Остатки зороастрийского храма в Авехе являлись молчаливым доказательством того, что история, рассказанная Марко Поло, не была перепевом вздорных слухов, а имела истинное основание, которое предполагало смешение двух религий, христианства и зороастризма. Гебры, или последователи Зороастра, поклонялись огню как источнику жизни и материальному выражению божества Ахура Мазда, который считался Владыкой Разума. Так или иначе Марко услышал об их обрядах, в которых поклонение огню занимает одно из важнейших мест. Отсюда один только шаг, короткий и логический, к тому, чтобы заместить священный зороастрийский огонь собственно христианским чудом горящего источника. Несомненно, было очень легко впасть в эту ошибку, но на счет Поло надо занести точность, с которой он поместил центры поклонения огню в Авехе, Савехе и Кале Атишпарастан. Название последнего поселения означает на персидском "место, где поклоняются огню".
Во тьме папства XIII века, полного предрассудков, эти диковинные сведения о культе огня должны были казаться достойными доверия не более, чем ныне - послания из космоса. Счастье, что Поло сумел придать своим откровениям христианскую окраску, в противном случае его рассказы могли быть объявлены еретическими, ибо, как однажды сказал Мейсфилд, "за всю человеческую историю действительно путешествовали и видели чудеса Птолемей, Мельхиор, Каспар, Бальтазар и Марко Поло". К сожалению, песок времени не позволяет рассмотреть многие из чудес, которые так потрясли христианский мир, а влияние самого зороастризма чрезвычайно упало и продолжает падать. Большинство старых гебрских центров разрушены во время арабского вторжения в Персию в VII столетии, и верующие подвергались жестоким наказаниям. Множество зороастрийцев бежали в Индию, и здесь, в согласии со своей верой, воскресили знаменитые обители молчания, где коршуны клевали кости мертвецов, чтобы тела не оскверняли землю и священный огонь. Остатки зороастрийского культа еще можно увидеть в Иране, и в последнее время здесь появилось несколько зороастрийских храмов, один из которых, это довольно любопытно, сооружен на деньги какого-то английского баронета. Главным центром религии сегодня является городок Йезд, до которого один день пути от Авеха, и здесь, как некогда, на вершине культовой горы, в квадратных гебрских храмах горит огонь, питаемый древесиной сандалового дерева.
Но Майкл и Стэн на этом не покончили с Авехом, а Авех не покончил с ними. Спустившись с горы и возвратившись в селение, они быстро перенеслись в XX век. У мотоцикла стоял шеф авехской полиции. Он видел, как Майкл снимал на камеру женщин, полощущих белье в ручье, который течет с одной стороны центральной площади. Его мусульманское чувство благопристойности было возмущено. Он настаивал на том, что гости - шпионы.
Конечно вежливое объяснение разрешило бы проблему, но Стэн и Майкл сделали грубую ошибку, оставив для сохранности свои паспорта в Бакилабаде. "Паспорт! Паспорт!" - вскрикивал усатый сержант. Но паспортов не было, объяснения не принимались, и в конце концов пару шпионов заперли в полицейском участке, который служил и тюрьмой.
Через дверную скважину заключенные могли видеть, как начальник участка писал длинный доклад. После долгих поисков сержант нашел ручку, которая столь скверно писала, что ему приходилось ее встряхивать время от времени довольно энергично. С трудом собирая мысли и медленно водя ручкой, он час писал свое сочинение. Когда то было закончено, пленников вывели и осведомили о том, что доклад отправят в полицейское управление в соседней деревне в сорока милях западнее, где он в надлежащий срок будет прочитан непосредственным начальником сержанта, и последнего уведомят, как поступить с задержанными.
Майкл, памятуя об изматывающей медлительности полицейских процедур во всем мире, спросил, как скоро доклад достигнет управления. Не ранее, чем кто-нибудь поедет этой дорогой, весело ответили ему. Стэн незамедлительно воспользовался благоприятной возможностью. Указав на мотоцикл, он предложил ускорить движение законодательства, мол, он может отвезти доклад сам. На деле подразумевалось, что когда Стэн двинется от полицейского участка, Майкл вспрыгнет позади него на мотоцикл, и два легкомысленных субъекта исчезнут из Авеха навсегда. Майкл, однако, был в некотором затруднении, учитывая тяжелое вооружение полиции и то, что пассажир, сидевший сзади, принял бы на себя, по всей вероятности, большую часть огня. Но, как бы то ни было, у сержанта имелись на этот счет собственные соображения. Он согласился отправить Стэна в качестве курьера, но - с вооруженным сопровождением.
