Как часто я просил Виннету поехать как-нибудь со мной в Германию или навестить меня там! Но просьбы мои всегда наталкивались на отрицательный ответ. Видимо, какая-то очень серьезная причина побудила его теперь приехать ко мне. Он видел по мне, как я хочу узнать цель его приезда, но покачал головой и сказал:
- Пусть мой брат не беспокоится. Послание, которое я привез, очень важное, но за время моего пути прошла уже целая неделя, так пусть пройдет и еще один час.
- Но как же ты смог меня здесь найти?
- Виннету приехал не один, а вместе с молодым бледнолицым, которого зовут Фогелем. Он знает, где ты живешь, и привел меня сюда. Там мы услышали, что ты находишься там, где поют, тогда и я захотел услышать пение, которым все наслаждаются. Потом мы вернемся назад, в твое жилище, и там я тебе скажу, почему я поехал через Большую Воду.
- Хорошо, я подожду до того часа, а ты пока послушаешь немецкое пение.
Когда певцы услышали про желание апача, они, разумеется, весьма охотно согласились для него спеть. Мы же с Фогелем сели за отдаленный столик и заказали пива, которое Виннету пил охотно, но очень умеренно. Потом начались выступления, превратившиеся в настоящий концерт. Все его участники очень гордились тем, что их может услышать такой известный человек.
Мы с Виннету взялись за руки. Я был очень счастлив тем, что наконец-то вижу его на своей родине, а он был рад оттого, что смог мне доставить это удовольствие. Думаю, что в глазах присутствующих мы представляли из себя очень трогательную пару. Сейчас бы нас не признал никто из тех, кому довелось видеть нас вместе в прерии или в горах. Виннету казался мне черной пантерой в овечьей шкуре, видимо, и он думал про меня нечто подобное. В Германии, как, впрочем, и везде, прежде всего внимание обращают на одежду, костюм делает человека.
Было, пожалуй, около полуночи, когда апач объяснил, что он наслушался достаточно песен. Ревностные музыкальные братья охотно удерживали бы его и до утра своим пением, а то и еще дольше. Но Виннету поблагодарил певцов, и мы ушли. Он ни словом не обмолвился о том, что слышал, но так как я знал его характер, то мог себе, пожалуй, представить, какое глубокое и неизгладимое впечатление оставило в его душе пение немцев.
Когда мы пришли ко мне домой, он внимательно огляделся, осмотрел каждый предмет, время от времени закрывая глаза, чтобы получше все отложилось в его памяти. Я снял со стены две трубки мира, набил их табаком и протянул одну из них апачу. Фогель удовлетворился сигарой. Потом я расположился на софе, покуривая трубку и поглядывая на своего лучшего, вернейшего и благороднейшего друга, а он сказал:
- Мы приехали из-за прекрасной белой скво, которую я посещал с тобой в Сан-Франциско.
- А, Марта, ваша сестра?
- К сожалению, да, - ответил Фогель. - Мы ничего не можем вам рассказать про нее утешительного. Я пробыл за океаном четыре месяца.
- Это слишком мало!
- Да, но для меня вполне достаточно. Эти месяцы стали для меня годами, потому что они не принесли мне ничего, кроме горьких разочарований. Мой зять обанкротился.
- A-а, к сожалению, я так и предполагал! А как дела у Поттера, его компаньона?
- Разумеется, он тоже обанкротился.
- А вот в это я никак не могу поверить. Он высосал все деньги из вашего зятя и наверняка припрятал солидную сумму. Можно ли это банкротство посчитать обманом?
- Нет, потому что ни один человек не потерял ни пфеннига.
- Никто не потерял ни пфеннига, но тем не менее было объявлено о несостоятельности банка? Значит, за такое короткое время огромное состояние было полностью израсходовано? Как такое стало возможным?
- Поттер много потерял на спекуляциях. Мой зять доверял ему во всем.
