- Я, сэр, - ответила девушка. - Хочу поблагодарить вас за доброе отношение и участие, которое вы проявили ко мне. Но я не в состоянии проводить целые дни за шитьем.
- Очень возможно! - согласился старик, строго глядя на нее. - Впрочем, место, которое вы предпочли, весьма опасно. Спросите свою соседку, не согласилась бы она вернуться к прежнему, более спокойному существованию, будь это для нее еще возможно, к жизни, которая не столь богата минутными соблазнами, но приносит больше внутреннего удовлетворения.
Товарка мисс Шварц потупилась, щеки ее запылали огнем. Она прекрасно поняла намек, и не только она.
- Не беспокойтесь, сэр, - ответила мисс Шварц. - Я не забуду, что отвечаю сама за себя.
- Возможно, мне придется покинуть Ричмонд еще сегодня, - сказал старик. - Постарайтесь и в самом деле никогда не забывать, что сами несете за себя ответственность. Если вам понадобится дружеское участие, совет или какая-либо иная поддержка, обращайтесь в Нью-Йорк к мистеру Бюхтингу.
- Благодарю вас, сэр! - ответила девушка так кратко, что ее благодарность больше походила на отказ.
Старик еще раз сочувственно взглянул на нее и, простившись, ушел.
Едва он покинул бар, как туда заглянул Бут и тут же направился прямо к стойке.
- Вы знаете этого джентльмена? - нетерпеливо спросил он.
Мисс Шварц ответила не сразу. Возможно, слова старика произвели на нее более глубокое впечатление, но она не хотела признаваться в этом. Внимательно посмотрев на Бута, словно пытаясь заглянуть в его душу, она сказала:
- Да, это добрый человек. Он случайно познакомился со мной и подыскал мне место в модном магазине. Поработав там, я могла затем получить более выгодную должность в Нью-Йорке. Однако сидячая работа, как оказалось, не для меня. Мне пришлось искать для себя какое-нибудь другое занятие, и я выбрала теперешнее.
- Выходит, этот пожилой джентльмен - покровитель молодых дам? - с иронией спросил актер.
- Отбросьте свой неуместный сарказм, и тогда вы угадали, - ответила она.
- Прошу прощения, мисс! - спохватился Бут. - Я готов принести вам свои извинения, но немного позже. А сейчас я спешу к своему приятелю, по вине которого остался без обеда.
С элегантной небрежностью он приподнял шляпу и удалился.
Бут поднялся в комнату Стонтона. Постучав, он услышал из-за двери раздраженный голос капитана, не желавшего ни с кем разговаривать. Но когда Бут назвал свое имя, Стонтон несколько смягчился и скрепя сердце позволил ему войти.
Актер был немало удивлен при виде своего дружка, пытавшегося с помощью официанта наложить компресс на обнаженную правую руку немного выше локтя. Однако присутствие постороннего смутило Бута, и он не стал задавать приятелю никаких вопросов. И лишь когда официант ушел, Бут спросил:
- Что тут опять стряслось, Уилл? Всего полчаса назад ты ушел от меня живым и невредимым, а сейчас я нахожу тебя с искалеченной рукой! Что за чертовщина!
- Кому какое дело, хотел бы я знать? - угрюмо отозвался Стонтон.
- Меня оно, к счастью, касается меньше, чем тебя! - рассмеялся актер. - Ничего себе! Да ты недели четыре не сможешь держать ни саблю, ни пистолет…
- Хватит злить меня! И без тебя тошно! - заорал капитан. Лицо его исказилось от сильной боли, он то стонал, то сыпал проклятьями. Заметив, что Бут склонен скорее посмеяться над ним, чем посочувствовать, капитан в сердцах опрокинул стул и завопил: - Убирайся отсюда, парень! Чего ты явился?
- Вот оно что? - воскликнул Бут, направляясь к двери. - Тогда я тебе скажу, что здесь произошло! Ты собирался пристрелить старика, и он, защищаясь, покалечил тебе руку.
- А если и так, тебе какое дело? - воскликнул Стонтон.
