Питер обнаружил, что дрожит от гнева, такого сильного, что сам удивился. Он ненавидел Паркера за то, что тот так говорит о Магде. Ценой огромного усилия он сохранил нейтральное выражение лица, рука расслабленно лежала на колене, пальцы естественно вытянуты, хотя его снедало страстное желание дать Паркеру по морде.
– Все внебрачные связи поддерживались очень осторожно. Никаких свидетельств практически нет. После убийства барона были еще три: министр французского правительства, американский бизнесмен – владелец второй по размерам нефтяной компании в мире... – Паркер опустил блокнот на стол и повернулся к Питеру. – А недавно появилась еще одна. – Сверкающим проницательным взором он смотрел на Питера. – Дама определенно считает, что нужно сочетать бизнес с удовольствием. Все ее партнеры – мужчины, у которых есть возможность представить весьма реальные доказательства своей страсти. Я думаю, это положение применимо и в случае последнего сексуального партнера.
Колин Нобл неловко кашлянул и подвинулся в кресле, но Питер даже не взглянул на него – он продолжал бесстрастно смотреть на Кингстона Паркера. Они с Магдой не скрывали своих отношений – и все же говорить о них с кем-то еще было отвратительно.
– Я считаю, что теперь у вас есть возможность добывать важную информацию. Я считаю, что вы оказались близ самого центра безымянного и безликого влияния... Я считаю, что у вас появилась возможность вступить в контакт с врагом, даже если это будет вооруженное столкновение... единственный вопрос, не возникнут ли у вас эмоциональные или иные причины уклониться от выполнения своего долга. – Кингстон Паркер наклонил голову набок, превращая утверждение в вопрос.
– Я никогда не позволял своей личной жизни мешать этому, – спокойно сказал Питер.
– Да, – согласился Паркер. – Это верно. И я уверен, что, когда вы немного лучше узнаете баронессу Альтман, вы оцените наш интерес к этой даме.
Питер теперь полностью овладел собой.
– Вы хотите, чтобы я воспользовался личными отношениями для шпионажа за ней. Верно?
– Мы уверены, что сама она использует эти отношения в своих целях... – Паркер смолк; казалось, ему в голову пришла странная мысль. – Надеюсь, Питер, я не был слишком резок и не развеял тщательно лелеемые иллюзии? – Тон Паркера изменился. Встреча заканчивалась.
– В моем возрасте, доктор, у человека не остается иллюзий. – Питер встал. – Я должен докладывать непосредственно вам?
– О связи позаботится полковник Нобл. – Кингстон Паркер протянул руку. – Я не стал бы просить вас об этом, если бы у меня был выбор.
Питер без колебаний пожал эту руку. Она была холодной и сухой. Питер почувствовал силу твердых пальцев пианиста.
– Понимаю, сэр, – сказал Питер и тут же подумал: "Даже если это не так, я уж постараюсь понять, и очень скоро".
От партии в "джин-рамми" Питер отговорился усталостью и весь обратный перелет через Атлантику притворялся, что спит. Закрыв глаза, он пытался упорядочить мысли, но те всякий раз совершали полный круг и возвращались к исходной точке, и ему начинало казаться, что он, как собака, гоняется за своим хвостом. Теперь он даже не мог сказать ничего определенного по поводу своих чувств и преданности Магде Альтман. Стоило ему задуматься о своих чувствах к ней, как его мысли сворачивали в иное русло и он начинал думать о чем-нибудь не столь существенном. "Интимные контакты" – что за гнусное выражение использовал Паркер и почему это так разозлило Питера? Восемь связей до брака, из них шесть – с женатыми, еще две после брака – сплошь богатые и влиятельные мужчины. Он старался представить себе эту статистику, с горьким чувством разочарования воображал рядом со стройным телом, маленькими, превосходной формы грудями и длинным дымчатым водопадом сверкающих волос безликие, бесформенные фигуры, чувствовал себя преданным – и тут же начинал презирать себя за подобное ребячество.
