- В эти минуты моим бочкам совершенно не нужен присмотр, так что я могу позволить себе немного поболтать.
- Итак, мастер Арнольдо, - продолжал непреклонный Мендоса. - Почему, когда я назвал имя маркиза де Монтелимара, ваши руки задрожали? Вы сами видите, что бокал разлетелся вдребезги.
- Я заплачу.
- Хозяин "Эль Моро" великодушен и не потребует с вас денег. Только не пытайтесь, разбив бокал, сменить тему разговора. Скажите-ка лучше, где и когда меня мог увидеть маркиз де Монтелимар? И как ему удалось узнать меня после шести лет моего отсутствия в Панаме?
- Не знаю никакого маркиза те Монтелимара, - сказал фламандец и вытер рукой покрывшийся большими каплями пота лоб.
- Ага!.. Не хотите говорить?.. - повысил голос Мендоса. - Хочу сообщить вам, что вот этот молчаливый сеньор - один из самых известных буканьеров на Сан-Доминго, а сам я вовсе не торговец мулами, а флибустьер, участвовавший во всех походах Дэвида и Равено де Люсана.
- Человеку плохо! - вдруг вскрикнул дон Баррехо. - Панчита, скорее приготовь чашку ромашкового чая для сеньора. Ему сразу станет лучше.
И в самом деле казалось, что фламандец вот-вот лишится чувств, настолько он выглядел бледным и измученным.
- Разве вы не понимаете, что выдали себя? - крикнул Мендоса. - Или вы решитесь заговорить, или я вгоню вам в глотку всю вашу мизерикордию.
- Подожди, пусть он хоть ромашки попьет, - сказал с улыбкой дон Баррехо. - Сознайтесь: вы знаете маркиза де Монтелимара? Да или нет? Запираться и все отрицать бесполезно.
Арнольдо наконец кивком головы подал утвердительный знак.
- Ну, наконец-то! - обрадовался бискаец, тогда как Буттафуоко, показывая свое удовлетворение, выпил один за другим два бокала вина.
- Мессер Арнольдо, выпейте и вы глоток этого старого хереса, который, говорят, залил в бутылки сам папаша Ной, - сказал гасконец, протягивая бокал. - Этот напиток немного взбодрит вас и поставит на ноги, как уверяет старый трактирщик.
Мессер Арнольдо, хотя и был уже пьян в стельку, последовал совету. Ему очень надо было собраться после такого возбуждения и стольких тревог.
- Когда он меня видел? - возобновил допрос Мендоса.
- Три дня назад, - ответил фламандец.
- Ты, стало быть, один из его шпионов по этой части.
Фламандец, не говоря ни слова, кивнул головой.
- Где? - спросил Мендоса с угрозой в голосе.
- На торговой пристани.
- О, дьявольская аркебуза! - выругался бискаец, ударив пару раз себя кулаком по лбу. - А я даже не заметил его присутствия!..
- Я же просил тебя не показываться в людных местах, - сказал Буттафуоко.
- Да ведь прошло шесть лет.
- Очевидно, ты не очень изменился, приятель, и остался молодым, - сказал дон Баррехо. - Какой счастливый человек!
Мендоса собрался продолжить допрос, но тут заметил, что фламандец откинулся на спинку стула, так что его длиннющие руки почти касались пола.
- Уж не загнулся ли он? - Мендоса задумался.
- Да он мертвецки пьян, - сказал подошедший гасконец. - О!.. Пойду-ка и я напьюсь!.. Этот человек, дорогуша, не сможет развязать язык раньше, чем через сутки.
- Тогда оставим его переваривать выпитое вино, а сами побеседуем вчетвером. Мы должны дать тебе, дон Баррехо, кое-какие объяснения.
- Жду их уже три часа, - ответил трактирщик.
- Мы бы давно все тебе рассказали, если бы не появилась эта пиявка.
- Позволь прежде мне сказать пару слов, Мендоса, - сказал Буттафуоко. - Как ты догадался, что этот фламандец был шпионом маркиза де Монтелимара?
- Я не знал его, как и вы, сеньор Буттафуоко. Просто у меня было смутное подозрение, а имя маркиза я произнес случайно.
- И сразу же угадал! - воскликнул дон Баррехо. - Я всегда говорил, что ты необычайный человек. Ну а теперь давайте обещанные разъяснения. Хочу поскорее узнать, почему вы приехали разыскать меня и вообще вспомнили, что где-то в Америке живет храбрый гасконец и верный друг. В это дело определенно вмешался сын Красного корсара.
- Скорее его сестра, - сказал Мендоса.
- Кто? Дочь великого касика Дарьена!..
- Мы сопровождали ее сюда.