- Да никакого, - ответил Бут. - У кого на совести нет темных пятен? Странно, однако, как это Стонтон, известный своей храбростью и удалью капитан ополчения, в своей собственной комнате позволил семидесятилетнему старцу так отделать себя?
- Черт возьми! А если и позволил - кого это касается?
- Разумеется, никого! - согласился Бут. - Кстати, хочу спросить, что с нашим обедом?
- Должен тебя огорчить. - Стонтон взял наконец себя в руки. - У меня пропал аппетит, к тому же мне нужно уйти. Вернусь через часок-другой. Где тебя искать?
- К чему это - у меня свои планы! - ответил Бут. - А перекушу я где-нибудь в другом месте. Увидимся или совсем поздно, или завтра утром.
С этими словами он взял Стонтона за правую руку, собираясь пожать на прощанье, но капитан с криком отдернул ее. Засмеявшись, Бут вышел.
- Всюду сует свой нос, проклятый выскочка! - бросил вслед ему Стонтон, затем нахлобучил свою широкополую шляпу с пером и, спустившись по лестнице, оказался на улице.
Была уже ночь. Тюрьма, где заперли негров, находилась довольно далеко, и Стонтону пришлось немало прошагать пешком. Напротив тюремных ворот он заметил Дантеса, который прохаживался взад и вперед, и подошел к старику.
- Ну? Что я должен делать? Дайте мне совет! Как вызволить вашего парня из-за решетки? Ума не приложу! Если ему не разрешат уйти со мной, я свой долг выполнил.
- Делайте что хотите! - ответил Дантес. - Вы приводите мне Юстуса Уайта, иначе…
- Послушайте, какого черта, подскажите мне по крайней мере какой-нибудь план! - воскликнул Стонтон. - Я ничего не смыслю в таких делах!
- Не то что в убийстве! - презрительно заметил старик. - Ну ладно, слушайте! Вы пойдете и скажете, что этот негр необходим вам на некоторое время как свидетель и вы лично доставите его назад. Не поверить вам не могут - вы фигура известная. Распорядитесь, чтобы Юстусу связали руки: это входит в мои планы!
Недовольный Стонтон перешел через улицу и потянул за шнур большого звонка у ворот тюрьмы… Спустя некоторое время он появился в сопровождении негра со связанными за спиной руками. Увидев это, старик пошел вниз по улице. Стонтон со своим спутником направился следом, пока Дантес не остановился на углу.
Он обменялся с негром несколькими словами на непонятном капитану языке, и Юстус Уайт сразу воспрял духом. Потом старик обернулся к Стонтону.
- Вам мне сказать нечего, да вы, пожалуй, и не ждете от меня никакой благодарности, - промолвил он. - Вы пропащий человек! Песенка ваша спета!
Старик отвернулся и вместе с негром скрылся во тьме. Какое-то время капитан глядел ему вслед.
- Ничего, придет и твой час! - пробормотал он. - В другой раз буду осторожнее.
Он остановил первый попавшийся наемный экипаж и отправился восвояси.
Было уже одиннадцать часов. Однако в главном здании пансиона "Подлый Север" еще находилось несколько посетителей. Впрочем, миссис Браун вместе со своими более молодыми помощницами уже ушла.
Красавица мисс Шварц, не раз слышавшая в свой адрес комплименты завсегдатаев заведения, выглядела расстроенной. Она осмотрела бар и отправилась вдвоем с Мэри в задний флигель, где была их комната.
- Дальше идите одна, мисс Анна! - прошептала Мэри, когда обе девушки приближались к своему жилищу. - Я скоро приду.
- Куда это вы собрались? - спросила Анна.
- Поболтать немного со своим женихом. Он живет в главном доме, - ответила, усмехнувшись, Мэри. - Я ненадолго, приду - постучу.
Анна удивленно посмотрела ей вслед и открыла свою комнату. Она поставила на стол лампу и заперла дверь. Выглядела она несколько утомленной, а из груди ее время от времени вырывался тяжелый вздох. Неспешным движением девушка распустила свои великолепные каштановые волосы, расстегнула корсет и, усевшись за стол, долго сидела, подперев щеку и не поднимая глаз. Внезапно на глазах у нее выступили слезы, и она, закрыв лицо руками, разразилась глухими рыданиями.