Старшему капралу было приказано ехать вместе со Стэном. Отправление миссии надо описать отдельно. Стэн, нервничая, переборщил с газом; мотоцикл, как жеребец, встал на дыбы, и несчастливый капрал тяжело шлепнулся на твердую землю. Майкл усугубил положение: верный профессии, он каким-то образом получил обратно камеру и сумел снять этот анекдот. Сержант, взревев от гнева, приказал двум подчиненным отнести Майкла за руки и за ноги, лицом вниз, обратно в камеру, а незадачливый капрал улизнул, предоставив занять место более молодому и более ловкому жандарму. Этот страж порядка принес интересы собственной безопасности в жертву достоинству всего участка и, с застывшим на лице испугом, закинув через плечо винтовку, обхватил широкую спину Стэна медвежьей хваткой. На сей раз мотоцикл послушно тронулся, выехал за ворота и покатил к песчаным холмам.
Езда в качестве дополнительного пассажира на видавшем виды мотоцикле по ухабам и рытвинам голой пустыни - трудное упражнение. Это почти невозможно перенести тому, кто не имеет опыта. А если водитель вроде Стэна, езда превышает человеческие силы. Ибо Стэн пламенно привержен идее, что наилучший способ передвижения по пересеченной местности - максимальная скорость. Суть заключается в том, что так машина пролетает поверх рытвин. Простая механика этого процесса предполагает предельные заносы, прыжки, удары и крен. Когда мотоцикл прыгает по колдобинам, тяжелый двигатель и туловище Стэна придавливают переднюю часть машины. Поэтому самое неприятное остается на долю задней части, которая скачет вверх и вниз, напоминая прыжки необъезженного мустанга. Сначала пассажир впадает в панику, потом, если он непреклонен и решает ехать далее, тело выколачивается до тех пор, покуда человек не впадает в состояние изумленного столбняка, как терьер, висящий на носу у разъяренного бульдога.
Так случилось и с несчастным полицейским, который очень скоро почувствовал себя слишком избитым, чтобы действовать логично. В какой-то миг, который всегда наступал, Стэн потерял контроль над машиной и упал, а так как он привык падать и знал, как это делается, через секунду встал, целый и невредимый. Жандарм был далеко не так искушен в этом искусстве и лежал в пыли, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег камбала. Стэн нашел и положил с ним рядом древнюю винтовку. Потом сел на мотоцикл и поехал за паспортами.
Майкл не скучал в Авехе. Следствием его дара находить общий язык с детьми был очень быстро организованный кругооборот маленьких коричневых рук, просовывавших через решетку тюрьмы еду и сигареты. Так как местные полицейские, как и вообще персы, очень любят детей, они были вынуждены сменить гаев на милость, и Майклу позволили устроить на обнесенном стеной крошечном дворе детскую площадку. Через несколько мгновений он был окружен толпой большеглазых маленьких обожателей, которые сновали туда-сюда, принося дыни, виноград, чай, яйца и рис. Каждое приношение вознаграждалось крохотным комедийным представлением, и дворик полнился детским смехом. К тому времени когда Стэн возвратился в Авех, Майкл был уже почти потоплен волной народной любви и лежал, развалившись, на ковре и подушках, которые были украдены маленькими заговорщиками из кабинета сержанта. Единственным обитателем камеры был жандарм, который сопровождал Стэна и который к этому времени уже возвратился.
Паспорта были представлены, их внимательно рассмотрели. Стэн присоединился к празднику во дворе, и была объявлена общая амнистия. Пакт скрепили множеством чашек чая и множеством сигарет, а потом, провожаемые улыбками, двое путешественников оставили селение волхвов.
Вновь обретенный второй мотоцикл стал помехой. Дорога к Исфагану была ужасна, и Майкл, начинавший страдать от дизентерии, не был достаточно опытен, чтобы рисковать длинным перегоном до Кабула. Решили отослать поездом второй мотоцикл из Кума в Тегеран и ехать далее на одном мотоцикле, вести который должен был Стэн.
Проехав через очаровательный Исфаган с его мечетями и ковровой промышленностью, где новые ковры вымачивают в реке и оставляют на улицах, чтобы по ним ходили, пока они не приобретут такой вид, что их можно продавать как древние, Майкл и Стэн достигли Йезда, о котором Марко Поло сказал: "Между персидских городов есть город, называемый Йезд, очень красивый город, центр торговли. Здесь в большом количестве вырабатывается шелковая материя, называемая йезди, после отправляемая с выгодой на множество рынков".