- Это можно было предвидеть. Поттер занялся вашим зятем, заранее нацеливаясь на его разорение, а свое обогащение. Если бы это было не так, то столь большое состояние нельзя бы было истратить за такое короткое время. Для видимости, он будто бы потерял его на разных спекуляциях, а в действительности он набил себе полный кошелек. Надеюсь, что его еще можно поймать за руку.
- Я этому не верю, потому что, будь это так, он бы не стал задерживаться в Сан-Франциско, а давно бы исчез. Моего зятя, естественно, пустили по миру. То немногое, что у него осталось, он отнял у семьи и спрятал в свой собственный карман. При этом он ходит из притона в притон и пьет, пока вместе с последним центом у него не вылетает разум.
- А что же теперь делает ваша семья?
- Плохи их дела. Когда я туда приехал, то еще ни о чем не догадывался. Я полагался на Вернера. Я думал, что благодаря денежной поддержке с его стороны, буду делать быстрые успехи на сцене. Но уже через три недели его банк лопнул. Я приехал только для того, чтобы стать лишним едоком. Родители и сестра были в отчаянии. Правда, Марта сохранила хладнокровие и думала о спасении. Я помог ей. Нам пришла в голову отличная идея - давать концерты. На первое время на самое необходимое хватало денег, которые сестра выручала за немногие бывшие у нее лишние вещи. Мы подумали и про вас. Мы и так вам многим обязаны. Если бы вы тогда были в Америке, то, конечно, помогли бы нам делом и словом. Но вас-то там и не было. Тогда Бог привел в наш дом Виннету.
- Как? Он приехал к вам домой?
- Да.
- Трудно поверить. После того, что мы у вас пережили, нельзя было ожидать, что он когда-нибудь снова захочет посетить ваш дом.
- Это был уже не тот дом. Нас буквально вышвырнули из дворца. Мы снимали крохотную квартирку. К счастью, в Сан-Франциско приехал Виннету. Он вспомнил о нас, отыскал наше жилище и попытался утешить нас. Я почти сгораю от стыда, признаваясь, что он дал нам денег. Мы не решались их взять, но он уверил нас, что мы скоро сможем отдать ему долг. Он пообещал также серьезно поговорить с Поттером и с тех пор не выпускал его из виду. И вот пришло официальное письмо из Нового Орлеана. В нем сообщалось, что там умер наш дядя, брат моей матери.
- A-а, припоминаю. Ваша бабушка рассказывала мне, что у нее был сын, который уехал в Америку, и больше о нем ничего не слышали. Она была убеждена, что с ним в дороге приключилось несчастье, и он умер.
- Это так. Но он вовсе не умер, а ничего о себе не сообщал. Он просто оказался неблагодарным. И вот недавно он умер миллионером. По меньшей мере, так сообщали нам власти.
- Я бы не очень рассчитывал на это богатство. Вы же узнали, какую цену оно может иметь, если попадет не в те руки. Но как это нью-орлеанским властям пришло в голову разузнать ваш адрес в Сан-Франциско?
- Они просмотрели старые письма и записки умершего, узнали, откуда он родом, и в итоге написали в Германию. Оттуда и сообщили наш новый адрес.
- Ну, значит, вам помогли. Если вы докажете, что являетесь единственными наследниками и других притязаний на наследство нет, вам очень скоро его передадут.
- Конечно, это было бы хорошо, но в деле есть одна закорючка. Мы оказались вроде бы единственными наследниками, но в то же самое время - и не единственными. У покойного был сын, но он куда-то пропал.
- Да, это может надолго затянуть дело.
- Вот то-то и оно!
- Сына будут разыскивать через газеты, и только когда никто не сможет ничего о нем сообщить, его будут считать погибшим. К сожалению, может, придется ждать много лет.
- Да, мы должны ждать. Если бы только нам пока выплатили хоть часть наследства!
- Вряд ли это получится. Либо все, либо ничего.
