Ветер, солнце и простор степи. Позади остались горы и море, впереди ждали леса и реки. Слившись с ритмом бега акватонского скакуна, которому за резвость не напрасно дали кличку "Сокол", Миртал ощутил не только горечь расставания с Литиной и грусть от того, что приходилось уезжать из имения, ставшее за эти три года ему домом. Вольный воздух степи приглушил тоску, наполняя сердце радостным ожиданием встречи с землей детства. Мирталу стало легко и свободно. Он почувствовал свободу физически: она проникала в его легкие, грела солнечным теплом, обдувала порывами ветра. На какое-то время она лишила его даже мыслей. Он ощутил свое единство с окружающим миром, растворился в этом безграничном просторе.
Однако, рано или поздно, все проходит. Прошло и это восхитительное чувство, сменившись усталостью. Изменилась и природа вокруг. После степи начался редкий лес, густевший по мере продвижения на юг. Конь тоже устал и с рыси перешел на шаг. Уже не таким жарким было и солнце, завершающее свой дневной путь. Ночь несла прохладу. До города его детства Сарли, где жил мудрец Эдеклимен, оставалось не так уж много, часа три, но Миртал решил остановиться и устроить себе ночлег в лесу. В темноте можно было легко заблудиться.
Он спешился, отвел коня в сторону от дороги, туда, где присмотрел удобное место для ночлега, привязал его к дереву и решил немного подкрепиться и напоить верного Сокола. Благо все необходимое было в прикрепленных к седлу сумках. Разведя костер и напоив коня, Миртал удобно устроился на подстилке рядом с огнем. Уже стемнело, и подул холодный ветер. Он только собрался отведать знаменитый паштет по рецепту Такрина, и запить его сартрийским вином, как вдруг совсем близко хрустнула ветка. Конь тревожно заржал. Миртал поднял голову и оцепенел. Прямо напротив него, по другую сторону костра, стоял высокий человек в закрытом золотом шлеме и темной мантии до пят.
– Вы разрешите погреться у вашего костра? – спросил незнакомец низким хрипловатым голосом, звучавшим глухо из-за прикрывавшей нижнюю часть лица пластины.
– Пожалуйста, – с некоторым запозданием, но быстро произнес Миртал. Он еще не пришел в себя от неожиданного появления незваного гостя и, в то же время, не хотел показаться невежливым. А незнакомец особой вежливостью не отличался. Он немного ближе подошел к огню и опустился на землю, так и не сняв шлема, хотя в руках Миртала не было оружия. По принятому в Одане этикету, даже воин должен был обнажить голову, если стоящий перед ним человек был без шлема и не держал оружия. Но не это поразило Миртала. Даже длинная мантия не могла скрыть того, что когда незнакомец двигался, его колени сгибались не вперед, а назад, как у птицы!
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. При свете костра Миртал заметил еще несколько странностей. Глаза сидящего напротив человека были такими темными, что нельзя было различить зрачков. Шлем тоже был необычным. Он явно не предназначался для защиты головы или лица от ударов, так как был слишком тонким, скорее напоминая маску. Из большинства прорезей на лбу и щеках торчали белые, загнутые вверх клыки, а из отверстия на голове проступал широкий круглый нарост. "Что же с ним такое?" – с ужасом подумал Миртал, но размышлять о внешности незнакомца не стал, потому что почувствовал холод. Он вздрогнул и протянул руки к огню, однако, чем ближе придвигал он руки к пламени, тем холоднее ему было. Наконец он понял, что от костра веет ледяным холодом. Он отдернул руки и, собрав остатки мужества, спросил:
– Кто вы и что вам нужно?
– Я – маг. Отдай то, что принадлежит мне! – грозно сказал незнакомец.
