Егор озадаченно несколько секунд смотрел на незнакомца. Потом поздоровался и спросил:
- Вы Максима Ивановича Сапегина не знаете?
- Не знаю такого.
- Вы Сапегин? - спросил Егор.
- Я, - подтвердил мужчина, удивленно глядя на мальчика.
- И не знаете Максима Ивановича? Он вам не родственник?
- Нет, не знаю. А зачем он тебе?
Егор очень огорчился. Он рассказал о своих поисках полковника Сапегина, о своей ошибке, приведшей его в Зеленую лабораторию, и, наконец, о караване с книгами, идущем позади.
- Досадная, очень досадная ошибка, - согласился Сапегин. - А ты не обращался в Москву? Там есть какое-то бюро по розыску родственников. Раньше оно было в Бугуруслане и называлось Центральное бюро справок.
- Нет, я думал, он здесь.
- Что же ты собираешься делать?
- Я? - Егор и сам еще не думал об этом, но ответил, как подсказало сердце: - Буду работать в Зеленой лаборатории и искать.
Сапегин пригласил Егора в чайхану закусить. Егор поблагодарил и отказался, сославшись на то, что он должен сдать лошадей, доверенных ему. Потом он передал Сапегину письмо о "взрыве жизни", обещав рассказать подробно, как только сдаст лошадей в колхозную конюшню. Но когда Егор возвратился в чайхану, Сапегина там не оказалось. Чайханщик сказал, что Сапегин пошел звонить по телефону в город, чтобы прислали ученого-специалиста. А какого специалиста и зачем, чайханщик не знал.
Обескураженный неудачей с поисками Максима Ивановича, Егор попросил у чайханщика бумагу и ручку и сел писать запрос о своем фронтовом отце в Центральное бюро справок.
Написав запрос, он вышел к мосту, сел на крутом берегу реки и, подперев подбородок рукой, устремил взгляд в сторону фисташковой рощи. Он сердился на самого себя: почему он вообразил, что этот Сапегин знает что-нибудь о Максиме Ивановиче?
Здесь и нашел профессор Сапегин мальчика, пребывавшего в глубокой задумчивости. Егор рассказал все, что знал о "взрыве жизни". Сапегин сообщил Егору, что для исследования явлений "взрыва жизни" завтра из Ташкента прилетит сюда профессор микробиологии. Он сейчас договорился по телефону. Сапегин просил Егора дождаться приезда микробиолога и проводить его в Зеленую лабораторию. Сапегин советовал Егору не горевать. Все образуется, сказал он, и Егор найдет своего фронтового отца. Сапегин позвал Егора обедать.
Егор отказался от обеда и сидел печальный. Ему не хотелось ни думать, ни что-нибудь делать, а сидеть так. Пусть шумит река… Вот только Барса жалко. Пес, положив голову на лапы, смотрел в лицо Егору.
Через час приехал Асан с караваном. Егор рассказал ему о своей неудаче. Асан не стал его утешать.
- Пойдем к моей маме домой, - позвал он. - Но сначала сдадим книги.
Они провели караван с книгами к Сапегину, а потом пошли к матери Асана.
В доме у Асана было чисто, лежали красивые ковры и подушки. Асан сходил в погреб и принес молока. Достал из углубления в стене, служившего шкафом, лепешки и согрел чай. Егор не захотел есть. Он лежал на ковре, заложив руки под голову. Асан поел, убрал посуду и молча лег рядом.
Асан задремал, но Егору было не до сна. Он лежал с открытыми глазами. Перед его мысленным взором в очень короткое время, как на экране, прошла вся его небольшая, но богатая событиями жизнь.
Барс зарычал. Вошла мать Асана и испугалась собаки. Асан успокоил мать, рассказав, что собака фронтовая, ученая, раненая, умная и "как человек". Егор приказал Барсу лежать, а сам встал и поздоровался. Мать Асана тотчас же стала хлопотать с ужином, а Егор пошел колоть дрова. Колол он, очень сильно ударяя топором, и щепки разлетались во все стороны.
Потом его позвали ужинать. Егор вынул из рюкзака лепешки, вареное мясо, мед и бутылку медвянки.
- Выпей, - сказала Егору мать Асана и подала ему пиалу.
