– Его, как и меня, завербовали, – объяснил баронет. – Но я не знаю кто. В свою очередь я тоже должен был привести в организацию одного нужного человека – но при этом тот знал бы только меня. Так обеспечивается безопасность цепи. Каждое звено знает только двоих: своего вербовщика и своего завербованного.
– А Калиф? – спросил Питер. – Кто такой Калиф?
– Этого не знает никто.
– Но ведь он должен вас знать.
– Да, конечно.
– Тогда у вас должен быть какой-то способ передавать информацию Калифу, – настаивал Питер. – Например, привлекая нового члена, ты должен как-то сообщить об этом. А если Калифу что-то от тебя нужно, он должен связаться с тобой.
– Да.
– Как?
– Боже, Питер. Тут ставка больше, чем моя жизнь.
– Мы еще вернемся к этому, – нетерпеливо сказал Питер. – Расскажи мне об Аароне Альтмане.
– Это была катастрофа. Для вербовки я выбрал Аарона. Он казался именно тем человеком, какой нам нужен. Я ведь знал его много лет. Знал, что он может быть очень жесток, когда необходимо. Я связался с ним. Вначале он очень заинтересовался. Заставил меня объяснить, как действует Калиф. Я радовался, что могу вовлечь в организацию такого влиятельного человека. Он намекнул, что передаст в наши фонды двадцать пять миллионов долларов. Тогда я известил Калифа. Сообщил, что мне почти удалось привлечь Аарона Альтмана...
Стивен нервно остановился, бросил окурок на влажную землю и растоптал.
– Что же произошло потом? – спросил Питер.
– Калиф отозвался немедленно. Мне было приказано прервать все контакты с Аароном Альтманом. Я понял, что, по-видимому, выбрал потенциально опасного человека. Ты теперь сказал мне, что он входил в МОССАД. Я этого не знал, а Калиф, должно быть, знал. Я послушался и выронил Аарона, как горячий каштан... а через четыре дня его похитили. Я не имею к этому отношения, Питер. Клянусь. Мне он очень нравился. Я восхищался им...
– Однако его похитили и жестоко пытали. Ты должен был знать, что это сделал Калиф и что именно ты виноват в этом.
– Да, – откровенно ответил Стивен. Питер почувствовал легкое восхищение.
– Его пытали, чтобы узнать, передал ли он информацию о Калифе в МОССАД?
– Да. Наверное. Я не знаю точно.
– Если представление, которое сложилось у меня об Аароне Альтмане, верно, никакой информации от него не получили.
– Да. Он был такой. Должно быть, в конце концов они потеряли терпение – и так с ним обошлись. Тогда я впервые утратил иллюзии относительно Калифа, – мрачно заметил Стивен.
Оба некоторое время молчали. Наконец Питер вспылил:
– Боже мой, Стивен, разве ты не видишь, в какое недостойное дело ввязался?
Стивен молчал.
– Неужели не видишь? – настаивал Питер, в голосе его звучал гнев. – Разве это не было ясно с самого начала?
– Нет, – Стивен жалобно покачал головой. – Казалось, найдено прекрасное лекарство от всех болезней западного мира... а стоило начать, и я словно оказался в экспрессе. Спрыгнуть невозможно.
– Ну хорошо. Потом ты попытался убить меня на дороге в Рамбуйе.
– Боже, нет! – Стивен искренне ужаснулся. – Ты же мой брат!..
– Калиф сделал это, чтобы помешать мне сблизиться с вдовой Аарона Альтмана, которая собиралась отомстить за смерть мужа.
– Я ничего об этом не знал, клянусь. Если Калиф и сделал это, то понимал, что мне об этом незачем знать. – Стивен говорил умоляющим голосом. – Поверь.
Питер почувствовал, как его решимость дрогнула, но заставил себя забыть, что перед ним брат, которого он всю жизнь любил.
– Каково же было следующее задание Калифа? – спросил он, не позволяя голосу смягчаться.
– Никакого задания не...
