Обычно варварские племена, да и греческие тоже, отапливали свои жилища "по-черному" - в крыше прорезалась дыра, куда уходил дым от очага. Так прежде было и у джанийцев. Но опять-таки постарались "скитальцы". Они срисовали очаг в разрушенном дворце последнего лидийского царя Креза, и спустя немного времени после этого в доме каждого джанийца стояла печь с лежанкой и трубой, сложенная из дикого камня.
Ивор подошел к отцовскому ложу. Он никогда на нем не спал, потому что ему казалось, что тем самым нанесет обиду отцу. Для Ивора ложе стало чем-то вроде алтаря. Оно было прикрыто одеялом, сшитым из барсучьих шкур, а над ложем, на шкуре медведя, висели два меча и панцирь старинной работы.
Юноша осторожно снял мечи и залюбовался мастерством древнего кузнеца. Эти мечи передавались в наследство от отца к старшему сыну. Но, похоже, род закончится на Иворе - у него не было невесты, да и какая девушка будет ждать непутевого жениха, завеявшегося невесть куда и зачем, при этом не сказав ни слова, ни полслова? Ведь все, что касалось лазутчиков, держалось в строжайшем секрете.
Присев на скамью у стола, Ивор надолго погрузился в печальные размышления…
Тем временем вождь Жавр, старейшины и жрецы решали судьбу пленных разбойников. Они собрались в общинном здании - длинном сарае, где стояли скамьи и деревянный идол особо почитаемого джанийцами бога Феоста. Он научил людей ковать железо и дал им огонь. Кроме того, Феост ввел в обиход закон, что женщина должна выходить замуж только за одного мужчину и обязана вести воздержанный образ жизни.
На голову идола был надет ярко начищенный медный шлем, отчего его грубо вырезанное темное лицо казалось живым. Особенно усиливали это впечатление глаза Феоста. Искусный мастер сделал их из перламутровых раковин, а вместо зрачков вставил полированный сапфир. Дуб, из которого сделали идола, покрывала резьба, в одной руке он держал огромный, окованный серебром рог какого-то неведомого животного (его где-то добыли еще прадеды собравшихся в общинном зале), а в другой - правой - бронзовый молот. У подножия идола (он был в полтора раза выше человеческого роста) стояли керамические миски с жертвоприношением - зерном, орехами, медом, кувшин с вином и чаша.
Говорил главный жрец племени Орей:
- То, что предлагает Ивор, немыслимо! Это верная смерть.
- Ну почему же? - возражал ему военачальник племени, убеленный сединами муж по имени Кий. - Мои люди и не такие штуки отчебучивали. Навести Мару не так уж сложно, и вы это знаете.
- Да, это так, но ее действие кратковременное, - не сдавался жрец. - И когда истина откроется, Ивора ждет неминуемая, страшная смерть. А он наши глаза и уши в Ольвии. Замену ему найти будет сложно.
- Ради сохранения земли нашей от вражеского нашествия никакая жертва не можем быть чрезмерной, - пробасил знатный воин, лицо которого было исполосовано шрамами; звали его Избор.
- О-хо-хо… - закряхтел старый, всеми уважаемый и почитаемый жрец по имени Глузд и громко стукнул о пол клюкой.
До этого казалось, что он дремлет. Только ему одному подложили подушку, чтобы мягче было сидеть на скамье. Глузд всегда приглашали принять участие в подобных совещаниях, но больше из уважения к его прежним заслугам. Он был вроде живого, но безгласного идола, - не вмешивался в споры, подремывал, опираясь на клюку, и иногда, меняя позу, кряхтел.
Но на этот раз стук его клюки был чересчур выразителен, чтобы оставить старца без внимания.
- Вот что я скажу вам, дети мои, - начал жрец, глядя на собравшихся удивительно ясными и вовсе не сонными глазами. - И дед, и отец Ивора были хорошими воинами и известными хитрецами. Благодаря их уловкам нам удавалось сделать все, что мы задумывали. Такой же и сам Ивор. Его план может показаться невероятным только тем, кто не обладает нашими знаниями. Я сам займусь этими двумя негодяями… как там их зовут?