- Сеньорита здесь!.. Какая неосторожность! Если маркиз де Монтелимар обнаружит ее, он больше не оставит девушку в покое.
- О! Мы приняли меры предосторожности, дружище, и спрятали ее на посаде, которую содержит один из друзей сеньора Буттафуоко, тоже старый буканьер. Ему теперь больше нравится содержать постоялый двор, чем убивать диких быков на Кубе или Сан-Доминго.
- А зачем она приехала сюда, когда должна была находиться рядом с графом ди Вентимилья, своим братом, и маркизой де Монтелимар, своей невесткой?
- Значит, в Панаме ничего не знают о смерти старого касика? Он умер четыре или пять месяцев назад и оставил свои сказочные богатства дочери Красного корсара.
- Великий касик умер!.. - удивился дон Баррехо и с силой стукнул кулаком по столу. - Тогда маркиз де Монтелимар, всегда стремившийся завладеть этими богатствами, должно быть, уже отправился в поход.
- Похоже, что нет, - ответил Мендоса. - Три дня назад он был еще здесь.
- Да, ведь Пфеффер об этом говорил. Но как же о смерти касика узнал граф ди Вентимилья? Он ведь, кажется, постоянно живет в Италии.
- От одного старого буканьера, нашедшего приют у великого касика. Он специально приехал в графский замок, чтобы объявить сеньорите о том, что племя ждет ее приезда. Индейцы собираются провозгласить ее своей королевой, поскольку других наследников у касика нет.
- И этот буканьер сопровождал сюда сеньориту?
- Да, - ответил Мендоса.
- И где же этот человек?
- Он присматривает за сеньоритой на постоялом дворе у друга сеньора Буттафуоко.
- Ну а от меня что вы хотите? - спросил дон Баррехо.
- Ты все еще связан с тихоокеанскими флибустьерами?
- Да, они частенько ко мне заходят.
- Их база по-прежнему находится на острове Тарога?
- Да, хотя испанцы много раз пытались их оттуда выбить.
- Кто командует флибустьерами?
- По-прежнему Равено де Люсан.
- А Дэвид?
- Он отправился к мысу Горн, и с тех пор о нем ничего не слышно.
- А много флибустьеров на Тароге?
- Да сотни три, говорят.
- Тогда, сеньор Буттафуоко, нам необходимо повидаться с Равено де Люсаном. Без поддержки его людей невозможно справиться с таким серьезным предприятием. Если не сегодня завтра испанцы узнают, что великий касик умер, они поспешат захватить земли этого богатейшего человека.
- В этом можно быть уверенным, - согласился Буттафуоко. - Маркиз де Монтелимар много лет ждал этого момента, когда он сможет протянуть руки к сокровищам касика, тем более что испанский король уже согласился на завоевание этих земель.
И как раз в этот момент, перекрывая шум дождя и удары грома, послышались сильные удары в дверь.
Дон Баррехо, некоторое время назад присевший, быстро вскочил на ноги и сказал Панчите, которая что-то вязала за огромной стойкой:
- Прикрути-ка фитиль, подружка.
- Кто бы это мог быть? - спросил Буттафуоко. - Уже скоро десять часов, а погода жуткая.
- Может быть, это ночной дозор? - предположил гасконец.
- А что, дозорные к вам заходят?
- Да, сеньор Буттафуоко.
- Дело осложняется.
- Вовсе нет, - возразил Мендоса, который как настоящий баск всегда мог найти выход из любого положения. - Давайте возьмем нашего приятеля Пфеффера за руки, за ноги и отнесем его в погреб.
- А в случае опасности утопим его в бочке хереса, - добавил жестокосердый гасконец.
Второй удар, еще сильнее первого, чуть не разнес вдребезги дверное стекло.
- Быстрей, уходите и погасите свет в погребе, - сказал дон Баррехо, а потом, обернувшись к жене, добавил: - Скорее поставь корзинку с самыми старыми бутылками, какие у нас только есть.
Мендоса и Буттафуоко подняли фламандца, закутали его во все еще мокрый плащ и торопливо спустились в погреб вслед за прекрасной кастильянкой, тогда как дон Баррехо приблизился к двери и спросил злющим голосом:
- Кто там еще? Уже поздно, черт вас дери, а таверна "Эль Моро" не ночной притон.
- Дозор, - ответил повелительный голос.
- Что вам здесь надо в этот час? Я ведь закрыл вовремя.
- Откройте.
- Подождите, дайте мне хоть штаны надеть, а жене - юбку. Черт бы вас побрал! Уже в Панаме и поспать нельзя.
Панчита вернулась, неся другую корзину, полную бутылок, покрытых благородной паутиной, и поставила ее на стойку.
