- Неплохо бы пожевать чего-нибудь, Радагос, а еще лучше сварить похлебку, чтобы хорошо согреться, - сказал первый. - Да, видно, не придется. Надо ехать, иначе можем потерять след.
- Хочешь согреться, иди пешком, - буркнул второй и начал снимать юрту. - Помоги, не стой столбом!
Это были Ивор и Одноухий. Они следили за Кимерием и Лидом. Радагос возвратился в Ольвию с наказом вождя племени Жавра вести двух негодяев на "поводке" до тех пор, пока не поступит другое распоряжение. Что там еще придумали вождь и старейшины, Радагос не смог выяснить, но Жавр был горазд на разные штуки, поэтому ни он, ни Ивор не сомневались, что Кимерию и Лиду готовится нечто особенное.
Собрались быстро. Лошади были накормлены - пока их хозяева пережидали бурю, они жевали ячмень, который был гораздо питательней овса, и для насыщения его нужно было меньше, - и следопыты отправились в путь немедля. Кимерий и Лид уже были не видны, даже востроглазый Ивор не мог различить их на фоне искрящейся белизны.
Тогда Радагос порылся в сумке, привязанной к поясу, и достал оттуда хитрое приспособление для дальновидения, придуманное одним греком, попавшим в плен к джанийцам. Оно называлось "волшебным глазом". Приспособление представляло собой несколько тонких, тщательно отполированных пластинок изумруда, заключенных в бронзовую оправу. Благодаря "волшебному глазу" далеко расположенный предмет приближался настолько, что его можно было рассмотреть во всех подробностях.
Лид приложил приспособление к правому глазу и начал всматриваться вдаль.
- Они направляются к Дереву, - сказал он спустя какое-то время, бережно завернул "волшебный глаз" в кусок замши и вернул его на место - в сумку.
- Понятно, - ответил Ивор. - Их намерения мне ясны. Где-то в этих местах скрываются разбойники под предводительством Сатрабата. Наши лазутчики давно хотели его выследить, но он хитрее старого лиса. Кажется, где на этой равнине можно спрятаться? А разбойники Сатрабата словно сквозь землю проваливаются. У Сатрабата отличные следопыты. И он всегда выставляет охранение… по крайней мере тогда, когда рыскает по степи в поисках добычи.
- Поживем - увидим… - пробурчал Радагос. - Мы тоже не лыком шиты. Кто такой Сатрабат? Это имя мне приходилось слышать, но тогда у меня были другие заботы и я пропустил его мимо ушей.
"Мимо уха", - хотел было пошутить острый на язык Ивор, да вовремя сдержался, - Радагос очень не любил, когда ему напоминали о его увечье.
- Он из племени басилея Таксакиса, - ответил Ивор. - Был жрецом, но совершил какой-то тяжкий проступок, за что его должны были прокатить на волах.
- Как это? - заинтересованно спросил Одноухий.
Сам будучи наполовину скифом по рождению, он сызмала рос в племени джанийцев, поэтому не знал некоторых скифских обычаев.
- Повозку, в которую запряжены волы, нагружают хворостом, сверху привязывают осужденного и хворост поджигают. Испуганные волы бегут что было мочи, тем самым раздувая костер на повозке.
- Да-а, мои сородичи большие мастера на такие штуки… Но как смог Сатрабат уйти от наказания?
- Друзья помогли. Он сбежал, а вместо Сатрабата на костер послали раба, похожего на жреца и в его одеянии.
- Но ведь раб мог закричать!
Ивор ухмыльнулся и ответил:
- Раб был покорным как телок. Его опоили маковым настоем, и он только мычал. Так по крайней мере рассказывали наши лазутчики. А может, ему просто заткнули рот. Хотя вряд ли - народу было в радость послушать предсмертные крики осужденного на смерть, тем более жреца-прорицателя. Знать редко попадает на костер. А Сатрабат сколотил шайку из разного отребья, и теперь разбойничает, наводя страх на купцов и табунщиков, которые гонят скот в Ольвию на продажу.
- Неужто Таксакис не пытался поймать Сатрабата?