- Кимерий и Лид, - подсказал кто-то.
- Можете не сомневаться - они станут послушны, как щенки.
- Что ж, будем считать, что решение принято, - наконец взял слово и вождь племени джанийцев Жавр. - Только помни, уважаемый Глузд, что времени у тебя мало. От силы десять дней. Иначе проводники не поспеют к назначенному времени. А царь Дарий скор на расправу.
- Мне хватит и недели, - заверил старец.
- Добро. Надеюсь, к тому времени вернется и Озар со своими людьми. Он должен прикрывать Ивора, когда тот окажется в лагере Дария.
- А где Озар сейчас? - поинтересовался Избор, которого больше интересовало обучение молодого пополнения, нежели различные дипломатические ухищрения вождя и старейшин племени.
- У гелонов, - коротко сказал Жавр, думая о чем-то своем.
- Что он там делает? - удивился Избор.
- Выступает в качестве посла Иданфирса, - сухо ответил за вождя Кий, досадливо поморщившись; он недолюбливал Избора за излишнюю прямолинейность и нетактичность - не было печали обсуждать сейчас дела, о которых должен был знать лишь узкий круг посвященных. - Так надо, - предупредил он следующий вопрос Избора. - Эту новость неделю назад принесли нам гонцы царя скифов.
На этом объяснения закончились. Избор в недоумении ворочал мозгами - почему это Озар выступает в качестве посла скифов, с которыми джанийцы никогда не были в дружбе? И не находил ответа. В конце концов он махнул рукой на эту новость, - вождю видней, как поступать, - потому что от усиленной мыслительной работы у него заныла старая рана на голове.
- Что будем делать с остальными плененными разбойниками? - спросил Буяк, самый молодой из собравшихся.
- Всех под нож и зароем, как нечисть, - небрежно отмахнулся Избор. - Было бы о чем заботиться. Или отдадим Волху, пусть натаскивает на них молодых волчат.
- Какой ты скорый на расправу, Избор! - едко ответил ему казначей племени Буривой, известный скопидом. - У меня предложение совсем противоположное: продадим их в рабство, в каменоломни, куда-нибудь подальше от наших мест. И племени прибыток, и они пусть в полной мере испытают на себе участь раба. Рассказывают, что в каменоломнях рабы долго не живут, так что в этом отношении, Избор, ты можешь быть спокоен - все они умрут, но позже и в муках.
- Разумно, - сказал Жавр. - Так и поступим. Только пусть они пока посидят в яме - пока не закончится поход Дария. Ведь сбежать можно из любой темницы… кроме нашей. И потом, кто может дать гарантию, что беглец не донесет персам на проводников, которые будут исполнять наши указания?
Жрецы и старейшины утвердительно закивали головами - все верно, так и поступим. Нет, они точно не ошиблись, доверив Жавру быть новым вождем племени. Конечно, вождя обычно избирало народное собрание (оно же могло и лишить его власти), но сколько людей, столько и мнений, и спорить о кандидатуре можно до бесконечности. А вот ежели народу вовремя подсказать нужное имя, да еще нашептать верным людям на ушко, за кого подать голос, вот тогда дело и пойдет на лад…
Ивор, обсудив с вождем племени детали своего плана, как и обещал, наведался в "школу" Сувора. Собственно говоря, то, что предстало перед глазами юноши, школой назвать было трудно. Место обучения будущих лазутчиков скорее напоминало греческий гимнасий, в котором подростки и юноши эллинов занимались гимнастическими упражнениями и учились владеть оружием. А настоящая школа, где детей джанийцев обучали счету, грамоте и письму, находилась в просторной длинной избе в центре поселения.