Во времена Марко Поло торговое значение Йезда, самого восточного из городов собственно Персии, было так велико, что город во время владычества Атабегов добился золотого века самоуправления. Самоуправление существовало в Йезде с середины XI века до конца тринадцатого. Дорог в области с течением времени становилось все меньше, и, после потери городом независимости, торговля шла довольно вяло из-за налогов, таможенных сборов, тарифов и даней, которые непрерывным потоком исходили из канцелярий новых правителей. Однако падение Йезда произошло не сразу, а растянулось на столетия. Даже в 1810 году британский путешественник, некий капитан Кристи, нашел возможным отметить, что это город "весьма обширный и населенный, расположенный на краю песчаной пустыни, рядом с горным хребтом, который протягивается с запада на восток. Он славится между купцами по причине всяческих льгот, которые здесь предоставляются, и безопасности. Это огромный рынок, на котором обменивают свои товары Индостан, Багдад, Хорасан и Персия, и говорят, что во время последней империи здесь всегда была самая оживленная торговля". Сейчас Йезд все еще один из главных городов Ирана, но от него веет безнадежностью, и пустыня все ближе подползает к его стенам.
Где в Йезде Майкл и Стэн могли обнаружить остатки прославленной древней шелковой промышленности, о которой писал Поло? В Тегеране нам сразу же сказали, что в современном Йезде все еще производят ковры, хлопковые и газовые ткани. С другой стороны, никто не мог ничего сказать относительно знаменитых йездских шелков. Между прочим, отрезы этих шелков длиной в двадцать пять футов когда-то были посланы среди прочего шахом Надиром в дар правителю Бухары. Оставив Майкла в чайхане страдать от болей в желудке, Стэн нашел старый квартал города. И опять самую большую помощь оказали дети, стайки которых носились тут и там. Они потащили Стэна в лачуги, где их матери и сестры работали за станками. К его разочарованию, все, что он видел, оказывалось дешевыми хлопковыми тканями или довольно скучными коврами. Потом, проходя мимо длинной линии низких домов с куполообразными глиняными крышами, Стэн услыхал странный хлопающий звук. Решив последний раз попытать счастья, он постучал в деревянную дверь. Звук прекратился, дверь открылась, и перед Стэном появился молодой человек примерно шестнадцати лет. Позади него была единственная комната, длинная, низкая и темная. Из конца в конец висела сеть шелковых нитей. Несмотря на полумрак, нельзя было не заметить, что все помещение представляло собой, в сущности, огромный станок, на котором вырабатывали шелковую материю. Сверху одной стены свисали нити шелка-сырца, которые оставались туго натянутыми благодаря тому, что их удерживали мешочки с песком; отсюда нити протягивались к разделительному стану и перекручивались, а после спускались вниз, к челночному отделу станка, составлявшему нижний уровень последнего, и тут, для работы с челноком, молодой человек поставил сундук, врыв его глубоко в землю. Таинственный хлопающий звук исходил от рубашки ткача, он прикрепил ее к челноку, чтобы она обвевала разгоряченное тело.
Ткань, выработанная из необработанных шелковых нитей, была восхитительно мягкой и тонкой; это была именно легендарная йездская ткань, но без роскошных узоров той поры, когда она славилась по всему Востоку по причине необыкновенно искусной вышивки. Сегодня работа вышивальщиц стоит слишком дорого, и предпочтение отдается тканям массового производства. Несколько станков Йезда, таких же, как и тот станок, который видел Стэн в полумраке глиняной лачуги, - все, что осталось от промышленности, которая была уже стара ко времени проезда Поло, ко времени, когда масса европейцев все еще держалась мнения, что роскошную ткань прядут духи лесов из коры, листьев и воды лесных ручьев.
От Йезда путь Марко Поло лежал на юго-восток. "Оставив этот город (Йезд), путник едет семь дней по равнине, на которой есть только три поселка, где можно остановиться. По пути видишь много финиковых пальм, растущих рощами, через которые приятно ехать и в которых изобилие дичи, в числе прочего здесь куропатки и перепела, большое благо для купцов, путешествующих этой дорогой… В конце лежит царство, называемое Керманом".
Поло не мог сворачивать в сторону и тратить время на всякие безделки, так как расстояние от Йезды до Кермана примерно сто шестьдесят миль, и двадцать три мили в день - хороший дневной переход для разношерстного каравана. Современная дорога идет точно по тому же пути, по краю керманской пустыни, только сегодня "прекрасных рощ финиковых пальм" очень немного, и они отстоят одна от другой на довольно большом расстоянии. Гравиевая дорога почти везде покрыта толстым слоем пыли, единственная растительность - разновидность низкого кустарника, характерного для пустыни, дребезжащего ветвями под редкими порывами горячего ветра. Эта местность медленно умирает от истощения водных ресурсов с XIII века, когда Поло проезжал среди "изобилия дичи". В наши дни единственные обитатели пустыни - жалкие человеческие существа, ютящиеся в немногочисленных домах маленьких деревень. Судьба жестоко обошлась с несчастными жителями этой сельской местности. В течение веков количество осадков, каждый год выпадающих здесь, непреклонно уменьшается, и пустыня дюйм за дюймом захватывает поля и источники воды.
