полторы недели и закончился страшной автокатастрофой. А ведь вы ее любили, как никого
и никогда прежде. Но предрассудки высшего руководства КГБ, сделавшего жизнь бедной
Софи разменной монетой в политических играх, помешали возможному счастью. –
Рассказывая с упоением, он точно живописал картины из жизни Алекса. – Как бы дальше
сложилось? Кто знает. Но разве бедная девочка заслужила смерть?.. Только из-за того, что
она познакомилась с вами, Алекс, ее убили! Ведь авария была подстроена. Вы удивлены?!
Хэмптон ожидал увидеть негодование собеседника, недоверие к последним
сказанным словам, ненависть к прежним хозяевам, позволившим разрушить иллюзию
счастья, но ничего подобного не произошло. Результат оказался неожиданным.
Кровь отхлынула от лица Алекса, от крепко сжатых кулаков побелели костяшки
пальцев. Скрипнули стираемые в пыль зубы. Звериный рев захлебнулся глубоко внутри,
так и не вырвавшись наружу. Он помнил все до мельчайших подробностей. Воспоминания
хранились где-то в сокровенных уголках памяти и спали, чтобы теперь заставить Алекса
действовать. Софи приснилась ему не случайно. Это был знак. Свет маяка в безбрежном
море творившегося хаоса.
– Склоняю голову перед вашей информированностью и вашими информаторами. –
Голос Алекса наполнился металлом и эхом отдавался в углах гостиничного номера, – но
думаю, МИ-6 известно не все. Софи не была простой продавщицей в обувном бутике…
Почувствовав перемену настроения, Хэмптон понял, что разбудил дикого зверя,
потеряв контроль над ситуацией. Поправив упавшую на лоб медную челку, он добавил:
– Да, мы знаем, что она имела входы на интересовавший вас объект. Но она вас
любила, Алекс, а вы ею воспользовались. Это низко.
– Не стоит читать друг другу мораль, мистер Хэмптон, – Алекс чеканил каждое слово. –
Мы оба служим в разведке.
– Вы правы, – англичанин поспешил извиниться, стараясь не порвать связующую
нить. – Что нам следует знать?
– Хотя бы то, что Софи Вотрен сотрудничала с DPSD19 [ Direction de la protection et de
la sécurité de la défense , DPSD – служба военной контрразведки Франции ]… И мне, как
никому другому, известны мельчайшие детали того трагического дня. – Алекс замолчал,
взглядом пригвоздив собеседника к стулу. – Удивлены?
Едва размыкая пересохшие губы, англичанин произнес:
– Вы хотите сказать, что…
Демонстрируя собственную чрезвычайную осведомленность, Роберт Хэмптон загнал
себя в ловушку. Это был провал. Как он раньше не догадался, что в отличие от всех Алекс –
настоящая машина для убийства, лишенная эмоций. Для него существует только одно
правило – безропотное подчинение приказам. Глядя в глаза сидящему напротив человеку,
из одежды на котором было лишь одеяло, Хэмптону впервые за долгие годы стало по-
настоящему страшно.
– Да. – Алекс кивнул головой. – Вы все правильно поняли. Это моя работа.
В словах Алекса не было слышно гордости, за безупречно исполненную ликвидацию.
Только сухая констатация факта. Возможно, приправленная легким налетом горечи. Но
здесь англичанин не был уверен.
Он резко поднялся. Разговор окончен.
– Мы вас недооценили…Подумайте над моим предложением. Вы можете облегчить
себе жизнь.
Дверь за ним тихо закрылась.
Откинувшись на кровать, Алекс вперил глаза в пожелтевший от времени потолок.
Одинокая муха, потирая лапки, медленно шагала в сторону лампы, ленясь использовать
крылья.
Погрузившись в прошлое, Алекс вспомнил Софи…
* * *
Ему говорили, что эта девушка красива, но подобного он и представить себе не мог.
И дело было не в овале лица и линии губ, не в длине ног и размере груди – все
соответствовало стандартам красоты, точно девушка сошла с обложки модного глянца.
Секрет крылся в уверенности в себе, во врожденной изящности, в походке, в повороте
головы и взмахе руки, в неуловимой улыбке и глубоком взгляде. Все мужское население
Парижа сворачивало шеи, когда Софи неспешной походкой проходила по тротуару. Она
была грациозна, как пантера, и свежа, как воздух морозным утром.
Когда фотографии, сделанные группой наружного наблюдения, попали ему в руки,
Алекс впервые в жизни испытал шок. Шок оттого, что попал под гипнотическое
очарование умных голубых глаз. Казалось, даже фотобумага способна передать скрытую в
ней взрывную энергию. Алекс не сомневался, если погасить в комнате свет, лик на фото
осветит пространство вокруг ничуть не хуже.
