От прибрежной узкой полоски наверх, в скалы, вела крутая тропинка. К скалам лепились дома, сложенные из дикого камня. Ни на Кубе, ни на материковых землях Лопе таких индейских домов не видал: каменной кладки, промазанные глиной.
Испанцы рассыпались по селению, осмотрели дома внутри. Кое-где между загородок еще бродили куры; теплая зола лежала на камнях брошенных очагов; индейские толстоголовые собаки молча, без лая, удирали от пришельцев. Жители покинули селение совсем недавно, еще этой ночью.
Что же произошло здесь? Испугались косумельские индейцы подошедших судов и убежали в глубь острова? Или готовили нападение и хотели заманить пришельцев в свои дома, чтобы осадить их в селении? Испанцы не знали, что думать.
Капитана Грихальву здесь, на Острове Ласточек, встретили хорошо, об этом рассказывали все, побывавшие в экспедиции Грихальвы, - меняли хлеб и кур на стекло и ножи. Может быть, кто-нибудь еще из белых навестил этот берег за последний год и напугал прибрежных жителей?
Лопе и Хуан де Торрес пошли искать по домам - чем бы пополнить судовые припасы. Они не нашли ни маиса, ни маниоки, - должно быть, индейцы собирали здесь урожай по два - три раза в год и жили, как птицы; не запасаясь зерном. Зато почти у каждого дома были тростниковые ульи, над которыми роились пчелы. Отбиваясь от пчел, они нашли в одном доме пару щенят особенной, индейской породы; такие попадались и на Кубе- толстоголовые, жирные, с отвислыми мягкими ушами. Индейцы этих щенят ели. Нашлись еще кролики по загородкам да десятка два кур, только и всего.
- Ни людей, ни продовольствия! - ворчал Хуанде Торрес. Они пошли искать пресную воду. Нигде на берегу не видно было ни реки, ни даже маленького ручейка. Хуан де Торрес набрел на колодец - глубокий, каменной кладки, как в Испании. Колодец был пуст.
- Какие здесь дома! - удивлялся Лопе, осматривая стены. - Как построены! Не хуже, чем у нас, в Новой Кастилии!..
Об этих домах рассказывали люди Грихальвы: по всему берегу Юкатана и на ближайших островах индейские дома были не плетеные, травяные или тростниковые, как на Кубе или Эспаньоле, а каменные, грубой кладки, крепленные довольно умело. Только крыши были тростниковые, с крутым скатом.
Испанцы расположились на ночлег частью в пустых домах селения, частью на судах. Генерал-капитан остался у себя на каравелле. Утром большая лодка с "Санта Росы" пошла обследовать берега залива.
Все суда собрались в заливе; не видно было только "Исабель", так и не возвратившейся в строй после шторма.
Кортес заперся у себя в кормовой башне "Санта Росы". Кортес ждал Альварадо.
Лодка пошла в глубь залива и скоро вернулась: "Исабель" стояла на якоре неподалеку, за двумя - тремя поворотами скал. Но Альварадо на судне не было: еще утром предыдущего дня Альварадо, подойдя на "Иса-бели" к острову раньше других судов, высадился на скалы и с большим отрядом пошел в глубь острова.
Кортес потемнел лицом, выслушав донесение.
- Вот почему индейцы оставили деревню!
Он продолжал ждать у себя в башне.
- Как только сеньор Альварадо вернется, везите его ко мне, на "Санта Росу"! - приказал Кортес.
Уже после полудня голоса и шум послышались в зарослях за селением. Отряд Альварадо возвращался из вылазки в глубь острова. Сам Педро шел впереди, за ним вели двоих связанных индейцев, довольно светлых кожей. Паж Альварадо нес, перекинув через плечо, полупустую кожаную сумку.
Альварадо был весел. Остров мал, беден, добыча ничтожна, но все же он, Педро Альварадо, первый сделал вылазку, первый привел индейцев!
Внизу, под скалами, Альварадо перехватили посланцы Кортеса и повезли на капитанскую каравеллу. Двумя большими прыжками, кичась своей прославленной ловкостью, Педро взобрался на "Санта Росу". Кортес ждал его у входа в кормовую башню. Он собрал на корме всех своих капитанов.
