Поднялись охотники второго отряда – и снова выстрелили. И не промахнулись – тела стражей, уже облитые вонючей влагой, окропила другая жидкость: катализатор. Он был темнее, гуще и сам по себе тоже не представлял опасности.
Не единожды Лена видела, на что способно соединение первого и второго вещества. Каждую тренировку начинали с наглядной демонстрации, чтобы охотники представляли, с чем им придётся иметь дело.
На металле оставались тёмные язвы, камень плавило, а деревяшка таяла на глазах. Страшно представить, что могло стать с человеком, если бы на него капнуло таким! К счастью, чужаки оставались в тоннеле.
– Вторые охотники отошли, – сообщила Лена.
Ченьг наблюдал за неподвижными жукокрылами.
– Что-то есть? – спросила вестница и сама посмотрела.
Жукокрылы стояли, не шевелясь, их корпуса поблескивали на солнце, и казалось, ничего не происходило. И тут Лена заметила пятна, расползающиеся по броне. "Действует! – улыбнулась она. – А если они не поймут, что что-то не так? Они же не понимали, когда их просили улетать…"
Вдруг она разглядела дымки. Они поднимались над жукокрылами – из плеч, боков, груди, из того места, где у людей голова. Решила, что показалось, даже поморгала. Дымки никуда не исчезли, напротив, стали гуще.
Теперь было очевидно, что стражей задело всерьёз. Пятна расползались всё больше. А сквозь пластины корпуса посверкивали искры.
В этот момент из тоннеля вышли фальшлюды. Они были по-прежнему без лицевых щитков. Один из бледнокожих подошёл совсем близко к синему жукокрылу. И вдруг жукокрыл крутанулся на месте – и из его плеч вырвались лучи белого света!
Другой страж, красно-белый, упал навзничь, прямо на крылья, а третий начал крутиться на месте.
Выстреливший жукокрыл взлетел на высоту человеческого росла. Теперь страж истекал чёрным дымом, который бил из всех отверстий и щелей. Повисев в воздухе, он начал медленно подниматься вертикально вверх. За ним тянулся тёмный шлейф, за которым было не различить, что происходит у выхода из тоннеля.
Когда немного рассеялся дым, стало видно лежащего фальшлюда и расплывающуюся лужу чего-то темного.
– Он его ранил? – помертвевшим голосом спросил Ченьг.
– Он разрезал его пополам, – ответила Лена, поражаясь своему спокойствию.
Ченьг всхлипнул, выронил подзорную трубу и присел на корточки. Лена продолжала стоять и смотреть. Она слышала, как он рыдает, судорожно захватывает воздух и сдавленно повторяет что-то… Наверное, надо было обнять его, успокоить, но она была занята происходящим у входа в тоннеля. Не могла оторваться.
Взлетевший жукокрыл несколько раз ударился о склон горы – и стремительно рухнул в заросли молодых сосенок. От того места повалил густой чёрный дым, но огня не было.
Крутившийся "красный" страж дымил всё сильнее, а потом резко остановился. Дым валил с прежним напором, особенно из груди, но жукокрыл не подавал признаков жизни – застыл, словно статуя. Как и красно-белый – тот как свалился, так лежал, окостенев. Дыма из него почти не выходило, зато что-то вытекало – из одних отверстий тёмное, из других – белое и густое. Определённо, всё трое были повержены.
Оставшиеся фальшлюды выглядывали из тоннеля, но не спешили выходить. К убитому они тоже не приближались – видимо, он уже не нуждался в помощи.
Лена ненадолго оторвалась от подзорной трубы и посмотрела на Ченьга. Он по-прежнему рыдал, теперь уже без слов. Как ребёнок, который признал случившееся и теперь горюет из-за невозможности повернуть время вспять.
Вестница не решилась его тревожить – и вернулась к наблюдению. Она промолчала, даже когда из-за горы вылетел бескрылый объект, похожий на перевёрнутую лодку, и опустился перед тоннелем. Оттуда вышли фальшлюды в серебристой одежке. С ними было что-то вроде носилок, но перемещались эти носилки самостоятельно. На них погрузили тело убитого и вернулись в лодку. Оставшиеся двое выбежали из тоннеля и тоже забрались в лодку. После чего она улетела.
