Набычившись и шатаясь, он пошел на Черняка. Видя, что схватки не избежать, Андрей с разворота ударил Кунерта в солнечное сплетение. Взвизгнула Рита, кинулась к ним, но Иона перехватил ее. Кунерт ворочался на полу, пытаясь встать...
Доктор так и не вышел в "кают-компанию".
Рано утром, ни с кем не попрощавшись, Кунерт и Рита оставили бункер.
В то же утро колонисты похоронили Марека - он удавился ночью под одеялом...
7
Доктор сидел в ногах у отца, задумчиво следил, как тот жевал деснами малину. Андрей, устроившись в углу напротив, прикидывал - для чего вызвал его Доктор.
Последние дни были беспокойными для колонистов. Кунерт отказался сотрудничать с бандой и порвал все контакты с Доктором. Связь колонии с внешним миром нарушилась. Встревоженный, Доктор отдал приказ о переходе в запасной бункер - тесное, сырое убежище километрах в шести от прежнего. Для выяснения причин, побудивших Кунерта порвать с Доктором, в Зеебург был направлен Внук. Вернулся Внук из города сильно подвыпившим, но с информацией, потрясшей колонистов: Кунерт через какую-то шведскую миссию в Варшаве получил заграничные паспорта на себя и Риту и на днях собирается покинуть Польшу; он пригрозил, что выдаст колонистов властям, если Доктор будет препятствовать ему.
Пододвинув старику кружку с подслащенным кипятком, Доктор кивнул в сторону бревенчатой перегородки и сказал Андрею:
- Они думают, я читаю в душах. Только святые делают это безошибочно. Но каков Кунерт! Он начал свою игру и рискует в первую очередь нами. Надо убрать его. Ты пойдешь в Зеебург вместе с Внуком. Именно ты. Я уверен, вы сделаете все, как надо.
- Постараемся...
Доктор рукой разогнал папиросный дым перед собой.
- До вашего возвращения мы затихнем. Надеюсь на тебя... Ты-то отличный парень - с такими, как ты, я бы не знал забот. - Доктор откровенно льстил Черняку, но что-то малозаметное - тембр, артикуляция или ударение - заставили Андрея насторожиться: Доктор как будто вкладывал в эту фразу иной смысл.
- Я не заслужил столь высокой оценки.
- Заслужишь. И помни - я избавил тебя от многих неприятностей, прежде всего от долгих разговоров с Кунертом наедине. Кастет не верит тебе.
- Я не думаю, что он из-за этого бросил колонию.
- Сейчас не время вдаваться в подробности. Ко всем изменникам я отношусь одинаково.
- Провидение отказывает им в будущем, - перефразировал Андрей одно из высказываний Доктора.
- Вот именно, - блеснул стеклами очков Доктор. - Вы будете рукой провидения... Функции Кунерта я передам тебе. Ты станешь связником колонии.
- А Внук?
- Внук злоупотребляет спиртным. Нельзя полагаться на пьянчугу.
Сбривая рыжеватую щетину, Андрей думал о предстоящем походе в Зеебург и возможности восстановления прямой связи с Грошевым, о неожиданных откровениях Доктора и причинах, побудивших его сделать это. Андрей не заметил в нем паникерства. Значит, за всеми решениями Доктора таился расчет. Если оценить ситуацию с точки зрения Доктора, банда переживала трудный, но не безнадежный период: Кунерт не знал местонахождения новой базы, связь с людьми в городе можно было восстановить и без него. Загранпаспорт страховал Кунерта от провала. И все-таки Доктор затеял новую распрю. Как это объяснить? Только ли мстительностью и заботами о безопасности? Двух боеспособных колонистов Доктор направляет в город, чтобы они пристрелили третьего. А если покушение будет неудачным? Закрыть глаза на измену Кунерта гораздо безопаснее, чем преследовать его. Может быть, Кастета уже нет в городе? Если так, то Доктор пытается отделить от банды Внука и Черняка. Почему? Впрочем, при чем здесь Внук? Это проверенный колонист, матерый головорез. Можно допустить, что и ему даны указания в отношении Кунерта, а в дополнение - указания по Черняку. Не потому ли осыпал его похвалами Доктор? "Надеюсь на тебя..." "Ты - отличный парень"... И словно между прочим: "До вашего возвращения мы затихнем..."