- Его хотят поймать все степные племена. Но он, как я уже говорил, неуловим. Просто чудеса какие-то. Поговаривают, что Сатрабата охраняет злобное иноземное божество. Ведь он все-таки жрец и владеет тайнами, которые недоступны простым людям. Поэтому в последнее время мало кто осмеливается охотиться за ним. Даже сам Таксакис оставил свое намерение все-таки прокатить негодяя на волах, прежде содрав с него кожу, как он пообещал в гневе.
- Тогда и впрямь худо. Если этот Сатрабат такой неуловимый и заговоренный, то, боюсь, мы можем опростоволоситься.
- Там видно будет. А пока нужно прибавить ходу, чтобы наши приятели не провалились сквозь землю, как разбойники Сатрабата…
Тем временем Кимерий и Лид, не подозревающие, что за ними следят, продолжали свой путь. Возле дерева они на некоторое время остановились, чтобы совершить жертвоприношение и привязать к ветке по ленточке - при всей своей кровожадности и беспринципности, оба негодяя немного побаивались богов, хотя божества киммерийца умерли вместе с его народом, а лидиец если когда и молился (это было очень редко), то Аполлону Дельфинию. А затем стали искать овраг, что было совсем непростой задачей.
Но вот Кимерий, у которого был поистине собачий нюх, шумно втянул в себя воздух, с удовлетворением осклабился, и указал нагайкой:
- Туда!
- Ты уверен? - спросил Лид.
- Говорил же тебе - нюхай.
Лид некоторое время принюхивался, а затем на его смуглом лице появилась торжествующая улыбка.
- Теперь и я чую, - сказал он радостно. - Пахнет дымом.
- И не только дымом. По-моему, нас ждет сытное угощение. Пахнет подгоревшим жиром, а значит, у Сатрабата на обед жаркое.
- Лишь бы он был в хорошем настроении…
- Это верно. Иногда на него находит, и тогда спасайся, кто может. Но будем надеяться на лучшее.
- Будем… - эхом откликнулся Лид, и оба надолго умолкли.
Вскоре показался и овраг; вернее, начало оврага, изрядно засыпанного снегом. Поэтому какое-то время Кимерий и Лид ехали поверху, и только когда овраг стал глубже, они спустились вниз и оказались на льду ручья. По ручью ехать было гораздо легче, но опасней. Поначалу он был узким, но затем расширился, и Кимерий с Лидом начали опасаться прикрытых тонким льдом пустот - лошадь, провалившись в нее, могла сломать ноги.
Но все обошлось, и вскоре путники увидели легкий дымок, поднимавшийся над ущельем, которым заканчивался овраг. Видимо, когда-то в овраге текла речка, со временем высохшая и превратившаяся в ручей. Она подмыла берега, и образовались глиняные обрывы. Ущелье заросло деревьями и густым кустарником, поэтому даже вблизи трудно было заметить в обрывах пещеры, над рытьем которых потрудилось половодье. Они были разного размера, - одни мелкие, другие просторные, уходящие далеко в глубь глиняного пласта, - но в качестве тайного убежища идеально подходили разбойничьей шайке Сатрабата.
Удивительно, но Кимерия и Лида никто не встретил. Даже у входа в пещеру, откуда тянуло дымком и аппетитным запахом, не было дозорных. И то верно, решили приятели, - кто в такую погоду решится путешествовать по степи. Но зайти сразу внутрь, без представления, они не решились. У разбойников, среди которых были скифы, меоты, алазоны и даже совсем дикие невры, были скифские привычки - сначала стрелять в незваного гостя, а потом спрашивать, кто пришел.
- Эй, Сатрабат! - крикнул Кимерий. - Принимай гостей!
Крикнул и последовал примеру Лида - спрятался за коня; мало ли что придет в голову разбойникам, совсем одичавшим от вынужденного заточения.
Какое-то время в пещере молчали. Похоже, разбойники были не просто удивлены, а ошеломлены. Наконец кто-то грубым, слегка хрипловатым голосом просил:
- Кого там принесло?
И тут же из пещеры вывалился десяток лучников, готовых стрелять во все, что движется. Кимерий и Лид, благоразумно оставаясь под прикрытием лошадиных крупов, в один голос прокричали:
- Это мы! Кимерий и Лид! Вы что, своих не узнаете?!
