Надя закрыла лицо одеялом, затаила дыхание и промолчала. Лара встала с дивана. Подошла к ней, обняла её за голову и обнаружила у неё мокрую подушку от слёз.
– Ты, почему плачешь? – Тебя кто обидел? – Что произошло? – гладя по голове Надежду, – переспросила Лара.
Надя, пряча ладонями распухшие глаза, проговорила:
– Сам я себя обидела. Потому что я дрянь приличная. Я предала любимого человека, который по моей вине сейчас страдает.
– Ты о ком говоришь?
– Колчин это. Ты – же сама прекрасно знаешь, чего спрашивать, – раздражённо сказала Надя. – Не понимаю, как я могла так поступить? Это всё Коровин меня подбил, придурок несусветный. Говорил Марека, чтобы я не подпускала его к себе. А он голову забил мне своей политикой. Нарисовал мне радужное будущее, с креслом в администрации города, а я как дура повелась на этом. И Вовка всегда с ним на дружеской ноге был.
– Погоди, погоди, – остановила её Лара, – ну – ка пойдём ко мне на диван, и ты мне всё расскажешь подробно.
Они перебрались в постель Лары. Обняв Надежду за плечи, Лара стала слушать её исповедь:
– Нас вызвали с Коровиным в комитет комсомола, где был работник милиции по фамилии Ланин, – начала Надежда свой рассказ. – Там нам сообщили, что у одного ученика нашего класса имеется огнестрельное оружие, на котором имеется человеческая кровь. И сказали, что мы, как патриоты России, должны помочь изъять пистолет у Колчина, который он прячет в укромном месте. Иначе он может выстрелить ещё не один раз, и тогда беды не миновать. Мы сказали, арестовывать его не будем, а просто произведём изъятие оружия, так как кровь на нём семилетней давности в каком – то уральском городе. Они нас убедили, что с Колчиным ничего не случится. Говорили, что с ним неоднократно беседовали, чтобы он добровольно сдал пистолет, но он не признаётся, что он у него имеется. Больше они беседовали с Коровиным. Обещали ему дать рекомендацию в милицейскую академию, и обязательноё предоставление работы в нашем городском управлении после её окончания. Я говорила Коровину, что я смогу убедить Вовку, чтобы он сам лично сдал пистолет в милицию, или на худой конец мне принёс. Коровин знал, что я смогу повлиять на Вовку, но запретил мне и думать про это. Сказал, что я этим только спугну его, и Колчин со своим баламутным характером, может вволю настреляться, отчего могут быть новые жертвы. И тогда вина вся ляжет на нас. Потом они и организовали поход к тебе на Площадку. Думали, вытащат на природу Вовку, а он с собой возьмёт пистолет. Говорили что нет лучше места для мальчишек, чем пострелять в лесу.
– А он оказался умным и пистолет с собой не взял, – перебила Надежду Лара, – и мало того испортил вам всем поход. Нас с тобой в лазарет отправил на два дня. – Лара тихо, словно девочка хихикнула. – А остальных одноклассников в снайперскую палату инфекционного отделения поместил.
– Ну и что, я за это на него не в обиде. Он нас раскусил и правильно сделал, – защитила Вовку Надежда.
– А то, что он вас заставлял в лодке с больными животиками стриптиз ему показывать, как ты на это смотришь? – спросила Лара.
– А тебе Лара, откуда известно? – удивилась Надежда.