Миртал сжал рукой то, что лежало в потайном кармане туники. "Как я ошибся," – пронеслось у него в голове, – "не стоило брать его с собой. Но если я его отдам, то не узнаю, кто наш враг". Сидящий перед ним тоже не мог называться его другом, и бороться с ним было бессмысленно. Но в этот момент полного отчаяния Миртал внезапно ощутил исходящее от руки, сжимавшей ожерелье, тепло. Ему уже не было так холодно и страшно. Но маг не заметил в нем этой перемены и, расценив промедление как колебание, решил усилить натиск.
– Отдай мне ожерелье! – закричал он во весь голос и вытянул вперед правую руку, скорее напоминавшую лапу зверя, покрытую густой белой шерстью.
И тут произошло невероятное. Огонь костра заколебался, как от сильного ветра, и начал подниматься над землей, причем поднималось только пламя, а питавшие его сухие ветки остались на земле. Когда огонь поднялся на высоту примерно в пять локтей, он вдруг разделился на множество маленьких огоньков, которые, вопреки всем законом природы, выстроились в одну линию и, направив острие своего пламени на Миртала, начали двигаться на него как воины с копьями наперевес. Если раньше от огня веяло холодом, то теперь от каждого огонька исходил нестерпимый жар. Огоньки двигались все ближе и ближе, грозя сжечь Миртала живьем. Но он уже не боялся, а когда прошел страх, появилась способность думать. "Если этот маг такой всесильный, то почему он просто не отберет у меня ожерелье?" – стал рассуждать Миртал, – "зачем устраивать такое представление, если убить меня и взять ожерелье гораздо проще? Почему он все время требует, чтобы я сам отдал его? Значит, если я сам не отдам, то взять его силой он не сможет, как и причинить мне вред. Единственное, что он может, так это меня испугать!". После таких рассуждений у Миртала пропали остатки страха, и он с любопытством стал наблюдать за игрой огоньков. Жара он уже не чувствовал. Через некоторое время маг понял тщетность своих усилий. Огоньки упали на землю и, побегав по веткам, соединились в прежний костер.
Маг сидел, опустив голову. Мирталу даже стало жаль его. У него вдруг возникла идея.
– Хорошо, я отдам тебе ожерелье, но при одном условии, – сказал он.
Маг поднял голову и внимательно посмотрел на него. Миртал продолжил.
– Если ты мне скажешь, кто стоит за покушениями на жизнь Литины, оно твое.
– Я не могу, мы дали клятву! – страшно закричал маг и ударил рукой по земле. – Проси что-то другое.
И тут Миртал рассмеялся. Перед ним сидел всесильный маг, который ничего не мог: ни причинить ему вред, ни забрать ожерелье, ни выполнить его просьбу. Смеялся он искренне, до слез, смеялся над своим глупым испугом и над магом с его нелепыми огоньками. Когда он остановился, напротив него уже никого не было. Маг исчез. Миртал еще какое-то время всматривался в черноту лесу, а потом съел лучший паштет Такрина, даже не почувствовав его вкуса, глотнул сартрийского вина и заснул, обессиленный от пережитого страха.
Проснулся он поздним утром. Ярко светило солнце. Костер догорел и от тлеющих угольков поднимался слабый дымок. Быстро собравшись, Миртал отвязал Сокола и вскоре продолжил свой путь в Сарли, расположенный на севере Ратанеи.
По обеим сторонам дорогу теперь обступал лиственный лес. Нигде в Одане не было такого разнообразия растений: целебных, ядовитых либо просто красивых и душистых. Воздух пьянил их ароматами до того, что иногда казался тяжелым и густым. Неудивительно, что в этих краях люди хорошо разбирались в деревьях и травах, за многие годы на своем удачном или горьком опыте изучив все их свойства. Любой ратанеец знал о травах больше, чем лекарь в Итерии, и немногие ратанейцы знали их лучше чем Миртал. Среди своих земляков он с юных лет заслужил признание, как один из лучших знатоков трав. Одно время он даже хотел стать знахарем и лечить людей, но ему пришлось сделать другой выбор. Сейчас, проезжая по родному краю и вдыхая его неповторимый воздух, он подумал о том, что было бы, если бы однажды он не заступился за своего учителя и не попал бы в рабство за нарушение правил турнира. Хотя он стал свободным и завоевал уважение на чужбине, выпавшие на его долю тяжкие испытания оставили в его душе глубокие шрамы. Но каждый раз, когда он думал об этом, он понимал, что если бы высшие силы вернули его в прошлое, даже зная обо всем, что произойдет, он все равно поступил бы так же.