Альварадо легко подбежал к Кортесу.
- Дон Фернандо! - с детской улыбкой сказал Альварадо. - Я несу вам все!
Он взял у пажа сумку и бросил ее к ногам генерал-капитана. Несколько тонких колец желтого металла выкатились из сумки, где - три пластинки не то золота, не то желтой меди.
Кортес отодвинул сумку носком ноги. Он был бледен от ярости.
- Так начинать плавать, - глухим от бешенства голосом сказал Кортес.-Так начинать плавание со мной, дон Педро?.. С грабежа, с погони?.. Вы хотите всех индейцев разогнать на моем пути?
- Индейцы здешние - трусы! - горячо сказал Альварадо. - Все селение разбежалось от двух выстрелов из мушкета. Я взял у них вот это… - Он показал на кольца и пластинки, выкатившиеся из сумки.
- Сами должны отдать! - твердо сказал Кортес. - Индейцы сами, доброй волей, должны прийти просить милости моей и моего короля и принести дары! И только если сами не отдают, - тогда… - Кортес ткнул концом шпаги в доски пола, - тогда… забирать силой! Вы не поняли моих наказов, дон Педро!
Кортес отвернулся.
- Ступайте на ваше судно, Альварадо! - сказал он. - Восемь дней, извольте просидеть у себя на "Иса-бели", ко мне не являйтесь без вызова.
У Педро Альварадо по-детски задрожали пушистые рыжие брови.
- Дон Фернандо, - сказал Альварадо. - Дон Фернандо, я не думал…
Кортес не повернул головы. Он не слушал.
Сумка и кружки металла еще валялись у его ног. Шут Сервантес подбежал и поддал ногой индейское кольцо.
- И это вся ваша добыча, Альварадо?
Альварадо метнул на него быстрый бешеный взгляд.
Шут замолчал.
- Я привел индейцев, - сказал Альварадо.
- Ведите их сюда, - коротко приказал Кортес.
Индейцев привезли на лодке, голых, перевязанных по ногам, с прикрученными руками.
- Развязать! - сказал Кортес.
Людей развязали, и они отвалились друг от друга, едва живые. Один стонал, не поднимаясь, - должно быть, потерял сознание; второй, приподняв голову, испуганно осматривался по сторонам.
- Подведите ко мне! - указал Кортес на второго. - Позовите переводчика.
Индейца подвели. Снизу прибежал Мельчорехо.
Индеец с Косумела был светлее кожей, выше ростом и сильнее на вид, чем жители Кубы. Руки у него еще были прикручены к спине пеньковой веревкой.
По приказу Кортеса индейцу развязали руки. Он огляделся, ступил вперед, к Кортесу. Узнав в нем вождя, индеец приветствовал его по обычаю своей земли: склонившись вперед, одной рукой коснулся палубы, другую приложил ко лбу.
Кортес приподнял индейца с пола.
- Ты свободен!-сказал Кортес. - Я отпускаю тебя.
Мельчорехо перевел слова генерал-капитана.
- Я и мой государь даем тебе свободу! - милостиво сказал Кортес. - Переведи ему, Мельчорехо.
Он протянул индейцу связку зеленых стеклянных бус:
- Я и мой государь дарим тебе эти подарки!..
Только тут индеец понял, поверил, быстро заговорил. Слезы радости выступили у него на круглых детских глазах.
- А-га!.. Ра-тани!.. - сказал индеец.
Мельчорехо перевел. Это значило: "спасибо".
- И это я дарю тебе!.. И это, и это!..
Индейца задарили. На шею ему навесили две связки бус и еще по связке на каждую руку. В пальцы сунули дешевый ножик с деревянной рукояткой.
- Все это мы даем тебе, - я и мой великий государь!
Мельчорехо перевел.
- А теперь пускай идет, - сказал Кортес. - Мельчорехо, объясни ему: так мы будем поступать с каждым, кто доброй волей придет к нам. Пускай приносят жемчуг, золото, хлеб, - мы всех одарим!
Кортес поднял и показал индейцу большую двойную связку блестящих красных и синих бус.
- Вот! Скажи своему вождю: пускай приходит миром ко мне, - я все это ему отдам.