- К тому же в Новом Орлеане за дело взялся адвокат пропавшего. Он объявил себя другом юноши и уверяет, что тот еще жив. Сын нашего покойного родственника взял себе в спутники очень опытного и надежного человека. Этот спутник - так утверждает адвокат - сообщил бы, конечно, если бы молодой путешественник не просто пропал, а погиб. Адвокат хорошо организовал поиски своего друга и добился отсрочки судебного решения о наследстве.
- Это еще больше затянет дело. Какую фамилию носила в девичестве ваша мать?
- Егер.
- Стало быть, и старый миллионер был тоже Егером. Кем он был?
- Сначала сапожником. Уехал он из Германии подмастерьем, потом в Нью-Йорке купил магазинчик, видимо, благодаря удачной женитьбе, а потом стал потихоньку все больше богатеть.
- Сапожный подмастерье? Нью-Йорк? Магазинчик? Удачная женитьба? О, мне кажется, что это весьма знакомая история, которую я уже слышал.
- Какая история? Где вы ее слышали?
- Подождите-ка немного, подождите! Я должен порыться в памяти.
Я встал с софы и некоторое время ходил по комнате. Я вспомнил о письме, найденном мною в вещах Мелтона. Письмо это написал его племянник. Я прошел в библиотеку и вынул только что упомянутое письмо из ящика, в котором оно хранилось, чтобы прочесть его Фогелю.
- Да, здесь же все четко изложено. Связано ли это письмо с обсуждаемым нами случаем?
Я должен был получить полную ясность, а поэтому продолжил расспросы:
- Значит, Егер стал владельцем сапожного магазинчика в Нью-Йорке? А не занимался ли он поставками для федеральной армии?
- Занимался.
- И сбывал не только обувь, но и скорняжные изделия?
- Да, да. Здесь-то он и заработал свои миллионы. Но откуда вам это известно? Что это за письмо у вас в руках?
- Потом расскажу! Скажите-ка мне еще вот что: всегда ли он пользовался только своей немецкой фамилией Егер?
- Нет, он американизировал его на английский лад: Хантер.
- Что же вы мне сразу это не сказали! Почему вы мне назвали лишь немецкую фамилию?
- Я думал, что это к делу не относится.
- Это имеет прямое отношение к делу, очень даже нам пригодится, очень, а может быть, все от этого и зависит! Вам известно, как звали этого пропавшего сына?
- Да, его звали Смолл, Малыш. Странное имя, не правда ли?
- Да, но для вас это выгодно, потому что чем диковиннее имя, тем меньше можно его носителя спутать с другим человеком. Итак, Малыш Хантер. Он исчез. И где же? Разумеется, на Востоке! Или не так?
- Да, на Востоке! - выкрикнул вконец удивленный Фогель. - Вы и про это знаете, герр доктор?
- Да, знаю и про это! Вы пришли к осведомленному человеку, дорогой друг, который кое-чем может вам помочь.
- И Виннету так говорил!
- Ага. Он отыскал крошечную частицу следа, по которому вы должны идти, и притом сделал все возможное, чтобы вы его больше не потеряли. Подведите его только к этому следу, и он тогда позабудет усталость и покажет вам, на что способен.
- Значит, у вас есть след пропавшего без вести?
- Да, но прежде я еще хочу у вас спросить: не было ли в официальном письме указаний, где Малыш Хантер может быть?
- Было! Я припоминаю. Нашли одно его письмо, которое Малыш написал своему отцу из Каира.
- Хорошо - это уже что-то. Письмо старое?
- Про это ничего не было написано.
- Жалко! Абсолютно необходимо знать, когда Малыш Хантер был в Каире.
- Он останавливался там в гостинице на берегу Нила, около знаменитого пальмового парка, который он очень подробно описал.
- Еще что-нибудь вы знаете о содержании письма?
- Нет!.. Однако… все же я что-то вспомнил. Он просил отца писать на адрес американского консульства.
