- Я же просто не мог не знать этого - ведь как раз на "Алексееве" находится большая часть его воспитанников. И, честно говоря, рад этому, - продолжил Федяевский, - так как хорошо знаю Александра Михайловича еще по тем временам, когда он был командующим Черноморским флотом. Замечательный человек, достойный уважения. А посему уверен, что воспитанники корпуса получили не только их вдумчивого руководителя, но и заботливого воспитателя.
- Я, как вы, конечно, знаете, являюсь заинтересованным лицом, ввиду чего весьма рад вашему весьма благосклонному мнению, которым дорожу, о новом директоре Морского корпуса, - с полупоклоном приложил руку к сердцу Степан Петрович.
Затем решил сменить тему разговора.
- Когда снимаетесь с якоря, Иван Кириллович? - заинтересованно спросил он.
- Завтра, где-то пополудни. Однако флагман должен будет уточнить время выхода.
Степан Петрович удовлетворенно кивнул головой:
- Потому я и пришел проститься с сыном перед нашим переходом в Бизерту, - пояснил он.
Командир линкора понимающе кивнул головой.
В это время к ним подбежал Павел и, увидев отца вместе с командиром корабля и быстро сообразив, что командир дивизиона эскадренных миноносцев, ходивший на своем корабле под брейд-вымпелом, никак не ниже по должности командира линкора, перешел на строевой шаг, и, приложив правую руку к бескозырке, доложил Степану Петровичу:
- Господин капитан первого ранга, кадет Чуркин по вашему приказанию прибыл!
- Вольно, кадет! - скомандовал тот.
- Пожалуй, Степан Петрович, я с вашего разрешения оставлю вас наедине с бравым кадетом.
Лицо Павла порозовело.
- Благодарю вас, Иван Кириллович, и желаю успешного перехода в Бизерту!
- Соответственно, Степан Петрович!
Оставшись одни, Степан Петрович обнял сына:
- Как настроение, Павлик?
- Отличное, папа! А как мама с Ксюшей? Они по-прежнему живут у тебя на миноносце?
- Уже нет. - Павел тревожно глянул на отца. - Недавно в соответствии с решением командующего я перевел их на пассажирский пароход "Великий князь Константин", - пояснил тот. - На нем же они и будут идти в Бизерту.
Павел задумался.
- Это, пожалуй, и к лучшему, - после некоторой паузы продолжил он. - Ведь "Константин", как-никак, значительно больше "Гневного" по размерам.
Степан Петрович усмехнулся:
- А вот Ксюша относится к этому совсем по-другому.
- Так что же с нее возьмешь - девчонка! - с чувством явного превосходства заметил Павел. - Ей бы только быть рядом с отцом, а там хоть трава не расти…
- Ты, Павлик, действительно уверен в этом? - с интересом спросил Степан Петрович, несколько удивленный проснувшимся вдруг мужским самосознанием у сына.
- Абсолютно, папа! - ответил тот, не менее отца удивленный его вроде бы таким неуместным вопросом. - Ведь любая женщина чувствует себя в относительной безопасности только рядом с сильным во всех отношениях мужчиной. Разве не так?
"Вот и не заметил, как повзрослел сын… - с щемящим сердце чувством подумал Степан Петрович. - Всего-то неполных два года прожил вне семьи, а уже становится самостоятельным мужчиной. - И тут же усмехнулся про себя: - Забыл, стало быть, как в свое время и сам не по годам взрослел в Морском корпусе? Да к тому же и время сейчас совсем другое…"
- Я не могу не согласиться с тобой, Павлик, - признался он и как-то сразу почувствовал необходимость отбросить уменьшительно-ласкательное обращение к сыну: детство-то его, как оказалось, уже закончилось…
Тот же признательно посмотрел на отца, мнению которого не только всецело доверял, но и дорожил им.
"Стало быть, не только женщины нуждаются в присутствии рядом сильного мужчины", - сделал он для себя ошеломляющий вывод и понял, что теперь уже не сможет относиться к отцу лишь с детской восторженной непосредственностью. И тот сразу же вырос в его глазах.
Они молчали, и их молчание было красноречивее всяких слов. Они чувствовали, что между ними, отцом и сыном, рождаются новые отношения, основанные на уважении мнений друг друга.