Индеец закивал головой. Он понял.
Второму индейцу тоже навесили бусы на шею, сунули детский бубенчик в руки. Индеец только что пришел в себя и стоял, оглядываясь в удивлении.
Пленников свезли на сушу. Лодка еще не успела пристать к берегу, как оба выскочили на камни и бегом пустились по тропинке вверх.
Капитан Монтехо покачал головой.
- Пожалуй, не вернутся! - сказал Монтехо.
- Вернутся! - уверенно сказал Кортес. - Не эти,- так другие. Они тоже захотят получить от меня подарки.
Глава девятая
ДОМ ИЗ ЗЕМЛИ
Пришел день - косумельцы не показывались. Кортес велел Сандовалю взять сотню людей и пойти в глубь острова на разведку.
Остров весь зарос глухой буйной зеленью; кое-где по склонам холмов виднелись огромные белые камни. Высокая колючая трава и ползучие стебли мешали продвигаться вперед, побеги дикого маиса вставали выше иных деревьев. На низких раскидистых деревьях росли крупные белые и розовые цветы; над этими цветами тучами роились пчелы.
- Я назвал бы этот остров не "Остров Ласточек", а "Остров Бешеных Пчел", - ворчал Лопе Санчес, закрываясь щитом от пчелиных укусов.
За холмом начинался спуск в большую, заросшую лесом котловину. В центре ее поднимался не то пригорок правильной формы, не то какое-то сооружение.
Солдаты спустились с холма. В самом деле, посреди котловины возвышалось здание, если можно назвать зданием искусственно насыпанную земляную гору, укрепленную камнями. Широкая насыпь была только основанием или нижней террасой здания; на нее насыпана была вторая, поменьше, и укреплена камнями, на вторую- третья, и так, уступами, суживаясь кверху, поднимался огромный дом, похожий на ступенчатую пирамиду. Сверху пирамида была точно срезана небольшой площадкой, и на площадке стояла открытая на все стороны башенка.
- Там кто-то есть! Там люди! - закричали солдаты.
Какие-то фигуры действительно виднелись в башне.
Они не двигались, точно застыли.
Испанцы двинулись дальше, продираясь через колючую траву. К башенке в самой толще здания вела широкая лестница, тоже из земли, укрепленной камнями. На лестнице никого не было, никто не охранял ни ступенек, ни нижней террасы.
Сандоваль велел оставить стражу внизу, на первых ступеньках. Остальные стали подниматься к башне.
Больше получаса занял подъем, - лестница была крута. Кроме того, на каждой террасе надо было обходить все здание кругом, чтобы попасть на следующий подъем лестницы. Какие-то норы были пробиты в земляной толще здания, похожие на входы в низкие пещеры. Лопе ткнул копьем для проверки в одну такую нору, - там никого не было: ни людей, ни зверей.
Задыхаясь от жары, в поту, солдаты наконец добрались до башни; передние человек пять бегом вбежали в нее.
Тяжелый запах ударил людям в нос; передние попятились, - прямо в лицо нм смотрели страшные, оскаленные морды каких-то чудовищ. У самых ног чудовищ грудами на полу свалены были пожелтевшие человеческие кости.
- Санта Хесус, куда это мы попали?.. Спаси меня, святая дева! Да это же сам дьявол!.. - Молоденький солдат-галисиец, Габриэль Нова, попятился, роняя копье.- К самому дьяволу в ад!..
- Спаси нас, Иисусе! - Еще несколько человек начали пятиться к выходу, оглядываясь на капитана.
- Смелее, земляки!.. Это не ад! Это поганая индейская церковь! - закричал рябой Эредия. - Я видел такие в Потончане. А это индейские боги!..
- Идолы!.. Поганые боги!..
- Они из дерева, глядите!..
Осмелев, солдаты уже толпой напирали внутрь башни. Кто-то ткнул деревянного бога в огромные оскаленные зубы, и фигура качнулась, едва не свалившись на солдата. Тихий сдержанный вздох донесся откуда-то из угла.
- Тут кто-то есть!-закричал Эредия. - Сеньор капитан, прикажите обыскать.
- Займите вход! Встаньте по двое по углам и у столбов, - распорядился Сандоваль. - Осмотрите всю башню.
