Поскольку сейчас только начало навигации, нам, возможно, понадобится немного больше времени. Но это не важно, главное - пройти, и мы пройдем, если бы даже для этого пришлось стереть о льды стальной ледорез "Галлии"!
- Вы совершенно правы! - произнес доктор, бывший очевидцем первой атаки и больше не сомневавшийся в успехе.
- К тому же льды в заливе Мелвилл не так неприступны, как я ожидал. Они, несомненно, слабее льдов у Шпицбергена, где их толщина достигает шести, а то и семи метров. Здесь толщина льда всего два метра, и это меня вполне устраивает.
- Капитан, у меня появилась идея относительно большого пакового поля и Шпицбергена, не позволяющего исследователям идти дальше восьмидесятой параллели.
- Что за идея, дорогой доктор?
- Путь, которым мы следуем, наилучший, я с этим согласен, но почему-то на протяжении почти шестидесяти лет никому не удавалось продвинуться по нему дальше восемьдесят второго градуса сорок первой минуты северной широты, до которой дошел Парри .
- Это так, и все же по этому пути мореплаватели продвигались к полюсу гораздо ближе, чем по другим. Например, в тысяча восемьсот семьдесят первом году экспедиция американца Холла на "Поларисе" провела зимовку на восемьдесят втором градусе шестнадцати минутах северной широты в месте, куда еще не ступала нога человека… Неизвестно, как далеко прошел бы Холл санным путем, если бы не малодушие экипажа второго помощника Сиднея Баддингтона, это они заставили Холла повернуть назад. Очень важно, доктор, провести зимовку как можно ближе к полюсу, это хорошо понимал сэр Джордж Нэрс. Он привел свой корабль "Алерт" к мысу Шеридан на восемь минут севернее, чем Холл свой "Поларис", то есть к восемьдесят второму градусу двадцати четырем минутам северной широты. От этой широты второй помощник Нэрса, отважный лейтенант Маркем, пошел на санях прямо к Северному полюсу, и двенадцатого мая тысяча восемьсот семьдесят шестого года после тяжелейшего тридцатидевятидневного перехода достиг восемьдесят третьего градуса двадцати минут северной широты, куда не доходил до него ни один путешественник.
Того же пытался достичь американец лейтенант Грили. Его экспедиция собрала ценнейшие научные сведения, но кончилась, к несчастью, трагически. Не имея собственного судна, Грили плыл вместе с членами экспедиции и со всем ее оборудованием на пароходе "Протей" до залива Дисковери.
Там он встал лагерем со всем своим персоналом на восемьдесят четвертом градусе сорока четырех минутах северной широты, а "Протей" вернулся в Америку, пообещав Грили приехать за ним через три года.
Обреченный, таким образом, на тридцать шесть месяцев добровольного изгнания, мужественный путешественник вместе с членами экспедиции построил для зимовки Форт-Конгер и ждал начала сезона тысяча восемьсот восемьдесят первого года, чтобы приступить к исследованиям.
Благодаря своим замечательным сотрудникам: вашему коллеге и соотечественнику доктору Пави и особенно героическому лейтенанту Локвуду и младшим офицерам его полка, экспедиция Грили совершала чудо за чудом.
Локвуд, например, дошел на санях до восемьдесят третьего градуса двадцати трех минут, но, к несчастью, ему пришлось отказаться от дальнейшего продвижения к северу, потому что на его пути встретилась открытая вода. Там, где сэр Джордж Нэрс в свое время видел огромные ледяные нагромождения и считал, что море в этих местах замерзло навечно, и даже дал ему название Палеокристаллического, Локвуд встретил протоки свободной воды!.. Но у него были только сани!
Неизвестно, как далеко удалось бы ему пройти к полюсу, будь у него хотя бы небольшая гренландская лодка! Неожиданностей в этих местах много, и их необходимо учитывать. Нэрса, опытного английского мореплавателя, никак не назовешь легкомысленным. Он встретил льды, которые по структуре и конфигурации можно было принять за вечные.
- А шесть лет спустя они растаяли.
- Маркем поверил утверждениям Нэрса и не взял с собой лодки, надеясь проехать на санях.
- А вы что собираетесь делать?
- Постараюсь учесть их опыт и пройти там, где они не смогли. Вы станете тому свидетелем, доктор. Или же меня похоронят в полярных льдах!
ГЛАВА 7
Шхуна остановлена льдами. - Идея капитана. - Много усилий и немного динамита. - Путь свободен. - Человек или медведь? - Три медведя и один человек. - Погоня. - Промахнулся! - Доктор находит учителя и не завидует ему. - Подвиги кока. - Достойный своего знаменитого однофамильца Тартарена. - Гора свежего мяса.