Дорога уже не была безлюдной. Миртал встречал повозки и людей, идущих из близлежащих деревень в Сарли. Вскоре показались городские ворота. Сарли был средним по размеру городом с древней историей. По легенде, его основал воин, возвращавшийся из похода и укушенный на этом месте ядовитой змеей. В отчаянии, понимая, что яд уже действует, а помощи ждать неоткуда, он сорвал первый попавшийся лист и приложил к ране, чтобы хоть как-то приглушить боль. Через некоторое время ему стало лучше, боль прошла, рана начала заживать на удивление быстро. На следующий день он даже точно не мог определить место укуса. Воина, которого звали Сарли, настолько потрясло его чудесное спасение, что он решил поселиться на этом месте и спасать путников, оказавшихся в беде. Многие, из тех, кого он спас, последовали его примеру. Так здесь вырос город, названый в честь его основателя.
Сарли мало изменился с тех пор, как Миртал был здесь последний раз. Проехав по знакомым с детства улицам, он остановился у дома своего учителя, мудреца Эдеклимена. Родителей Миртал не помнил. Его воспитал и всему обучил Эдеклимен. Миртал спешился и, привязав коня возле дома, постучал в крепкую дубовую дверь. Сердце забилось сильнее. А когда дверь открылась, оно даже пропустило один удар. Перед ним стоял высокий седовласый Эдеклимен, такой же, как и пять лет назад. Годы, казалось, обходили его стороной, устрашенные его мудростью.
– Миртал! – воскликнул Эдеклимен, обнимая своего ученика, – как же долго тебя не было!
– Как я рад вас видеть, учитель!
– Проходи, проходи. Ты же знаешь, что мой дом всегда был и будет твоим. Ну, дай на тебя посмотреть. Повзрослел, стал настоящим мужем … И в прямом, и в переносном смысле.
Они рассмеялись.
В доме Эдеклимена было три комнаты. В одной, небольшой и скромно обставленной, он принимал посетителей и занимался с учениками; во второй, где на многочисленных полках в идеальном порядке стояли сотни книг и шкатулок с редкими свитками, он сам постигал новые знания, а в третьей, самой просторной, где одна стена была увешаны всеми видами холодного оружия известного в Одане, он тренировался и отдыхал. Именно в третьей комнате он принимал своих друзей, сюда же он повел и Миртала. Тот хорошо помнил эту комнату, где усвоил свои самые важные уроки. В самой светлой ее части, перед окнами с видом на лес, располагались два удобных кресла и стоял столик с фруктами. В доме мудреца всегда было очень чисто и уютно. Здесь всегда царил порядок. Эдеклимен считал, что порядок в вещах способствует порядку в мыслях, как и развитие физическое способствует развитию умственному.
– Кстати, у меня появилось несколько древних свитков, там есть, над чем подумать, – сказал мудрец, когда они уже сидели в креслах. – Уверен, тебе будет интересно их прочитать, а мне – узнать твое мнение. Хотя я понимаю, что пришел ты не за этим.
– Вы, как всегда проницательны, учитель. Конечно, мне иногда очень не хватает наших занятий и исследований древних рукописей, но сейчас я вынужден думать о другом. Времени у меня не так много, поэтому я перейду сразу к делу. Все началось неделю назад, когда я случайно обнаружил, что мальчик стащил на кухне гриб…
И Миртал в подробностях рассказал все, что произошло за эти дни в имении, в Лимерисе, а также о приключении по дороге в Сарли. Эдеклимен весь обратился в слух, ни разу не перебил и не высказал ни одного замечания. Иногда он слегка потирал подбородок правой рукой, что было знаком глубокой задумчивости.