Существовали более страшные вопросы и возможности, затронутые Кингстоном Паркером: связи с МОССАД, шесть пропущенных лет в жизни Магды – и все равно он всякий раз возвращался к тому, что произошло между ними. Способна ли она на такой искусный обман, или тут вообще нет обмана? Страдает ли он от уязвленной гордости, или неведомо как она сделала его более уязвимым? Неужели заставила его влюбиться в себя?
Что он чувствует к ней? Приходилось задать себе этот вопрос и постараться ответить на него прямо. Но, когда самолет приземлился, ответа у Питера по-прежнему не было, перспектива новой встречи с Магдой чрезвычайно радовала его, а мысль о том, что баронесса сознательно использует его и, едва необходимость в нем исчезнет, легко бросит, как поступала с другими, вызывала чувство отчаяния. Он боялся ответа, который искал, и неожиданно вспомнил ее приглашение на остров, куда они могли бы сбежать вдвоем. Питер вдруг понял, что ее мучает тот же страх, и, дрожа от дурного предчувствия, гадал, не предначертано ли им уничтожить друг друга. В "Дорчестере" его ждали три отдельных послания от Магды. Он позвонил сразу, как только вошел в номер.
– О Питер! Я так беспокоилась. Где ты был? – Трудно было поверить, что эта тревога – наигрыш. Еще труднее было не радоваться, когда на следующий день в полдень баронесса встретила его в аэропорту Руасси – встретила сама, а не просто прислала шофера.
– Мне нужно было хоть на час сбежать из офиса, – объяснила она, просунула руку ему под локоть и тесно прижалась. – Вру, конечно. Я приехала, потому что не могла еще час ждать встречи с тобой. – И хрипловато рассмеялась. – Какая я бесстыдница! Представляю, что ты обо мне думаешь!
Вечером в "Ла Пьер Бенит" после обеда на восемь персон они отправились в театр. Французский Питера еще не позволял читать Мольера, поэтому он с удовольствием украдкой наблюдал за Магдой и на несколько часов сумел отогнать отвратительные вопросы, но во время полуночного возвращения в "Ла Пьер Бенит" сделал очередной ход в сложной игре.
– Я не мог сказать тебе по телефону... – начал он в интимной темноте и тепле лимузина. – Ко мне обратились из "Атласа". Его глава вызвал меня в Нью-Йорк. Когда ты звонила, я был там. Они тоже охотятся на Калифа.
Она вздохнула и взяла его за руку.
– Я ждала, когда ты расскажешь, Питер, – просто сказала она и снова вздохнула. – Я знала, что ты улетел в Америку, и у меня было ужасное предчувствие, что ты мне солжешь. Не знаю, что бы я тогда сделала.
Питер почувствовал угрызения совести и в то же время встревожился: она знала о его полете в Нью-Йорк. Но откуда? И тут он вспомнил про ее "источники".
– Ну, рассказывай, – велела она, и он выложил ей все, умолчав лишь о тех вопросах, которые возникли у Кингстона Паркера в связи с ее именем. Годы неизвестности, связи с МОССАД и десять безымянных мужчин.
– Похоже, они не знают, что Калиф пользуется этим именем, – говорил Питер. – Но совершенно уверены, что ты охотишься за ним и наняла меня именно для этой цели.
Они негромко обсуждали это, пока небольшой кортеж машин ехал в ночи. Позже, когда она пришла к нему, они продолжили разговор, не размыкая объятий, и прошептались всю ночь. Питер поразился, что может действовать так естественно. Все сомнения улетучивались, когда он оказывался с ней.
– Кингстон Паркер по-прежнему числит меня в составе "Атласа", – объяснял Питер. – Я не отказался, не возражал. Мы хотим найти Калифа, и мое положение в "Атласе" наверняка может сыграть нам на руку.
– Согласна. "Атлас" может нам помочь, особенно теперь, когда они тоже знают о существовании Калифа.
На рассвете они любили друг друга, страстно, с удовольствием, а потом, сохраняя тайну, она до света выскользнула из его комнаты, но часом позже они снова встретились за завтраком в оранжерее.
Баронесса налила Питеру кофе и указала на маленький пакет возле его тарелки.