- Черт подери! Залив Мелвилл не пропускает! - воскликнул доктор.
- Да, господин доктор, защищается! - серьезным тоном ответил боцман Геник.
- Кажется, мы застряли!
- Посмотрим.
- Нечего смотреть, и так ясно!
Накануне резко упала температура, расколовшиеся было ледяные поля смерзлись, и их уже нельзя было разбивать ледорезом, потому что шхуна не могла двинуться с места.
Старый китобой, неизменно спокойный, приложив козырьком руку ко лбу, смотрел вдаль на мрачное ледяное поле, принюхиваясь к воздуху, словно охотничья собака.
- Что скажете, мастер Геник? - спросил доктор, встревоженный его долгим молчанием.
- Мы потеряли целых двадцать четыре часа, господин Желен, - произнес наконец Геник, - а капитан так спешит!
- Это все, что вы можете сказать?
- Зачем растравлять душу, если ни ветер, ни прилив, ни паровая машина, ни солнце не могут помочь!.. Слишком рано захотел капитан здесь пройти, но хозяин - он, к тому же потеплело и появилась надежда, что попытка удастся.
- А сейчас?
- Надеяться всегда нужно!.. Подует ветер с юга, появится солнце, глядишь и лед сломается, поплывет.
- А если не будет ни ветра, ни солнца?
- Придется тогда потерпеть… Если только у капитана не возникнет какой-нибудь идеи… На то он и капитан!
- Ваше спокойствие, дружище Геник, приводит меня в отчаяние!
- Спокойствие - добродетель моряка, господин доктор, и вы это прекрасно знаете, потому что служили матросом в Ньюфаундленде!
- Но на Ньюфаундленд мы шли за треской, и спешить было некуда, а сейчас поставлена на карту честь флага нашей страны! Задержимся на неделю и проиграем!
- Да все мы готовы здесь кости сложить за родную Францию!.. Но знаете, лед - он и есть лед!
- Вы полагаете, что для нашего соперника он такое же препятствие, как и для нас? Ну, а если он найдет свободный проход?!
- Вряд ли! Ведь он - немец! А у нашего капитана должна быть идея! Вот что я вам скажу!.. Ух ты!.. Не может быть!.. Ах, несчастье!
- Что случилось, о Господи?
- Тише, господин доктор!.. Мы, кажется, сдвинулись с места!.. Нас несет назад!
- Так оно и есть!.. Пойду скажу капитану!
- Незачем! Он сам знает, и у него есть идея!
- Ты прав, мой друг, - послышался голос д’Амбрие, - и сейчас я буду приводить ее в исполнение.
- Так я и думал, капитан! - с почтением произнес боцман, сплюнув за борт табачную жвачку.
- А чтобы вас, доктор, немного развлечь, я устрою такой фейерверк, какого вы в жизни не видели!.. Да я сломаю любую преграду, посмевшую встать у меня на пути! Давай, Геник, свисти всех наверх, живо!
Боцман сунул в рот серебряный свисток и стал выделывать всевозможные рулады и трели. Вся команда вмиг выстроилась у бизань-мачты.
- Плотник! - крикнул капитан.
- Здесь! - ответил Жан Иттуриа, баск, земляк Мишеля Элембери.
- Спустись с четырьмя матросами на склад и принеси четыре бура, самых больших. Понял?
- Есть, капитан!
- Геник, фонарь!
- Есть, капитан!
- Возьми с собой оружейника Кастельно и матроса Ле Герна и жди меня у люка в крюйт-камеру .
- Есть, капитан!
Д’Амбрие забежал в каюту за ключом от крюйт-камеры. Все четверо спустились по кормовому трапу и подошли к маленькой двери, которую капитан быстро открыл. В довольно большом помещении стояло множество завинченных на шурупы ящиков. Капитан отобрал два, помеченных буквой "Д", и велел матросам поднять их наверх, предупредив:
- Несите осторожно, ребята!
Плотник уже поставил буры у мачты.
Оружейник развинтил английским ключом шурупы на ящиках, проложенных внутри медными листами и снабженных амортизирующей резиновой прокладкой на крышках и по краям.
В каждом лежало по сотне цилиндрических пакетов из плотной пропитанной лаком бумаги. Пакет, двадцать в длину и пять сантиметров в диаметре, был снабжен тонким черным шнуром и маленькой коробочкой с несколькими взрывателями, какими пользуются артиллеристы.