- Это важно, очень важно! У нас теперь есть след. Теперь мы отыщем вашего пропавшего родственника, но он, вероятнее всего, будет уже трупом.
- Вы полагаете, что он умер?
- Да. И тем не менее он явился за наследством.
- Как это понять? Мертвец ведь не может прийти за наследством!
- Иногда может! Конечно, это происходит в исключительных обстоятельствах, о которых вы еще узнаете, когда я переговорю с Виннету.
- Вы возбуждаете мое любопытство!
- Я не буду вас долго томить, а поэтому буду говорить с апачем не на индейском наречии, а по-английски. Вы понимаете этот язык?
- И даже очень хорошо. С того дня, когда моя семья перебралась в Америку, я стал усиленно заниматься английским языком.
- Ну, тогда мы должны будем перейти на английский, потому что апач плохо понимает немецкий. Мне не обязательно обращаться только к нему. Но скажите мне, известно ли вам, обращались ли власти Нового Орлеана в американское консульство в Каире?
- Обращались и городские власти, и тот адвокат, о котором я только что говорил.
- И какой ответ они получили?
- Пока никакого, ведь прошло еще слишком мало времени.
- Тогда я знаю все, о чем хотел узнать, прежде чем дать вам совет, которого вы от меня ожидаете. Ведь именно за ним вы и приехали ко мне?
- Да, признаюсь в этом честно. Моя сестра обратила наше внимание на то, что вы очень хорошо знаете Восток и…
Он запнулся.
- И?.. Говорите дальше! - потребовал я от него. - Если вы хотите от меня совета словом и делом, то должны быть полностью откровенны со мной.
- Но вы сами угадали мое желание, когда упомянули о слове и деле. Моя сестра считает, что вы знаете Восток, и только вы способны найти пропавшего живым или мертвым.
- Хм! Очень благодарен вашей сестре за доверие. Значит, от меня ждут не просто совета, но и действий! А знаете ли вы, как это называется?
- Да. Мы уже задавались этим вопросом. Мы рассчитываем на ваш труд и ваше время.
- А может быть, и еще больше: в известных обстоятельствах на карту будет поставлена сама жизнь.
- Неужели? - ужаснулся он.
- Да, жизнь. След, который мы обнаружили, приведет нас к весьма крупному мошенничеству, которое либо уже совершилось, либо еще не произошло. Спутник Малыша Хантера похож на него как две капли воды. У меня есть веские основания предполагать, что такое исключительное сходство и станет причиной убийства, которое должно в скором времени случиться, если только уже не произошло.
- Вы меня пугаете!
- Спутник убьет Малыша Хантера, чтобы самому заменить его, ведь он так похож на Малыша, и стать наследником старика Хантера. Этот его так называемый приятель - преступник, как и его отец, как и дядя, к которому он написал письмо. Они все - вдвойне и втройне убийцы. Я еще расскажу вам об этом подробнее. Конечно, я не могу с полной уверенностью говорить об убийстве, но, насколько я знаю упомянутых только что людей, они обязательно придут к мысли об убийстве, использовав таким образом в свою пользу смерть старика Хантера. Но прежде всего я теперь хочу поговорить с Виннету.
До сих пор мы говорили по-немецки, и апач мало что понимал, но он очень внимательно следил за выражениями наших лиц. Сначала на его лице можно было легко прочитать выражение напряжения. Но с того момента, как я достал письмо, его лицо выразило удовлетворенность. Когда он заметил, что я хочу теперь обратиться к нему, то его слова опередили мои:
- Мой брат Олд Шеттерхэнд подтвердил мои догадки. Пропавший бледнолицый странствует вместе с племянником Мелтона по тем краям, которые белые называют Востоком.
- Виннету очень внимательно наблюдал за нами. От его острого глаза ничего не укрылось.
