой улицам, выбрасывая вверх, в бледный солнечный свет, яркие фонтаны.
Процессия направлялась через Елисейские поля - некоторые пешком, некоторые на катерах, в каретах или верхом.
Весело, как только могли, президенты махали нескольким вымокшим зевакам (выжившим после мора), стоявшим по обе стороны широкой улицы по колено в воде. Эти президенты руководили тремя республиками: Францией, Испанией и Португалией (прежде, до аннексии Израилем Греции, их было четыре), - которые противились предложению Соединенных Штатов, пожелавших прислать советников.
Старческий возраст сделал президентов почти схожими: с одинаковыми пустыми глазами, несущими всякую чушь ртами, желтой сморщенной кожей и потерявшими почти всякую растительность головами. Каждый прочно пристегнут ремнем к лошади, которые были почти такими же старыми, как и они сами. Говорили, что они весьма сентиментально относятся к своим лошадям.
Недалеко за ними работал ансамбль - каждый музыкант по пояс в воде. Басовые барабаны заглушались водой, и каждый раз, когда барабанщики отбивали такт, им в лицо били фонтаны воды. Вся медь оркестра была наполнена водой, но музыканты решительно маршировали против течения, не то исполняя, не то пробулькивая "Марсельезу".
- Трогательно, - проговорила Карен фон Крупп, поглаживая его ногу.
Джерри, пришвартовав "фантом-VI", откинулся назад, удобно пристроив руку на плечах доктора фон Крупп. Она улыбнулась, и машина мягко закачалась в кильватере президентской процессии.
- Пойдем в Ассамблею слушать речи? - Она оглянулась на блондинку. Джерри покачал головой.
Он отчалил и начал разворачивать машину, выводя ее на течение.
Справа от него оказалось какое-то пятно табачного цвета, и, проплывая мимо, Джерри с опаской посмотрел на него. Кто-то уставился на него из окна первого этажа. Он узнал тонкий напряженный нос.
Это был Жажда, шеф московской резидентуры их организации и оперативный сотрудник Охарны. Что он делал в Париже? Джерри сделал вид, будто не видит его, и понесся со скоростью, на которую только был способен автомобиль, по Елисейским полям, отбрасывая назад бурлящую воду.
Позади него вспахивал воду серебристый "кадиллак" пастора Бисли с едва выступавшей над поверхностью воды кабиной.
- Ну, везде он, - пробормотал Джерри и остановился у отеля "Стремление". - Поспеши, моя дорогая, пока он не вывернул из-за угла. Прыгай, - приказал он, открывая дверь, - на ступеньку вон там. Я принесу наши сумки позже.
Доктор фон Крупп прыгнула. Блондинка - за ней. Джерри тронул машину и помчался по узкой улочке, разбрасывая прибой к окнам по обе ее стороны. Однако для Бисли вода оказалась слишком глубокой, и он отказался от погони. Вскоре Корнелиус вернулся обратно, пришвартовал машину в гараже гостиницы и присоединился к своей любимой в холле.
- Это еще фасад, - сообщил он, нажимая кнопку звонка на столе регистрации.
Пол провалился вместе с ними, унося их глубоко под землю.
- Подземелье, - сказал он ей, подразумевая затхлую темноту. - Прочное и надежное.
- Ловушка, - сказала она в свою очередь.
- Не совсем.
Когда секция пола поднялась и встала вровень с остальным полом, он включил освещение, и зеленый блеск наполнил комнату. Она пытливо всматривалась в его веселое лицо.
- Мне следует быть осторожной, - произнесла она. - Мой муж… - и она вскрикнула от возбуждения, когда он навалился на нее.
- Для меня хватит, - прорычал он, - на сегодня.
И они покатились по ковровому покрытию от Данлопилло; блондинка сидела в углу, со скукой наблюдая за ними.
3. Оргия трансвеститов в парижском отеле
- Мужья и жены, братья и сестры, матери и сыновья, - говорил пастор Бисли, пристраивая удобнее свою митру и улыбаясь Джерри, который, распятый, стоял у стены. Карен фон Крупп, одетая в отделанную горностаем пелерину из красного бархата и изящный венец, в дурном настроении откинулась на спинку трона. Пастор Бисли протянул свой пасторский посох и стащил с Джерри юбку, щекоча ему яички, которые вздулись в женском трико из черной тесьмы, в которое они нарядили его, пока он был без сознания.
- Белые подростковые волосы. Я не ожидал увидеть такое, мистер Асерински.
- И я этого не ожидал, пастор.
- Ну, ну, вы уже не можете вот так расхаживать, соблазняя жен других парней, и надеяться, что это вам сойдет, так ведь? В мире, я надеюсь, еще сохранились некоторые приличия.
- Ну, так каковы же ваши намерения?
- Заняться вашим преобразованием, мистер Асерински. Для вашего же блага. Собственно, я не держу на вас зла.