– Твоим самым разумным решением было взять ожерелье с собой, – сказал Эдеклимен, когда рассказ был закончен.
– А как маги об этом узнали, ведь я сделал вид, что оставляю его в своем домике?
– Я думаю, что им об этом сказал кто-то из имения, и где тебя искать тоже. Скорее всего тот, кто узнал, что ты его купил. Им трудно точно определить, где находится ожерелье, пользуясь только магией. А ты можешь мне его показать?
Миртал убрал фрукты, вытащил из потайного кармана туники белый платок и аккуратно развернул его на столе. Сапфировое ожерелье вновь предстало во всей своей красе, и вновь его охватило чувство радости. Заулыбался и Эдеклимен.
– Какое чудо! – воскликнул он. – Какое мастерство!
– Странно, что на Литину оно произвело совсем другое действие. Она оцепенела, будто скованная какой-то темной силой. Она так хотела посмотреть на него, готова была на все, побежала ночью в мой старый домик, пыталась сорвать замок голыми руками.
– Это не она, Миртал. Кто-то хотел посмотреть на ожерелье ее глазами. Другой человек. Вернее, маг. Оно действительно необычайно сильное, но его сила добрая, и лишить воли оно не может. Но здесь не все так просто. Без ее согласия у мага бы тоже ничего не получилось. В имении его не было, иначе вы бы почувствовали его присутствие. Когда рядом сильный маг, то очертания предметов теряют свою четкость. А на большом расстоянии подчинить себе волю человека можно лишь в том случае, если тот не сопротивляется. Значит, Литина сама передала себя в руки мага.
– Этого не может быть!
– Увы! Но если потом она себя нормально чувствовала, то ничего страшного не произошло. Тебе, Миртал, надо многое узнать и об ожерелье и о самих магах. Собственно поэтому, наверно, ты ко мне и приехал. Я никогда не рассказывал тебе о колдовстве. В Итерии оно преследуется, а мне не хотелось, чтобы у тебя были проблемы. Жрецы и царь считают его злом. Я сам думаю, что оно не несет ничего хорошего, но не все так однозначно. Оно может служить и добру, это лишь инструмент и все зависит от того, кто его использует. Однако, в отличие от всех других инструментов, оно воздействует на жаждущих власти и слабых духом людей, неизменно склоняя их на сторону зла.
Высшей, самой сильной формой колдовства является магия. Если с колдуном люди могут справиться, то перед магом они бессильны. Мага нельзя удержать в заточении – он легко пройдет сквозь стены, ему нельзя причинить вред обычным оружием и живет он очень долго, заставляя отступить саму смерть. Маг способен мгновенно перемещаться на любые расстояния или даже в иные миры, становится невидимым, уменьшать или увеличивать предметы, лишать людей воли. Но за все приходится платить и особенно за такие невероятные способности. Дело в том, что сильные заклинания нарушают равновесие стихий и вызывают изменения во внешности магов. У них что-то исчезает, а что-то появляется. Если эти изменения не остановить, то маги утрачивают человеческий облик. Поэтому они и скрывают свои лица под золотыми шлемами, а свои тела под длинными мантиями. Они слишком страшные, чтобы на них мог смотреть человек, слишком страшные, даже чтобы смотреть на свое отражение.
Первые маги сразу поняли, с какой опасностью столкнулись, и выяснили, что в нашем мире им может помочь сапфир. Этот камень, при определенных условиях, способен восстанавливать равновесие стихий. Причем, чтобы сапфир не потерял своих магических свойств, магам нельзя ни красть, ни покупать его, а только принимать в дар или как плату за работу. Но сам камень лишь замедлял изменения, его действие надо было усилить. И тогда, один из сильнейших магов Алтелан, в молодости золотых дел мастер, изготовил ожерелье, подобрав сапфиры таким образом, что они многократно усиливали друг друга. Ожерелье оказалось настолько сильным, что могло не только останавливать изменения, но и излечивать уже измененных магов. Оно позволяло творить любые заклинания, не нарушая связи между стихиями, без вреда для мага, а также служило защитой от любых магических воздействий. Носивший его маг был поистине всемогущ. Алтелан, понимая, что создал вещь необыкновенной силы, сделал так, что само ожерелье маги не могли ни купить, ни продать, ни украсть, а только подарить. Иначе оно теряло свои свойства, пока не возвращалось к законному владельцу. Сначала Алтелан носил его сам, а потом, решив навсегда уйти в высшие сферы, подарил магистру ордена магов.