Успокоившись наконец, она убрала руки и, присмотревшись, вскрикнула от страха и неожиданности: в глубине комнаты, не отводя от нее взгляда, сидел тот, о ком она так много думала, - Уилкс Бут!
Она задрожала всем телом, ибо в первый момент, сбитая с толку неподвижностью актера, решила, что это видение.
Тут он шевельнулся.
- Боже мой! Как вы сюда попали? Ведь дверь была заперта! - в сильнейшем замешательстве вскричала Анна.
- Минута слишком серьезная, чтобы заниматься такими мелочами! - торжественно заявил Бут. - Я здесь, в вашей комнате, а как тут оказался - не имеет значения. Мне необходимо сегодня же поговорить с вами наедине.
- А я прошу вас немедленно покинуть эту комнату! - воскликнула Анна.
Она снова овладела собой и поспешила к дверям. Дверь была на замке.
- Что это? - вскричала она. - Я решила, что щеколда отодвинута и вы незаметно для меня вошли. Кто вас впустил?
- Я уже сказал вам, мисс Анна, что должен непременно поговорить с вами, - ответил Бут, продолжая пребывать в полнейшем спокойствии, почти меланхолии. - Я нашел способ попасть в эту комнату. Нам никто не помешает…
- Это вы так считаете, а между тем в любую минуту может вернуться мисс Мэри! - возразила Анна. - Уходите…
- Я не уйду, и Мэри не вернется, - ответил актер. - Она у своего любовника; на этом и построен весь мой план. Один раз судьба уже разъединила нас, мисс Анна. Вы не можете представить себе, что мне пришлось за это время вынести! Теперь я вновь вижу вас, и опять вас могут в любой момент отнять у меня, если я не начну действовать. Завтра, по всей вероятности, мне предстоит вернуться на Север. Поверьте, мисс Анна, я люблю вас! Без вас я не уеду - вы должны поехать со мной!
- Вы с ума сошли! - воскликнула Анна. - Оставьте меня! Это моя комната - никому не позволено находиться здесь, по крайней мере в столь поздний час.
- Я не осмелился бы прийти сюда, если бы не был уверен, что вы простите мне мою смелость. Я хочу, чтобы вы были счастливы, мисс Анна. Вы одиноки - во мне вы найдете опору. Вдвоем нам не будут страшны никакие испытания и невзгоды. Теперешнее ваше место недостойно вас. Я не безразличен вам, мисс Анна, я знаю. Прислушайтесь к тому, что подсказывает вам сердце, и примите мою помощь!
Она пребывала в полнейшей растерянности, продолжая стоять между ним и дверью. Неужели этот человек сумел заглянуть в ее душу? Неужели узнал, как сильно она тосковала о нем, как страстно любила его? Ведь только ради него она нанялась к миссис Браун, когда увидела, как он входил в "Подлый Север", и предположила, что он там живет! Напрасно Анна противилась чувству, которое влекло ее к нему с тех пор, как ей стало известно, что он - актер Бут, любимец женщин и самый легкомысленный из мужчин. Любила ли она когда-нибудь по-настоящему? Действительно ли это тот человек, для которого любая женщина не более чем игрушка, или он пока не встретил той, которая была бы достойна его любви?
В одно мгновение все эти мысли разом нахлынули на нее.
- Давайте отложим наш разговор до другого случая, сударь! - сказала она. - Мне неудобно слушать вас здесь! Подумайте сами, что мне пришлось бы вынести…
- Знаю, все знаю! - ответил Бут. - Ваша репутация была бы испорчена. И тем не менее, как бы ни была она дорога мне, сейчас я не могу щадить ее. Кто знает, увижу ли я вас когда-нибудь еще, если завтра покину Ричмонд? Или я ошибаюсь? И вы отвергаете меня? Может быть, вы забыли меня и нашли в ком-то другом все то, что я надеялся дать вам?
- Но что вам угодно? - вскричала Анна. - Ведь я вас совсем не знаю.
- Разве я не сказал, что люблю вас? - мягко прервал ее Бут.