– Мне много, что известно возможно больше, чем тебе. К примеру, я знаю, что Коровин после похода стал ежедневно встречаться с Зиной Соловьёвой. И охотник – патологоанатом, который находился у вашего костра, был не случайный прохожий, а родной дядя Жени Коровина, который не только патологоанатом, но и судебно – медицинский эксперт. Я об этом правда сама недавно узнала. Тебе Наденька только одно скажу, ты умная девочка и из моих слов можешь сделать правильные выводы. А Вовку мне самому до слёз жалко, сидит за такой пустяк. Занимался бы спортом сейчас, зарабатывал медали, поступил бы в институт, но у него тяга к отрицательным компаниям. Вот и итоговый результат его заключения. Думаю, что не далёк тот день, когда мы его вновь увидим. Сашка Марека говорит, большая амнистия готовится, и у кого срока меньше пяти лет все уйдут домой. Но тебе хочу дать совет. Ставку на Колчина не делать. Для секса он бы подходящим партнёром был, но будет – ли он состоятельным в жизни после освобождения это вопрос? Бесспорно, он талантлив во всём, я это со временем поняла. И как ты обратила внимание, что мне всегда хотелось, как старшему другу потрепать его по голове и потереться об его щёку. Он очень обаятельный мальчик. С возрастом он будет красивее своего брата и Августа. Я себе могу представить, каким он будет через десять лет. Но Наденька пойми меня правильно, ещё неизвестно, кем он выйдет оттуда. Из мест заключения приходят люди не только с заторможенным развитием, так – же и наркоманы и отмороженные на всю голову подонки. Даже есть такие которые в тех местах потеряли свою половую ориентацию.
– Ты, наверное, от Августа таких ужастиков наслушалась? – спросила Надя. – Вовка никогда наркотики не будет принимать и отморозком не будет, – обижено возразила Надежда, – а голубым тем более. Он половину школы девчонок близко знал и это я говорю в прямом смысле слова. И вообще Лара прошу тебя, ничего плохого о нём не думай? Я его слишком хорошо знаю. В его жилах течёт дворянская кровь. Вовка благородный и вернётся он оттуда, я верю, не имея тех аномалий, которые ты перечислила.
– Не знаю, какая кровь у него течёт, но тебе надо смотреть в сторону Андрея Юргина, – Лара приподнялась, с подушки, и села обхватив колени руками.
– Ты, что мама Лара, – впервые Надежда назвала Лару так.
– За этого невзрачного долбоносика, у которого родители в деревне живут, и который мечтает быть сельским учителем. Ни за, что, – простонала Надя. – Он мне в школе опостылел, несмотря на то, что учились с ним в разных классах, теперь в университет увязался за мной.
– Ты многого не знаешь о нём. Его семья выехала с Брянской области сюда. Они добровольно покинули землю, которую окутал Чернобыльский реактор. Родители его не дворяне, тем лучше для тебя. Они относятся к сельской интеллигенции, а Андрей уже сегодня является миллионером. У него есть марки, которые он мне показывал. Некоторые экземпляры достигают до двухсот тысяч долларов и больше. У него большая коллекция, которую он унаследовал от своего деда. Ты представляешь, даже одна марка такая может обеспечить тебе на многие годы безбедную жизнь. А у него восемь кляссеров. Главное обладать этим богатством, а там жизнь покажет, куда двигаться дальше.
– Меня тошнит от него, да он и сам, никакой девчонкой не интересуется, – отвернулась Надежда от Лары. – Правда по дороге в институт старается сесть со мной в один автобус.
– Потому, что он никого не замечает, кроме тебя, – сказала Лара.
Надежда чуть прикрыла глаза:
– А то, что ты спрашиваешь, как я смотрю, на то, что Вовка заставил нас в лодке раздеваться, – Надежда зевнула, – ничего здесь предосудительного нет, – у нас сейчас вся страна голая, а ему мне даже приятно было показать свою наготу, хоть я и капризничала. Но это было с моей стороны резкое повышение цены. Да перед ним любая девчонка из нашего класса с удовольствием обнажилась бы. С другой стороны, если посмотреть, у нас в классе фактически девочкой была одна "Я". Да я и сейчас невинная.
Надежда ещё раз зевнула, и плотно закрыла глаза.
Лара натянула на неё одеяло и обвила её плечи руками, плотно прижавшись к молодому девичьему телу.
Мы к тебе приедем
Они собрались в кафе "Встреча". Собрал всех Марека.
– Ну, чего пацаны, от Колчака опять письмо пришло. Горыныч дуба там дал. И Хлястик приехал из больницы. Сейчас они вместе. Надо им помогать. Есть такие вещи, которые ему мать никогда не передаст. Сейчас я вам зачитаю, что он просит.