- Все свои у нас здесь, - снова послышался грубый голос.
- Хумиуа, это же я, Кимерий! Или у тебя уши заложило?
Кимерий по голосу узнал Хумиуа, который обычно заменял Сатрабата в его отсутствие.
- Кимерий? Так бы сразу и сказал. Ну-ка, покажись.
Кимерий не без опаски высунул голову из-за лошадиного крупа, и заросшее бородищей лицо Хумиуа расплылось в улыбке.
- Опустите луки, - скомандовал он разбойникам. - Это киммериец, приятель нашего вождя Сатрабата. Одноглазый! Поставь лошадей наших друзей в стойло и накорми их.
Тщедушный разбойник, один глаз которого прикрывала кожаная повязка, судя по физиономии, меот, поторопился исполнить приказание. Лид благоразумно забрал из сакв увесистый кошель с серебряными монетами и спрятал его в поясную сумку. Он хорошо знал манеры разбойного товарищества и совершенно не сомневался, что монеты могут испариться. Глядя на его действия, одноглазый лишь облизнулся, затем покривился, словно ему стало больно, сокрушенно вздохнул, и повел лошадей в одну из пещер, где стояли кони разбойников. Она была обширна и могла вместить хоть лошадиный табун. Лид пошел ему вслед. Он хотел убедиться, что их вещи будут сложены в надежном месте и к ним никто не прикоснется.
Кимерий вошел в пещеру. Она была небольшой по размерам, и он сразу понял, почему разбойники выбрали ее для зимовки - в ней лучше сохранялось тепло. Начиная с весны, они обычно разбредались по другим пещерам; здесь их было великое множество. А некоторые вообще предпочитали спать на открытом воздухе, укрывшись кошмой.
Посреди пещеры горел костер, над которым скворчали добрые куски мяса дикой лошади. Это Кимерий определил по запаху - у тарпана мясо сильно пахло травами. Наверное, разбойникам попался молоденький жеребчик, потому что куски были сочными и капли янтарного жира, падая в костер, вспыхивали яркими огоньками.
- Это у нас отличился Тирит, - сказал Хумиуа, указывая на угрюмого, страшноватого на вид разбойника, который в это время вращал вертел с кусками мяса, чтобы оно не подгорело. - Знатный охотник… хоть и полукровка.
Кимерий криво ухмыльнулся - он и сам был не совсем полноценным киммерийцем; судя по прозвищу, "знатный охотник" принадлежал к племени тиритов-миксэллинов. Они жили близ устья Тираса. Кимерию уже приходилось обделывать разные темные делишки вместе с шайкой Сатрабата, он знал многих разбойников, - они встретили его и Лида приветственными возгласами - но Тирита видел впервые. Видимо, он был новичком. Похоже, Тирит никогда не стригся и не подстригал бороду. Он так зарос волосами, что мог запросто сойти за какое-нибудь лесное страшилище.
В пещере появился Лид, который притащил бурдюк хиосского. Когда разбойники распробовали, что было в чашах, от восторженных криков едва не обрушился потолок пещеры. Вино в степи всегда было в дефиците, даже кислое ольвийское, а тут им преподнесли совершенно божественный напиток, крепкий и ароматный. Обычно все степняки - как скифы, так и разбойники, - обходились хмельной оксюгалой. Но она не шла ни в какое сравнение с заморскими винами, которые могли позволить себе только состоятельные греки колонисты.
Кимерий довольно ухмыльнулся; это он, что называется, взял за горло прижимистого Алкима, и тот, стеная и охая, выделил им от своих "щедрот" два бурдюка хиосского. Один из них Лид припрятал - для себя и Кимерия, а вторым они решили задобрить разбойников, чтобы те приняли их предложение.
- А где Сатрабат? - спросил Кимерий у Хумиуа.
Тот кисло покривился и не очень охотно ответил:
- Дела у него… Как снег посыпал, так он и уехал. Еще осенью. Но скоро появится. Хочешь ему что-то передать?
- Кроме лучших пожеланий и удачи на промысле, больше ничего.