Письмо джанийцев отличалось от греческого. Это были длинные черточки и короткие резы, которые наносились на вощеные дощечки. Но старинную грамоту в полном объеме знали лишь жрецы; ученикам преподавали только то, что попроще. Кроме того, подрастающее поколение учило греческий язык, который быстро распространялся на всю скифскую равнину, и даже самый заскорузлый варвар-пастух знал несколько греческих слов, не говоря уже о знати.
Все юные джанийцы умели обращаться с оружием, притом весьма прилично. Это было у них в крови. Любой глава семейства, прежде всего заботился, чтобы его сыновья умели за себя постоять, в том числе и на поле брани. По достижении шестнадцати лет юноши попадали в жесткие руки военачальников, а уж там обучение было мало похожим на домашнее. Их заставляли терпеть различные трудности, подолгу обходиться без сна и еды или есть вообще несъедобное, для того, чтобы выжить. В конечном итоге молодой воин должен был без устали сражаться с утра до вечера. Таким был главный экзамен - посвящение юнца в мужчину.
Но то, что выпадало на долю будущих "скитальцев", не шло ни в какое сравнение с подготовкой обычных воинов. Их обучение начиналось с раннего возраста. И длилось всю жизнь - тем, кому удавалось вернуться домой на побывку, приходилось повторять все воинские премудрости лазутчиков, а затем сдавать строгий экзамен.
Ивор зашел с леса (при этом он двигался как тень, используя все свои навыки), чтобы остаться незамеченным. Ему интересно было посмотреть со стороны на себя в образе мальчишек, которые трудились в поте лица, - дабы не смущать их. Ведь любой взрослый "скиталец" был для них героем, и, понятное дело, при нем они вели себя скованно. Это Ивор знал на собственном опыте.
Школа - площадка для занятий - находилась в некотором отдалении от поселения. Никто, даже отцы тех мальчишек, которые здесь обучались, не должны были видеть, что там творится. Для этого площадку обнесли высоким плотным забором, а охрану поручили прирученным волкам, которые жили в самом поселении в отличие от их вольных собратьев. Звери не подпускали к забору никого, даже вождя и старейшин. Они могли войти на территории школы сюда лишь по команде Сувора.
Но мальчишки всегда остаются мальчишками, как их ни строж и ни воспитывай. Они всегда найдут щелку, через которую можно подсмотреть недозволенное. Такое место знал и Ивор. Он присел на корточки, вынул кусок мха, которым конопатились щели в заборе, и с огромным интересом приник к образовавшемуся отверстию.
Как раз шли занятия по фехтованию. Мальчишки из младшей группы учились отбивать мечом пущенные в них стрелы и дротики, которые бросали ученики постарше. Конечно, наконечники стрел и дротиков были тупыми и представляли собой набалдашник из мягкого гриба-трутовика, тем не менее в случае попадания били они больно, и у нерадивых учеников после таких тренировок все тело было в синяках.
Джанийцы - а в особенности лазутчики - редко когда применяли щит. Для них он был скорее помехой, нежели надежной защитой. В роли щита обычно выступал второй меч, которым отбивалось все, что летело в сторону воина-джанийца. Для этого нужно было иметь потрясающую реакцию и невероятную сноровку. Единственным защитным облачением, которое позволяли себе конники джанийцев (и то в сражении, но не в разведывательном поиске), была кожаная куртка с толстым шерстяным подбоем и такие же штаны. Для дротика и копья это не было преградой, а вот стрелы подбой не пропускал. Разве что пущенные с большой силой и с малого расстояния, что в рукопашной схватке бывает очень редко.
Другие мальчишки отрабатывали оборону против нескольких противников. Казалось, что устоять против такого напора невозможно, тем не менее методика Сувора действовала безотказно. Ивор с восхищением наблюдал за мальцом, сражавшимся против четверых подростков, уже изрядно поднаторевших в обращении с оружием. Он вертелся, как юла, отбивая все удары, при этом еще и умудрялся атаковать с нижней позиции, что для рослых юношей было очень неприятно.