Марека вытащил из грудного кармана письмо без конверта.
Привет пацаны!
Огромный вам каторжанский привет. Спасибо вам за подогрев. Он кстати пришёлся. Жора Хлястик приехал с больнички теперь мне весьма хорошо. Родная кровь рядом. Калина тоже рядом находится, но мы его не видим. Он на кичмане сидит. Живём хорошо. От работы я категорически отказался, почему? – объяснять долго. Хожу, больше занимаюсь спортом и читаю книги. Зона, правда, красная и сучья, но нас никто не смеет обижать. Иногда устраивают маски – шоу. Калина однажды попал к ним на концерт. После чего кровью ссал, две недели. Горыныч дал дуба из – за своей жадности. У меня пацаны к вам просьба старого характера. Меня надо подогреть, а то мне неудобно перед кентами. Продукты можете передать, через вахту на Жору. Вызовите его на свиданку. Положено до двадцати килограмм, но если будет больше, везите. Всё на зону протащим. И, постарайтесь найти дури, но не подумайте, что я, её употребляю. Это всё нужно для дела. Дурь передадите Хлястику, он хоть танк протащит через вахту. Пока всё. Жму ваши лапы, и жду вас. Перед поездкой, не забудьте зайти к Беде Ивану Романовичу. Он вам передаст лекарство для Жоры.
Жизнь ворам, процветать и крепнуть людскому ходу воровскому!!!
Колчак.
– Все ясно, – сказал Юрка Пуга, – с травкой в городе проблем нет, а вот где, бабки достать на продукты, это вопрос.
– Я знаю, где можно у одного частника втроём за один день неплохо подработать, – внёс своё предложение Джага.
– Ты чего дурак, что – ли пахать идти, да лучше киоск подломить, – возмутился Юрка Пуга.
– Это ты не совсем умный, – укорил Марека Пугу, – киоск подломить, значит идти нары делить с Колчаком. Я думаю надо поговорить со всеми пацанами, кто его знает, а его весь город знает. Никто не откажет ему помочь. Думаю, только таким способом мы сможем решить финансовую проблему.
– Это правильно, – обрадовался умной мысли Джага, – тем боле нам придётся по этому вопросу обращаться ни один раз к пацанам.
– Вот я и говорю, что надо вести запись кто, сколько даст, и говорить им, что когда он освободится, всем это зачтётся – сказал Марека.
Они сошлись на этом варианте, и сразу пошли по друзьям осуществлять свой план.
К вечеру собрали приличную сумму денег, которой вполне хватило на продукты.
Через день они были на зоне у Колчака, но увидать его не смогли. На свидание пришёл Жора Хлястик. Он пришёл постаревший в богатом спортивном костюме и хриплым голосом проговорил:
– Привет пацаны, как житуха?
На самом деле он никого не помнил, так, как в заключение находился уже длительное время.
– Нормально, – ответил Марека.
– А Колчак где, чего он не пришёл? – спросил Джага.
– В изоляторе он. В козьем корпусе бучу устроил. Молодой парень ещё, – кровь играет. Меня не всегда слушает. Вот и залетел на пятнадцать суток. А так по жизни он молодец, – объяснил Хлястик, – просил вас поблагодарить и передаёт вам большой привет, и так же просил матери не говорить, что он в шизухе находится.
– Зачем нам надо посвящать в это его мать, – сказал Джага.
– Вы привезли, о чём он вас просил в письме? – спросил Жора, когда вышел в коридор дежурный.
– Всё привезли, – обрадовал Жору Марека.
– Давайте быстро сюда, пока кума и режимника нет. Они часто сюда заходят. При них сложно протащить в зону нелегалу. А вы посидите ещё немного и езжайте домой, – прохрипел он.
Марека подошёл к решётке и передал весь заказ Колчака ему.
– Там продуктов мы привезли, много, – прошептал Марека, – один не утащишь.
– Молодцы ребятки! Ой, как клёво вы всё устроили, век не забуду, – запихивая траву себе в одежду, приговаривал Хлястик.