– Черт возьми, Стивен, не лги мне! – Голос Питера хлестнул, словно бичом. – Ты знал о принце Хасиде Абдель Хаеке!
– Ну хорошо. Я организовал это. Калиф передал мне, что и как делать.
– А потом ты похитил Мелиссу-Джейн и приказал искалечить ее...
– О Господи! Нет! – Теперь Стивен чуть не плакал.
– Чтобы заставить меня убить Кингстона Паркера...
– Нет, Питер, нет!
– ...а потом Магду Альтман...
– Питер, клянусь, с Мелиссой-Джейн я ни при чем. Я люблю ее, как собственную дочь. Ты ведь знаешь это. Я понятия не имел, что это работа Калифа. – Стивен умолял. – Ты должен мне поверить. Я никогда не допустил бы подобного ужаса!
Питер смотрел на него со стальным безжалостным блеском в глазах, холодных и острых, как топор палача.
– Я все сделаю, чтобы доказать тебе, что не имею отношения к похищению Мелиссы-Джейн. Все, что скажешь, Питер. Использую любую возможность, чтобы доказать. Клянусь.
Искренность и отчаяние Стивена Страйда не вызывали сомнений. Он побледнел, губы стали мраморно-белыми и тряслись.
Питер молча протянул брату дробовик. Удивленный Стивен некоторое время держал его в вытянутой руке.
– У тебя большие неприятности, Стивен, – негромко заговорил Питер. Он понимал, что отныне ему нужна полная и безоговорочная поддержка брата. То, чего он от него потребует, нельзя сделать под прицелом.
Стивен понял смысл жеста и медленно опустил ружье. Большим пальцем нажал на механизм затвора, ружье раскрылось. Стивен достал из обоих стволов патроны и положил в карман.
– Пошли в дом, – все еще взволнованным голосом сказал Стивен. – Мне нужно выпить...
* * *
В кабинете у Стивена в глубоком, высотой в рост человека камине горел огонь. Камин был помещен в резное обрамление алтаря немецкой церкви XVI столетия; эту резьбу спасли после налета авиации союзников, контрабандой вывезли в Швейцарию, а там ее купил у испанского дилера Стивен.
Напротив камина окна – старинное неровное стекло в свинцовых переплетах – выходили в розарий. На двух других стенах кабинета размещалось собрание редких фолиантов; каждая книга помещалась в специальном кожаном футляре с тисненным золотом названием. Полки поднимались от пола к высокому потолку. Братья разделяли эту страсть.
Стивен стоял у камина, спиной к огню, разведя одной рукой фалды пиджака, чтобы согреться. В другой руке он держал большой хрустальный стакан с почти не разбавленным виски.
Он был по-прежнему бледен от потрясения и каждые несколько минут невольно вздрагивал, хотя в комнате с плотно закрытыми окнами было очень жарко.
Питер, скрестив ноги, сунув руки в карманы и в глубокой задумчивости свесив голову на грудь, полулежал в парчовом кресле в стиле Людовика XIV.
– Сколько ты внес в фонд Калифа? – неожиданно спросил он.
– Я, увы, не Аарон Альтман, – негромко ответил Стивен. – Пять миллионов фунтов за пять лет.
– Итак, мы должны предположить существование сети, растянутой поверх всех границ. Влиятельные люди в каждой стране, каждый вносит огромные суммы – почти неограниченная информация и влияние...
Стивен кивнул и отхлебнул виски.
– Нет никаких причин считать, что в каждой стране только один такой человек. В Англии их может быть десять, еще десять в Западной Германии, пятьдесят в Соединенных Штатах...
– Возможно, – согласился Стивен.
– Значит, Калиф легко мог организовать похищение Мелиссы-Джейн через другую свою цепь в этой стране.
– Ты должен поверить, что я не имею к этому отношения.
Питер нетерпеливо отмел этот протест и продолжал рассуждать вслух.
– Возможно, Калиф вообще не один человек, а группа лиц, основавших организацию...
