– Ничего, – ответил Питер, поняв, что не сумел скрыть обиду и отвращение. – Иерусалим, – продолжал он. – Калиф хочет, чтобы ты летел в Иерусалим.
Кое-кто уже находился там. Питер почти непрерывно думал о ней, с тех пор как в последний раз обнял в темноте на острове Бора-Бора – так страшно давно.
"Калиф в Иерусалиме и Магда Альтман тоже там..." – Питер не мог избавиться от тошнотворного ощущения предательства.
Коварство Калифа.
"Нет, – твердо сказал он себе. – По этой дороге я уже прошел. Это не Магда".
Изобретательный гений Калифа – деятельный, успешный, воплощение зла.
"Возможно, – пришлось Питеру признаться. – С Калифом все возможно. Каждый раз, как Калиф бросает кости, выпадают новые номера, соотношения меняются, сумма получается разная – но результат всегда невероятно правдоподобен и убедителен".
Одно из основных положений его профессии: любовь ослепляет и оглушает человека, лишает его разума. Питер был влюблен и знал это.
"Хорошо. Значит, теперь мне нужно освободить ум и постараться все трезво обдумать".
– Питер, что с тобой? – снова спросил Стивен, теперь с искренней озабоченностью.
"Невозможно думать, когда Стивен стоит над душой. Надо избавиться от него".
– Я лечу в Иерусалим вместо тебя, – сказал Питер.
– Но послушай, старина!
– Мы с тобой меняемся местами.
– Дудки. – Стивен решительно покачал головой. – Калиф сразу раскусит тебя.
Питер взял чемоданчик и ушел в ванную. Быстро натянул парик, прилепил усы и позвал:
– Стивен, зайди.
Они стояли рядом и смотрели в зеркало.
– Боже! – ахнул Стивен. Питер слегка изменил осанку и стал еще больше похож на брата. – Невероятно. Никогда не думал, что ты такой красавец, – усмехнулся Стивен и удивленно покачал головой.
Питер точно повторил его жест.
– Черт возьми. – Смех замер на устах Стивена. – Хватит. У меня мурашки по спине.
Питер стянул парик.
– Все получится.
– Да, – согласился Стивен. – Возможно. Но откуда ты узнал, в каком я буду костюме?
– Секрет фирмы, – ответил Питер. – Не волнуйся. Давай займемся бумагами.
В спальне они выложили свои документы двумя стопками и быстро их просмотрели.
Фотографии на паспортах подойдут.
– Тебе придется сбрить свое сито для супа, – сказал Питер, и Стивен с сожалением провел по усам пальцами – от середины направо, потом налево.
– Это необходимо? Я себя буду чувствовать так, словно вышел к обществу без брюк.
Питер достал из внутреннего кармана ручку с золотым пером, взял со столика листок бумаги с грифом отеля. Некоторое время он рассматривал подпись Стивена в паспорте, потом попробовал изобразить ее на листке.
– Нет. – Покачал головой и попробовал снова. Похоже на походку Стивена, дерзкую и уверенную, "Т" перечеркнуто решительным росчерком пера.
Через шестьдесят секунд подписи было невозможно различить.
– С этим париком на голове ты можешь однажды войти в мой банк и получить по чеку всю сумму, – с беспокойством заметил Стивен. – А потом пойти ко мне домой и лечь в постель с Пат.
– А что, неплохая мысль. – Питер задумался.
– Не надо так шутить, – взмолился Стивен.
– А кто шутит? – Питер просматривал кредитные карточки, клубные карточки, водительские права и другие документы, которые всегда имеет при себе цивилизованный человек.
Стивен с большим трудом освоил подпись брата, но через двадцать минут практики подписывался достаточно похоже, чтобы не возбудить подозрений у служащих отеля.
– Вот адрес отеля на левом берегу. Великолепный ресторан, и работники проявляют полное понимание, если тебе вздумается угостить барышню у себя в номере выпивкой.
– Изыди, сатана! – Стивен не без удовольствия подумал о такой возможности.