Он послушно выпил со всеми, а потом с аппетитом поел.
- Спи спокойно, - сказала мать Асана и ласково погладила Егора по голове.
- Спасибо, - растроганно сказал Егор и лег, чувствуя большой прилив нежности.
Он подумал, как много хороших людей на свете, которые так, ни за что, очень добры к нему. Он вспомнил и шофера колхоза, оставлявшего его у себя, и Егора Ивановича Дубинина, сразу принявшего в нем участие, и Василия Александровича, и ребят в Джелал-Буйнаке. А бойцы на фронте, а спутники по фронтовым дорогам! Какие попадались хорошие люди! "Но чем я могу отблагодарить, помочь им? Я еще ничего в жизни не сделал и так мало знаю и умею!" подумал огорченно Егор засыпая. Ночью он стонал, и мать Асана два раза вставала и подходила к нему.
II
Мальчики встали поздно. Они позавтракали. Асан повел Егора к правлению колхоза.
- Заседание, - сказал Асан, заглянув в окошко, и нерешительно поставил ногу на ступеньку крыльца.
- Пошли, чего боишься! - настаивал Егор, подталкивая Асана в спину.
Резкий свист заставил их поднять голову. Возле коновязей на раскидистых ветвях старой шелковицы сидело несколько мальчиков и девочек. Они с интересом смотрели на пришельцев. Асан тоже свистнул в ответ. Ребята на шелковице опять дружно засвистели.
- Где Гюльнара? - спросил Асан.
Ребята спрыгнули с шелковицы на землю и подбежали к мальчикам:
- Там Гюльнара! - И ребята указали на дверь правления колхоза.
- Мы пришли за вами, - объявил Егор. - Пойдете к Искандеру прививать деревья?
- Конечно, пойдем, - уверенно сказал высокий темноволосый мальчик.
- Мы уже давно собираемся, - взволнованно сказал другой и посмотрел на дверь правления колхоза.
Ребята кого-то ждали. Из их сбивчивых объяснений Егор понял, что Гюльнара ждет у телефона в правлении колхоза результатов последних испытаний хлопкоуборочной машины. Так как опытный участок, где испытывается машина, находится неподалеку, то первая работа машины будет проведена на хлопковых полях колхоза "Свет зари". Они все вместе пошли с Гюльнарой к телефону, но счетовод, он такой злой, прогнал их, говорит, что они мешают ему считать, а они не мешали, а только шопотом говорили между собой. Им очень хочется скорее узнать, а на опытное поле их тоже не пускают.
В это время дверь правления колхоза с силой распахнулась и ударилась о стену, зазвенев стеклами. Из дома вышла Слу - мать Гюльнары. Она обернулась к окнам правления и пригрозила:
- Партийная группа тебя уже предупреждала, Абдулла, ты все упорствуешь! Ты счетовод, ты большой человек в колхозе, но никто не дал тебе права подменять и заменять собой председателя колхоза и правление. Будешь своевольничать - возьмем другого счетовода!
- Ты, Слу, сама не своевольничай! - донесся из комнаты пронзительный мужской голос. - Нет такого правила, чтобы отпускать продукты колхозным пионерам, пускай даже и на общественное питание. Окультуривание лесов не предусмотрено по смете и по годовому плану работ. Зачем усылать пионеров в леса, когда они могут помочь во время уборочной кампании! А председатель еще придумал тратить деньги на какие-то поездки пионеров к морю. Пусть даже по графе "культнужды" - я все равно против!
Вслед за Слу из правления вышла Гюльнара. Ее щеки пылали, а огромные карие глаза то презрительно щурились, то гневно раскрывались. Ее шелковое лиловокрасное платье было перетянуто в талии узеньким пояском, и множество длинных и узких черных кос рассыпалось по плечам. На голове была малиновая тюбетейка, на ногах - ичиги, маленькие мягкие сапожки. Гюльнара спрыгнула на землю прямо с крыльца.
Пионеры окружили Гюльнару:
- Ну, Гюльнара, что сказали? Что?
- Машина еще испытывается, а продуктов Абдулла не хочет выписывать, хоть и есть записка председателя.
- Не беспокойся, все сделаем! - успокоила ее мать, проходя через расступившуюся толпу пионеров.