– Мы не настолько скрытны, как думаем, cheri. – Она усмехнулась. – Кое-кто знает, где ты проводишь ночи.
Он взвесил пакет в правой руке: величиной с катушку тридцатипятимиллиметровой пленки, завернут в коричневую бумагу, запечатан красным воском.
– Доставлено специальной срочной почтой вчера вечером. – Магда разломила булочку и улыбнулась ему зелеными чуть раскосыми глазами.
Адрес напечатан на приклеенном ярлычке, штемпель английский, отправлено из южного Лондона накануне утром.
Питера вдруг охватило ужасное предчувствие; красивую комнату заполнило ощущение всепоглощающего зла.
– В чем дело, Питер? – В голосе баронессы звучала тревога.
– Ничего, – сказал он. – Ничего.
– Ты вдруг страшно побледнел. Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь?
– Да. Все в порядке.
С помощью столового ножа он снял восковую печать и развернул коричневую бумагу.
Маленькая стеклянная бутылочка, заткнутая пробкой, заполненная прозрачной жидкостью. Какой-то консервант, сразу понял он, спирт или формальдегид.
И в жидкости – какой-то мягкий белый предмет.
– Что это? – спросила Магда.
Питер почувствовал приступ тошноты.
Предмет медленно повернулся. Он свободно плавал в бутылочке, и на нем блеснула ярко-алая полоска.
"Мама разрешает тебе красить ногти, Мелисса-Джейн?" – вспомнил он собственный вопрос, когда впервые увидел алую краску на ее ногтях. Тот же цвет. – "Да, хотя, конечно, не в школе. Ты забываешь, что мне скоро четырнадцать, папочка".
В сосуде находился человеческий палец, срезанный по нижней фаланге. Консервирующая жидкость выбелила срез. Кожа сморщилась, как у утопленника. Только накрашенный ноготь не изменился, оставался веселым и праздничным.
Тошнота подступила к самому горлу. Питер продолжал смотреть на маленькую бутылочку.
Прежде чем подняли трубку, телефон прозвонил трижды.
– Синтия Барроу. – Питер узнал голос бывшей жены, хотя горе и напряжение изменили его.
– Синтия, это Питер.
– Ох, слава богу, Питер. Я два дня пытаюсь найти тебя.
– В чем дело?
– Мелисса-Джейн с тобой, Питер?
– Нет. – Он почувствовал, как земля выскальзывает из-под ног.
– Она исчезла, Питер. Уже две ночи ее нет. Я схожу с ума.
– Ты известила полицию?
– Да, конечно. – В голосе слышались истерические нотки.
– Оставайся на месте, – сказал Питер. – Я немедленно лечу в Англию; если будут новости, оставляй мне сообщения в "Дорчестере". – Он быстро повесил трубку, чувствуя, что горе в любую минуту может сломить Синтию, а он ничем не может помочь.
За столом – золоченая бронза, Людовик ХIV – сидела бледная напряженная Магда. Она ни о чем не спросила, вопрос был в огромных глазах на побелевшем лице.
Отвечать Питеру не нужно было. Он резко кивнул, потом снова набрал номер и, ожидая, не мог оторвать глаз от ужасного предмета в сосуде, стоявшем в центре стола.
– Колина Нобла! – рявкнул Питер в трубку. – Передайте ему, что звонит генерал Страйд и что дело срочное.
Через минуту Колин взял трубку.
– Питер, это ты?
– Они взяли Мелиссу-Джейн.
– Кто? Не понимаю.
– Враг. Они ее взяли.
– Боже! Ты уверен?
– Да, уверен. Мне прислали ее палец.
Колин несколько секунд молчал, а когда заговорил, голос его звучал сдавленно.
– Ужасно. Боже, какой ужас!
– Свяжись с полицией. Используй все свои возможности. И пусть молчат. Никаких сообщений в прессе. Я хочу лично участвовать в охоте на этих зверей. Используй "Тор", разузнай все, что можно. Я уже в пути. Дам тебе знать, каким рейсом прилечу.