– Всего на несколько дней, Стивен. Не привлекай внимания. За все плати наличными. Держись подальше от "Георга Пятого" и "Мориса", "Ле Дуаена" и "Максима" – от тех мест, где тебя знают.
Пока Стивен сбривал усы и натирал кожу кремом, они внимательно прошлись по всем подробностям обмена личностями.
– Теперь тебе лучше уйти, – сказал наконец Питер. – Одевайся. – Он протянул Стивену пальто. – И поменяемся галстуками.
Стивен неловко стоял у двери в тесноватом для него пальто.
– Стивен, можно спросить? – Питер не знал, почему ему захотелось это узнать: так давно и глубоко это было в нем похоронено. Но сейчас ему почему-то вдруг стало очень важно знать.
– Конечно, старик. – Стивен, по-видимому, тоже радовался возможности отодвинуть прощание.
– Сандхерст. – Питер старался скрыть замешательство в своем голосе. – Я тебя никогда не спрашивал... но ведь ты этого не делал?
Стивен спокойно и твердо встретил его взгляд.
– Нет. Не делал. Даю слово.
Питер крепко пожал протянутую руку брата. Нелепо испытывать такое облегчение.
– Я рад, Стивен.
– Будь осторожен, старик.
– Буду, – кивнул Питер. – Но если что-нибудь случится... – Он замялся. – Мелисса-Джейн...
– Не беспокойся. Я о ней позабочусь.
Почему англичанам всегда так трудно говорить о любви и привязанности?
– Ну, я пошел, – сказал Стивен.
– Береги конец и не дай застукать себя в трусах, – ответил старой непристойностью Питер.
– Можешь не сомневаться, не подведу. – Стивен вышел в коридор и плотно закрыл за собой дверь, оставив брата думать об Иерусалиме.
Изменилось только название – с Лод на Бен-Гурион, все остальное осталось таким, каким помнилось Питеру: один из немногих аэропортов мира, где достаточно багажных тележек и пассажирам не приходится за них бороться.
В зале прибытия ждал молодой израильский шофер. На грифельной доске мелом было написано: "СЭР СТИВЕН СТРАЙД". Шофер был в легком белом костюме, сандалиях и темно-синей фуражке с черным кожаным козырьком: только это в его облике и напоминало о форме. Английский молодого человека отличался обычным сильным американским акцентом. Держался водитель свободно, не без фамильярности: сегодня он сидит за рулем лимузина, а завтра может вести танк "центурион".
– Шалом, шалом, – приветствовал он Питера. – Это весь ваш багаж?
– Да.
– Беседер. Поехали. – Не предлагая взять у Питера тележку, он, дружелюбно болтая, проводил его к лимузину.
Их ждал длинный "Мерседес-бенц 240 D", почти совершенно новый, любовно отполированный, но сзади на кузове с обеих сторон кто-то нарисовал по паре раскосых глаз.
Не успели они отъехать от аэропорта, как салон "мерседеса" заполнил характерный для Израиля аромат – запах цветов апельсина из садов по обочинам дороги.
Почему-то этот запах встревожил Питера, ему показалось, что он что-то упустил, не заметил чего-то очень важного. Он пытался заново продумать все с самого начала, но шофер трещал как сорока, отвлекая его. Тем временем они въехали на новую скоростную автостраду с двусторонним движением и через сосновые леса направились к Иерусалиму.
Питер пожалел, что уничтожил наброски, сделанные в отеле в Орли. Он попытался восстановить их в памяти.
Там было двенадцать пунктов в графе "плюс". Третий из них: "Магда рассказала мне о Цветке Кактуса. Сделала бы она это, если бы была Калифом?"
Прямо напротив, в графе "минус": "Если Магда – Калиф, Цветка Кактуса не существует. Он выдуман для какой-то неясной цели".
Вот что мешало ему, как гвоздь в сапоге. Он постоянно возвращался к этому – не хватало какого-то логического звена, и Питер пытался его восстановить. Решение таилось где-то близко, у самой поверхности, и чутье подсказывало ему, что, если он не разгадает эту загадку, последствия будут ужасны.