Одного она погладила по голове, другого похлопала по плечу, третьему улыбнулась.
- А вы что здесь делаете? - спросила тетя Слу, заметив Егора и Асана.
Мальчики объяснили.
- Дочка, - обратилась тетя Слу к Гюльнаре, - вот эти храбрые джигиты, - она улыбнулась Егору и Асану, - они знают дорогу и проводят вас к Искандеру в Пчелиный город. Я же пойти не могу: мне в райком надо поехать. А вы все, ребята, поможете Искандеру! Обещаете?
- Обещаем! - крикнули ребята.
И тетя Слу ушла своей легкой и быстрой походкой. Егор сразу решительно поднялся по ступенькам. Гюльнара пошла вслед за ним.
- Попробуй… джигит, - улыбнулась она.
- Абдулла еще должен дать нам документ из лесничества на ореховый лес, переданный во временное пользование колхозу, возле Зеленой лаборатории, - сказал Асан. - Документ нам очень нужен: без него сборщики, нанятые совхозом, не уйдут из орехового и яблоневого леса, и получится так, что они будут собирать колхозные орехи и яблоки. Нам надо обязательно иметь этот документ.
Егор кивнул Гюльнаре головой и вошел в открытую дверь правления. В комнате было много народу. Колхозники горячо спорили. Счетовод Абдулла был тщедушный, но не старый мужчина, с шишкой под левым глазом и пронзительным голосом. Он сидел в кресле за большим письменным столом и, сдвинув очки на лоб, то яростно крутил ручку арифмометра, то спорил с пожилым мужчиной, то так же азартно вписывал цифры в лежавшую на столе ведомость. Все в нем: и серый костюм с двумя автоматическими ручками, торчавшими в нагрудном кармане пиджака, и большие очки, сдвинутые за ненадобностью на лоб, и его привычка высокомерно разговаривать - свидетельствовало о его претензии казаться значительным человеком. Никто не обратил внимания на вошедших мальчиков. Улучив минуту, Егор подошел к Абдулле и сказал, что у него к нему важное дело. Абдулла окинул быстрым взглядом Егора и отвернулся к пожилому мужчине.
- Товарищ счетовод, я к вам по очень важному делу, - повысив голос, сказал Егор.
Все присутствующие с удивлением посмотрели на смелого мальчика. Абдулла рассердился:
- Ты кто такой, мальчик? Зачем отрываешь меня от важных дел?
- Я пришел из Зеленой лаборатории от Искандера и Василия Александровича за документом и за пионерами для прививки диких плодовых лесов, - отрапортовал Егор.
- Прививки? - закричал счетовод.
- Прививки, - подтвердил Егор, озадаченный его тоном.
- А знаешь ли ты, мальчик, что прививка делается весной, а не осенью? - сказал Абдулла. - Чего Искандер с ума сходит!
- А знаете ли вы, товарищ счетовод, - в тон ему ответил Егор, - что прежде чем прививать, надо расчистить лес, надо наметить деревья, вырезать сухие ветки и надо научиться прививать по новому способу на деревьях, намеченных к порубке? Весной у нас будет очень мало времени: пионеров не отпустят надолго из школы.
Егор едва успевал переводить дух, торопясь все объяснить. Счетовод угрюмо молчал, но наконец не выдержал и крикнул с досадой:
- Да знаешь ли ты, мальчик, что значит превратить лес в сад?
- Знаю! - ответил Егор.
- Нет, не знаешь, - важно сказал Абдулла.
Егору не понравились ни его лукавые глаза, ни важность, рожденная чванством и самодовольством. Пристальный взгляд мальчика не понравился Абдулле.
- Нет, не знаешь, - повторил Абдулла и, поняв, что от этого настойчивого мальчика не так-то просто отделаться, сердито засопел и сказал визгливым голосом: - Не ты один такой простодушный! Много есть таких у нас в колхозе. Только что приходила Слу и говорила то же самое. Вы что, сговорились не давать мне работать?
- Я от пионеров, - сказал Егор.
- Здесь некоторые думают, - продолжал счетовод: - Абдулла бездушный человек, ничего не понимает. Ложь! Кто бережет и копит колхозную копейку? Кто помогает колхозникам стать зажиточными? Бухгалтер Абдулла помогает.