- Завтра мы снимаемся с якоря, - наконец сказал Павел, а Степан Петрович утвердительно кивнул головой. - А только вчера закончили погрузку угля, - и его глаза заблестели. - Ты же ведь знаешь, папа, что такое угольная погрузка на военном корабле! Это же аврал, в котором участвуют все, включая и офицеров. На рострах* корабельный духовой оркестр играет свои лучшие мелодии, поднимая дух команды. По старой морской традиции первый мешок с углем тащит в паре с матросом сам старший офицер корабля. Это дает отличный пример для всех, - поясняет он. - И только лишь командир корабля не участвует в погрузке угля. А после этого душ и праздничный обед. Правда, довольно скромный в нынешнее-то время, - вздохнул Павел. - Так что прощай, папа! - с долей грусти в голосе сказал он, но, увидев непонимание, смешанное с осуждением, в глазах отца, улыбнулся, уточнив: - До скорой встречи в Бизерте!
- До скорой встречи, Паша! - с облегчением пожелал сыну Степан Петрович, крепко, по-мужски, пожимая его руку, а тот был приятно удивлен - ведь впервые отец назвал его полным, пусть и по-домашнему упрощенным, именем.
* * *
В полдень следующего дня линейный корабль "Генерал Алексеев" выбрал якорную цепь, и на гафеле его грот-мачты взвился французский флаг, в то время как был спущен только гюйс, а Андреевский флаг так и остался развеваться на кормовом флагштоке.
"Вот одна из форм унижения, которым мы вынуждены расплачиваться за потерю независимости нашего Отечества, - тяжко вздохнул Степан Петрович, наблюдая в бинокль за снятием линкора с якоря с мостика "Гневного". - В то же время без покровительства Франции Русская эскадра вообще бы прекратила свое существование", - трезво рассудил он.
Тем временем линейный корабль, этот реализованный в металле сгусток инженерной мысли кораблестроителей, дымя трубами, величественно развернулся и не спеша покинул рейд бухты Мода, следуя за французской канонерской лодкой.
"Доброго пути, Павлик! - И Степан Петрович, сняв фуражку, широко перекрестился, боковым зрением заметив понимающий взгляд старшего офицера. - Спасибо тебе, Владимир Аркадьевич, за мужскую солидарность! Ведь ты же тоже отец семейства…"
* * *
- Ой, мама, папа пришел! - радостно воскликнула Ксения.
И не успела та удивиться прозорливости дочери, как раздался стук в дверь их каюты и, не дожидаясь разрешения, в нее вошел Степан Петрович.
- Папочка! - сразу же кинулась к нему Ксения.
Однако за ним вошел вестовой и грузно опустил на пол парусиновую кису́*.
- Ступай, Кузьма! - приказал Степан Петрович, и тот тут же скрылся за дверью.
- Это что такое, Степа? - озадаченно и в то же время с долей неистребимого женского любопытства спросила Ольга Павловна, вопросительно глядя на кису.
- Подарок вам от Владимира Аркадьевича!
Ксения не выдержала:
- Я гляну, папа?
- Почему бы и нет.
Та быстро расшнуровала кису и восторженно воскликнула:
- Тушенка, сливочное масло в банках, сыр, галеты!.. - торопливо перечисляла она.
- Ты бы сам, Степа, наверное, и не догадался прихватить с собой все это богатство? - благодарно произнесла Ольга Павловна, поцеловав его в щеку.
- Пора бы уже знать супруге флотского офицера, тем более командира корабля, что все корабельное имущество находится в ведении старшего офицера! - назидательно произнес тот.
- Спасибо тебе, дорогой, за заботу! Ведь теперь мы с Ксюшей обеспечены едой до самой Бизерты.
- Пожалуй, и не только, - прикинув, уточнил Степан Петрович. - Похоже, что Владимир Аркадьевич явно перестарался, - добродушно усмехнулся он.
- Хорошо все-таки, когда твой отец - командир корабля! - философски рассудила Ксения, и ее родители, переглянувшись, счастливо рассмеялись.
Когда продукты были размещены по своим местам, Ольга Павловна решилась-таки задать супругу так мучивший ее вопрос:
- Когда же, Степа, и твой "Гневный" покинет Константинополь? Ведь, как ходят слухи, "Константин" выходит в море уже завтра.
Степан Петрович обнял ее.
- Не волнуйся, Оля, - через несколько дней, так как график выхода кораблей из Константинополя несколько изменился. А посему, может быть, и нагоним еще "Константина" в Наварине, где предстоит дозаправка топливом и пресной водой.
- Вот как это было бы хорошо! - не смогла скрыть та своей радости и вдруг оживилась: - Представь себе, Степа, у нас здесь, на "Константине", каждый день свадьба за свадьбой, и корабельный священник только успевает совершать обряды венчания!
- Ничего удивительного, дорогая. Ведь в Бизерту по требованию французов из гражданских беженцев допускаются только члены семей офицеров. И поэтому многие из них и не хотят расставаться со своими возлюбленными. Только-то и всего.