Через решётку он пожал им руки, и они вышли через тройные двери на улицу, где их ждал Юрка Пуга. На свидание его не пустили, так, как больше двух человек в комнату свиданий запрещено было пускать.
– Фу у меня такое ощущение было там, будь – то я сам в тюрьме нахожусь, – облегчённо выдохнул воздух из себя Марека, подходя к Юрке Пуге.
– Что страшно было? – с ехидством спросил Пуга.
– А ты как думаешь, спалили бы с таким грузом и оставили бы там сидеть без суда и следствия. Хорошо не обыскивали на коротких свиданиях ни кого. А на длительных шмонали приезжих, как положено. Заводили в специальную комнату.
– Ладно, парни совесть наша перед другом чиста, и на душе после этого легче стало, – сказал Джага.
– Жалко его самого не видали, – сокрушался Марека, – придётся матери его, сказку новую сочинять.
– Конечно, не скажешь – же ей, что он в штрафном изоляторе сидит, – рассуждал Джага.
– Нет, конечно, – сказал Марека, – я скажу, ей, что дали только пять минут с ним и с Жорой поговорить, а за это время как следует, и поздороваться не успеешь.
Они два раза ещё подъезжали к Колчаку, но его самого так, ни разу и не видали. Все движения по подогревам координировал Хлястик. Потом ребят многих заберут в армию, и иногда к Вовке будет приезжать один Марека. Ему по состоянию здоровья выдадут военный билет.
Лесное ассорти
Прошло два года, со дня нахождения Колчака на зоне. За это время в великой стране СССР планеты Земля произошли мощные катаклизмы. Наступил другой общественный строй и СССР канул в Лету. Отныне Советский Союз стал называться Россия. Все зеки ждали амнистии, на той волне, что они были осуждены в одной стране, а срок отбывают в другой стране. Поэтому законодатели просто обязаны объявить гуманный акт для сидельцев, который называется амнистией. Но стояла тишина, а заключённым оставалось только тешить себя призрачными мечтами.
Освободились Дыня и Шимми, но Вовка и Жора этого момента не видели. Жора вновь был в тюремной больнице. А Колчак сидел в БУРЕ. (барак усиленного режима)
…До их освобождения Дыни и Шимми в производственной зоне найдут поражённым током Кнопу. Администрация лютовала, считая, что несчастным случаем там близко не пахнет, но доказать убийство было не возможно, никаких следов на месте преступления не было, кроме засунутого в штаны Кнопе высоковольтного кабеля.
В этот день под горячую руку попался и Колчак с Базой.
У них на промышленной зоне найдут литр водки и их обоих посадят за это в БУР на шесть месяцев, где, наконец – то Колчак во время прогулки мог ежедневно встречаться с Калиной.
Вовка Калину помнил хорошо, он был лет на десять старше Колчака и играл в хоккей вначале за команду Водник, затем перешёл в команду мастеров.
От былого крепкого Калины осталась, одна кожа да кости. Он постоянно жаловался на почки и гипертонию. Два раза пока Колчак находился в Буре, Калину увозили в тюремную больницу. А третий раз их отправили вместе на этап в тюрьму. Калина ехал в тюремную больницу, а Колчак вместе с Базой с заменёнными им режимами шли на более строгий режим в лесную зону.
На пути встали камеры пересыльной тюрьмы, с её серыми стенами и бессонными ночами, где тусклая лампочка, горевшая даже по ночам, не убаюкивала, а невозможно действовала на нервы. Неделю они вместе с Базой ждали этапа на одну из лесных зон.
Их вместе с другими заключёнными, где в основном были первоходки, погрузили в столыпинский прицепной вагон, который в тупике стоял на станции Сортировочная. Заключённые восемь часов ждали, когда их вагон подцепят к пассажирскому поезду. Поезд тронулся от перрона только вечером. Проезжая через Волжский железнодорожный мост, сквозь тёмную завесу, из зарешёченных окон Колчаку хорошо были видны огни родного города. Он уже знал, куда их везут. Эта была зона, где сидели Лука и Сева. И от мысли встречи с ними, он знал, что проблем с лагерной жизнью у него не будет и там.