- Сами колхозники! - крикнула Гюльнара, стоявшая у дверей.
Абдулла сердито пожевал губами:
- Искандер сумел уговорить председателя Туйгуна и правление колхоза… Искандер сказал: сами привьем, и тогда собирайте богатый урожай. А теперь он что говорит? Он требует людей для работы в лесо-садах - значит, надо работать в лесо-саду почти как в обыкновенном саду, может быть даже больше. Надо делать обрезку, выкорчевку, травить вредителей и многое другое. Зачем такое дело? Ты окультурь дикое дерево так, чтобы не обрабатывать, а чтобы оно само давало сортовые яблоки.
- Это замечательное дело, - не утерпел Егор. - Окультуренное дерево дает урожай на пять лет раньше и в два раза больше.
- Колхоз уже имеет пять гектаров лесо-садов в горах рядом с колхозом по акту на вечное пользование землей… Почему Искандер такой жадный? Ему все мало!
Несколько лет назад они с Туйгуном взяли бумажку на двести гектаров плодового леса возле Зеленой лаборатории, а кто там работать будет? Лошади? У меня на колхозной работе нехватает людей. Пионеры помогают. Как я повезу оттуда яблоки? Вагонами? Зачем?
- А повидло, а фруктовое вино, сушка, пастила? Там все можно сделать, - напомнил Егор.
- Такие капиталовложения не предусмотрены по смете. Такие работы не предусмотрены по годовому плану. А когда для дохода колхозу наш заведующий ларьком Пханов просит Василия Александровича и Искандера дать в продажу большие орехи - за них дают большие деньги, - Искандер говорит "нет". И тогда получается сальдо не в нашу пользу, и тогда бухгалтер тоже имеет право сказать "нет". Вот я и говорю "нет". Зачем мне брать на свою голову еще двести гектаров лесо-сада? Кто будет вести учет? Хоть Туйгун и написал, а я не могу выписать продукты для похода пионеров.
- Нет, дадите! - рассердился Егор. - Это большое государственное дело.
- С - меня хватит учета и расчетов по колхозному производству! - закричал Абдулла.
- А где документ на двести гектаров орехового и яблоневого леса? - сердито спросил Егор.
- Кому он нужен?! В этих лесах собирали урожай все, кто хотел.
- И портили и ломали деревья! - воскликнул Егор.
- Это не мое дело, - сказал Абдулла. - Теперь ореховые совхозы есть. Пусть занимаются этим. И если председатель Туйгун помогал Искандеру, это была его ошибка.
- Но ведь Василий Александрович и Искандер делают чудеса, - возразил Егор: - они заставляют даже дуб родить орехи.
- Нет, не чудеса! - еще более визгливо запротестовал Абдулла. - Два года назад сюда приезжал один очень ученый человек, большой профессор. Он ругал Василия Александровича. "Разве, - говорил этот профессор, - всякая там обработка, полив, внешние условия делают сорт? У меня, - говорит, - есть такое лекарство…" - Абдулла потер лоб и взялся пальцами за нос. - Не помню сейчас… "…Помажу, - говорит, - дерево, и другой сорт получается". Бот это чудо! Он говорил: "За деревом ухода не надо, только собирай урожай, а твой, - говорит, - знахарь хочет воспитать растения уходом. Тогда и рук в колхозе нехватит. Отвечать придется".
- Сам знахарь этот ваш профессор! И вы не имеете права задерживать пионеров, я председателю жаловаться буду! - сердито сказал Егор.
- Нет, с меня довольно лесо-садов, и я не буду говорить с тобой, мальчик! Я вижу, здесь целый заговор против сметы колхоза. Нет, это не твое дело, и я не буду говорить с тобой!
Егор пробовал возражать и попросил бензину для движка. Счетовод сказал, что бензина нет. Егор вспомнил рассказ Асана о большом складе Пханова, где было все, начиная с дефицитных стройматериалов до бензина. Он попросил счетовода дать бензин с этого склада.
- Нет такого склада, мальчик, и ты мешаешь мне работать.