Из-за груды костей, из-за чёрной деревянной фигуры самого большого идола солдаты вытащили человека. Это был индеец, старый, седой и почти голый. Он казался не испуганным, а только очень огорченным.
Индеец сложил руки на груди, опустил голову и с важным грустным лицом сел на полу, перед самым большим идолом. Он, казалось, не обращал внимания на белых людей.
- Сеньор капитан, разрешите, я трону его слегка копьем! - нетерпеливо попросил Эредия.
- Погоди, Эредия! Поглядим, что он будет делать, - сказал Сандоваль.
Индеец сидел на полу, опустив лицо и покачиваясь взад и вперед. Волосы у него были длинные, закрученные в несколько жгутов. Все пальцы на ногах у индейца были отрублены, кроме большого - на правой; отрублены были также оба мизинца на руках. Вокруг глаз -был наведен краской сложный рисунок из синих кружков и стрел, пересеченных красными полосками.
- У него точь-в-точь такой же рисунок вокруг глаз, как у нашего "языка" Мельчорехо! - заметил Габриэль Нова.
- Да, они, должно быть, одного племени… - Наш Мельчорехо взят откуда-то из здешних мест, с берега Юкатана.
- Глядите, глядите, встает!..
- Сейчас будет колдовать над своими идолами!..
- Это, наверно, индейский поп, глядите!..
Индеец поднялся так же медленно и важно. Он вытащил из угла большую каменную вазу, в которой, под пеплом, тлели мелкие угольки. Индеец достал из-под ног самого большого идола пучок ровно нарезанной красноватой травы и положил ее на угли. Трава начала тлеть; поднялся дым; какой-то странный, сильный дурманящий запах наполнил башню.
Индеец запел высоким тонким голосом, все на одной ноте. Солдаты переглянулись. У Лопе закружилась голова; казалось, сейчас ему станет худо от этого остро пахнущего дыма, от тонкого визгливого голоса, тянущего все одну и ту же ноту…
- Довольно! Возьмите его! - сказал Сандоваль.
Индейца взяли. Он успел еще бросить пучок тлеющей пахучей травы в нос своему идолу, потом встал, молча опустил руки и покорно дал себя связать.
Испанцы еще раз осмотрели башню террасы, ступеньки, все закоулки земляного индейского храма. Больше никого они не нашли. Старый жрец-индеец жил здесь один.
Сандоваль пытался расспросить индейца о стране, о храме. Тот молчал. Старик не понимал ни слова из того, что ему говорили. Жестов он также не понимал или не хотел понимать.
- Поведем его к сеньору Кортесу, - распорядился Сандоваль.
Кортес расположился в одном из домов селения. С ним были его капитаны: Пуэртокарреро, де Монтехо, Кристобаль де Алид, Алонсо де Авила и другие. Не было только Альварадо, - тот сидел взаперти у себя, в кормовой башне "Исабели".
Индейца привели в дом к Кортесу. Кортес велел развязать старику руки, усадил на ковре подле себя, принял с почетом. Но старик сидел опустив голову, сложив руки и молчал. Он не ответил Кортесу ни словом на своем языке, ни жестом, ни кивком головы. Привели Мельчорехо. Услышав слова на родном языке, старик поднял голову. Он выслушал Мельчорехо, осмотрел его внимательно и с презрением отвернулся. Старик не хотел разговаривать с человеком, который изменил своему племени.
Кортес велел принести вареной свинины, вина, хлеба. Старик не дотронулся до еды.
Долго бился Кортес со старым индейцем, - тот все молчал, опустив голову, сложив руки. Кортес скинул сорочку с себя и надел ее на старика в знак особенного своего расположения. Индеец снял сорочку и отложил ее в сторону, с явным отвращением.
Тогда Кортес повел индейца на берег, показал ему испанские суда. Старик долго смотрел на каравеллы, потом на большие весельные лодки, стоявшие у самого берега. На лодки старый индеец обратил особенное внимание.
- Дариен!.. - сказал старик и показал на самую большую лодку.
Это было первое слово, которое индеец произнес.
Дариен?.. Испанская колония в материковых землях?.. Во многих сотнях лег южнее, на берегу материка?.. Откуда индеец с Юкатана мог знать это слово?