Но особенно заинтересовал Ивора бой вслепую. Это был высший класс. Его осваивали лишь к концу обучения. Ученику плотно завязывали глаза, но уши оставляли открытыми. Он не знал, ни сколько противников его атакует, ни каким оружием, и полагался только на слух и "третий" глаз - потрясающую интуицию, которая нарабатывалась годами изнурительных тренировок. Со стороны могло показаться, что ученик все видит, хотя это, конечно, было не так. Но удары противников не достигали цели, мало того, за короткий временной промежуток, пока длился бой, юный выпускник школы Сувора (а это точно был выпускник, судя по кафтану с вышитой на нем волчьей мордой) сумел поразить двух противников "насмерть", а третьего "ранить".
Понятное дело, оружие было учебным - затупленные мечи с круглым острием - тем не менее противникам юноши стало обидно, и они хотели продолжить схватку, но окрик Сувора заставил их опустить мечи.
Неожиданно Ивор услышал какой-то шорох слева от себя. Он скосил глаза - и мигом подхватился на ноги. На него летел, разинув клыкастую пасть, огромный волчище! Это был один из сторожей "школы". Ивор не успел даже произнести заветное слово, - точнее, замысловатый звук - которым можно было усмирить ученых волков, как был опрокинут на землю. Но вместо того, чтобы начать трепать нарушителя запретов (зверям было запрещено убивать в поселении и возле "школы"), волк начал с огромным воодушевлением облизывать Ивору лицо и совсем по-щенячьи поскуливать.
- А чтоб тебя! - воскликнул ошарашенный юноша. - Гаар, это ты?
"Я! Это я, конечно же я!" - всем своим видом и поведением отвечал волк, не переставая ластиться к Ивору. Он был воспитанником юноши. Каждый юный джаниец к десяти годам получал волчонка, которого обязан был воспитать и приучить к жизни в поселении, что являлось делом многотрудным и не всем по плечу.
- Гаар… Как я по тебе соскучился… - Ивор обнял волка.
Тот засунул ему голову под мышку и на какое-то время застыл в полном блаженстве - так он выражал и свою любовь к Ивору, и покорность, и преданность, и счастье от встречи, и еще много разных чувств, непонятных человеку.
Когда Ивар, закончив обучение, вынужден был покинуть родное поселение, Гаар будто сошел с ума. Он никого к себе не подпускал, никого не слушал, даже Волха, а потом вообще убежал в лес. И вернулся только год спустя - сильно отощавшим и все таким же неукротимым. Правда, Сувор все же сумел привлечь волка к охране "школы", и то лишь потому, что там оставался запах Ивора, немало пролившего пота на занятиях. Только тонкое обоняние волка могло его уловить, но этого никто не понял. А Сувор гордился своим умением укрощать практически одичавшего хищника, и ходил перед Волхом козырем. Знал бы он, как все обстоит на самом деле…
Сильный запах Ивора волк почуял сразу. И поначалу не поверил своим ощущениям. Гаар находился на противоположной стороне огорожи и, наверное, перепрыгнул бы ее, будь он уверен в том, что неподалеку находится его хозяин и лучший друг, но волка сдержало именно это неверие. Какое-то время он принюхивался, затем, ни с того ни с сего сильно обозлившись, едва не распорол плечо другому волку, который удивился странному состоянию Гаара, и неторопливой трусцой побежал вдоль забора, чтобы проверить свое предположение. Он не спешил, словно боялся, что ошибся.
Но когда Гаар увидел Ивора, все шлюзы его внутренней плотины прорвало, и он понесся вперед, как вихрь.
- А я думаю, кто здесь шумит? - вдруг раздался откуда-то сверху знакомый голос.
Ивор поднял голову и увидел старого Сувора, который выглядывал из-за забора. Он добродушно улыбался, глядя на умилительную картину общения человека и волка. Наверное, ученики поставили воспитателю лесенку, иначе он не дотянулся бы и до верха изгороди, даже встав на цыпочки.