Асан вызвался показать склад. Абдулла совсем рассердился и, вызвав кладовщика, выбранил его за "болтливость" и за то, что тот натравил на него какого-то мальчишку. Мало Искандеру трех опытных участков в садах и виноградниках. Мало уже пяти гектаров сделанных лесо-садов, так нет, они хотят еще сделать лесо-сад возле Зеленой лаборатории, на земле, не отведенной в вечное пользование, и требуют бензин для опытов!
- Пасека в горах - это колхозное дело, а окультуривание - дело совхозов. А вы хотите всучить колхозу договор на сбор дикорастущих! На свою работу колхозников еле хватает!
- Мы будем облагораживать леса! Пионеры будут работать! - вмешался Егор.
- А где план и смета на облагораживание? - не сдавался Абдулла. - Это дело Витаминпрома, Лены Чукмасовой. Иди и договор с ней заключай, она нанимает ребят на сбор дикорастущих! - сказал счетовод Егору и нетерпеливо махнул рукой, чтобы ребята уходили.
Мальчики не двинулись с места.
- Значит, документа не отыщете? - сурово спросил Егор.
- Сколько раз тебе повторять, мальчик! - возмутился счетовод.
- Нам нужен центнер бензина для движка, иначе погибнут опыты, - повторил Егор.
- Зачем еще эти незапланированные опыты, не предусмотренные по смете?
- Вот возьмите-ка, это от Пханова, - сказал Егор и подал Абдулле записку, которую сжимал все время в кулаке.
Счетовод поднял брови, нахмурился, недоверчиво взял записку, внимательно прочел ее три раза и, пожевав губами, кратко сказал:
- Половину дам.
- Давайте все, - настаивал Егор.
- Что ты меня учишь! - закричал взбешенный Абдулла. - Видишь? - Он дрожащими руками взял бумажку и поднес к глазам Егора.
Но Егор не знал, а Абдулла не мог ему объяснить, что раз Пханов расписался с особой закорючкой на конце, значит надо дать половину.
- А где бочка с бензином? - спросил Егор в тревоге, как бы счетовод не передумал и не пришлось итти разыскивать.
- Нет бочки, - сердито сказал Абдулла, - давай свою тару!
Егор нахмурился и опустил голову. Бочки у ребят не было, и ехидный счетовод это знал.
- Будет бочка! - раздался звонкий голос Гюльнары, стоявшей у двери.
Абдулла даже вздрогнул.
- Ты опять здесь! - яростно закричал он.
Дверь распахнулась, и вошел высокий молодой мужчина в военном костюме. У него было гладко выбритое мужественное лицо.
- Опять ты кричишь, Абдулла? - насмешливо спросил он. - Ну, что здесь случилось?
- Это приехал наш председатель Туйгун, - шепнул Асан на ухо Егору.
Председатель пожал руки всем присутствующим, не исключая и ребят.
- Я не могу расходовать материалы и колхозные средства на работы, не предусмотренные сметой и планом, - упрямо сказал Абдулла.
- Если работа важная, значит надо пересмотреть смету и план, а можно иногда работать и не выходя из сметы, а изыскивая внутренние ресурсы, - спокойно возразил Туйгун. - А в чем дело? - Он подошел к своему столу, взял из папки бумаги и стоя начал бегло их просматривать.
Егор подошел и хотел все объяснить, но Туйгун прервал его:
- Я все знаю. Почин наших ученых замечательный. Правление их поддерживает. И если некоторые, - Туйгун презрительно посмотрел на Абдуллу, - до сих пор не научились мыслить по-государственному и, сберегая копейки, упускают десятки тысяч рублей, то это легко поправить. Абдулла, выпиши все то, что надо нашим пионерам для работы в плодовых лесах. Я беру ответственность на себя перед правлением. Мы должны были бы сейчас же построить снесенные мосты и отправить пионеров на машинах, но дело срочное, и чтобы не задерживаться, лучше вы идите по ущелью Чак. Дойдете?
- Дойдем, - сказала Гюльнара. - А хлопкоуборочная машина?
- Работает, и очень хорошо работает.
- Без твоей резолюции не выдам, - сказал Абдулла, подходя с запиской Пханова.
Туйгун, увидев записку Пханова, усмехнулся, порвал ее и сказал:
- Мудрите вы тут! А ну-ка, дай заявление Слу.