Кимерий мысленно рассмеялся. Сатрабат большой хитрец. Шайку оставил зимовать в холодных пещерах, а сам, поди, отирается в каком-нибудь греческом полисе - их уже немало на берегах Понта Эвксинского. Денег у него полно, вот он и сибаритничает под чужим именем в тепле и довольствии - Сатрабат был великим мастером перевоплощений.
- Удача нам не помешала бы, - мрачно ответил Хумиуа. - С прошлого года все караваны идут под сильной охраной. Иданфирс - чтоб его собаки съели! - договорился с ольвийским магистратом, и теперь скифские отряды (конечно же за хорошую плату) сопровождают купцов от приграничья до самого города. Нам удается пощипать только очень жадных купцов, которые не хотят платить скифам и надеются на авось.
Тут Кимерий понял, что удача сама идет ему в руки, и вкрадчиво сказал, понизив голос:
- У тебя есть возможность хорошо заработать…
- Как? - оживился Хумиуа и тут же поторопился добавить: - Пойдем, проветримся…
Он знал, что киммериец слов на ветер нее бросает. Шайка несколько раз потрошила караваны по наводке Кимерия и Лида, и всегда добыча была знатной. А еще он сразу уловил, что киммериец сказал "у тебя" с нажимом. Это значило, что не стоит всех разбойников посвящать в то, что скажет Кимерий.
Они вышли из пещеры, и Хумиуа повел киммерийца в пещеру, где зимовали лошади. Там было тепло и уютно, а ночь, опускавшаяся на скифскую степь, обещалась быть морозной.
Убедившись, что в пещере-конюшне никого нет, Кимерий сказал:
- Мне нужно десять человек сопровождения. Лучше тех людишек, кто хорошо знает леса. Плачу сразу, серебром. Даю сто драхм. Им по две монетки, тебе - остальное.
- Куда едешь? - деловито спросил Хумиуа, у которого от жадности зачесались ладони.
- Далеко. За Истр. Но твои люди будут сопровождать меня и Лида только до Истра. Сам знаешь, за степью идут леса, и вдвоем пройти их очень нелегкая задача.
- Двести, - рубанул с плеча Хумиуа. - С тебя двести монет. И договорились.
- Хумиуа, ты в своем уме?! - возмутился Кимерий. - Где я найду тебе двести драхм? У меня есть сто и еще немножко. Но ведь и нам с Лидом надо на что-то жить, когда доберемся до места.
- Я сказал двести - и баста!
- Чтоб тебя!.. Говорю же, нет у меня таких денег!
- А что если мы потрясем ваши вещички? Проверим сумки… - Хумиуа хищно прищурился. - И тогда моим людям даже не придется ехать за тридевять земель, чтобы обогатиться на две драхмы.
- Это будет твоей самой большой ошибкой, Хумиуа, - холодно и чересчур спокойно, чтобы в это можно было поверить, ответил Кимерий. - Если о твоем своеволии узнает Сатрабат, тебе не поздоровится. А он узнает, даже если вы бросите нас волкам на съедение.
При упоминании имени вожака шайки Хумиуа даже плечи подогнул, словно ожидал, что его кто-то оглоушит. Он знал, что у Сатрабата какие-то особые отношения с киммерийцем, и совершенно не сомневался, что тот не погрешил против истины. А уж насколько жесток был беглый жрец с отступниками и теми, кто не исполнял его распоряжений, Хумиуа знал хорошо.
- Ладно, выкладывай сто пятьдесят драхм и - по рукам, - без особой надежды сказал Хумиуа.
- Только ради наших с тобой добрых отношений даю сто двадцать и на этом закончим торг, - решительно заявил Кимерий. - Ты просто меня обираешь.
- Все, все, договорились… - Хумиуа тяжело вздохнул; он понял, что больше из Кимерия не выдавишь ни одной лишней драхмы.
- Только мне нужны лучшие из лучших - следопыты и отличные стрелки. Пусть Одноглазый и другие, ему подобные, отдыхают.
- Будут тебе лучшие…
А в это время Ивор и Радагос устраивались на ночлег. Они проследили Кимерия и Лида до самых пещер и теперь радовались, как дети. Еще бы - им удалось найти тайное убежище самого Сатрабата! Лучшие следопыты джанийцев на этом деле обломали рога, а они сделали это без особых усилий.