Везде следы отчаянной борьбы человека с природой. Поверхность земли покрыта ямами и рубцами и похожа на лунный пейзаж; кажется, что земля истерзана упорными бомбардировками. Эти линии выбоин, часто протягивающихся на мили, отмечают направление подводных каналов, или канаатов, которые рыли мотыгой, воротом и черпаком. Канааты - отчаянная реакция общин, осужденных жить в виду постепенного исчезновения водных ресурсов. На отдаленных холмах крестьяне отыскивают маленькие источники и роют подземные тоннели, чтобы провести на поля драгоценную влагу. Каждый источник окружен земляным валом. Земля пронизана целой сетью подземных галерей, проведенных на разных уровнях много футов ниже поверхности. Принимая во внимание человеческие усилия, цена каждой тоненькой подземной струйки огромна, ибо песчаная почва легко приходит в запустение. Такова, однако, цена выживания, и не будет неуместным заметить, что повсюду в Иране обитатели Йезда и Кермана славятся своими успехами в рытье канаатов. Весьма вероятно, что старшины бригад, которые занимаются каналами, обладают большим опытом, почерпнутым в собственных деревнях, задыхающихся в тисках засухи.
Быть может, принимая во внимание климатические изменения, крестьяне времен Поло были счастливее по сравнению с современными земледельцами. Примечательно, что Марко упоминает о канаатах только раз и коротко описывает канаат как диковинку. Это "поток чистой воды, который течет под землей. В известных местах есть провалы, сделанные потоком, в которые можно видеть бегущую воду, после она опять внезапно исчезает".
Марко Поло наблюдал такой странный поток в течение ровно трех дней, выехав из Кермана и направляясь к северу. Сейчас, когда едешь из города в этом направлении, нет ничего, только выжженная солнцем поверхность Деште-Лут, Великой Соляной пустыни. Там, где когда-то шел караван Поло, сегодня во все стороны простирается пустыня. Последний караван верблюдов вышел из Кермана к северу очень, очень давно, и немногие помнят о караванных путях к Табасу и в области Хорасана.
Ввиду такого положения вещей Стэн и Майкл, приехав в Керман, весьма основательно решили, что ехать через ужасную Деште-Лут на утомленном мотоцикле было бы глупо. Сверх того, Майкл страдал желудком, вероятно, из-за скверной воды, которая, по словам Поло, "была так горька и противна, что, если вы выпьете хоть каплю ее, вас десять раз прослабит". Вместо этого они нанесли визит директору керманских рудников, чтобы узнать, не может ли он что-нибудь сказать относительно древнего керманского железного промысла, который описывал Поло. Директор охотно встретился с ними, но визит прошел впустую. В современном Кермане, увы, не было никаких следов знаменитых кузниц, где ковались великолепные клинки, которые, даже незаточенные, могли рассечь европейский шлем.
Оставив путь каравана, чтобы возвратиться к современной дороге, Стэн и Майкл поехали к юго-востоку, захватив участок белуджистанской пустыни, где мотоцикл гнали без остановок, так как боялись, что горючее в баке от ужасающей жары испарится. Проехав тысячу миль через Кветту и перевал Болан и вытерпев жару, песок, всевозможные лишения, прокалывая шины, они достигли Афганистана и в Кабуле остались ждать прибытия третьего участника проекта "Путь Марко Поло".
Глава 8. Райские яблоки
После отъезда Стэна и Майкла я провел еще несколько дней в Тегеране, занимаясь ногой и приготовлениями к поездке к Ормузскому проливу на самом юге страны. Это было все равно что организовывать новую экспедицию. Сейчас я всецело зависел от местного транспорта, ибо мои передвижения были жестко ограничены грубыми деревянными костылями, приобретенными на базаре. Купив рюкзак, я уложил в него спальный мешок, запасной свитер, новые носки и мой драгоценный экземпляр книги Марко Поло. Я также приобрел флягу для воды и устрашающий охотничий нож, который засунул его за голенище моего левого сапога. Другой сапог я положил на дно рюкзака в ожидании того дня, когда сниму гипс и пойду на обеих ногах.