Гномик знал из рассказов, да и по опыту охоты в яблоневом лесу, что дикие свиньи в страхе убегают от охотника, и был удивлен, что эта сама бросается на него. Но Гномик не знал, с кем он встретился, а встретился он со старым кабаном-секачом, охота на которого и трудна и не менее опасна, чем на тигра: грудь секача защищена толстой, мозолистой кожей, которую пробивает не всякая пуля.
Не сознавая опасности, Гномик даже обрадовался, что перед ним хотя и огромная, но просто дикая свинья, а не страшный медведь. Вот ребята обрадуются, если он убьет эту дикую свинью! Ведь это сделает он, Гномик, собственными руками… И как будет посрамлен Ромка!
Легко раненный и разъяренный секач только ждал случая разделаться с напавшим на него врагом. Гномик считал кабана дичью, а себя охотником, а кабан, повидимому, считал себя охотником. Спор должен был решить поединок.
Зверь где-то затаился. Теперь Гномик, наученный опытом, стоял не шевелясь. Потом бесшумно зарядил ружье и осторожно сделал шаг, второй… Под ногой треснул сучок. Сердце затрепетало… Нет, ничего. Тишина. Гномик подождал, сделал еще несколько шагов и… чихнул. Тотчас же из-за ближайшего куста, хрюкнув, выскочил кабан. Мальчик, не ожидавший увидеть его так близко, выпустил ружье из рук и ухватился руками за сук над головой. Он мгновенно подтянулся так, что коленями достал до подбородка. Дерево сильно тряхнуло. Гномик едва не сорвался.
Зверь промчался и с шумом исчез в кустах. Опять стало тихо. Ружье лежало на земле. Гномик разжал руки, прыгнул вниз, схватил ружье и, увидев, что кусты опять зашевелились, вскарабкался на дерево. Второпях он не разглядел, но потом заметил, что ствол дерева у основания был на треть срезан ударом клыка.
"Еще два удара, - подумал Гномик, сидя на ветке, - и дерево рухнет наземь вместе со мной. Может быть, кабан устроил засаду в кустах?"
У Гномика оставалось только два жакана, в остальных патронах была мелкая дробь для птиц. Ждать или не ждать, когда кабан сам уйдет? Мальчик долго вглядывался в заросли и вдруг заметил возле большого камня белые клыки и огромную морду зверя. Чувствуя себя временно в безопасности, Гномик осмелел и прицелился как мог тщательнее. Ружье дрожало в руках - стрелять было неудобно… Он вспомнил совет Егора: глубоко вздохнул, затаил дыхание и выстрелил прямо в голову. Кабан выскочил с ревом, закружился, у него подкосились передние ноги, и он упал, сначала на грудь, потом завалился назад и на бок. Огромная содрогающаяся туша лежала под деревом.
- Убил! Убил! - закричал вне себя Гномик, потрясенный удачей, хотя никто не мог его слышать, и соскочил с дерева.
Длинные и острые клыки зверя были похожи на изогнутые кинжалы. Гномик протянул руку и взялся за клык, чтобы попробовать, крепко ли он сидит. Зверь вскочил на ноги. Гномик в ужасе хотел отскочить назад, но споткнулся о камень и упал на спину. Страшная окровавленная морда надвигалась на мальчика. Что Гномик подумал в ту минуту? Этого он никогда не мог вспомнить.
Сильный удар по ногам заставил его вскрикнуть и рвануться. Зверь опять упал на землю, придавив ему ноги своим плечом. Клыки яростно рыли землю и рвали толстые корни дерева. Кровь, смешиваясь с пеной, текла из пасти зверя.
Гномик решил, что его ноги сломаны, и лежал, боясь шевельнуться. Зверь задрожал в судорогах и затих. Гномик полежал еще, потом пошевелил пальцами правой ноги и с удивлением ощутил, что они двигаются. Он с трудом вытащил из-под зверя правую ногу, потом левую и только тогда почувствовал сильную боль в руке ниже локтя. Рукав был порван и в крови. Из рваной раны в руке сочилась кровь. При виде крови у мальчика потемнело в глазах, но он пересилил страх, вынул платок и крепко стянул рану платком.