- Про вас ходит много всяких разговоров, - ответила Анна, залившись краской. В ней вдруг с новой силой проснулось чувство девичьей гордости. - Уходите немедленно, сударь! Давайте обсудим все в другой раз, а место и время я выберу сама!
В ее голосе слышалось столько убежденности, столько чувства собственного достоинства, что у Бута не осталось никаких сомнений: если сейчас он уступит, она потеряна для него навсегда. Он поднялся.
- Прекрасно! - сказал он, словно смирившись с неизбежностью. - В таком случае прощайте! Больше мы не увидимся!
- Я совсем не этого хотела! - воскликнула Анна. - Просто здесь…
- Вы питаете ко мне неприязнь, понимаю, - печально заметил Бут. - Понимаю и то, что ошибался. Только мысль, что вы испытываете такое же чувство, какое овладело моим сердцем с первой минуты нашей встречи, могла придать мне мужества разговаривать с вами в подобном тоне. Когда мы только нашли друг друга - а ведь для этого мне пришлось сделать первый шаг! - я надеялся, что в мире не найдется силы, способной снова разлучить нас. Но увы! Я ухожу. Постараюсь никогда не видеть вас больше!
С мрачным решительным лицом он взялся за шляпу. У нее в душе шла отчаянная борьба.
- Кто-то еще, кроме Мэри, знает, что вы в этой комнате? - поспешно спросила она.
- Никто. Мне стало известно, что Мэри собирается навестить дружка, и я понял, что сюда она не придет. Комната оказалась открытой - я вошел. Опасаясь испугать вас, я хранил полное молчание.
- Значит, никто не знает?
- Даю слово, - уверил Бут. - А Мэри не вернется. Она ветреная, легкомысленная девица. Вам не следует жить с ней под одной крышей!
- Это ужасно! - воскликнула Анна. - Но что вы от меня хотите? Что придало вам храбрости…
- Я собираюсь уехать с вами в Нью-Йорк, где найду вам место, достойное вас, - серьезно ответил Бут. - Кроме того, я хотел, чтобы вы открыли мне, что привело вас в Америку. Из вашего рассказа, надеюсь, мне станет ясно, какое место подойдет вам более всего.
- Хорошо… я… я не против… - нерешительно, с некоторым смущением призналась Анна. - Но нам придется выбрать другое место… завтра… давайте отправимся куда-нибудь прогуляться…
- Завтра будет слишком поздно. А что вас, собственно, пугает? Говорю вам - сюда никто не придет. Здесь у нас, в Америке, молодые дамы пользуются гораздо большей свободой, чем в других странах. Они могут в любое время открыто принимать в своей комнате мужчину… Именно тайна способна вызвать подозрение.
- Раз уж вы здесь, а я сама испытываю потребность излить душу, - сказала Анна, - вы не усмотрите в этом вынужденном согласии ничего такого, что могло бы унизить меня в ваших глазах. Надеюсь, я могу довериться вам.
- Можете не сомневаться, - заверил Бут. - Я буду очень вам благодарен. Я не требую, чтобы вы посвящали меня в тайны вашей жизни, о которых вы предпочитаете умалчивать.
- Если быть краткой, я дочь немецкого дворянина, не научившаяся, к сожалению, ничему путному.
- Я и предполагал нечто подобное, ибо на всем вашем облике лежит несомненная печать благородства, - совершенно серьезно, без малейшего намека на желание сделать приятное сказал Бут. - Возможно, вас удивит, что я, гражданин республиканской страны, заметил это. Полагаю, для молодой девушки из немецкого дворянского рода в Нью-Йорке будут открыты все двери.
- Однако я решила не открывать своего настоящего имени, - призналась Анна.
- А в этом и нет необходимости - его нетрудно угадать, - согласился Бут.