Убаюкивал? Для чего? Что замышлял Доктор?.. С какой стороны ждать от него подвоха?
Сборы были короткими. Перед уходом из бункера Доктор вручил Андрею парабеллум.
- Бей наверняка, чтобы второй пули не требовалось...
Вскоре Черняк и Внук спешили лесными тропами к Зеебургу. Внук злорадствовал:
- Кунерту хана, отправим его, как говорит Иона, в Едемский сад за золотыми яблочками. Предупреждал я Доктора, советовал не цацкаться с Кастетом. Шеф не верил, думал, по зависти стучу. Теперь попрыгает, погрызет ногти. Через Кастета Доктор надеялся установить связь с нацподпольем в Литве и получить "окно" на Запад. Но уходит один Кунерт! Вот так прохиндей, Доктора надул!..
- Не перебарщивай, Внук, Доктор - идейный борец!
- Не будь простаком! Что у тебя за душой, кроме мешка с обносками? Мышиное дерьмо?! А Доктор не терял времени, нахапал, обеспечил себя на всю жизнь! Американцы засыпят его долларами за секретные документы абвера по Прибалтике! "Я могу понять человека, но не злоупотребляю этим", - так он относится и к нам. До службы в абвере он учился в иезуитской гимназии. Он, не дрогнув, пожертвует нами! "Цель оправдывает средства!"
- Какова же его цель сейчас?
- Та же, что у Кунерта: спасти свою шкуру. Я тебе верю больше, чем ему... У него мания величия, и мы для него не лучше червей...
- С этим я не спорю. О нас Доктор невысокого мнения.
"Маленький человек мимолетен и осужден одним тем, что он мал, - возникли в памяти слова Доктора. - Все бренно, все бесполезно. Не важно, каким ты был - все сотрет время..."
Нет, Андрей никогда не примирится с таким взглядом на предназначение человека. Лживы и убоги истины о никчемности человеческого существования. Пускай утешаются этим враньем те, кто сознательно творил зло и защищал неправое дело. Им нужна лазейка - скрыться от суда Памяти и Истории. Это их единственное самооправдание.
Ты знаешь, и сейчас лучше, чем когда бы то ни было, свое главное и неизменное предназначение. Ты живешь, чтобы бороться и побеждать. Именно побеждать! Ты действуешь на небольшом участке невидимого фронта и ты обязан оставить его за собой!
Внук и Черняк миновали кладбище, вошли в заброшенные сады пригорода и в сумерках, закоулками, задними дворами, развалинами пробрались к улочке, расположенной где-то у рыночной площади. Они приблизились к зданию, похожему на пакгауз, но с узкими, зарешеченными окнами.
- Здесь, - шепнул Внук.
Он обогнул грузовую тележку у крыльца - "знак безопасности", - успокоил он Черняка, и осторожно постучал в дверь.
Их словно поджидали, кто-то тут же спросил по-русски, но с акцентом:
- Кто беспокоит?
- Отпирай, Квач! Лесные гостинцы тебе привезли.
Ягеллон Ягеллонович увидел Андрея, испуганно дернулся.
- Так вы...
В комнату для посетителей пробирались через завалы мебели, ящиков, сундуков, ларей и тюков с тряпьем. Все поверхности были заставлены тарелками, супницами, чайными приборами, хрусталем, фарфоровыми безделушками. Помещение не проветривалось, и спертый, застойный воздух его отдавал бункером.
- Прошу покорнейше садиться, - заискивающе пригласил Квач, указывая на кресла, обитые розовым атласом.
Хозяин, без сомнения, был холериком. Он возникал одновременно в разных углах "гостиной", и руки его не находили покоя: танцевали по краю инкрустированного ракушками стола, пробегали по отворотам стеганого халата, подкручивали кончики усов.
- Мы пришли, сударик мой Квач, для инспектирования, - Внук с особым смаком произнес последнее слово. - На, читай! Это тебе от Доктора!
Квач прочел, скомкал листок и ласково сообщил:
- Готов служить доблестным панам.