– Я так не думаю... – Стивен помолчал в нерешительности. – У меня сложилось впечатление, что это кто-то один. Вряд ли комитет был бы способен на такие быстрые и решительные действия. – Он покачал головой, стараясь точнее выразить свое мнение. – Вспомни, что я говорил о Калифе только с одним человеком, с тем, кто привлек меня к участию. Но поверь, мы с ним обсуждали этот вопрос подробно и долго. Я не собирался вкладывать пять миллионов, пока не буду удовлетворен. Нет, решения принимает один человек – но эти решения отвечают общим интересам.
– Однако нет никакой уверенности, что каждое звено цепочки информируют обо всем?
– Нет. Конечно, нет. Это было бы безумием. Безопасность – ключ к успеху.
– И ты мог довериться человеку, которого никогда не встречал, доверить ему крупную сумму денег и судьбу мира, каким мы его знаем?
Стивен снова помолчал, подбирая слова.
– Калифа окружает аура, которая обволакивает всех нас. Тот, кто завербовал меня... – Стивен не хотел снова называть этого человека по имени: по мнению Питера, лишнее доказательство влияния на него Калифа. – ...Тот, чье мнение я глубоко уважаю... Он верил – и это помогло убедить меня.
– А теперь что ты думаешь? – неожиданно спросил Питер. – Твои убеждения остаются прежними?
Стивен допил виски и легким нервным жестом пригладил усы.
– Давай, Стивен, – подбодрил Питер.
– Я по-прежнему думаю, что основная идея Калифа верна, – неохотно ответил Стивен. – Правила изменились, Питер. Мы боремся за выживание мира, каким мы его знаем. Мы действуем в соответствии с новой моралью... – Он подошел к серебряному подносу на углу своего стола и снова налил себе виски. – До сих пор руки у нас были скованы за спиной... а красные, крайне левые и третий мир воюют с нами обеими руками, и в каждой держат по кинжалу. Калиф просто снял с нас наручники.
– Что же заставило тебя изменить мнение? – спросил Питер.
– Я не уверен, что изменил его... – Стивен повернулся к Питеру.
– Однако? – настаивал Питер.
Стивен пожал плечами.
– Убийство Аарона Альтмана, похищение Мелиссы-Джейн... – Он помолчал. – Другие действия, за которые, как я думаю, отвечает Калиф. Они направлены не на общую пользу. Их цель – обеспечить личную безопасность Калифа. А еще они выдают жажду неограниченной власти. – Стивен снова покачал головой. – Я считал Калифа благородным человеком, но в том, что он делает, нет благородства. Он действовал в собственных интересах. Я верю в идею Калифа, но теперь знаю, что мы выбрали не того человека. Его развратила власть, которую мы отдали ему.
Питер внимательно слушал, склонив голову, глядя по-прежнему вопросительно.
– Хорошо, Стивен. Итак, мы обнаружили, что Калиф не божество, но человек, жадный и эгоистичный.
– Да, ты прав. – На покрасневшем лице Стивена отразилось сожаление. – Калиф не то, во что я верил.
– Ты признаешь теперь, что он зло, подлинное зло?
– Да, признаю. – И баронет с силой добавил: – Но как бы я хотел, чтобы он был таким, каким я его считал сначала.
Это Питер понимал. Он кивнул.
– Он был тем, что нужно нашему безумному миру... – с горечью продолжал Стивен. – Нам нужен сильный человек, который сказал бы, что нам делать. Я думал, что Калиф – именно такой человек. И очень хотел быть в его лагере.
– Значит, теперь ты понимаешь, что Калиф не тот человек?
– Да, – просто ответил Стивен. – Но если бы такой человек появился, я бы, не задумываясь, пошел за ним.
– Ты сказал, что сделаешь все, чтобы доказать мне, что не виноват в похищении Мелиссы-Джейн. Ты поможешь мне уничтожить Калифа?
– Да. – Стивен не колебался.
– Это большой личный риск, – заметил Питер, но теперь Стивен твердо встретил его взгляд.
– Я это знаю. Я знаю Калифа лучше тебя.