Гномик вскочил, поднял вверх ружье, выстрелил и закричал изо всех сил:
- Ого-го!
И десятикратное эхо в каменном ущелье ответило: "Ого-го!"
Гномик прыгал вокруг поверженного врага и, не зная, как еще выразить восторг, переполнивший его, сел на кабана и засмеялся. Он сидел и громко хохотал, а сороки, прилетевшие на кровь, уже прыгали, кричали, и Гномику казалось, что они поздравляют его с победой.
Нечего было и думать тащить такую тушу весом с молодую корову. Гномик долго трудился, пока отрезал два больших окорока, связал их веревкой, перекинул через плечо и, шатаясь под их тяжестью, двинулся вниз… Жажда томила его, свежее мясо кровянило одежду, но что значат все эти мелочи для героя, одержавшего победу! Он, Гномик, которого ребята в школе еще недавно дразнили плаксой и неженкой, несет домой кабана, добытого им самим на охоте! Кому из мальчиков приходилось убивать секачей один на один? Ни Егору, ни Борису, ни Ромке, а про Асана и Топса и говорить нечего. Теперь он будет их кормить мясом своего убоя!
В лесу было попрежнему тихо. Вдруг ветка соседнего куста зашевелилась, и оттуда выскочил зверь. Гномик ахнул и, не в силах убежать, сел, задыхаясь от ужаса, но это был… только заяц, удиравший от него во всю прыть.
Об этом случае Гномик никому не рассказал.
VII
Егор тревожился. Зачем он позволил Гномику уйти одному, да еще в неизвестные горы! Мало ли что на охоте может случиться. Может быть, его и в самом деле захватил в плен Степка?
- Надо итти искать Гномика, - предложил Егор, когда солнце коснулось вершины горы.
- Идите, конечно идите! - заторопил их Василий Александрович. - Да поскорее возвращайтесь домой - я прошу вас помочь мне в Зеленой лаборатории.
- Я остаюсь помогать науке, - неожиданно заявил Ромка, стараясь не замечать осуждающих взглядов своих друзей.
- Нет, нет, идите все вместе и Барса возьмите. Без Гномика не возвращайтесь, - решительно потребовал Василий Александрович.
Егор и Ромка взяли ружья, Асан захватил свою "стреляющую плеть", и вскоре четыре мальчика и собака исчезли за ореховыми зарослями.
- Ты что же это? - с нескрываемым негодованием спросил Егор. Он хотел сказать: "Пусть товарищ пропадет, а ты спокойно будешь сидеть дома?"
- Образованность показываешь! - насмешливо сказал Топс, поняв замечание Егора по-своему.
- Ну и что? Ты тоже мог образованность показать, я тебя за язык не держал! - рассердился Ромка и пошел быстрее.
- Ты хочешь показать себя умным, а нас дурачками, - продолжал Топс: - вы, мол, можете отправляться на поиски Гномика, так как в науке все равно не понимаете, а я, понимающий, останусь работать в лаборатории. Ты готов предать друзей в любой момент, как Степка Пханов!
Между тем это было не так. Ромка действительно хотел помочь Василию Александровичу. Но, обиженный словами Топса, он не захотел ничего объяснять, он просто закрыл Топсу рот рукой.
Взбешенный Топс хотел броситься в драку, но Егор остановил его.
- Пошли! - приказал Егор и прибавил шагу. Мальчики шли рядом.
- Вот что, - сказал Егор, - я так понимаю, почему Роман хотел остаться: Василий Александрович едва стоит на ногах от усталости, а Ромка лучше нас смог бы ему помочь.
- Раз все мы… - начал Топс.
Но Егор резко его оборвал:
- Вот почему ты неправ, Топс, ругая Ромку за измену.
Топс даже рот раскрыл от удивления.
- Да, да, - продолжал Егор. - Я тоже сначала так подумал. Вот, думаю, друга в беде бросает, не хочет помочь, да еще нас в какое глупое положение ставит…
В это время впереди залаял Барс. Из-за кустов показался Гномик. Но в каком виде! Усталый, грязный, запыленный, но торжествующий! В правой руке он сжимал ружье, а на ремне через плечо висели два огромных окорока!