– Вы как?
Лена обернулась и растерянно посмотрела на Зэна. Он выглядел мрачнее тучи.
– Не знаю, – вздохнула Лена. – Тот человек… Он погиб…
– Я виноват! – громко перебил мастер. – Это я всё придумал. Я его убил.
– Тогда я тоже, – грустно улыбнулся Зэн, который был во второй группе стрелков, – и все, кто стрелял. И все, кто строил тут всё. И старейшины, которые дали добро. И давай ещё будем винить Почтовую Семью – они хотели выбрать обход, получается, подтолкнули нас, правильно?
Ченьг замотал головой:
– Только я! Я его убил! Я тут за всё отвечаю!
Охотник присел рядом с ним, обнял за плечи, прижал к себе.
– Ты ошибся в формуле, это правда, – горько усмехнулся он, – потому что не знал, из чего они сделаны. Ты думал… Мы все думали, что они целиком из металла. Поэтому одобрили твой план. А кто убил того фальшлюда, мы все видели. Это жукокрыл. Жукокрыл сошёл с ума от боли и убил того, кого должен быть защищать. Так бывает. Плохо, спора нет, но можно и ножом своим до смерти порезаться. Виноват кузнец, что так хорошо наточил нож? Или виноват тот, кто взял остро наточенный нож, не умея с ним обращаться? Ещё я слышал о парне, который пытался приручить чёрную пуму. Рассказать?
– Не надо, – всхлипнул Ченьг.
Он уже успокаивался.
– Мастер, ты помог всем нам, – сказал Зэн и поцеловал Ченьга в висок. – Я сам побаивался этих жуков. Думал, что будет, если нападут? Как спасаться, если они прилетят к нам, как в Речную Бороду? Со скал сигать? В землю зарываться? А чтобы в ответку… Не потому, что старейшины что-то там решили и запретили. Плевал я на их запреты! Но что сделаешь против железа и этих лучей? Я читал, в них кидались камнями, но бесполезно же… А теперь пусть прилетают! И не надо ослаблять эти реагенты. Сделай их сильнее. Если на мой дом нападёт бешеная росомаха, я не буду её пугать. Я возьму самое острое копьё и самый длинный нож. Сделай эту штуку посильнее. Чтоб на всех хватило. Надоело читать про то, как мы прячемся и ничего не можем. Пускай лучше они прячутся!
Прости и здравствуй
Здравствуй, Ёрика!
Меня зовут Патси. Мы с тобой не знакомы. Но ты меня видела, а я видела тебя. Мы даже немного поговорили. Но не успели познакомиться.
Это произошло почти три месяца назад. Ты едва не упала в Мёртвую Яму, а я тебя вытащила. Потом ты хотела показать мне какую-то лиану, которая там росла. Мой защитник решил, что ты нападаешь, и выстрелил тебе в руку. Я остановила кровотечение и принесла тебя туда, где тебя быстро нашли.
Я не знала, что ещё можно для тебя сделать. Я чувствовала вину, и ощущаю её до сих пор. Стреляла не я. И я не просила защитника стрелять – он сам решил, что ты опасна для меня. Но я всё равно ответственна за то, что с тобой случилось. Прости меня!
В тот же день я уничтожила своего защитника. Я сделала это, потому что хотела освободиться. Для моей семьи и друзей это выглядит так, как будто я погибла. Поэтому они меня не ищут.
Теперь я живу с учёными, которых повстречала. В деревне Высокий Брод. Они помогают мне написать это письмо, потому что я пока не очень хорошо говорю на вашем языке. А пишу ещё хуже. На самом деле я говорю хуже, чем тут написано. Но я продолжаю учиться.