Он постелил скатерть в павлинах и стремительно, как фокусник, поставил на нее штоф зеленого стекла, тарелочки с закуской, серебряные приборы.
- Мы проливаем кровь, а вы окопались в перинах, - выложил Внук главный тезис своего обвинения Квачу и выпил коньяк. Прожевав ветчину, продолжил: - Невольно напрашивается вопрос, на месте ли вы, сударик?
- Вам виднее, почтенный.
Штоф совершил несколько рейсов по кругу, и тогда Квач, наконец, решился.
- Ваши слова летят, как отравленные стрелы! Разрешите пояснить? Я не причисляю себя к идейным, да-с, так вот. Я - бесцветный, потому что никогда не был политиком и не имел, как это говорится, никаких политических платформ. Политика - воистину ненадежное дело. Движитель моей жизни, извините за высокопарность, - торговля! Наступило время великого перемещения вещей. В этом нужны посредники, да-с! Все любят красивую, уютную жизнь. Даже русские офицеры нуждаются в моих услугах. Я сообщал вам о Борисове. Он лучший мой покупатель...
- Ты что нам доказываешь, тля паршивая! - вдруг озлился Внук. - Тряхануть бы тебя! Забился в теплую нору и поучаешь? Ты должен был втянуть Борисова в денежные махинации. На это у тебя предприимчивости не хватает?..
- Уверяю вас, с этим благополучно. Еще немного, и он полезет в служебную кассу!
- Я напомню тебе еще один фактик: тебе мешал конкурент, и мы по твоей просьбе убрали его. Хочешь подробности?
Квач задрожал.
- Пощадите, прошу вас!
Он зашмыгал по лабиринтам мебельных завалов.
- Где Кунерт? - настиг его голос Внука.
- Не знаю. Он скрывает свое местонахождение. Я видел его два дня назад.
- О чем говорили?
- Он интересовался покупателями на партию оружия.
- Что-о-о?
- Именно так, оружия. Ходкий товарец, но дело - не для меня. Квалификация нужна другая, - не то с сожалением, не то облегченно вздохнул Квач.
- Ты слышал? - обратился Внук к Черняку. - Преуспевает наш Кастетик, растет как на дрожжах. Еще бы, торгует имуществом колонии!..
Перекрестный допрос доконал Квача. Однако оборонительная тактика комиссионера, подливавшего коньяк непримиримому инспектору, в конечном счете возымела успех: Внук засоловел и улегся на диван. Квач пристроился на кушетке и ворочался, что-то шепча себе.
Черняк долго не мог заснуть. Стоял у окна, выходившего на рыночную площадь. В четырехстах метрах были товарищи, и он думал о них просветленно и нежно. Рано или поздно соберутся они на итоговое совещание в кабинете Грошева, и тот, сидя под портретом Сталина, скажет заурядным учительским голосом: "Хочу высказать ряд соображений по реализованному делу "Кроты", отметить сильные и слабые стороны в его ведении"... Постой, постой!.. Как не подумал Андрей: окончание операции - прощание с Грошевым. Разойдутся дороги, и не угадать - надолго ли? Сколько сочувствия было в глазах зрителя тогда в госпитале. Иван Николаевич не верил, что Андрей сможет, что выдюжит он в неожиданной этой работе. Грошев чувствовал, как устал Андрей, и, конечно, знал, что предстояло ученику. Хотел уберечь? Вернуть к довоенным планам и надеждам? Андрей понял теперь: чекистская работа забирает без остатка и требует предельной самоотверженности. В ней не существует полудолга, полубдительности, полуответственности. Ясны ее цели - покой и безопасность страны. Что может быть важнее? Малодушным, нерешительным, отграничивающим свое от "чужого", слабым духом и телом не место в органах, не дастся им эта работа. В час испытания тяжко придется переоценившему себя...
Утро выдалось пасмурным. Обложные тучи предвещали дожди. По булыжной площади громыхали телеги крестьян, приехавших в город для прибыльной воскресной торговли.
- Останешься с Квачем, - предупредил Внук Черняка перед уходом. - Если он темнит, то постарается предупредить Кастета. Ты помешаешь ему.
Черняк взъерошился.
- А куда ты?