Палатку поставили в небольшой рощице - всего несколько деревьев и низкорослый кустарник. Она находилась на возвышенности, откуда хорошо просматривались выходы из ущелья. Палатку доверху забросали снегом, чтобы она напоминала сугроб, а внутрь натаскали сухой травы, на которой приятно было почивать и которую с охотой жевали лошади. Ночь прошла без приключений, зато утро оказалось сплошным огорчением.
Джанийцы все рассчитали правильно - и время появления Кимерия с Лидом, и место, где они появятся. Вот только одного никто из них не мог ни угадать, ни предусмотреть - вместе с двумя негодяями в степь выехал еще и десяток разбойников. Ивор даже крякнул с досады.
- И как нам теперь быть? - спросил он больше самого себя, нежели Радагоса. - У Сатрабата народец опытный, настоящие степняки. Они нас на раз вычислят. Вишь, рассыпались по сторонам. Дозоры выставляют. Правильно действуют.
Радагос подумал немного и ответил:
- Выход у нас только один - опередить их. Хватит тянуться следом.
- Тогда они точно нас заметят. И потом, как ты можешь знать, где они войдут в леса?
- Чего проще… - Радагос улыбнулся. - Снега этой зимой навалило вдвое больше, чем в прошлом году. Пробираться по целине, сам знаешь, не мед. Значит, разбойники, которые хорошо знают здешние места, пойдут самым легким путем.
- И где он, этот легкий путь?
- Реки. Они пойдут по рекам. На льду нет ни ям, ни кочек, ни сугробов. Речка как скатерть.
- Рек тут много. Какую именно они выберут, ты знаешь?
- Догадываюсь, - сказал Радагос. - Она находится ближе всех к убежищу шайки Сатрабата. Вот туда мы и направимся. Только поедем по дуге и перелесками. Разбойники в леса не сунутся, они выберут открытую степь. В отличие от наших их лошади к лесам непривычны.
- Нам придется гнать во весь опор - конечно, насколько это возможно - чтобы опередить эту свору.
- Но и это еще не все. Когда доберемся до леса, мне придется, как наказал Жавр, предупредить наши дозоры. Пора уже готовить разбойникам "теплую" встречу…
Вообще-то старшим считался Радагос, но он в отличие от своего товарища не был чистокровным джанийцем (в его жилах немало текло и скифской крови), поэтому старшинство в их маленьком отряде было понятием условным. Временами Ивор брал бразды правления в свои руки, а иногда Радагос - как сейчас. И это было закономерно: Радагос хорошо ориентировался в лесах (в отличие от Ивора, которого с малых лет приучали к городской жизни), поэтому именно ему проще было найти передовые посты племени джанийцев.
Они покинули свое убежище, когда отряд, возглавляемый Кимерием и Лидом, превратился в рассыпанных по степи мелких муравьев, барахтающихся в снегу. Лошади Ивора и Радагоса, хорошо отдохнувшие за ночь, бежали довольно резво. Со стороны это выглядело забавно, - лошади скакали, как олени, - но сил такая скачка отнимала немало. Поэтому лошади часто переходили на шаг, а затем снова начинался бег наперегонки со временем - кровь из носу нужно было опередить разбойников и добраться до реки первыми…
Кимерий и Лид чувствовали воодушевление. Они не чаяли так дешево отделаться от Хумиуа. Будь на его месте Сатрабат, он вытряс бы из их кошельков все до последней драхмы. Уж он-то сразу понял бы, что только какое-то очень важное дело заставило двух приятелей отправиться в столь дальнее и небезопасное путешествие. А за важное дело и платить нужно по повышенному тарифу.
Но Хумиуа, которому, как и остальным разбойникам, попадали только крохи от добычи, совсем потерял голову от жадности. Для него сто драхм были целым состоянием. Тем более что никто из шайки о них не знал. Когда Кимерий и Лид уезжали, он настоятельно попросил их, чтобы они не проговорились сопровождавшим их разбойникам о сумме сделки. Что ему и было клятвенно обещано.