Контрудар
I
Ночь ребята опять проспали на стоге сена. Перед завтраком Люда сообщила им, что Василий Александрович еще спит - он опять всю ночь крутил ручку.
Мальчики заволновались: какую ручку крутил Василий Александрович? Зачем?
- Ручку от ручной динамки, - объяснила Люда, - чтобы не прерывать опыта по дополнительному освещению растений.
- Я тоже могу крутить ручку, - предложил Топс, - зачем же он работал один? - И, засучив рукава майки, он сжал руку, чтобы все могли видеть его мускулы, вздувшиеся бугром.
- Только тебя там и нехватало! - заметил Ромка.
- А ну сожми руку, а ну сожми, кто сильнее! Ромка и Топс заспорили.
Егор еще с вечера наметил свой план.
- Ромка знает больше нас, - сказал он, - вот пусть он и расскажет нам после завтрака о прививках и всяких там микоризах. Тогда весь наш отряд будет на высоте и мы лучше сможем помочь Василию Александровичу.
- Очень мне надо учить Топса! - запротестовал Ромка.
- Не хочешь? - с нескрываемым изумлением спросил Асан.
- У тебя характер, Роман, как у скорпиона! - возмутился Гномик.
- Ну ладно, ладно, - поспешно успокоил всех Егор, - Роман просто пошутил.
- Не-ет, не пошутил, - упорствовал Ромка. - Сказал "нет", значит нет!
Это глупое упрямство Ромки огорчило Егора. Полковник Сапегин, думал он, всегда умел заставить любого человека сделать то, что нужно: одному он внушал веру в свои силы, других стыдил перед всем коллективом, третьим угрожал суровым наказанием, с четвертым говорил по душам… Ну, а что делать с Ромкой? Плохой он, Егор, командир отряда…
Потом ребята купались, ловили рыбу и помогали Люде в саду собирать нападавшие с деревьев яблоки. К обеду пришел Василий Александрович. Ребята наперебой стали просить ученого поручить им "крутить ручку" и ни в коем случае не переутомляться самому. Они очень огорчались, что он не позвал их работать ночью. Потом мальчики всей гурьбой повели его смотреть охотничий трофей Гномика.
- Но ведь охота могла окончиться очень печально для Гномика, - встревоженно твердил Василий Александрович, вертя в пальцах длинный клык кабана. - Нет, нет, нет, вы не должны охотиться в одиночку, обещайте мне это!
Он не успокоился до тех пор, пока мальчики не дали ему слова не ходить на охоту в одиночку и постараться не трогать секачей.
Егор сел за стол в хорошем настроении и хотел вовлечь всех ребят в разговор об охоте. Но Гномик показал какого-то мертвого жучка. Василий Александрович назвал его вредителем ореховых деревьев, и опять начался научный разговор о жучках.
Ромка рассказал, что на Северном Кавказе уничтожаются лесные очаги карантинной калифорнийской щитовки.
Василий Александрович и Гномик говорили о плодожорке, о долгоносике, яблоневой моли, бурильщике, короеде и об очень опасном карантинном вредителе, непонятно как попавшем из Америки, - калифорнийской щитовке.
Егор молчал и думал: сколько надо учиться, чтобы знать то, что знает Василий Александрович!
- Ромка, ты займешься с нами? - спросил Егор тихо.
Ромка презрительно улыбнулся.
- "Спасение утопающих есть дело рук самих утопающих", - самодовольно сказал он и отвернулся.
Егор не на шутку рассердился. Ромку надо было проучить.
II
После обеда ребята собрались купаться.
- Я останусь, - сказал Егор. А когда ребята стали уговаривать его пойти, ответил: - Ночью буду ручку крутить, а пока посплю.
- Мы и не выспавшись будем крутить, - сказал Ромка и ушел с ребятами на реку.