Шофер не умолкал ни на минуту. Каждые несколько минут он оборачивался, чтобы взглянуть на Питера, и требовал подтверждения:
– Верно ведь?
Питер хмыкнул. Парень начинал раздражать его – недостающее звено рядом, совсем близко. Он видит его очертания. Почему же его так тревожит запах апельсиновых цветов? Запах цветов? Цветок Кактуса? В этом что-то есть, он что-то упустил....
"Если Магда не Калиф, тогда..." Что тогда? Он не знал.
– Не возражаете? – спросил шофер.
– Простите, о чем вы?
– Хочу забросить посылочку теще, – снова объяснил шофер. – От жены.
– А вы не можете сделать это на обратном пути?
– Я сегодня не поеду назад... – Шофер виновато улыбнулся. – А к теще по дороге. Всего пять минут. Я пообещал жене, что завезу сегодня.
– Ну хорошо, – буркнул Питер. Что-то в этом человеке ему не нравилось, и он потерял нить рассуждений.
Ему казалось, что он играет в шахматы со значительно более сильным противником. Он просмотрел ладью на открытой линии или коня, который может сделать вилку на короля и ферзя.
– Сейчас свернем, – объяснил шофер и повернул в район бесконечных шеренг новостроек из кремово-желтого иерусалимского камня – отчаянная попытка Израиля предоставить жилье всем новым гражданам. В этот вечерний час улицы были пусты, семьи собрались за обеденным столом.
Словоохотливый шофер уверенно проехал по лабиринту внешне совершенно одинаковых улиц, затормозил и остановил машину у приземистого желтого здания, похожего на ящик.
– Две минуты, – пообещал он, выскочил из "мерседеса", прошел назад и открыл багажник. Послышался скрежет, легкий удар металла о металл, крышка захлопнулась, шофер появился снова и показал Питеру коричневый бумажный пакет. Он улыбнулся, нелепо сдвинув фуражку на затылок, опять крикнул в закрытое окно:
– Две минуты, – и исчез в здании.
Питер понадеялся, что парень задержится. Тишина бесценна. Он закрыл глаза и сосредоточился.
"Если Магда не Калиф, тогда... тогда..."
Со щелканьем остывал двигатель. Или это что-то щелкает на приборной доске? Питер забыл об этом звуке.
"...тогда... тогда Цветок Кактуса существует. Да, точно! Цветок Кактуса существует, и он достаточно близок к Калифу, чтобы узнать, что сэр Стивен Страйд грозится раскрыть его..."
Питер выпрямился, застыл на сиденье. Полагая, будто до встречи с Калифом Стивен Страйд будет в полной безопасности, он совершил роковую ошибку!
"Цветок Кактуса должен помешать Стивену Страйду встретиться с Калифом. Да, конечно. Боже, как я не понял этого раньше? Цветок Кактуса из МОССАД, а я сижу в машине на одной из улиц Иерусалима, родного дома МОССАД, и переодет Стивеном Страйдом. Боже! – Теперь он был уверен, что ему грозит смертельная опасность. – Цветок Кактуса, вероятно, сам все подготовил. Если Магда не Калиф, тогда я иду прямо к нему в пасть".
Проклятые часы продолжали тикать. Этот звук действовал на нервы, как протекающий кран.
"В городе Цветка Кактуса... в машине... тиканье. О Боже! Приборная доска ни при чем".
Питер повернул голову. Щелкает сзади. В багажнике, который шофер открывал и что-то там передвинул. Именно там что-то негромко тикает.
Питер рванул ручку, ударив дверцу плечом; одновременно он инстинктивно схватил свой чемоданчик.
Металлическую перегородку между пассажирскими местами и задней частью кузова убрали, чтобы усилить действие взрывной волны. Между ним и тем, что тикает сзади, только кожаная обивка. Поэтому так ясно слышно.
Казалось, время замедлилось. Питер успевал думать все это, а секунды капали, как густой мед.
"Адская машина", – подумал он. Почему ему в голову пришел этот нелепый термин девятнадцатого века, Питер не знал: вероятно, воспоминания детства, он тогда читал "Газету для мальчишек".