- Пока все! - сказал д’Амбрие и обратился к оружейнику: - В каждом пакете по сто пятьдесят граммов динамита. Этого достаточно, чтобы подорвать лед толщиной не более двух метров?
- Так точно, капитан!.. В каменоломнях Фонтенбло таким зарядом подрывают пласты песчаника той же толщины.
- Ты умеешь вести подрывные работы?
- Да, капитан!
- Отлично!.. И знаешь, как надо бурить породу, чтобы заложить мину?
- Да, капитан! Еще могу рассчитать длину бикфордова шнура, чтобы взрыв произошел точно в назначенное время.
- Прекрасно!.. Со мной пойдут несколько человек. Геник! Спусти на лед буровой инструмент и оба ящика!
Д’Амбрие подошел к машинному отделению и позвал Фрица Германа, старшего механика.
- Вели разжечь топку и подними давление в котле до предела! Даю тебе на это три часа… Мне нужна вся команда, с тобой останется только один кочегар.
- Есть, капитан, через три часа все будет готово!
Д’Амбрие поднялся на палубу и велел своему помощнику оставаться на борту вместе с рулевым. Затем обратился к доктору:
- Вы ведь пойдете с нами, месье Желен.
Капитан сошел на лед последним, возглавил группу из четырнадцати человек и повел всех на север от шхуны. Матросы несли буровые инструменты и взрывчатку. Отмерив шагами расстояние в тысячу метров, д’Амбрие велел десяти матросам встать на расстоянии в сто метров друг от друга и каждому забурить перед собой шпур глубиной не более пятидесяти сантиметров.
- Работайте быстро, время не ждет, после получите по двойной порции спиртного!
Матросы так усердно принялись за работу, что через двенадцать минут все шпуры были готовы.
- Теперь дело за тобой! - сказал капитан оружейнику, уже успевшему подготовить десять взрывных зарядов.
- Капитан, через сколько минут после того, как шнур будет зажжен, должен произойти взрыв?
- Через полчаса.
- Значит, надо отмотать бикфордовы шнуры на длину одной сажени от заряда.
Оружейник отматывал шнуры на требуемую длину и раскладывал заряды по шпурам.
- Ты все понял? - тихо спросил д’Амбрие у Геника.
- Все, капитан! Не знаю, как получится, но придумали вы здорово!
Когда все заряды были разложены, боцман отдал команду в машинное отделение, матросам приказал поджечь шнуры и всем быстро бежать на корабль.
Разгоряченные работой и быстрым бегом, моряки с удовольствием выпили по чарочке, поднесенной Дюма.
Корабль содрогался от стука машины, и все считали минуты до взрыва.
Никто не сомневался в успехе, однако напряжение не спадало. Даже завзятые шутники молчали, любая шутка была бы сейчас неуместна.
Прошло четверть часа, никто не произнес ни слова, только слышно было, как работает машина.
Счет пошел на секунды, пятнадцать пар глаз не отрываясь смотрели на лед.
Вдали показался дымок, за ним второй, и почти одновременно грянули взрывы. Дружно, как орудийные залпы на артиллерийских ученьях.
Лед трещал и ломался насколько хватало глаз, огромные глыбы его становились на дыбы, вздымая волны, докатывавшиеся до корабля.
Радостные возгласы матросов перекликались с рокотом моря.
И вот наконец "Галлия" пошла вперед, разбрасывая куски сломанного льда.
Гордые успехом, счастливые матросы глазам своим не верили.
Подумать только! От тридцати фунтов взрывчатки рухнула такая громада льда!
Результат превзошел все ожидания. Вместо прохода шириной в десять - двенадцать метров образовался разлом, местами достигающий пятидесяти и более метров ширины, а лед все трещал и ломался, отголоски взрыва дошли до самой глубины, и на поверхность всплыло множество оглушенной рыбы и тюленей.
Опасности, что лед быстро смерзнется, не было, и капитан разрешил спустить на воду шлюпку и собрать рыбу, чтобы пополнить запас провианта. На это ушло каких-нибудь десять минут, и шхуна пошла дальше в свободные воды. За несколько часов беспрепятственного хода "Галлия" пересекла пролив Мелвилл.
Д’Амбрие собирался дать команду свернуть к западу, когда внимание его привлекли возгласы и жесты матросов, видимо что-то заметивших.
- Говорю тебе, это медведь!
- Нет, человек!
- Пфэ!.. В этих краях не поймешь, где медведь, где человек. Все в меховых шкурах, - сказал один из моряков с отчетливым нормандским акцентом.