Обо мне почти никто не знает. Это тайна. Так было решено, чтобы защитить людей, которые меня окружают. Если мои друзья узнают, что на самом деле я жива, то попытаются вернуть меня. И это навлечёт опасность на многих. Поэтому лишь несколько человек знают всю правду.
Это письмо будет доставлено с предосторожностями. Я решила раскрыть тайну тебе. Мне это разрешили, потому что ты пострадала. Ты имеешь право знать, что произошло. Я очень прошу тебя, не показывай это письмо другим! Ради тех учёных, которые меня приняли.
Дело в том, что те люди, с которыми я раньше была, следят за всеми вами. Они многого не понимают. Но они уже знают ваш язык. И они могут услышать, как обо мне говорят. Поэтому всем надо молчать.
Когда я узнала, что ты жива, я была очень рада. Мне говорят, что я не должна извиняться за поступок моего защитника. На самом деле я виновата! Мой брат приказал защищать меня. Он очень заботился обо мне. Его забота была слишком сильной, но я терпела. Я думала, что в этом не будет вреда. А потом ты пострадала. Поэтому я прошу у тебя прощения.
Я ответственна не только за то, что произошло с тобой в Мёртвых Ямах. Я виновата в том, что прилетала туда и в другие места. Раньше я совсем не думала о том, как моё появление отразиться на людях, которые здесь живут. Я не хотела понимать, что вы чувствуете. Я просто не видела в вас таких же людей! После несчастья с тобой я поняла, как была неправа.
Я пыталась объяснить это своему брату и друзьям. Я хотела, чтоб они тоже поняли, что неправильно прилетать сюда, как будто здесь никого нет. Но они не стали меня слушать. Поэтому я уничтожила своего защитника и решила начать здесь новую жизнь. И попытаться исправить то, что произошло. Исправить то, что можно исправить.
Я не знаю, как искупить вину перед тобой. У меня есть только знания. Я делюсь, всё объясняю, рассказываю. Учу ваш язык, чтобы объяснять понятнее. Больше у меня ничего нет. Поэтому я долго не решалась написать тебе. Сейчас всё изменилось.
Я живу у учёных, мои обязанности – разъяснять всё, что связано с недомеченными, как их тут называют. Но из-за того, что я плохо знаю язык и вообще плохо всё знаю, со мной постоянно кто-нибудь ходит. И отрывается от своей работы. Это неправильно. Мне нужен сопровождающий, который будет помогать мне подбирать слова. И всё-всё объяснять, все мелочи.
Когда здесь решили найти мне такого сопровождающего, я подумала о своём долге перед тобой. Мне уже рассказали, что таких людей, как ты, не бросают. Что твоя деревня будет тебя кормить. Но я понимаю, как неприятно жить, ничего не делая. Как будто ты бесполезная. Я подумала, что тебя может заинтересовать работа, в которой надо всё объяснять. И где нужны только знания.
Если у тебя есть что-то важное в твоей деревне. Или если ты не можешь кого-то оставить. Или если ты просто не захочешь на такую работу, то я пойму. Но если тебе это интересно, то я буду рада видеть тебя в Высоком Броде! Для тебя здесь есть место, и все будут рады тебе.
Надеюсь, что всё будет хорошо.
Патси из Учёной Семьи.
Змеебоязнь
Толстая длиннющая змеюка вытянулась поперёк дороги – не обойти. Яркие полоски были хорошо видны в сгущающихся вечерних сумерках. Пёстрая лента словно предупреждала: "Опасно! Дальше хода нет!"
Маха ловко взмахнула метлой – и змея отлетела в придорожную траву. Даже не очнулась: так и валялась там диковинной гирляндой. Лишь бессильно качнулась острая чёрная голова с яркими жёлтыми пятнами.
Они цепенели после захода солнца. Но если наступить на змею, её ответ будет быстрым и безжалостным. Поэтому торговка внимательно осматривала дорогу впереди себя и отбрасывала всё, что было длиннее пальца. Метла из чудь-травы отлично себя показала – те, кто ещё шевелился, сами спешили отползти.