Оставшись один, Егор лег в гамак и задумался над тем, как бы заставить строптивого "задаваку" Ромку позаниматься с ребятами. Егор закрыл глаза и увлекся своим предполагаемым яростным спором с Ромкой по типу "я ему, а он мне".
Люда, заметив, как покраснело лицо мальчика и зашевелились губы, забеспокоилась, не заболел ли он. Она подошла к гамаку и положила ладонь на лоб Егора. Жара не было.
Егор, находившийся еще в пылу спора, резко мотнул головой, испугав Люду, и сказал:
- Не трогай!
- Я пробую температуру, - сказала Люда.
- Надела красные ленты и воображаешь! Люда обиделась и убежала. Егору стало стыдно.
- Люда, - позвал Егор тихо, потом громче: - Люда, Люда!
Ему никто не ответил. Подошел Барс и завилял хвостом.
Егор выскочил из гамака и побрел в комнаты. Люда сидела на стуле у окна и, склонив голову над кусками материи, что-то шила. Красных лент в ее волосах не было.
- Не сердись! - тихо сказал Егор.
Люда нагнулась еще ниже. На материи образовался небольшой кружочек, потом еще один. Егору стало не по себе, и он не знал, что делать.
- Замечательная коробка, - сказал он, взяв в руки узорчатую деревянную коробку с нитками и иголками, - только крышка оторвана. Я бы мог поправить. У тебя есть отвертка?
Люда молчала.
- Что это за дерево?
- О… о…ореховый на…плыв, - прошептала Люда. - Почему ты такой грубый?
- Вот что, Люда, Максим Иванович Сапегин всегда говорил: "Если виноват, наберись мужества и сознайся…" Я действительно виноват… Ты не сердись…
- Грубостью никого не удивишь, - сказала Люда.
- Я не хотел. Меня Ромка разозлил: он не хочет учить нас…
- А ты хочешь знать все лучше Ромки? - спросила Люда. - У папы есть книжки, там и про Мичурина, и про Лысенко, и про Дарвина… Я уже читала, и если хочешь, я тебе помогу.
- Конечно, хочу! Скажу честно - я ведь затем и остался… Люда, будем друзьями…
- А ты можешь быть настоящим другом? - серьезно спросила Люда.
- Могу!
Егор сказал это просто и искренне, и Люда ему поверила.
- Тогда иди сюда, к полкам. - И Люда показала книги.
- Да ведь это надо целый год читать! - ужаснулся Егор, увидев кипу книг.
- Нет, здесь самое главное подчеркнуто, это папа для меня отметил, вот ты и читай эти места. Все подряд не одолеешь.
И Егор стал читать. Он прочел о работах академика Лысенко по переделке растений, о теории стадийного развития растений, о яровизации, о работе с кок-сагызом и о летней посадке картофеля на юге Украины. Егор читал и записывал в книжечку, сделанную из трех листов бумаги, чтобы рассказать Топсу, Асану и Гномику.
Потом они вместе с Людой прочитали в журналах "Пионер" и "Молодой колхозник" о Мичурине и просмотрели несколько книг. Они читали до обеда. Некоторые непонятные слова они находили в энциклопедическом словаре и узнавали, что они значат.
Остальные ребята после купанья пошли на пасеку.
III
К обеду собрались все.
- Из Гномика обязательно выйдет пчеловод, - сказал Василий Александрович: - его укусила только одна пчела, да и то потому, что он сам нечаянно придавил её пальцем.
Ребята с аппетитом принялись за жареную свинину. И тут Егор заглянул в записную книжечку, которую держал под столом, и спросил:
- Ты все знаешь, Роман, скажи мне: Бербанк вывел свой планктон и грейпфрут способом вегетативного сближения и посредниками, как Мичурин, или у него были свои способы межвидовой гибридизации?
Ромка поперхнулся, закашлялся, а ребята даже есть перестали, ожидая, что ответит Ромка. Но Ромка покраснел, опустил глаза в тарелку и ничего не ответил.
- Ты бы рассказал нам о прививках на цифандре - на томатном дереве, которое Максим Горький прислал из Сорренто. Мы пойдем на прививку - всем ребятам полезно знать побольше о прививках.