Лесная станция их встретила ночным лёгким морозцем и суровым конвоем с собаками, который сразу объявил, что шаг вправо или влево считается попыткой к побегу. Конвой стреляет без предупреждения. Конвой был одет в тёплые полушубки и на ногах обуты чёрные валенки. Заключённые почти все поголовно были в кирзовых сапогах и лёгких туфлях. До дороги их вели по заснеженному полю, а затем погрузили в спецмашины. Когда вошли в зону первое, что бросилось в глаза. Это печные трубы, на крышах бараков, из которых, извиваясь спиралью, валил белый дым. Масштабы зоны были поразительны. И если не придавать значения высоким заборам с колючей проволокой, то можно было сказать, что это не бытовые помещения, а старые Демидовские металлургические заводы
Весь этап загнали до утра в изолятор. Колчака и Базу на следующий день распределили в тринадцатый отряд. В бараке, куда их привёл нарядчик, который куда – то внезапно исчез, было тепло, чисто и тихо. Вокруг от наведённого порядка отдавало домашним уютом. Отапливались бараки дровами, и сгоревшие в печке дрова издавали запах костра. В жилой секции, находился, один шнырь, больше никого не было
– Куда мы попали? – спросил Колчак шныря.
– А вам, что нарядчик не сообщил, что это рабочий отряд, – равнодушно ответил он.
– Мне этот уют не годится, я догадываюсь, что это наподобие нашего козлиного первого отряда, – нервничая, сказал Колчак.
– А мне здесь нравится, ничтяк, – одобрил помещение База.
– Да вы шибко не переживайте, сейчас придёт завхоз Миша Медведь. Покажет вам шконки и объяснит порядки, – успокоил, их шнырь, – у нас здесь жить можно.
И на самом деле, как только он произнёс такие слова, появился завхоз, который и привёл их в отряд. Это был неповоротливый и грузный с тяжёлым дыханием мужчина.
– Что пацаны нравится вам здесь? – спросил он.
– Хорошего мало, – буркнул Колчак, – ты нам лучше скажи, где можно Севу Пескаря и Луку найти?
Медведь скривил рот и спросил с подобострастием:
– Ты, что их знаешь?
– Да, и отлично.
– Сейчас я дневального пошлю за Севой, он в шестом отряде живёт, а Лука в Буре сидит. Он мужик горячий у нас. Раньше был здесь, потом его в пятый отряд перевели.
– Мужики у вас здесь баланы катают, а Лука деловой и мужиком никогда не был и не будет, – повышенным тоном бросил Колчак Медведю.
– Все мы знаем, что он лихой, а слово мужик часто бывает в обиходе в нашем отряде, – подёргивая плечами, объяснил завхоз.– Ты лучше скажи, что передать Севе? – спросил Медведь у Вовки.
– Передай ему, Вова Колчак поднялся на зону, работать и жить не желает в тринадцатом отряде, – уже раздражённо произнёс Колчак.
Через десять минут Колчак был уже в объятиях Севы Пескаря. Сева без разговоров взял сумку Колчака и, обняв его за плечи, повёл за собой.
– Пошли Вовка, я всё сейчас устрою мигом. Молодец, что сразу нашёл меня, это – же на половину козлиный отряд, – объяснял он Вовке.
В барак, куда привёл Колчака Сева, был тоже тёплым и уютным, но наличие контингента говорило, что эти люди спину не гнут на хозяина, что грело душу Вовке.
– Паук, – подозвал он смуглого мужчину к себе.
– Что Сева? – спросил Паук.
– Надо шконки сдвинуть. Будем уплотняться. Около меня будет спать племянник моего лучшего покойного друга Захара, – распорядился Сева.
– Нет вопросов, сейчас устроим, – сказал Паук.
– Ты Вовка пока посиди здесь, а я сейчас тебя по уму оформлю в наш отряд и мы с тобой обо всём потолкуем, – похлопав по плечу Колчака, сказал Сева.
Сева пришёл через тридцать минут.