Едва не потеряв равновесие, когда ноги коснулись разбитого неровного тротуара, он выскочил из мерседеса.
"Вероятно, пластиковая взрывчатка с таймером у детонатора, – подумал он и побежал. – Сколько времени должно было пройти до взрыва? Тридцать секунд? Нет, шоферу нужно уйти подальше. Он сказал "две минуты", сказал дважды..."
Мысли неслись стремительно, а ноги казались закованными в кандалы, Питер переставлял их с огромным трудом. Это было все равно что бежать по пояс в воде по песку, когда прибой тащит тебя обратно.
"Должно быть, две минуты уже прошли, шофер ушел далеко..."
Прямо перед ним возникла низкая каменная загородка – цоколь цветочной клумбы. Высотой по колено, двойной ряд кирпичей, в середине углубление, наполненное сухой желтой землей; в нем несколько привядших олеандров.
Питер головой вперед нырнул за загородку, ударившись при падении плечом и рукой, и откатился под защиту низкой преграды.
Над его головой оказались большие окна первого этажа. Лежа на спине и глядя на них, Питер увидел, как в зеркале, отражение "мерседеса".
Он зажал уши. От "мерседеса" его отделяло всего пятьдесят футов. Питер смотрел на отражение лимузина, сгруппировавшись и широко открыв рот, чтобы погасить удар взрывной волны.
"Мерседес" взорвался. Сверкающий металл раскрылся с кажущейся медлительностью, точно цветок при замедленной съемке, изогнулся гротескными черными лепестками, за ними мелькнуло яркое пламя – и больше Питер ничего не увидел, потому что оконные стекла над ним исчезли, разлетелись под ударом взрывной волны на миллионы сверкающих осколков. Теперь окна зияли, как раскрытые беззубые рты дряхлых стариков. В этот миг волна накрыла Питера.
Загородка прикрыла его, и все же ему показалось, что волна смяла ему ребра, вышибла воздух из легких. В голове прокатился страшный грохот взрыва, перед глазами замелькали радужные огни.
Питеру показалось, что он ненадолго потерял сознание. Вокруг градом сыпались осколки. Что-то ударило его в спину и привело в чувство.
Он с трудом встал, стараясь отдышаться, понимая, что нужно уносить ноги, да поскорее, пока не прибыли силы безопасности. Иначе его подвергнут интенсивному допросу, и тогда, несомненно, обнаружится, что он не сэр Стивен.
Питер побежал. Улицы по-прежнему были пустынны, хотя вокруг уже начинался шум. Слышались крики боли и страха.
Добежав до угла, Питер перешел на шаг и быстро добрался до следующего поворота. Фонари не горели, и он остановился в тени. Теперь уже десятки людей, выкрикивая на ходу вопросы и предположения, направлялись в дыму и пыли к месту взрыва.
Питер отдышался, отряхнул пиджак и брюки от пыли, подождал, пока шум и смятение достигнут пика. И незаметно ушел.
По дороге он сел в автобус и доехал до Яффа-роуд.
На автобусной остановке он отыскал кафе и прошел в мужской туалет. Ран нет, но он бледен и напряжен, взрыв не прошел для него бесследно: когда он причесывался, его руки слегка дрожали.
Питер вернулся в кафе и заказал фалафель, лепешку и кофе.
Здесь он просидел с полчаса, обдумывая свой следующий ход.
"Если Магда Альтман не Калиф... – повторял он головоломку, которую решил как раз вовремя и тем спас себе жизнь. – Магда Альтман не Калиф!" Теперь он был абсолютно в этом уверен. Цветок Кактуса попытался помешать сэру Стивену Страйду добраться до Калифа со своим разоблачением. Следовательно, Магда сказала ему правду. Его накрыла теплая волна облегчения, и первым порывом Питера было позвонить ей в МОССАД по номеру, который она ему оставила. Но он тотчас осознал опасность такого хода. Ведь Цветок Кактуса – из МОССАД. Питер не смеет приближаться к Магде – еще не время.
"Что же делать?"