Смотрители высаживали эту траву для отпугивания ядовитых гадов. Вплетали в изгороди, обвязывали вокруг указателей, мастерили из неё сандалии. Она росла на обочинах, вокруг станций и у сигнальников. Но в Змеиные Дни ничего не помогало наверняка. Поэтому всякий, кто ценил свою жизнь, солнечную часть суток пережидал в защищённом месте.
Путешествовать можно было строго после заката и до рассвета. Это вполовину меньше дневного прогона, поэтому между станциями возводили временные помосты с заграждениями по бортам. Чтобы отвадить змей, постройки обмазывали ррардой, но отвар из неё быстро выдыхался, поэтому приходилось его постоянно обновлять.
Для повозок он тоже годился – каждый год в змеиный брачный сезон и в сезон, когда змеи откладывали яйца, Маха покрывала бурой маслянистой жидкостью дно повозки и колёса. Как правило, это помогало и днём… Но не в год после появления Призрачной Луны.
Три Змеиных Дня приравнивали к ураганам, наводнениям и лесным пожарам. Только высокая деревенская изгородь давала полную гарантию. Оказаться в это время в дороге значило безрассудно рисковать.
Ровно через месяц после появления Призрачной Луны змеи отправлялись в свой смертельный путь. Бывало, они не успевали спариться и оставить потомство, случалось и так, что к их паломничеству присоединялись крошечные новорожденные змейки. Всё зависело от Призрачной Повелительницы. "Как луна зовёт змею", – говорили о сильном влечении.
Целеустремлённые и бесстрашные, они проползали огромные расстояния, оставляя за собой тела животных и птиц. Многие змеи тонули в реках и каналах. Крупные объекты они огибали, но прежде чем сделать это, пытались залезть наверх. У деревенских изгородей скапливались горы обессилевших и дохлых змей: друг друга они кусали тоже беспощадно.
Никто так и не разгадал, что ими движет. За столетия наблюдений выяснили, что ползли они слева направо по огромному кругу, в центре которого было Горькое море. А через три дня так же внезапно возвращались к прежнему поведению.
Смотрители потом прочёсывали леса, чтобы убрать трупы животных. Случалось, что и людей находили…
Вестницы благоразумно отсиживались в эти дни, как и странники. Торговки – тоже. Если они не отставали от расписания так, как Маха.
Она легко могла оказаться в той же ситуации, что и Зейзи в прошлом году. Но теперь уже Зейзи нагонит её и потребует штраф, а то и вовсе предложит поменяться местами!
Не рассчитала. Пара непредвиденных задержек вроде полетевшей оси и захворавшего ослика. Несколько неудачных сделок, когда выгода была перекрыта потерянными днями. Да ещё Журнал Странностей, который полагалось обновлять, пока торговка пребывала в деревне.
Если бы её нагоняла не Зейзи, Маха махнула бы рукой на гордость и выплаты – жизнь важнее. Но ведь Зейзи наверняка переждёт в безопасном месте, змей она боится панически, до визга и обморока.
Значит, выгаданное время можно удвоить. И Маха решила рискнуть. В конце концов, можно было на ровном месте повстречать жукокрыла – так чего бояться каких-то червяков?..
Она ошиблась в главном: идти легко. Знай себе сбрасывай змей с дороги – они всё равно бессильны ночью. Трудно было весь следующий день, вместо того, чтобы отсыпаться, слушать проползающую под тобой живую смерть. А потом отправляться в путь, когда голова гудит от страха и недосыпа. И соблюдать нужный темп, чтобы не задержаться в дороге и дойти прежде, чем взойдёт солнце.
К счастью, хотя бы ослик выспался и шагал ровно. А впереди ждала станция, где должно было быть безопаснее, чем на помосте. Поэтому Маха мысленно подгоняла себя и внимательно смотрела вперёд, сжимая древко метлы. А чтобы не жалеть о своём не самом мудром решении, каждую змеюку, отправляемую на обочину, называла именем врагини: "А, Зейзи, вот ты где! Получай!"