- Боишься подвоха? Успокойся. Проверю известные мне адреса Кунерта. Надо же с чего-то начинать.
- Учти, долго затворничать с этим старьевщиком не собираюсь.
Внук проскользнул в торговый зал, где подручные Квача бойко распродавали подержанную мебель, и, потолкавшись среди покупателей и любопытствующих, направился к выходу. Скоро клетчатый пиджак Внука затерялся в толпе, Черняк перенес внимание на Квача, восседавшего в зале за высокой конторкой. Тот знал о соглядатае и проявил трогательное радушие: в коридоре во внутренние помещения магазина поставил кресло, предложил рюмку коньяка. Позиция для наблюдения была у Черняка неплохой: он мог контролировать действия Квача. А тот как будто забыл о Черняке, всецело погрузившись в оргию купли-продажи: уговаривал, всучивал, манипулировал дюжими грузчиками, с ловкостью иллюзиониста принимал деньги и словно глотал их - так стремительно исчезали они. Черняка злила невозмутимость комиссионера, а его торговый экстаз утомлял, как приевшийся цирковой номер.
Изредка Квач что-то записывал в толстом гроссбухе, на клочках бумаги, разбросанных на конторке. Один из этих клочков Квач сложил в небольшой квадратик, столкнул с конторки на пол. Выждал несколько минут и подозвал грузчика, бойкого и, по-видимому, смышленого парня. Грузчик выслушал Квача и кивнул ему, словно соглашаясь с чем-то. Потом он наклонился, то ли поправляя что-то в одежде, то ли для того, чтобы поднять с пола клочок бумаги, уроненный Квачем.
...С этого момента Андрей ни на секунду не упускал грузчика из виду. Парень покрутился в торговом зале и присоединился к двум рабочим, выволакивавшим на улицу массивный буфет. Андрей вышел во двор, осторожно выглянул из-за угла. Грузчики втаскивали громоздкий неповоротливый буфет на телегу. Двое вернулись в магазин, третий же неторопливо зашагал по бывшей Бисмаркштрассе в сторону вокзала. Андрей перебежал на другую сторону улицы и пошел за парнем шагах в тридцати-сорока. На большее расстояние отпускать его было нельзя: улица плотно застроенная, людная, - нырнет в подъезд, ищи его...
У вокзала парень поинтересовался расписанием поездов, выпил кружку пива, затем пошел по привокзальной улочке с двухэтажными особняками. "Снова проверяется?" - предположил Андрей и ошибся: парень резко свернул на дорожку, ведущую к особняку, взбежал на крыльцо, постучал. Открылась дверь, и он исчез внутри дома.
Андрей приблизился к особняку со стороны сада и, скрываясь за кустами туи, подобрался как можно ближе к крыльцу.
Ожидание было недолгим. Дверь снова приоткрылась, и Андрей увидел выскользнувшего грузчика, а за его спиной, в полутьме прихожей - Кунерта.
Он все еще в городе!
Кунерт захлопнул дверь. Квач, несомненно, предупредил его об опасности, и Кастет сделает все, чтобы вовремя удрать из города.
Знают ли ребята опергруппы о Кунерте?.. Если Гайнц сделал все как надо, то Грошев разыскал Кунерта. А если Гайнц еще не связался с Грошевым? Нельзя забывать и о Внуке. Он в любой момент может наткнуться на Кунерта и вогнать в него пулю.
Кунерта нужно задержать...
Пригнувшись, Черняк добрался вдоль стены особняка до эркера - закрытого балкона, - по водосточной трубе вскарабкался на второй этаж. Окно рядом с эркером было распахнуто. Андрей, уцепившись за подоконник, подтянулся и очутился в комнате, служившей, по-видимому, спальней. Он вышел в коридор и оказался на антресолях. По ковру, скрадывавшему шаги, Андрей направился к лестнице. На первом этаже кто-то перебегал из комнаты в комнату, хлопал дверьми.
Черняк вытащил парабеллум и сел на нижнюю ступеньку лестницы. Он знал, что долго ему ждать не придется.
Кунерт подошел к зеркалу, осмотрел себя с ног до головы. Левая рука была забинтована, правая держала плотно набитый портфель. Кунерт бросил последний взгляд на свое отражение и вздрогнул. Зеркало отразило его страх и отчаянье: он увидел Черняка.