Они столкнулись в магазине, куда агент КГБ зашел под предлогом покупки и с
намерением завязать необходимое знакомство, и здесь заученная легенда рухнула прахом.
Алекс долго мямлил, с трудом подбирая слова, хлопал глазами, точно школьник на первом
свидании. Сраженный ее жизнерадостностью и небывалым позитивным настроем, он
подкупил девушку искренними переживаниями, мало свойственными взрослому
состоявшемуся мужчине. Она долго смеялась, разбрызгивая вокруг искорки веселья.
Легкая в движении, открытая для общения, Софи с радостью пошла на контакт.
Они быстро сблизились, будто были знакомы рождения. Их души точно
слились воедино, точно две половинки одного целого встретились после долгой разлуки. С
Софи было о чем помолчать – только с действительно близкими людьми можно
находиться рядом, не произнося ни слова, и чувствовать себя комфортно. Им не надо было
произносить друг другу речи, хватало того, что они вместе.
Любовь ли это? Алекс никогда не задумывался. Он просто жил и чувствовал,
раздаривал себя и наслаждался.
Первый раз они были по-настоящему вместе в маленьком уютном отеле на несколько
номеров в предместье Парижа. Заперлись в номере в полдень и только следующим
вечером вышли изможденные и счастливые.
– Я тебя люблю, – полушепотом произнесла Софи, нежными губами прикасаясь к его
уху, глаза ее искрились, на щеках горел румянец. – Если ты меня оставишь, я не проживу и
дня. Ты единственный настоящий мужчина в моей жизни.
– Я от тебя без ума! – он крепко поцеловал девушку.
Он знал о ней все. Догадывалась ли она о нем? Возможно. Но вместе они
испытывали искренние чувства без тени лукавства. Все, что между ними происходило,
было настоящим.
Они гуляли знойным вечером и романтической ночью: купались в Сене, отужинали в
милом ресторанчике, осмотрели местные достопримечательности при луне. А затем вновь
закрылись в номере. Так прошло несколько дней. К многочисленным развлечениям
прибавились катание на яхте под парусом и посещение оригинального бара на воде. За то
безмятежное время, пролетевшее, как одно мгновение, Алекс готов был отдать многие
годы своей жизни. Сейчас он был счастлив!
Но всему когда-то приходит конец, и история любви оборвалась с появлением
связного, спустя неделю после знакомства с Софи. Элегантного мужчину, одетого,
несмотря на жару, в дорогой шелковый костюм, Алекс увидел издалека, различив в нем
предвестника дурных новостей.
– Ты слишком далеко зашел, Алекс, – будничный тон раскаленным клинком пронзил
сердце. – Эмоции по отношению к объекту могут испортить все дело. Это недопустимо.
Через три дня ты должен забыть ее, стереть из памяти любое воспоминание о Софи
Вотрен. А девушка должна исчезнуть. И это твоя задача…
Алекс вернулся в номер бодрый, со свежими газетами и легким завтраком. Ни
взглядом, ни жестом не показывая, какая борьба кипит у него в душе. Они пробыли в
отеле до вечера, а к утру вернулись в Париж. Был четверг.
Приближающийся уик-энд Софи предложила провести на море, с чем Алекс
безоговорочно согласился. Понимая, что дни эти – последние, он старался потакать
девушке во всем, по-своему старался одарить ее счастьем.
…Они мчались по берегу, спеша скорее окунуться в морскую прохладу. Самолет
прилетел днем, и в полдень стояла адская жара. В это время кабриолет, взятый напрокат в
аэропорту, казался лучшим средством передвижения. Ярко-красный "рено", рассекая
воздух, птицей летел по магистрали, выказывая мощь своего четырехцилиндрового
сердца. Свистящий ветер трепал волосы и дарил прохладу.
Софи сидела за рулем, открыв лицо южному солнцу. Они свернули с шоссе на
проселок, чтобы скоротать путь и время. Девушка любила острые ощущения и, несмотря
на неровности дороги и крутые повороты, вжала педаль акселератора в пол. Двигатель
оглашал округу породистым рыком, позади клубилась пыль, из-под колес летел гравий. До
Кассиса – небольшого курортного городка, окруженного белыми скалами – оставалось
совсем немного.