- Мой отец немецкий барон, - начала свое повествование Анна. - Я его единственная дочь, если не считать рожденного во втором браке сына, из-за которого мне пришлось пожертвовать собой. В прежние времена владения моего отца причисляли к самым богатым. Однако в молодости он находился на военной службе и, как большинство офицеров, вел довольно легкомысленную жизнь, а когда, уже в годах, вступил в права наследства, то обнаружил, что более половины его собственности заложено. Мне тогда было около четырнадцати лет. Моя мать, наследница старинного немецкого рода, умерла. Чтобы как-то поправить свои дела, отец женился на дочери очень богатого коммерсанта. Брак оказался неудачным: отец моей мачехи разорился и мой отец не получил ничего.
Когда я, достигнув примерно шестнадцати лет, вернулась из пансиона домой, то нашла денежные дела отца в большом расстройстве. В целях экономии он сам управлял своими имениями, но, вероятно, ничего не смыслил в сельском хозяйстве. Все приходило в упадок. Между тем от второго брака у отца родился сын. Репутация семьи казалась безвозвратно погубленной. Отец всегда нежно любил меня и ни в чем не отказывал. Мачеха же была ко мне безразлична. Таким образом, мое воспитание окончилось в тот самый момент, когда в других семьях заботливые матери принимаются устранять пробелы и упущения в пансионном воспитании своих дочерей. В пансионе я мало чему научилась, талант у меня обнаружился лишь к языкам, и я превосходно говорила по-английски и по-французски и перечитала все, что мне попадалось на этих языках. Если я не углублялась в книги, то носилась галопом по полям и лесам, ловила рыбу на озерах или охотилась на хищных птиц. Несчастье отца я принимала близко к сердцу, но даже не имела возможности проявить свое участие, потому что он избегал оставаться со мной наедине. Моя мачеха оказалась весьма экономной и практичной женщиной. Отец убедился, что большинство ее советов приносит ожидаемые плоды. Короче говоря, у меня не было матери, да и отец отдалился от меня.
Как-то я заметила, что некий господин, живущий по соседству, зачастил в дом моего отца и принялся ухаживать за мной. Это был граф… Впрочем, при чем тут имена!.. Он считался самым богатым землевладельцем во всем королевстве, но я находила его отвратительным. Дело тут было не в его внешности, а в его натуре, манерах, во всем его образе мыслей. Я терпеть не могла графа, всячески избегала его. Но однажды отец сказал мне: "Если ты останешься, то очень обрадуешь меня. Мне хотелось бы иметь графа своим другом. Поболтай с ним немного!" Поскольку я искренно любила отца и догадывалась о том, что искать дружбы графа его заставляют расстроенные денежные дела, я осталась и попробовала развлечь графа на свой манер. Я потешалась над ним, поддразнивала его, смеялась ему прямо в лицо. Тем не менее он стал являться почти каждый день, так что мне пришлось объяснить отцу, что это уже чересчур и я не в силах ежедневно развлекать графа.
Некоторое время отец был в отъезде. Вернулся он очень расстроенным. Мне показалось, что он не желает даже глядеть в мою сторону. На следующее утро меня позвала к себе мачеха. Такое случалось очень редко, и я была крайне удивлена. Она встретила меня в своей обычной прохладной манере, однако довольно дружелюбно и рассказала мне о цели поездки отца. Он пытался уговорить одного дальнего родственника ссудить ему значительную сумму, но попытка окончилась ничем. Теперь, по словам мачехи, для спасения семьи от разорения не остается другого средства, как выдать меня замуж за богатого человека в расчете на его поддержку. Она спросила меня, готова ли я ради отца пойти на такой шаг, ведь рано или поздно мне все равно предстоит выходить замуж. Тон, каким она говорила, ее тщательно подобранные слова, безучастность, с какой она обрисовала отчаянное положение отца, потрясли меня: я поняла, что ради отца могла бы решиться на брак. Поэтому я ответила, что готова, и спросила, есть ли у нее уже на примете какая-нибудь определенная партия. "Разумеется, - ответила она, - мы с отцом давно выбрали твоего будущего супруга. Это граф…" У меня потемнело в глазах, и потребовалось некоторое время, прежде чем я пришла в себя. Я ответила, что с таким мужем счастлива не буду и рассчитываю, что им с отцом удастся найти мне более подходящего жениха. "Едва ли, - сказала мачеха, - кроме того, отец уже дал графу слово".