Он уже знал ответ. То, ради чего он прилетел. Найти Калифа. И единственная тонкая ниточка к нему – та, которую оставил сам Калиф.
Питер вышел из кафе и на стоянке за углом нашел такси.
– Отель "Царь Давид", – сказал он, усаживаясь на заднее сиденье.
"По крайней мере теперь я представляю себе, как опасен Цветок Кактуса, – мрачно подумал он. – И не буду действовать вслепую".
Питер одним взглядом окинул оставленную для него комнату. В задней части отеля, окна выходят на высокую башню YMKA, откуда может выстрелить снайпер.
– Я заказывал многокомнатный номер, – сказал он дежурному, сопровождавшему его.
– Простите, сэр Стивен. – Тот засуетился. – Должно быть, произошла ошибка.
Еще один взгляд, и Питер отметил с полдесятка мест, куда Цветок Кактуса мог подложить взрывчатку, чтобы подстраховать покушение на "мерседес". Питер скорее предпочел бы провести ночь в яме с гадюками, чем в комнате, приготовленной для него Цветком Кактуса.
Он вышел в коридор и смерил дежурного надменным взглядом. Тот убежал и через пять минут вернулся. Испытывая явное облегчение.
– У нас готов для вас один из лучших номеров.
Из номера 122 открывался великолепный вид на долину Врат Яффы и на стену Старого города; в центре видна была церковь Тайной Вечери.
В садах отеля зеленели роскошные лужайки с сочной травой, высились грациозные пальмы, весело кричали у плавательных бассейнов дети, и прохладный ветерок смягчал жару.
Номер примыкал к открытой низкой террасе, и, оставшись один, Питер первым делом закрыл тяжелые металлические ставни. Человек Цветка Кактуса легко может пройти этим путем. Потом Питер вышел на свой балкон.
Напротив, над высокой каменной оградой французского консульства, на фоне заката полз вниз трехцветный флаг. Питер некоторое время наблюдал за этой церемонией, потом вновь сосредоточился на своей безопасности.
Можно подобраться из соседнего номера, перелезть из окна на балкон. Питер поколебался, потом решил не опускать балконные ставни. Он не мог оставаться в абсолютно закрытой комнате.
Задернув занавески, он заказал в номер большую порцию виски с содовой. Питер нуждался в выпивке. День был долгим и трудным.
Он развязал галстук, снял рубашку, парик, усы и умылся, чтобы ослабить напряжение. А когда вытирался, в дверь постучали.
– Чертова обслуга, – проворчал он, торопливо натянул парик и вышел в гостиную в тот миг, когда в замке повернули ключ. Дверь открылась. Питер поднял полотенце и прикрыл им отсутствующие усы, делая вид, что вытирается. – Входите, – сказал он сквозь полотенце и тут же застыл: казалось, сердце ему сжало тисками, стало трудно дышать.
На ней была мужская сорочка с открытым воротом и накладными карманами; узкие бедра облегали брюки цвета хаки, на длинных ногах были брезентовые ботинки с мягкой подошвой. Но держалась она с такой элегантностью, словно оделась в самом модном парижском салоне.
– Сэр Стивен. – Она быстро закрыла за собой дверь и повернула ключ. – Я Магда Альтман, мы с вами встречались. Я пришла предупредить вас о серьезной опасности. – Короткие завитки волос образовали вокруг ее головы ореол, зеленые глаза были полны тревоги. – Вы должны немедленно покинуть эту страну. Мой самолет ждет вас на аэродроме около...
Питер чуть опустил полотенце, чтобы иметь возможность говорить.
– Зачем вы мне это говорите? – резко перебил он. – И почему я должен вам верить?
Он увидел, как гневно вспыхнули ее щеки.
– Вы вмешиваетесь в дела, которых не понимаете.
– Почему же вы меня предупреждаете? – настаивал Питер.
– Потому что... – Магда заколебалась, но потом решительно добавила: – Потому что вы брат Питера Страйда. Только по этой причине я не хочу, чтобы вас убили.
Питер бросил полотенце в ванную, одним движением снял парик и положил на стул.