– По этому номеру будет круглосуточно находиться дежурный, – пообещал Колин. – Я пришлю за тобой шофера. – Он колебался. – Питер, сочувствую. Ты знаешь.
– Да, знаю.
– Мы все с тобой, всегда.
Питер положил трубку. Магда решительно встала из-за стола.
– Я лечу с тобой в Лондон, – сказала она, однако Питер предостерегающе вытянул руку.
– Нет, – мягко сказал он. – Спасибо, но нет. Тебе нечего там делать.
– Питер, я хочу быть с тобой в это ужасное время. Я чувствую себя так, словно это моя вина.
– Неправда.
– Она такой прекрасный ребенок...
– От тебя больше пользы здесь, – твердо сказал Питер. – Проверь все свои источники, малейшие клочки сведений полезны.
– Хорошо. – Она без дальнейших споров приняла его решение. – Где тебя найти, если я что-нибудь узнаю?
Он дал ей личный номер Колина Нобла в "Торе", записав его в блокноте рядом с телефоном.
– Либо здесь, либо в "Дорчестере".
– Но по крайней мере в Париж я с тобой поеду, – сказала она.
К тому времени как Питер вышел из самолета в аэропорту Хитроу, новость уже распространилась. Она была на первой странице "Ивнинг стандард", и Питер на ходу схватил газету и по дороге в Лондон прочел.
Жертва была похищена у въездных ворот своего кембриджского дома на Лиден-стрит, в одиннадцать утра в четверг. Соседка видела, как девочка говорила с пассажирами темно-бордо–вого "триумфа", а затем села в машину, которая тут же ушла.
"Мне кажется, в машине были двое, – рассказала нашему корреспонденту миссис Ширли Келлон, тридцати двух лет, соседка, – и Мелисса-Джейн не казалась встревоженной. Она совершенно добровольно села в "триумф". Я знаю, что ее отец – крупный армейский чин, он часто посылает за ней разные машины. И потому мне это не показалось подозрительным".
Тревогу подняли лишь через двадцать четыре часа, поскольку мать девочки тоже считала, что та с ее бывшим мужем.
И только когда миссис Барроу не смогла связаться с генерал-майором Страйдом, отцом девочки, она обратилась к властям. Полиция Кембриджа нашла темно-бордовый "триумф" в парке у Кембриджской железнодорожной станции. Машина накануне была украдена в Лондоне. Немедленно по всей стране был объявлен розыск похищенной девочки.
Операцию по розыску возглавляет инспектор Алан Ричардс. Всех располагающих информацией просят звонить по телефону...
Далее был указан лондонский номер и давалось подробное описание Мелиссы-Джейн и одежды, которая была на ней в момент исчезновения.
Питер смял газету и бросил на сиденье. Он сидел прямо, сдерживая гнев, тщательно сберегая его, – жар гнева переносить гораздо легче, чем холодное отчаяние.
Инспектор Алан Ричардс был сухощав, небольшого роста и походил скорее на жокея, чем на полицейского. Его лицо покрывали ранние морщины, а длинные волосы он зачесывал на лысину, чтобы скрыть ее. Но глаза у него были быстрые и умные, и держался он открыто и решительно.
Когда Колин Нобл их знакомил, они с Питером обменялись рукопожатием.
– Я должен совершенно ясно дать понять, что это дело полиции, генерал. Однако в нашем особом случае я готов работать вместе с военными.
Ричардс быстро рассказал, что уже сделано. Он руководил расследованием из двух кабинетов, отведенных для него на третьем этаже Скотланд-Ярда; окна выходили на частокол труб, а за ними открывался вид на Вестминстерское аббатство и здание парламента.
В прессе и по телевидению сообщили два телефонных номера, и двое молодых полицейских отвечали на звонки. Их поступило уже около четырехсот.
– Звонят с чем угодно, от общих рассуждений до полного бреда, но нам приходится расследовать все. – Впервые выражение лица Ричардса смягчилось. – Дело будет долгим, генерал Страйд, но несколько ниточек у нас появилось. Идемте.