Несколько раз переспросил Кортес, снова позвали Мельчорехо.
- Дариен! - явственно повторил индеец, показывая на лодки.
Кортес взволновался. Может быть, на этом берегу побывали испанцы с материка? Как они попали сюда и что с ними сталось?..
- У меня есть солдат, живший когда-то в Дариене! - сказал Кортес. - Я помню его; он записался в Сант-Яго. Разыщите этого человека, Сандоваль!."
Глава десятая
БРАТ АГИЛЯР
Только Лопе пристроился на пороге индейского дома, чтобы пообедать кроличьим жарким, как его позвали к генерал-капитану.
- Хорошая память у сеньора Кортеса, - обрадовался Лопе. - Сеньор вспомнил об обещанном камзоле!
Лопе побежал к капитану, забыв о еде. Но Кортес и не думал говорить с ним о камзоле. Он был очень озабочен.
- Послушай, Санчес, - сказал Кортес. - Ты ведь был в Дариене?
- Был, ваша милость.
- Вспомни хорошо, - ходили из Дариена суда к берегам Юкатана?
Лопе подумал.
- Не было такого, ваша милость! - твердо сказал он. - Не до новых земель было нам в колонии. С голоду мы дохли в Дариене, - за хлебом посылали суда, это верно, - в Сан-Доминго, на Эспаньолу.
Кортес задумался.
- На Эспаньолу?.. А вернулись эти суда обратно?.. Вспомни, Санчес, это очень важно!
Лопе напряг память. Почти восемь лет прошло с тех пор, но нет, он помнил точно: одно вернулось, с капитаном Вальдивия, привезли хлеб и солонину… А второе?.. Нет, второго напрасно ждали в Дариене. Не было о нем вестей, так и не узнали, добралось ли судно до Эспаньолы и разбилось у берега или потерпело крушение где-нибудь в пути.
- Одно не вернулось, ваша милость, - сказал Лопе.
- Ты хорошо помнишь? - оживился Кортес.
- Хорошо, ваша милость! Одно судно ушло в Эспаньолу и не вернулось
Позвали Аламиноса и других капитанов. Пилот Аламинос хорошо знал ветры и течения в этой части океана.
- Да, если судно, выйдя из Дариена, из-за бури уклонилось к северу, оно могло попасть в то же течение, в которое попали мы, - сказал Аламинос. - Каравелла разбилась где-нибудь среди мелких островов, а лодку пригнало течением сюда, к Косумелу.
- И возможно, здесь, на диком острове, есть христиане, попавшие в неволю к индейцам?..
- Да, это возможно, - сказал Аламинос.
Кортес был взволнован. Поиски потерпевших крушение- это благородная цель. Пусть же теперь наместник Кубы попробует его опорочить в глазах короля!..
- Мы должны их найти! - сказал Кортес. - Как обрадуется его величество, когда узнает, что отыскали и вернули в лоно родины испанцев, попавших в неволю к дикарям Нового света!.. Я пошлю его величеству донесение вместе с королевской частью золота!..
Да, да. Через голову наместника Кубы он пошлет королю донесение и этим оправдает свой самовольный выход в плавание. Если ему удастся разыскать пропавших испанцев, - его величество не станет проверять,- имел ли Фернандо Кортес право становиться во главе армады. Уже одним этим поступком Кортес докажет свое право на звание генерал-капитана.
- Что же сталось с этими испанцами, попавшими на Косумел? - Капитаны опять подступили к старику.
- Здесь были белые люди - такие же, как мы? - спрашивал Кортес.
Старик тряс головой. Он не понимал.
- Переведи, Мельчорехо! Ортегилья, дай ему вина!..
Почти насильно старому жрецу влили в рот пол кубка вина. Он поднял голову, повеселел, начал осматривать испанцев заблестевшими глазами.
- Сейчас заговорит! - сказал Сандоваль.
- От хорошего вина немой заговорит, не то что индеец! - сказал Лопе.
Старик действительно заговорил.
- Да, здесь были люди, - с бородами, в медных шлемах, как вы… Их было шесть человек: пять и еще один… - индеец показал на пальцах.