- Это медведь с двумя медвежатами. Белые медведи, вернее желтоватые.
- И человек бежит!
- От медведей удирает. Вон как мчится! Будто наскипидаренный!
- Сожрут они его, уж это точно. С потрохами!
- Пусть на дерево залезет! - пошутил Артур Форен.
- Опять зубы скалишь, парижанин, - сказал нормандец, - а ведь сердце у тебя доброе, я знаю! Это ты из воды меня вытащил.
- Зачем об этом вспоминать, Гиньяр!.. Во-первых, ты мой родной матрос!.. Э… Э… А он не дурак, этот парень, бросил медведю свою меховую шкуру!
- Чтобы выиграть время!.. Видишь, медведь с ней возится!
- Да, но это ненадолго.
По льду действительно бежал человек, на ходу раздеваясь и бросая одежду преследовавшему его огромному белому медведю .
До корабля оставалось еще четыреста метров, когда медведь стал догонять свою жертву.
- Надо во что бы то ни стало спасти этого несчастного! - заявил капитан. - Стоп машина! Шлюпку на воду!.. Ко мне пять добровольцев!
Прибежали с карабинами доктор и лейтенант, подошли матросы.
Вдруг человек поскользнулся и упал. Медведь был уже в двух шагах от жертвы. Все в ужасе вскрикнули.
Доктор выстрелил, но пуля ушла в лед в метре от животного, в воздух полетели осколки.
Медведь на мгновение замер и с беспокойством поглядел на корабль.
Воспользовавшись этим, человек пробежал еще несколько шагов.
Доктор снова выстрелил, и опять мимо.
- Мазила! - негодуя на самого себя, пробурчал он, вкладывая в карабин двойной заряд.
Лейтенант тоже промахнулся.
- Сто франков тому, кто убьет зверя! - пообещал капитан.
Подошел Кастельно, неся в каждой руке по заряженному карабину.
- Дай-ка мне эту штуковину, мой мальчик! - обратился к нему Дюма, приподняв парусом свой белый фартук. - Всю жизнь мечтал отведать медвежатины.
Кок взял карабин, прицелился и сказал доктору с чисто провансальской бесцеремонностью:
- Триста метров и полный заряд, так ведь, господин Желен?
- Полный заряд, только не промахнись, как я!.. Пли!
Все напряженно следили за зверем.
Вдруг медведь подскочил, встал на задние лапы, закачался и рухнул.
- Черт подери! - воскликнул Геник.
- Э! Тысяча чертей! Здесь еще двое медвежат! Очень хочется и их подстрелить!
Дюма стоял с гордым видом, борода развевалась, глаза блестели. Он снова зарядил карабин и спокойно, будто целился в рябчиков, выстрелил раз, потом другой.
Медвежата подскочили и упали рядом с мертвой матерью.
- Двойной выстрел, - широко улыбнулся кок, - не такое уж это трудное дело!
- Ты отличный стрелок!
- Ах, господин доктор, любой в Бокере сделал бы то же самое! - скромно ответил стрелок. - Только там нет медведей!
- Прекрасно, Дюма, прекрасно! - похвалил повара капитан. - Я не знал за тобой такого таланта. Тебе еще представится случай поохотиться!
Чудом спасенный незнакомец по знаку рулевого сел в спущенную на воду шлюпку. Полуголый, он весь дрожал. Два матроса никак не могли подтащить к шлюпке огромную медведицу.
- Вот так зверек, господин доктор! - радовался провансалец.
- Этот твой зверек весит не меньше пятисот кило, милый мой!
- Черт побери! До сих пор мне приходилось охотиться только на маленьких птичек.
- Значит, нынешняя стрельба пошла тебе на пользу.
- Честное слово, ты достойный соперник Тартарена из Тараскона, твоего тезки! Великого Тартарена!
- Тысяча извинений, господин доктор… но я родом из Бокера и никогда не бывал в Тарасконе! Знать не знаю никакого Тартарена. Это меня так окрестил Артур, да еще назвал охотником за фуражками…
- Я познакомлю тебя с Тартареном, его удивительные приключения описал в своей книге знаменитый Доде, твой соотечественник. Она есть в нашей корабельной библиотеке. Почитаешь во время зимовки и, надеюсь, получишь удовольствие. А теперь позволь тебе подарить этот английский карабин "Дунгел"! Отличному стрелку - отличное оружие!
- А как же вы, господин доктор?
- У меня есть еще один, точно такой же… Так что бери, не стесняйся! И пойдем свежевать трофеи. Их уже подняли на борт.