Позже полиция департамента Буш-дю-Рон, округ Марсель, установила, что Софи
Вотрен, находясь в состоянии алкогольного опьянения, превысила скорость на сложном
участке дороги и не справилась с управлением. В повороте автомобиль развернуло и
понесло, по касательной бортом ударив о скалу. После чего "рено" сорвался в пропасть и
загорелся.
В своем заключении судебный медик написал, что девушка погибла мгновенно.
Алекс все рассчитал. Об их недолгом романе мало кто знал. Из аэропорта Шарля де
Голля они летели одним рейсом, но сидели отдельно – убедил Софи, что билетов рядом не
было. Машину она взяла в прокате на свое имя и номер в отеле бронировала сама. Ее
смерть – лишь трагическое стечение обстоятельств. Одна из многих, произошедших на
французских дорогах.
Все случилось давно, и он запретил себе любые воспоминания о днях, проведенных с
Софи Вотрен. Это была его боль, боль, выжигающая изнутри. Боль, с которой предстояло
идти по жизни. И только смерть станет избавлением.
Но сегодня Софи вернулась, явившись во сне.
Зачем?
* * *
Ровно в десять утра Алекс спустился в бар. Полутемный зал встретил его приятным
теплом, приторным ароматом ликеров и вин, запахом копченых закусок. Под высоким
зеркальным потолком горели тусклые лампы, одетые в желтые матовые плафоны, за
длинной широкой стойкой, имитировавшей красное дерево, в лучах света суетился
бармен, наливая кому-то раннюю порцию коньяка. Между круглыми столиками белым
лебедем лениво дефилировал официант, наводя порядок.
Посетителей практически не было. Царил покой и уют.
Алекс занял место в дальнем, самом темном конце стойки так, чтобы, оставаясь
малозаметным для других, видеть вход в бар. Попросив чашку кофе и рюмку коньяка, он
получил свой заказ от услужливого официанта и принялся изучать немногочисленных
посетителей. Похоже, здесь собрались все, кто проживал в гостинице в момент, когда ему
вручили ключи от номера. Четыре из шести столиков пустовали, а за двумя расположились
две влюбленные пары, поглощенные созерцанием друг друга. Молодые завтракали после
бессонной ночи, проведенной вместе, и о чем-то оживленно беседовали.
Стараясь погасить разбушевавшийся в душе пожар, Алекс опрокинул рюмку коньяка,
подождал, когда живительное тепло распространиться внизу живота. Кофе сегодня
оказался хуже, чем приготовленный ночным портье. Был растворимым и едва теплым.
От размышления о кофе Алекса отвлекло появление в дверях огромной фигуры
Роберта Хэмптона. Едва ли англичанин получал удовольствие от проживания в дешевой
гостинице, скорее оставался в надежде склонить Алекса на свою сторону. Не проходя
далеко, он присел за столик у самого входа. Невидимый снаружи, Хэмптон легко
контролировал все пространство, от стены до стены.
Минуту спустя в бар вошел мужчина в костюме из тонкой шерсти, эдакий вузовский
профессор в очках в роговой оправе и с ухоженной "испанской" бородкой. Смутно
знакомые черты натолкнули Алекса на мысль, что их пути уже где-то пересекались.
Мужчина вынужденно занял проигрышную позицию между двух влюбленных пар.
Неужели, простое совпадение? Два агента иностранных спецслужб в одно время
оказываются в одном месте – в заштатной гостинице на окраине города, в которой беглый
сотрудник КГБ совершенно случайно решил укрыться на несколько дней. И если мистер
Хэмптон предпринял попытку вербовки, то какие интересы преследует "профессор"?
Кажется, он чех по национальности, и, по слухам, выполняет отдельные поручения
МОССАДа в Западной Европе. Каким ветром его занесло в Москву?
Долгие годы службы научили Алекса, что случайности в разведке случаются только
при хорошей организации. И совсем не случайно.
Допив отвратительный кофе, он встал и медленно направился в сторону выхода.
Завидев его, Роберт Хэмптон скупо улыбнулся, предвкушая победу. Но, не дойдя до
англичанина, Алекс бесцеремонно присел за столик к "профессору".
Чех оторвал глаза от журнала, скользнув по нему взглядом, и вернулся к просмотру
глянцевых страниц, испещренных текстом и украшенных фотографиями, на разные лады
воспевающих американский стиль жизни. Дома, машины, яхты – все, о чем в Союзе
теперь страстно мечтали. Ведь между демократией и изобилием стоял знак равенства.
– Здравствуйте, господин Соботка.