– Но я же его купил! – воскликнул Миртал. – Значит, оно уже не действует?
– А разве ты маг? На людей это правило не распространяются. Они могут обращаться с ожерельем, как с обыкновенной драгоценностью. Если только человек не совершил ради него преступление, то ожерелье будет беречь его от заклинаний магов. Видишь ли, Алтелан не защитил ожерелье от людей, потому что никогда не думал, что оно может попасть к ним в руки.
– Как же это произошло?
– История эта больше похожа на легенду. Ее мало, кто знает, но, на твое счастье, я принадлежу к их числу. Однажды мне удалось спасти от преследований жрецов одного колдуна, а он, зная о моей тяге ко всему непознанному, рассказал и о магах, и о том, как они потеряли свое самое дорогое сокровище.
У магистра ордена, носившего ожерелье, которое, после ухода Алтелана, передавалось в дар от магистра к магистру, был большой друг, тоже маг. Дружили они много лет и, когда у них подросли дети, решили породниться. У магистра был сын, а у простого мага – дочь. Если родители делают выбор за детей в сердечных делах, то сложностей не избежать. Так было и на этот раз. Видя, что дети не питают друг к другу особых чувств, их отцы решили воспользоваться магией. Магистр совершил обряд и внушил своему сыну большую любовь к дочери его друга, а маг стал колебаться. Ему не хотелось связывать дочь чувством насильно, ведь навеянная магией любовь никогда не сравниться с настоящей. В конце концов, маг отказался и ничего не сделал. А сын магистра начал очень страдать от неразделенной любви. Но еще больше страдал его отец, знавший, что сам навлекший на него эти чары. А тут еще случилось так, что дочь мага полюбила сына брата магистра, а тот ответил ей взаимностью. Брат магистра был обычным человеком, но богатым и знатным, с большими связями при дворе. И вот тогда магистр решил, что маг его предал, магический обряд провел, но выбрал для дочери удачную мирскую партию, презрев своего друга. Большая дружба превратилась в великую ненависть. К тому же большинство магов выступило против магистра, считая, что он нарушил древний кодекс чести, не признававший любовной магии. Чувствуя себя преданным всеми, магистр ушел из ордена, забрав ожерелье с собой. Он перестал пользоваться магией и жил как обычный человек. Сколько маги не искали, какие бы заклинания не использовали, но не нашли ни его, ни ожерелье. Скорее всего, он уже умер. Их тела и лица начали меняться и многие из них уже не могли без ужаса смотреть на свое отражение. Они стали собирать сапфиры, пытаясь сделать новое ожерелье, но все их усилия оказались напрасными.
– Печальная история, – вздохнул Миртал. – А давно это было?
– Не знаю точно, может, десятки лет назад, – ответил Эдеклимен, глядя на ожерелье.
– Но теперь ожерелье они нашли…
– Да, они точно знают, где оно, и не остановятся ни перед чем, чтобы снова завладеть им. Тебе очень повезло при твоей первой встрече с магом. Ты, на удивление, правильно себя повел. Ожерелье тебе, конечно, помогло, но ты выдержал страх, а смех, вообще, лучшая защита от колдовства. В следующий раз на такой легкий исход не рассчитывай. Если они соберутся вместе, ты не устоишь. Советую тебе с ними договориться.
– Ожерелье мне самому нужно, чтобы выяснить, кто стоит за двумя покушениями.