Ромка стал красен, как будто его обожгло солнце.
- Простите, Егор Иванович, - сказал Василий Александрович. - Вот как! Я и не предполагал, что вы тоже знакомы с этими вопросами.
У Егора была превосходная память, и он мог наизусть повторять большие отрывки из прочитанного. Он лукаво посмотрел на потупившегося Ромку и незаметно заглянул в записную книжку, которую держал под столом.
- Роман, мы просим тебя рассказать еще о работах Мичурина и о продолжателе его дела - академике Лысенко. Почему удачная прививка - самый верный показатель сродства двух привитых растений? Потом расскажи нам об исследовании волокнистых дикорастущих, например гомофорануса из семейства ласточниковых, кустарника, растущего здесь, в Средней Азии, и об олеандре, растущем в субтропиках… Мне понравились слова: "Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее - наша задача".
Топс в восторге так стукнул кулаком по столу, что тарелки подпрыгнули и зазвенели. Гномик и Асан с восхищением смотрели на Егора. Люда очень обрадовалась и захлопала в ладоши.
Ромка был посрамлен.
IV
- Нет в жизни большей радости и большего счастья, чем радость научного творчества, - сказал Василий Александрович, - чем зарождение научного обобщения, освещающего ум после долгих и терпеливых изысканий. Одни факты только оттеняют некоторые характерные черты какого-нибудь явления, другие раскрывают неожиданные подробности, полные глубокого значения. В результате обобщение крепнет и расширяется, глаз открывает очертания новых и еще более широких обобщений… Кто испытал раз в жизни восторг научного творчества, тот никогда не забудет этого блаженного мгновения.
- Правильно! - восторженно закричал Гномик. - Жалко только, что счастье научных открытий еще недоступно для нас.
- Вот почему, - закончил Василий Александрович, - работать творчески - великое счастье.
Мальчики сидели, положив локти на стол, и с интересом слушали все, что рассказывал Василий Александрович. Только Топс иногда с тоской посматривал на реку.
- Завтра вы многое поймете в Зеленой лаборатории, - закончил беседу Василий Александрович, - а сейчас идите купаться!
Ребята наперегонки помчались к реке. Егор вернулся с полдороги: у него исчезла книжка, тот самый конспект, в который он заглядывал, задавая вопросы Ромке во время обеда. Этой крошечной книжечки не оказалось под скамейкой, на которой он сидел обедая. Люда, убиравшая посуду, тоже ее не видела. Может быть, он обронил конспект по дороге и не заметил? И мальчик помчался обратно. Егор догнал ребят у реки, но книжечки по дороге к реке он так и не нашел. Егор полез в воду без обычного удовольствия.
- Сейчас мы обсудим дальнейший план действий! - крикнул Егор и поплыл на противоположный берег.
Мальчики последовали за ним. Егор первый достиг дна ногами.
- Ромка, - сурово сказал он, - бойцы на фронте делились по-братски последним глотком воды, последней коркой хлеба, а ты, ты не захотел поделиться знаниями, Если ты индивидуалист, то и купайся отдельно, мы для тебя не компания!
Ромка ожидал всего, он был готов даже к драке, но быть исключенным из компании, из общей игры - этого он не мог допустить.
- Признаешь вину - примем…
- А разве я не помогал вам?
- И это было, - ответил Егор, - но ты должен всегда подчиняться нашей общей дисциплине и быть нашим общим другом.
- Ты ненавидишь меня! - воскликнул Ромка. - Ты не имеешь права исключать меня из пионерской разведки…
Он еще хотел что-то сказать, но Топс, Гномик и Асан стали брызгать на него водой, и сильные струи били его по лицу, не давая открыть глаза, даже дышать. Ромка попробовал отбиваться, но не справился, повернулся спиной к ребятам, переплыл реку и вылез на берег.
- Эй, Егор, пожалеешь! - пригрозил он и пошел одеваться.
- Ребята, - сказал Егор, - завтра будем заниматься науками, поэтому идем теперь же к Люде: там есть книжки, и мы почитаем.