Гасконец подождал еще немного, доставляя себе удовольствие при мысли о том, как сейчас достается мокнущим дозорным; потом, наконец, он решился открыть дверь, спрятав предварительно свою огромную драгинассу. Едва дверь отворилась, показались трое мужчин. Это были полицейский офицер и двое алебардщиков из ночной стражи.
- Buena noche, caballeros, - сказал гасконец, принимая удар судьбы. - Я как раз собирался лечь в постель. Жуткая ночь, не правда ли?
- Вы один? - спросил офицер изумленно.
- Нет, господин офицер, я шептал всякие нежные словечки своей женушке. Она, знаете ли, кастильянка.
- А вы? - спросил офицер.
- Я-то с Пиренеев.
- Край контрабандистов.
- Сеньор, я всегда был честным человеком, а мой почтенный род уже триста лет продает вино в Испании и Америке, - обиделся гасконец.
Офицер повернулся к нему спиной и обменялся вполголоса несколькими словами с алебардщиками, потом снова оборотился к дону Баррехо, начинавшему выказывать недовольство этим неожиданным визитом, и сказал:
- Сегодня в эту таверну вошел один сеньор, но отсюда он не выходил.
- Из моей таверны!.. - выкрикнул гасконец, делая вид, что упал с неба. - Может быть, он закатился под какой-нибудь стол и мирно спит?.. Панчита, погляди-ка хорошенько, нет ли в углах пьяных.
- Я никого не видела, - ответила прекрасная кастильянка.
- И тем не менее этот сеньор отсюда не выходил, - настаивал офицер.
- Боже милосердный! - воскликнул дон Баррехо. - Да уж не убили ли его в комнатах наверху?
- Нет, муженек! Я только что спустилась сверху, после того как приготовила нам постель.
- Carrai! - взорвался офицер. - Хорошенькое дельце!
- Да, хорошенькое дельце! - повторил дон Баррехо.
Офицер обменялся парой слов с алебардщиками, сопровождая разговор широкими жестами, потом уселся за стол и приказал:
- А ну-ка, трактирщик, принеси чего-нибудь выпить. Мы промокли до нитки, и было бы неплохо закончить вечер у хорошего очага. Потом мы продолжим разговор, потому что мне обязательно надо узнать, куда делся тот сеньор.
- Я уверен, что вы его где-нибудь найдете, сеньор офицер, если только он не был духом. Не спрятался же он, без моего ведома, внутри какой-нибудь бочки или бутылки… Ах, Панчиточка, мы хотим отведать бутылки из того ящика, что мой дядя прислал из Аликанте. Принеси-ка нам одну, я разопью ее вместе с дозором.
- Да вот же их полная корзинка, - сказала кастильянка.
- Откупори одну, подружка моя: я предложу ее сеньору офицеру и его бравым дозорным.
Не каждый день случается выпить, не заплатив ни гроша, - особенно солдату, поэтому ночной дозор с большим удовольствием принял предложение хитрого гасконца.
Панчита принесла пять или шесть бутылок различного качества; кружки наполнялись и осушались несколько раз подряд, далекого дядю все громче хвалили, не забывая и его племянника-трактирщика.
- Великолепный подарок от бедного дяди! - сказал гасконец. - Шестьдесят бутылок, одна лучше другой, составили этот дар - так дядя любит своего племянника. Пейте вволю, сеньоры, это вино мне ничего не стоило.
- Да мы и пьем, трактирщик, однако не забываем при этом того сеньора, что не вышел из вашей таверны.
- Вы полагаете, что я способен убивать людей, приходящих в мою таверну выпить вина? - с оттенком горечи спросил дон Баррехо.
- Я не считаю вас способным совершать столь ужасные преступления, - ответил офицер. - Однако я должен найти этого кабальеро.
- А!.. Это был дворянин?
- Я так думаю. Давайте теперь выслушаем трактирщика: кто сегодня приходил сюда выпить?
- Человек пятнадцать - двадцать, как европейцев, так и метисов. Для последних я держу превосходный мецкаль, который дам вам попробовать, если пожелаете.
- Оставим на время мецкаль. А не заметили ли вы среди посетителей высокого мужчину, одетого во все черное, с очень бледной кожей и белейшими, почти полностью белыми волосами?
Дон Баррехо принялся гладить свой лоб, закатил глаза к потолку, словно искал на почернелых балках какое-то вдохновение.
- Высокий… худой… с почти белыми волосами… весь в черном… конечно… должен существовать этот высокий сеньор… Он пил с двумя неизвестными.
- Значит, вы его видели? - спросил офицер.
- Я очень хорошо его помню, потому что обслуживал его я. Он сидел в кампании двух мужчин, пришедших чуть раньше него. До сегодняшнего дня я никогда не видел этих людей.