Ксения очарованно слушала отца, по-своему, уже с точки зрения подросткового возраста, оценивая происходящее.
Заметив это, Степан Петрович обнял ее:
- Не волнуйся, Ксюша, придет и твое время…
Ольга Павловна ревниво передернула плечами.
- А я вовсе и не волнуюсь, папа! Просто радуюсь за этих барышень. Ведь в другое время могло бы быть совсем и по-другому…
- Ты права, Ксюша. В другое время многое могло бы быть совсем иначе, - вздохнул он.
- Ты имеешь в виду адмиральских орлов на твоих погонах?
Степан Петрович рассмеялся:
- Это частный случай, Ксюша. Я же имею в виду будущее нашего Отечества…
Ольга Павловна решила сменить тему разговора, и с тайной ревностью в голосе спросила его:
- А ты знаешь, Степа, ведь на нашем "Константине" живут со своими семьями и некоторые флотские офицеры?
Тот улыбнулся, почувствовав ревностные нотки в ее голосе.
- Конечно, знаю, дорогая. Но это чины морского ведомства, а не корабельные офицеры.
- Вот так, мамочка! - вмешалась в их разговор Ксения. - А наш папа ведь даже не просто корабельный офицер, а командир корабля! - с гордостью произнесла она. - И потому-то у них нет, и не будет тех продуктов, которые он принес нам с тобой!
- У вас с папой просто какой-то заговор против меня! - растерянно произнесла Ольга Павловна, переводя взгляд с одного на другого.
- Это не заговор, мама, а восстановление справедливости! Ты все время стараешься упрекнуть папу в том, чего он не заслуживает! А это несправедливо! - и на ее глазах навернулись слезы.
- Извини, Ксюша, если я дала тебе повод осуждать меня за мое отношение к папе. Я же всегда любила и люблю его так же крепко, как и тебя, родная моя! - и уже из ее глаз брызнули слезы раскаяния.
Степан Петрович обнял их обеих.
- Что это вы выясняете отношения, дорогие мои?! Ведь мы - одна семья, и нам, как я уже говорил, ничто не страшно даже в это неустроенное и смутное время!
Когда же все несколько успокоились, Степан Петрович засобирался на свой корабль.
- Время не терпит - надо готовить миноносец к походу. Желаю вам, родные мои, доброго пути! До встречи в Бизерте!
- А мы можем, папа, проводить тебя до трапа? - умоляюще посмотрела на него Ксения.
- Почему же нет, Ксюша!
И когда он, поцеловав их, спустился по трапу в ялик*, где его ожидали матрос на веслах и его вестовой, сверху раздался звонкий голос Ксении:
- Семь футов под килем, папа!
Степан Петрович отвернулся в сторону, чтобы матросы ненароком не увидели слез, предательски набежавших на глаза их командира. Они же не должны видеть его слез, так как были не только убеждены, но и твердо знали, что на их корабле он - первый человек после Бога.
Глава III
Переход в Бизерту
Выбора удобного времени для перехода у командования Русской эскадры не было. Это определялось не метеорологическими условиями, а исключительно политическими, которые всецело зависели лишь от решений французского правительства.
Именно поэтому в штормовых условиях, характерных для этого времени года в Средиземном море, по-разному проходил переход в Бизерту кораблей и судов Русской эскадры. Во всяком случае, график их следования, составленный штабом, был полностью нарушен в соответствии с общеизвестным в военном деле принципом: гладко было на бумаге, да забыли про овраги.
* * *
Эгейское море, называемое еще и Греческим архипелагом из-за бесконечного количества живописных островов и островков, рассыпанных по всей его поверхности, встретило моряков весьма неприветливо, так как в это время года оно подвержено длительным и жестоким бурям. Сильный шторм трепал сравнительно небольшие французские конвойные корабли, которым приходилось оказывать помощь. Не легче было и подводным лодкам. И как впоследствии вспоминал капитан 2-го ранга Монастырев, командир "Утки", у него в самый трудный момент возникло непреодолимое желание погрузиться и следовать дальше уже в подводном положении. Но, как прекрасно понимал и сам командир, это было невозможно: аккумуляторы не могли обеспечить длительное пребывание субмарины под водой, а ее движение в подводном положении с использованием шнорхеля* было небезопасно ввиду возможного заливания этого устройства брызгами, а то и водой из верхушек волн разбушевавшегося моря. А, как известно, подводная лодка, потерявшая ход, а вместе с ним и подъемную силу, тут же камнем пойдет на морское дно.