- Ты заходи, - сказал Сувор. - Но волка оставь снаружи. Иначе он порвет всех, кто на тебя косо глянет, а тем более, поднимет руку. А мне хочется проверить, не забыл ли ты мои уроки.
- С большим удовольствием сражусь с тобой, учитель, - весело ответил Ивор.
Затем он что-то пошептал на ухо Гаару, отчего волк тихо заурчал, выразив тем самым свое недовольство, и одним мощным прыжком, сделав сальто, лихо перемахнул через забор. Сообразительный волк не стал ждать, что его хозяин возвратится тем же путем, и побежал к входу - резной дубовой калитке с изображением Кем Ура, владыки загробного мира. Это должно было означать, что для всех остальных джанийцев "скитальцы" уже не существуют, и что их жизнь принадлежит Кем Уру. Резчик изобразил Кем Ура с головой быка, который держит между рогами солнце.
Когда Ивор появился на ристалище, у всех учеников Сувора глаза стали круглыми от неожиданности, а у тех, кто постарше, от восхищения, потому как им было известно, что Ивор - один из лучших лазутчиков племени. Но приученные соблюдать дисциплину и держать свои эмоции в узде, мальчики лишь поклонились Ивору и стали ждать показательной схватки на мечах.
Сувор избрал самый опасный вид поединка, когда одному из соперников завязывают глаза, и это притом, что все должно происходить вполне серьезно и оружие должно быть не учебное, а боевое - остро отточенные мечи. Понятно, что сделать временно "слепым" должны были Ивора, но оружие, которое он получил, вызвало в нем восхищение. Это были личные мечи самого Сувора - превосходно сбалансированные, с ухватистыми рукоятями и гардой, защищавшей всю кисть руки.
- До первой крови? - не без трепета спросил Ивор.
- До первой крови, - серьезно ответил старик.
Ивору завязали глаза, и схватка началась. Это было удивительное зрелище. Создавалось впечатление, что на площадке происходил не опасный поединок, а танец. Ивор и старик, который неожиданно приобрел грацию юной девушки, двигались очень медленно, по замысловатой траектории, то и дело меняя расположение мечей. Казалось, что сражаются их невидимые двойники и на каждое намерение нанести удар следует защитное действие. Восхищенные ученики, которые впервые видели поединок "до первой крови", следили за ним, затаив дыхание. Они знали, что одно неверное движение, и все может закончиться трагически. Чтобы этого не случилось, нужно быть поистине великим мастером.
Но вот Сувор неожиданно взорвался целой серией молниеносных ударов. Видно было, что он не сдерживает руку, а иначе Ивор мгновенно заподозрил бы обман. Мечи мелькали с такой скоростью, что в глазах рябило. Ивор пока не делал попыток нападать, только защищался, притом очень точно, будто был зрячим. Огромным напряжением воли он вверг себя в состояние "третьего" глаза, и перед его внутренним взором на черном фоне появилась светлая призрачная фигура Учителя. Ивор видел все его движения, но с некоторым опережением по времени. Он предвосхищал атаку и подставлял меч под удар за миг до того, как он должен был на него обрушиться.
Все закончилось очень быстро. В какой-то момент Ивор еще больше ускорил ритм движений и начал сам атаковать, а затем поймал учителя на замахе и острием клинка коснулся его предплечья. Несмотря на то, что это было лишь касание, белая рубаха Сувора в том месте мгновенно окрасилась в красный цвет. Но и сам Ивор не уберегся от ранения - точно такую же отметину сделал ему и Учитель.
- Мой мальчик, ты по-прежнему хорош, - сказал Сувор и они обнялись под громкие восхищенные крики учеников. - Вот только зачем мне поддался? - шепнул он на ухо Ивору. - Ты ведь опережал меня, я это видел.
- Тебе показалось, деда…
- Ой, врешь, негодник! Поди, специально приблизился ко мне на расстояние удара, чтобы не уронить мой авторитет в глазах учеников. Все, все, умолкаю. Будем считать, что у нас ничья. Пойдем, полечим раны…