- Меня зовут не…
- Асерински. Так вы сами сказали.
- Джерри Корнелиус.
- Вы так говорите.
Кто-то двинулся в тени и начал пробираться по Данлопилло. Это был Жажда, с выражением озабоченности на тонком лице.
- Это Алан Повис, не так ли? - произнес Жажда.
- Это вы так говорите, - вставил Джерри.
- Митци! - пастор Бисли, как сумел, щелкнул пальцами. - Митци Флинн.
- Все это затягивается. Ради Бога, воспользуйтесь машинами, - пробормотала Карен фон Крупп.
- Я ненавижу искусственные методы, - заявил Джерри.
- Конни Нуттал.
- Колвин, - поправил Джерри. - Конни Колвин. Не трагично ли?
- Да не в имени дело, - появилась белокурая девушка. Она подняла свое платье и пристегнула ремнем черный муляж члена.
- Черт с ним, - сказал пастор Бисли. - Я извиняюсь.
Блондинка начала сношаться с ним.
Джерри глянул на Карен фон Крупп, но та отвела взгляд. Он был одет в полный комплект: курчавый красный парик, макияж, плетеная из белого шнура блузка, накладные груди, пояс с резинками, сетчатые чулки, туфли на высоком каблуке, тесная черная юбка.
Голова пастора Бисли склонилась к самому полу, возгласы его были приглушенными:
- Не беспокойтесь, сэр. Скоро у нас опять все вернется к нормальному виду. Вы почувствуете себя совершенно новым человеком, когда это кончится!
- Как вы дошли до этого? - спросил Джерри у Карен фон Крупп.
- Они шли за вами. Жажда нажал кнопку.
- Кто-то же должен был, - проговорил Жажда.
- Вам дали наркотик, пока вы спали.
- Я думал, уж вы-то за меня, - упрекнул Джерри Жажду.
- А я за вас. Однажды вы это поймете.
- Не могу себе представить. Это, похоже, что-то за пределами политики.
- Не все из нас обладают вашей верой в будущее, товарищ Корнелиус.
- Ну, такого времени, как сегодня, нет.
Жажда спустил свои брюки.
- Придется заняться этим. - Он повернулся к Карен фон Крупп. - Вы ведь хирург? Не могли бы вы это сделать?
Она пожала плечами:
- Я делала такое прежде.
Пастор поднялся с четверенек:
- Ну-ка, дайте посмотреть.
Джерри показалось, что он теряет терпение:
- Пастор, я не знаю, осознаете ли вы…
- Я понимаю. Я понимаю. Это - ваш дом, и мы не были приглашены. Однако сейчас настали беспокойные времена, мой дорогой. Нужда заставит.
- Митци, - обратилась Карен фон Крупп.
Белокурая шагнула вперед.
- Сорвите скобы. Пусть наш друг присоединится к нам.
Митци освободила Джерри.
Пастор с любопытством посмотрел на Карен фон Крупп.
- Вы хотите?.. Гулянку?
- А почему бы и нет?
Начал вспыхивать стробоскоп, и комната наполнилась звуком. Исполнялась "Дитя колдуна" Джимми Хендрикса, искаженная из-за громкости, однако едва ли они понимали это, к тому же все были заняты болтовней. Джерри широко шагнул через свет стробоскопа и взял за руку Карен фон Крупп. Ее мучили рвотные спазмы. Он увидел свою одежду в углу; на самом верху лежало его оружие. Времени осталось только на то, чтобы схватить пистолет и направить его на стену.
- Веселей, - подбодрил он ее. - Нет худа без добра. Просто сейчас чрезвычайная ситуация.
- Куда мы?..
- Через преобразование. У меня постоянно одно под рукой.
Стена провалилась наружу, и Джерри, подняв юбку, сунул пистолет за пояс.
Где-то заверещал мамонт.
4. Наша ночь ужаса
Воздух вокруг них был словно украшен драгоценными камнями и огранен: прекрасный, оживший и блистающий мириадами цветов, он вспыхивал, сиял. Она прильнула к нему:
- Что это?
- Многовариантность. Все слои жизни видны сразу. Поняла?
- Я не имею склонности к философии.
- Это - физика, дорогая.
- Где мы?
- А, как раз эту возможность тебе и нужно использовать. Пошли.
Воздух прояснился. Они стояли на зеленой равнине около группы дубов. В тени дубов стоял невысокий человек в эспаньолке и очках без оправы. Под мышкой он держал большой черный металлический ящик.
- Ты можешь в это поверить? - произнес Джерри с некоторым восхищением. - Этот педик понял.
- Это выглядит, как…
- Правильно. Добрый старый приятель… Эй! - Джерри побежал к нему, хотя ему мешали тесная юбка, высокие каблуки и Карен фон Крупп, не желавшая отпускать его руку.
Волна бестелесных драгоценных камней плескалась над ними.