Питер понял, что любовь к брату теперь подкрепляется восхищением. У Стивена много достоинств. Сила, храбрость, ум, и, может быть, главный его недостаток в том, что этих качеств слишком много.
– Что я должен сделать, Питер?
– Я хочу, чтобы ты организовал встречу с Калифом – лицом к лицу.
– Невозможно, – сразу ответил Стивен.
– Ты сказал, что у тебя есть возможность связаться с ним.
– Да, но Калиф никогда не согласится на встречу.
– Стивен, какова слабость – единственная слабость, которую до сих пор проявил Калиф?
– Он не проявил слабости.
– Нет, проявил.
– В чем же?
– Он одержим необходимостью хранить тайну своей личности и обеспечивать свою безопасность, – сказал Питер. – Едва это оказывается под угрозой, он немедленно обращается к похищениям, пыткам, убийствам.
– Это не слабость, – возразил Стивен. – Это сила.
– Вот если бы ты донес ему, что он под угрозой... Что кто-то – враг – сумел проникнуть сквозь его защиту и приблизиться к нему... – сказал Питер, и Стивен надолго задумался.
– Он будет реагировать очень бурно, – согласился он наконец. – Но очень скоро поймет, что я лгу. И я тут же лишусь его доверия, а это, как я уже говорил, большой риск.
– Это не ложь, – мрачно возразил Питер. – Рядом с Калифом находится агент МОССАД. Совсем рядом.
– Откуда ты знаешь? – резко спросил Стивен.
– Не спрашивай. Но информация абсолютно верная. Я даже знаю кодовое имя агента. Даю тебе слово, что информация подлинная.
– В таком случае... – Стивен снова задумался. – Калиф, вероятно, уже что-то заподозрил и примет мое предупреждение к сведению. Но он потребует, чтобы я сообщил ему имя по обычным каналам.
– А ты откажешься. Потребуешь встречи. Скажешь, что информация слишком личная. Что под угрозой твоя собственная безопасность. Как он ответит?
– Вероятно, на меня будет оказано давление, чтобы я все-таки сказал...
– А если ты не уступишь?
– Тогда, вероятно, он согласится на встречу. Как ты заметил, он этим одержим. Но если мы встретимся, тайна его личности будет раскрыта.
– Думай, Стивен. Ты должен знать, как работает его мысль.
Прошло всего несколько секунд, и выражение лица Стивена изменилось, на нем появился ужас.
– Господи, ну конечно! Если я заставлю его согласиться на личную встречу, вряд ли ее переживу.
– Совершенно верно, – кивнул Питер. – Если от нашей приманки невозможно будет отказаться, Калиф согласится на встречу, но примет меры, чтобы ты немедленно замолчал, прежде чем сможешь рассказать о нем кому-то.
– Дьявол, Питер, меня бросает в дрожь. Как ты сегодня заметил, я не в форме. Я не ровня Калифу.
– Калиф и это примет во внимание, решая, соглашаться ли на встречу.
– Да ведь это просто самоубийство, – настаивал Стивен.
– Ты обещал проявить твердость, – напомнил Питер.
– Твердость – одно дело, глупость – совсем другое.
– Пока ты молчишь, ты в безопасности. Калиф не решится уничтожить тебя, пока ты не сообщишь ему имя. Даю слово, что тебе не придется идти на встречу с Калифом.
– О большем я, вероятно, просить не могу. – Стивен поднял руки. – Когда я должен с ним связаться?
– А как ты с ним связываешься?
– Раздел частных объявлений, – ответил Стивен, и Питер с невольным восхищением улыбнулся. Эффективно, точно и абсолютно анонимно.
– Свяжись как можно скорее, – сказал он.
– В понедельник утром, – кивнул Стивен и некоторое время пристально рассматривал брата.
– В чем дело, Стивен?
– Просто думаю. Если бы Калифом был такой человек, как ты...
– Я? – Питер впервые по-настоящему удивился.
– Король-воин, абсолютно безжалостный там, где дело касается установления справедливости и выполнения долга.