- Один из них средних лет, другой чуть постарше, с седеющей бородой?
- Точно, - ответил дон Баррехо. - Эта кампания осушила немалое количество бутылок вот за тем столиком. Там и сейчас полно посуды. Потом, воспользовавшись моментом, когда ливень начал стихать, они ушли.
- Все вместе?
- Они держались друг за друга, потому что не очень прочно стояли на ногах. Черт возьми!.. В моей таверне пьют изысканные вина.
Офицер повернулся к одному из двух алебардщиков и сказал:
- Ты слышал, Хосе?
- Да, сеньор.
- Значит, в тот момент тебя не было на посту.
- И все же, сеньор, клянусь вам, что я не удалялся от той подворотни, которая плохо ли хорошо, но спасала меня от дождя.
- А может быть, твое внимание что-то отвлекло?
- Я это полностью исключаю, - решительно ответил алебардщик.
- Эх!.. Порой встретишься взглядом с какой-нибудь юной красавицей, и больше уже ничего не видишь, - предположил трактирщик.
- Я ничего не видел, кроме потоков воды.
- Что ты на это скажешь, трактирщик? - спросил офицер.
- Панчита, - позвал дон Баррехо.
Прекрасная трактирщица с готовностью подошла.
- Ты же ведь тоже видела этих сеньоров, которые опустошили не то семь, не то восемь бутылок?
- Да, мой Пепито.
- Они ушли от нас или нет?
- Если их больше нет за столиком, значит, ушли.
- Вы поняли, сеньор офицер? - спросил гасконец. - Их было трое, а я не в состоянии убить словно собак троих христиан, а потом бросить их трупы… Куда? В нашем домишке нет даже колодца. Мне кажется невероятным, чтобы трое мужчин из мяса и костей исчезли, не оставив следа. Ну, если только это были дьяволята… Говорят, таковые встречаются среди этих псов-флибустьеров… По крайней мере, так говорят монахи в кафедральном соборе.
- Блондинистый мужчина, конечно, не может быть дьяволом, потому что он был слишком хорошим католиком, - ответил офицер, казавшийся озабоченным.
- Давайте осушим еще несколько бокалов, а потом приступим к тщательному осмотру моего дома. О!.. Подождите!.. У меня в погребке есть бутылка двадцатипятилетней выдержки. Да еще четырнадцать дней. Я даю такую точную дату, потому что сегодня держал эту бутылку в руках. Хотите попробовать это вино, сеньор офицер?
- Подавайте эту старую бутылку, - ответил командир дозора. - У нас еще будет время осмотреть ваш дом.
- Панчита, лампу! - крикнул гасконец. - И подай мою драгинассу, потому как вся эта история с пропадающими людьми немножко попортила мне кровь.
Он взял и лампу, и шпагу, тогда как офицер, воспользовавшись его отсутствием, принялся строить глазки прекрасной трактирщице. Дон Баррехо спустился по лестнице в глубокий и очень просторный погреб, занятый разными бочками и бочонками. Но, проходя за стойкой, хитрец прихватил с собой кучку скатертей. Едва он добрался до последней ступеньки, как к нему подошли Буттафуоко и Мендоса.
- Что там?.. - в один голос спросили оба авантюриста.
- Плохо, друзья. За этим Пфиффером наблюдали, и дозорные пришли узнать у меня, что с ним произошло.
- Надо, чтобы он исчез, - сказал Мендоса.
- Утопить его в бочке с хересом?
- Там, по меньшей мере, его не станут искать.
- Я придумал кое-что получше, - сказал гасконец.
- Что же?
- Хочу предложить вам нарядиться привидениями.
- Ты спятил, дон Баррехо?
- Говорю вам: если нам не удастся запугать этих полицейских, дела наши будут очень плохими, потому как они намерены провести тщательный обыск всего дома, включая погреб, чтобы отыскать этого проклятого Пфиффера.
- Что мы должны делать? - спросил Мендоса, которому понравилась идея стать пугалом.
- Я принес вам скатерти. Вы их накинете, когда офицер с алебардщиками спустятся сюда. В дальнем углу погреба валяется всякое старье; найдутся там и цепи. Изобразите призраков или чертей - увидите, что будет с дозором!
- Идешь наверх? - спросил Мендоса.
- Мне надо принести еще пару бутылок; они совсем закружат головы этим храбрецам. Через четверть часа начинайте шуметь. Я отвечаю за все.
- А если эти полицейские вовсе не верят в привидения? - спросил Буттафуоко.
- Tonnerre!.. Тогда нам придется сразиться с ними, и ни один из них не выберется из погреба живым, - ответил гасконец. - Свет я вам оставлю, но рекомендую погасить лампу, как только вы хорошо спрячете за бочками этого пьяного Пфиффера.