- Стань лицом к стене, - негромко сказал Андрей.
Портфель упал к ногам Андрея. Кунерт привалился к стене, и Андрей услышал, как учащенно дышал бандит.
- Ты, все-таки... Черняк... Жалею, что тогда... в пансионате, не прикончил тебя...
- Мне не придется сожалеть, - жестко сказал Андрей. - У меня четкие инструкции на твой счет.
- Инструкции Доктора?.. А как ты поступишь с ним? Он тоже уйдет из Кабаньей пущи... Уйдет, а вы будете подыхать один за другим. - Пароксизм страха у Кунерта прошел, он говорил быстро, проникновенно. - Доктор хочет предстать перед будущими хозяевами как руководитель "повстанцев". Чем дольше вы продержитесь, тем выгоднее для него... Вы - разменная монета в его торге, и он боится, что я перехвачу сделку.
Поблизости затренькал телефон.
Андрей изумленно присвистнул.
- Ты на самом деле солидно обосновался.
- Здесь живет русский офицер из комендатуры.
- Вот как?
- Не надо удивляться. У этого русского есть коммерческие склонности, а деловые люди быстро сходятся.
Андрей перевел Кунерта в комнату, в которой находился телефон. Набрал номер Грошева. Бандит со странным в его положении любопытством наблюдал за Андреем.
- Митрохин слушает!
- Здравствуй, это Черняк.
На другом конце провода небольшая заминка.
- Андрей?
- Да! Я в городе, нахожусь на Привокзальной, 34.
- У Борисова!?
- Да-да, наверное. Здесь Кунерт. Приезжай с людьми. К дому подходите со стороны сада...
Андрей распахнул окно, присел в пол-оборота на подоконник.
- Где Рита?
Кунерт затравленно молчал, начиная понимать подлинную суть происходящего.
На газоне возле дома появились Митрохин и незнакомый парень.
- Вылезай! - Андрей отошел от окна.
Кунерт, стараясь не задеть перевязанную руку, неловко взгромоздился на подоконник и тяжело спрыгнул вниз. Парень деловито обыскал Кунерта и повел его прочь от дома, подталкивая в спину.
Андрей передал Митрохину портфель Кунерта, соскочил с подоконника на землю.
- Польский товарищ, - кивнул на парня Митрохин. - Несколько ночей мерзли вместе - поджидали Кунерта, побратались. Вот, оказывается, у кого отсиживался бандит...
- Слушай: мне и Внуку поручена ликвидация Кунерта. Доктора нервируют конкуренты...
- Работа движется к концу. Грошев ждет от тебя новой информации и личной встречи.
- Я оторвался от Внука на свой страх и риск. Сейчас возвращаюсь к Квачу. Если сможете избавить меня на несколько часов от Внука - встретимся.
- Постараемся, - заверил Митрохин.
...Через сорок минут Черняк занял свой пост в комиссионном магазине. Квач словно и не заметил отсутствия Андрея. Торговля шла споро.
Андрей хотел было уже покинуть пост, как вдруг ему почудился знакомый голос.
- Что нового, Ягеллон?
Скороговорка Квача:
- К сожалению, ничего. Никаких поступлений. Фарфор снова в цене, и знающие люди несут его только в крайней нужде.
- Что-то желтый ты сегодня, как японец. Нездоровится?
- Да-да, чувствую себя неважно. - Квач помялся. - Хронический гастрит - результат пренебрежения к еде.
- Питайся у Зелинского. - Андрей узнал в парне шофера автофургона. - Он готовит на людей без желудков!
Квач залился тонким булькающим смехом. В этот же момент в магазин вплыла Каркачева, в той же гимнастерке, в какой Черняк ее впервые увидел. Она прорезала толпу и остановилась перед конторкой, рядом с Голейшей, терпеливо дожидаясь, когда у Квача пройдет приступ смеха.
- Пришла попрощаться, Ягеллон Ягеллонович. Через день-два уезжаю. Тысячу раз спасибо вам за помощь. Все напрасно!
- Искренне сочувствую, пани.
Нарцисса Викторовна смахнула слезинку.