Этот декабрьский шторм продолжался до самого Наварина, расположенного на юге Греции.
Обогнув ее берега, "Генерал Алексеев" вошел наконец-то в Наваринскую бухту на восточном берегу Пелопоннеса - самого южного большого греческого полуострова, - которую мечтали увидеть все моряки, находившиеся на борту линейного корабля. Это и понятно, ведь Наварин - одна из самых славных страниц истории русского флота. Именно здесь, в 1827 году был уничтожен соединенной англо-франко-русской эскадрой объединенный турецко-египетский флот, имевший в своем составе втрое больше судов. Символично, что герои Севастопольской обороны во время Крымской войны и будущие адмиралы Нахимов* и Корнилов*, будучи еще мичманами, были участниками этого сражения. А линейный корабль "Азов" был первым в русском флоте удостоен Георгиевского Андреевского флага. Примечательно, что кораблем командовал капитан 1-го ранга Лазарев*, один из первооткрывателей Антарктиды. Тогда он был капитаном шлюпа "Мирный" в составе экспедиции Крузенштерна.
"Алексеев" вошел в аванпорт* и стал на якорь уже под вечер, и с берега потянуло приятным запахом спелых апельсинов, в изобилии растущих в этих райских местах. А на следующее утро к кораблю направилось несколько яликов с греками и горами апельсинов и мандаринов, издававших сильный аромат. Но, к сожалению, как у матросов команды, так и у воспитанников Морского корпуса не имелось ни валюты, ни вещей в обмен, и только немногие счастливцы могли полакомиться цитрусовыми, а остальным же пришлось лишь наслаждаться их запахом.
Несколько офицеров было направлено на берег для переговоров с местными властями о возможности снабжения линкора различными припасами, в том числе и пресной водой. Когда же выяснилось о существовании речки у селения, этот вопрос был успешно решен. Сразу же спустили на воду вместительные баркасы и повели их к ее устью, чтобы наполнить водой пустые бочки. Все вдоволь пили, наслаждаясь, настоящую свежую пресную воду, а не какую-то порядком осточертевшую и отвратительную полусоленую жидкость из опреснителей морской воды.
Вдоль узкого полуострова, отделяющего бухту от открытого моря, тянулась подобно стене гряда высоких скал, у подножия которых со стороны бухты находилось русское братское кладбище моряков, павших в Наваринском сражении за освобождение Греции от турецкого ига. На этих отвесных скалах виднелся целый ряд надписей, сделанных масляной краской аршинными буквами, с названиями русских кораблей, посетивших эту историческую бухту, команды которых отслужили панихиду на братских могилах. Такова была традиция еще со времени Наваринского сражения, свято хранимая в русском флоте: каждый военный корабль, проходя мимо Наварина, заходил в его бухту и их команды служили панихиду.
Поэтому с "Алексеева" во главе с директором Морского корпуса в сопровождении настоятеля Георгия Спасского съехала на эту гряду кадетская рота и большая группа матросов помолиться на могилах за упокой душ наших моряков. Какое-то особенное таинственное чувство влекло всех туда. Было очень торжественно и особенно трогательно слушать возгласы священника и пение корабельного хора в этих исторических местах, думая о том, что, может быть, они были последними, кто под Андреевским флагом исполнял этот священный долг. Во всяком случае, на скале появилась надпись: "л.к. "Генерал Алексеев"".
Все обратили внимание на чистоту и порядок, царивший на этом кладбище, благодаря заботам греков по отношению к русским морякам, павшим за их независимость и православную веру. Возможно, что этому способствовало и частое посещение бухты русскими военными кораблями, а также и благосклонное отношение к русским греческой королевы Ольги, дочери великого князя генерал-адмирала Константина Николаевича. В русском флоте она пользовалась большой популярностью, и матросы называли ее не иначе, как "королевушка Ольга". Заботливая к ним, она построила в Пирее морской госпиталь для русских, превращенный впоследствии в дом отдыха для престарелых русских эмигрантов, проживавших в Греции.
После панихиды на кладбище одним из офицеров Морского корпуса, преподавателем истории военно-морского искусства, была прочитана лекция о Наваринском сражении, который прямо на местности указывал в акватории бухты расположение кораблей союзного и вражеского флотов во время сражения. Этот день навсегда остался в памяти юных кадет.
Линкор простоял в Наварине больше недели, в течение которой к его борту ошвартовывались вначале эскадренные миноносцы для снабжения их запасом мазута, имевшимся на нем, а затем и различные суда, доставившие на него уголь, воду для котлов и провизию, необходимые для плавания до Бизерты - конечного пункта перехода.