Память – вещь удивительная и необъяснимая. Иногда в ней находится то, о чем,
казалось бы, ты забыл навсегда. Алекс вспомнил, что свою трудовую деятельность Милош
Соботка начинал в качестве корреспондента газеты "Руде Право" в Северной Африке и на
Ближнем Востоке. Там наверняка и был завербован израильскими спецслужбами.
– Мы знакомы? – брови чеха изогнулись дугой.
– Бросьте. У нас нет времени на брачные игры. Скажите, чем моя скромная персона
могла возбудить ваш интерес?
– Бог с вами, – притворно ужаснулся Соботка, откладывая в сторону журнал и
увлеченно глядя на собеседника, – вы подсаживаетесь ко мне, потом обвиняете меня в
преследовании… Вы, наверное, увлечены телевизором, молодой человек, всякими
шпионскими историями. У вас случилась мания преследования, милейший, это бывает.
Мой вам совет: смотрите поменьше этот голубой ящик, ставший предметом культа в
каждом доме. Телевизор не столько дарит нам удовольствие, сколько истощает нервы.
Алекс посмотрел в сторону англичанина, со своего места наблюдавшего за развитием
событий, полностью уверенного, что МОССАД переманивает у него подопечного.
– Если так, то агент МИ-6 в Советском Союзе, господин Роберт Хэмптон – лишь плод
моего больного воображения. Ирония судьбы, не находите?
Глаза чеха округлились. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не вскочить
из-за стола.
– Что?! Что вы сказали? – свистящим шепотом спросил он.
Похоже, Соботка не был в курсе присутствия в гостинице конкурентов. Земля горела
под ногами, спецслужбы спешили заполучить Алекса в свой актив, не успевая должным
образом обезопасить работу.
– Господин Хэмптон пристально следит за нашим диалогом, – пояснил Алекс, – и
думает, что вы переманиваете меня. Наверняка терзается вопросом, чье предложение
окажется заманчивым: МИ-6 или МОССАД?
Повернувшись в сторону выхода, Соботка внимательно оглядел англичанина.
Медную шевелюру, пылающее гневом лицо.
– Вы подставляете меня, – маска лицедея сменилась крайней серьезностью,
соответствующей обстановке. Он сухо констатировал факт, не впадая в истерику.
За многие годы существования разведки Западных стран и Израиля не стали
друзьями, но были союзниками, руководствуясь правилом: худой мир лучше доброй
ссоры. Политика компромисса приносила свои плоды. Отношения строились на взаимных
уступках, и никто не выхватывал кусок мяса из пасти конкурента.
– Да. Думаю, он уверен, что я торгуюсь, желая подороже продать свою жизнь.
– Опасная игра, зачем вам это?
– Чтобы дороже продать свою жизнь.
Отпив из стакана глоток воды, чех цинично улыбнулся.
– Поверьте, Алекс, ваша жизнь никого не интересует. Ни ваших хозяев, ни МИ-6, ни
меня. Как говорят русские: не стоит и ломаного гроша. Вы – отработанный материал.
– И вы притащились в эту Богом забытую дыру, чтобы сказать мне об этом?
– Нет, но поверьте, я не собираюсь участвовать в торге за вашу жизнь, Алекс. Ничего
личного.
– Тогда почему вы столь настойчивы, господин Сободка? – Алекс налег грудью на
стол, приблизившись к собеседнику. – Сначала ваш человек у меня в квартире, теперь вы
здесь?
– Не понимаю, о каком человеке идет речь, – искренний ответ поставил Алекса в
тупик, видимая картина мира разбилась на мириады осколков. Неизвестный в его доме,
вооруженный израильским автоматом, являлся единственным связующим звеном между
ним и МОССАД. А чех не лгал – не было нужды.
Ожидая продолжения, Алекс молчал. В его положении молчание становилось
сильнейшим козырем.
– Информация. Единственное, что сегодня имеет ценность, и чем вы владеете – это
информация.
– Какого рода?
– Вам не все равно, Алекс? – Соботка вновь оскалился, став похожим на
преследующего добычу волка. – Вы не в том положении, чтобы выбирать. Мы знаем, что
вы владеете тем, что необходимо Израилю для защиты собственных интересов, и вы нам
это дадите в обмен на личную безопасность.
– Я в том положении, чтобы продаться за лучшую цену, – без обиняков заявил Алекс,
кинув взгляд в сторону Хэмптона. – Ничего личного. Это рынок!
Чех иронии не оценил.
– Стравливая сейчас МИ-6 и МОССАД, уважаемый, вы рискуете остаться ни с чем.
Отношения между нашими странами гораздо дороже, чем тот товар, который вы можете
нам продать. Став яблоком раздора, Алекс, вы положили голову на плаху. Может статься,