Внутренний кабинет был обставлен той же мебелью, что и любое гражданское учреждение, – типовой, непримечательной и прочной, на газовой плитке кипел чайник. Ричардс налил всем чаю.
– Трое моих людей обрабатывают машину похитителей. Мы уверены, что это именно она. Ваша бывшая супруга узнала найденный в ней кошелек. Он принадлежит вашей дочери. Мы сняли свыше шестисот отпечатков пальцев, их сейчас обрабатывают. Пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем выделить нужные нам и постараемся идентифицировать их. Но два или три отпечатка соответствуют тем, что мы взяли в комнате вашей дочери... Сахар? Молоко? – Ричардс протянул Питеру чашку и продолжал. – Соседка, миссис Келлон, свидетельница похищения, сейчас составляет фоторобот похитителей, но она разглядела их не очень хорошо и, вероятно, мало чем нам поможет. – Инспктор отпил чай. – Однако мы покажем итоговый рисунок по телевидению; будем надеяться, он даст нам еще одну нить. Ждите контактов с похитителями. Мы не думаем, что они станут действовать через вашу бывшую жену, хотя, конечно, ее телефон прослушивается и наши люди приглядывают за ней. – Ричардс развел руками. – Это все, генерал Страйд. Теперь ваша очередь. Что вы можете сказать нам? Зачем кому-то похищать вашу дочь?
Питер переглянулся с Колином Ноблом и помолчал, собираясь с мыслями, но инспектор Ричардс не сдавался:
– Я знаю, что вы не очень богаты, генерал. Но ваша семья... Может быть, ваш брат?
Питер отрицательно мотнул головой.
– У моего брата есть свои дети. Они были бы более логичной целью.
– Месть? Вы очень активно действовали против террористов в Ирландии. И командовали штурмом "ноль семидесятого".
– Возможно.
– Я знаю, что вы больше не служите в армии.
Питер не собирался двигаться в этом направлении.
– Вряд ли подобные догадки могут нам помочь. Мы поймем мотив, как только похитители предъявят свои требования.
– Это верно. – Ричардс нервно звякнул чашкой. – Они не послали бы вам ее... – Он осекся, заметив выражение лица Питера. – Простите, генерал. Это ужасно, но мы должны принять этот палец как доказательство того, что ваша дочь еще жива и что контакт будет установлен с вами. Это – выражение серьезности их намерений и угроза, но...
На его столе резко зазвенел телефон, и инспектор поднял трубку.
– Ричардс! – рявкнул он, долго слушал, потом одобрительно хмыкнул. Повесив трубку, он заговорил не сразу, сначала предложил Питеру смятую пачку сигарет. Тот отказался. Полицейский закурил сам, и его голос изменился.
– Звонили из лаборатории. Вы знаете, конечно, что ваша дочь была донором костного мозга.
Питер кивнул. Это было частью социального сознания Мелиссы-Джейн. Если бы ее тактично не разубеждали, она поставляла бы кровь и костный мозг ведрами.
– Мы получили образцы из кембриджской больницы. Ампутированный палец соответствует типу тканей вашей дочери. Боюсь, нужно окончательно признать, что это ее палец... Не могу представить себе, чтобы похитители отыскали образец того же типа.
Питер втайне надеялся, что это блеф.
Что ему прислали палец трупа, медицинский образец, взятый у жертвы несчастного случая в каком-нибудь морге... Теперь, когда эта надежда рухнула, его охватило холодное отчаяние. Все целую минуту молчали. Наконец Колин Нобл заговорил:
– Инспектор, вы знаете, что такое группа "Тор"?
– Да, конечно. Во время йоханнесбургского похищения о ней много писали. Это антитеррористическая группа.
– Мы, вероятно, лучше всех в мире подготовлены к тому, чтобы забирать заложников невредимыми из рук террористов...
– Я понимаю, что вы хотите сказать, полковник, – сухо ответил инспектор. – Но давайте вначале отыщем наших террористов. После этого любая попытка освобождения будет проводиться под контролем полиции.
В три часа ночи в отеле "Дорчестер" на Парк-лейн Питер подошел к ночному портье.
– Мы с полудня держим ваш номер, генерал.