Негромкие детские всхлипы, доносящиеся из леса с правой стороны, поначалу показались продолжением её собственных мыслей. Словно бы змеи жаловались, когда их отбрасывали в траву. Но почему они плачут как дети? Должны же как Зейзи, по-женски!
Маха остановилась. Ослик послушно встал за ней, мягко ткнувшись носом. Он был обученный: никогда не обгонял хозяйку!
Рыдания не утихали. Определённо, это был ребёнок – не обезьяна, не птица и не большая кошка. Как он оказался так далеко от деревни да ещё в Змеиные Дни?
По-хорошему, времени не было даже на короткую остановку, но Маха выставила перед собой метлу и ринулась сквозь придорожные заросли. Впереди темнел лес, высокий и густой – не лучшее место для ночных прогулок, а уж в змеиный сезон…
На ней были кожаные чулки до середины бедра и плотный свитер с длинными рукавами – только пальцы торчали. Жарко, зато безопасно. Но не под деревьями.
Всякий раз, задевая ветку, она вздрагивала. Когда сверху сыпался сор и листья, готовилась отпрянуть. И каждая лиана как будто тянулась ней, чтобы укусить.
Метла была бесполезна в зарослях подлеска, напротив, мешала, и Маха развернула её чудь-травой к себе. Древком было орудовать удобнее – и оно позволяло сохранить дистанцию между собой и возможной змеёй.
"Сто раз пронесёт, на сто первом не спасёт", – бормотала она любимую поговорку своей наставницы. Эти слова звучали всякий раз, когда приходилось делать нечто заведомо опасное. А чаще не делать. Наставница точно бы не полезла в ночной лес в Змеиные Дни!
Рыдания не прекращались и становились всё громче. И вдруг они резко прервались – похоже, плачущий услышал её приближение. "Решил, что я какой-нибудь зверь?" – усмехнулась Маха.
От страха её бил озноб, и она вся была мокрая от пота. Что там леопарды, злобные обезьяны или голодные медведи! Остался один хищник, и он неслышим и вездесущ. Если на дороге змеи могут оказаться только под ногами, то под деревьями опасность окружала со всех сторон. Даже ночью: сонная змея может запросто упасть на голову!
Хотя ребёнок замолчал, Маха уже знала, куда идти. Что-то светлое виднелось прямо перед ней, и чем ближе она подходила, тем отчётливее была картина.
На нижних ветвях огромного раскидистого красного дуба-абаши сидел, судя по размерам тела, подросток. Он был в сплошной серебристой одежде, покрывающей всё тело. Даже голова была закрыта, а лицо пряталось за полупрозрачным щитком.
Маха уже знала, кто это. Чужак. "Они тоже боятся змей!" – подумала она, и в этой мысли было что-то успокаивающее.
Она подошла ближе. Осознанно действовал недомеченный или всё произошло случайно, но он выбрал самое лучшее место, чтобы спрятаться. Вокруг красного абаши не могут расти никакие другие деревья, и его не оплетают лианы. Змей на нём почти не бывает, а на толстых раскидистых ветвях можно спать, без риска свалиться на землю. Смотритель, на помосте которого Маха ночевала, советовал забираться именно на красный дуб.
– Ты меня понимаешь? – громко спросила Маха у притаившегося чужака.
Как указывалось в Журнале Странностей, для общения недомеченные используют приспособления типа литых нашейных украшений. Но если это съемная штука, её может и не быть.
– Да…
Голос, который выходил из нашейного приспособления, описывался как "неживой". Что ж, чувств в нём Маха не услышала! А вот голосок чужака был хриплым и дрожащим.
– Здесь опасно находиться, – сказала Маха, – тебе надо выйти на дорогу. Или ты должен быть здесь? Тебе велели находиться на одном месте? – внезапно догадалась она.
Это всё меняло, конечно. Возможно, недомеченного не нужно спасать! Его спасут свои – у них жукокрылы, мячелёты и огненные лучи. А у Махи только ослик.
"И чего ты полезла? – раздосадовано подумала она. – Надо было сразу поворачивать, как увидела серебро".