- На это не требуется особой проницательности. Олд Шеттерхэнд еще раньше показывал мне это письмо и читал его, а я хорошо его запомнил. И вот я поехал в Сан-Франциско, чтобы увидеть прекрасную молодую женщину, муж которой когда-то страшно обидел нас и свою жену, так что я даже пригрозил, что если с его женой когда-либо случится несчастье, то ему будет плохо. Итак, я узнал, что она бедствует, и пошел к ней, чтобы утешить ее. Так как она доверяет мне, потому что я являюсь твоим другом и братом, то рассказала мне обо всем случившемся. Она также прочла мне письмо, пришедшее из Нового Орлеана. Из него-то я и услышал имя Хантера и еще кое-что другое, что вполне совпадало с содержанием твоего письма. Так что догадаться обо всем было нетрудно, если ты не слепой и не глухой. Скво однажды подарила тебе свое доверие. И я решил помочь ей. А сделать это я мог только через одного человека - через тебя. Поэтому я здесь. Молодого человека я взял с собой, потому что он здесь родился и, конечно, понимает язык твоей родины, в котором я не силен. Что дальше мне скажет мой брат?
- Джонатан Мелтон писал, что намерен использовать свое сходство с Малышом Хантером. Как думает Виннету, что он предпримет? Только ли он займется подлогами и обманами?
- Нет. Малыш Хантер умрет, если только вовремя его не спасти.
- И я убежден в этом. А вместо него появится Джонатан Мелтон и заберет наследство. Надо, чтобы сейчас же в Каир отправился энергичный человек, чтобы навести справки в консульстве и выяснить, куда исчез Хантер.
- А этим человеком можете быть только вы! - вмешался Фогель, хватая меня за руку. - Поезжайте скорее, поторопитесь, иначе будет поздно!
- Хм! Конечно, это дело необычно заинтересовало меня, но разве вы считаете, что я сижу здесь только затем, чтобы по любому поводу отбросить свою работу в сторону и спешить на южный берег Средиземного моря в погоню за преступниками?
- И тем не менее вы должны сделать это, должны! Если вы спасете Малыша Хантера, он щедро вознаградит вас. Ну, а если не застанете его живым, то вы разоблачите его двойника, и тогда мы с охотой выделим вам часть наследства.
- Уфф! - разъярился вождь апачей. - Олд Шеттерхэнд не берет денег, а подобное путешествие вообще не сможет оплатить ни один человек!
Я несколько смягчил эту гневную тираду:
- Успокойтесь, в глубине души я уже давно готов хоть сейчас поехать в Каир, если только будут устранены некоторые препятствия, противостоящие мне сегодня и завтра.
Виннету и в этот момент, как всегда проявил проницательность и благородство чувств, положив одним из хорошо знакомых мне движений руку на свой пояс и сказав при этом:
- Виннету просит Олд Шеттерхэнда не обращать внимания ни на какие препятствия. Каков отсюда путь до Каира?
- Сначала надо доехать по железной дороге до Бриндизи, а потом на пароходе добраться до Александрии.
- Сколько времени надо ехать по железной дороге и когда отправляется пароход?
- Рейсы совершаются регулярно, в определенные дни недели. Если отправиться отсюда завтра, а в Бриндизи попасть послезавтра, то уже на следующий день можно оказаться в море.
- Тогда мы едем завтра. Хуг!
Примерно на это я и рассчитывал. Не для того Виннету приехал ко мне домой, чтобы отправить меня в Африку, а самому возвратиться домой. Тем не менее меня поразил его уверенный, решительный тон, которым были сказаны последние слова. Я спросил:
- Но все ли взвесил Виннету, отправляясь в совершенно чужую для него страну!
- Тем лучше знает эту страну мой брат. И пусть он не пытается вводить меня в заблуждение! Разве ты мне не рассказывал сотни раз, что ты видел в тех странах, говоря при этом, как бы ты желал, чтобы и я хоть однажды посетил эти края?
- Да, ты прав.
- Вот теперь твое желание исполнится. Значит, ты не должен возражать.