– Я не такой, – возразил Питер.
– Нет, такой, – уверенно ответил Стивен. – Ты именно такой человек, каким я представлял себе Калифа. Именно такой человек, какой нам нужен.
Питер предполагал, что Калиф следит за ним. После убийства баронессы Альтман он должен был очень интересовать Калифа. И потому действовать предсказуемо.
В понедельник он первым рейсом улетел в Брюссель и еще до полудня сидел за своим столом в здании "Нармко". Здесь он опять оказался в самом центре игры интересов и власти. "Альтман Индастриз" потеряла своего руководителя, и уже начались интриги и возникли сложные подводные течения. Несмотря на множество намеков и тонких подходов, Питер держался от всего этого в стороне.
Во вторник вечером Питер взял со стойки в вестибюле "Хилтона" газету. Просьба Стивена о встрече ничем не выделялась среди других объявлений.
И пошли сыны Израилевы, и плакали перед Господом до вечера, и вопрошали Господа: вступать ли мне еще в сражение?
Книга Судей, 20:23.
Цитата, выбранная Калифом, казалось, символизирует его взгляд на самого себя. Он видел себя божеством, высоко вознесенным над прочими людьми.
Стивен объяснил Питеру, что Калиф ответит по истечении сорока восьми часов.
После того как объявление появится в газете, Стивену предписывалось ежедневно ждать за столом в своем кабинете на Лиденхолл-стрит от полудня до двадцати минут первого. На это время он не должен был назначать никаких дел, не допускать посетителей и не занимать некий незарегистрированный телефон.
В среду связи не было, но Стивен ее еще и не ждал. В четверг он нервно расхаживал по персидскому ковру в ожидании звонка. Он уже надел пиджак, котелок и зонтик ждали у стола; этот стол, французский, с украшениями из позолоченной бронзы, как благожелательное чудовище, стоял у окна, смотрящего на биржу Ллойда.
Стивен Страйд боялся и откровенно признавался себе в этом. Интриги составляли часть его существования на протяжении почти всей жизни, но игра всегда шла по определенным правилам. Теперь он сознавал, что углубляется в новые джунгли, в дикую чащу, где нет никаких правил, выходит за пределы своих возможностей; Питер сказал ему об этом, и Стивен понимал, что тот прав. Питер говорил сущую правду, и Стивен боялся как никогда в жизни. Но он понимал и другое: он будет действовать. Он слышал, что признавать страх, но обуздывать его, не теряя способности выполнять свой долг, – это признак подлинного мужества.
Однако он не чувствовал в себе мужества.
Телефон прозвонил один раз, слишком громко и резко. Стивен внутренне напрягся и, парализованный страхом, застыл посреди своего драгоценного, изумительной красоты ковра.
Телефон прозвонил вторично, и его настойчивый звонок прогремел в ушах Стивена трубами Страшного суда. Его медленно затопил липкий маслянистый страх, который с трудом удавалось сдерживать.
Телефон зазвонил в третий раз, и Стивен огромным усилием воли заставил себя сделать три шага к столу.
Он поднял трубку и услышал резкие помехи общественной телефонной сети.
– Страйд, – сказал он резко, напряженным фальцетом, и услышал звяканье опущенной в автомат монеты.
Голос в трубке привел баронета в ужас. Электронное гудение, бесчеловечное, бесполое, без следа живых чувств, без модуляций.
– Олдгейт и Лиденхолл-стрит, – произнес этот голос.
Стивен повторил место встречи, и связь немедленно прервалась.
Страйд положил трубку, схватил котелок и зонтик и заторопился к выходу.
Красивая седая секретарша взглянула на него и выжидательно улыбнулась. Она работала у Стивена уже пятнадцать лет.
– Сэр? – Она по-прежнему называла его так.
– Я выйду на полчаса, Мэй, – ответил Стивен. – Присмотрите за лавочкой. – Он прошел в частный лифт и быстро спустился в подземный гараж, где рядом с личными машинами старших служащих стоял его "роллс".