На заявлении парторга он написал распоряжение о выдаче бензина и продуктов.
- Мяса не надо, - сказал Егор, - сами настреляем. Возле крыльца уже столпились в ожидании пионеры.
- Победа! - крикнула Гюльнара. - Машина работает. Принесите мелкую тару для бензина, у кого что есть: бочки, четверти.
- А у нас есть осел, - отозвался Асан, - он повезет на спине хоть два центнера.
III
- Сколько пионеров пойдет в Пчелиный город? - спросил Егор.
- У нас подготовлен отряд в двадцать три пионера, - ответила Гюльнара.
- Так мало? - удивился Егор.
- Мы думали, что пионерам придется много помогать в колхозе из-за войны. Мы считали, что демобилизованных колхозников снова призовут в армию, а их так и не призвали, даже еще прибыли демобилизованные.
- Подожди, я что-то не понимаю: о какой войне ты говоришь?
- Как - о какой? О войне с Японией!
- С Японией?! - крикнул Егор так, что Гюльнара вздрогнула, и тихо добавил: - Ты что-то путаешь.
Асан, стоявший рядом, делал знаки Гюльнаре, чтобы она замолчала, но она не замечала ни его гримас, ни жестов.
- А ты разве ничего не знаешь? - удивилась Гюльнара. - Не знаешь, что у нас с Японией война с восьмого августа? Ничего не знаешь?
- Гюльнара, ты правду говоришь? - взволнованно спросил Егор.
Гюльнара от неожиданности даже хлопнула себя руками по бедрам.
- Эй, Темир! - крикнула она в открытое окно ближайшего дома.
- Еще не собрался! - донесся ответ.
- Какая последняя сводка Информбюро, наши гости не знают! Они даже о войне ничего не слышали.
- О! - раздался удивленный возглас, и Темир выскочил из окна и подбежал к Егору.
Это был круглолицый, плотно сбитый невысокий мальчик в белых трусах, белой майке и черной тюбетейке. Егор сразу вспомнил Ахмета из Четвертой пионерской дружины - приятеля Бориса. Та же живость, тот же огонь во взгляде, весь в движении. Удивленные пионеры окружили Егора.
- Ты ничего не слышал о войне? - не веря своим ушам, переспросил Темир.
- Мы были в диких горах, - сказал Егор.
- Еще девятнадцатого августа наши авиадесантные части высадились в Харбине, Гирине и Мукдене, - торжественно провозгласил Темир. - Гремят орудия, наступает пехота. Наша авиация громит тылы врага, давят врага танки, режут волны военные корабли. Ты понимаешь, понимаешь?
- А Япония? Надо высаживаться в самой Японии! Японцы - это знаешь!.. Помнишь Халхин-гол?
- Конечно, помню, - авторитетно заявил Темир, будто он сам был участник боев на Халхин-голе.
- Поеду бить японцев! - в неистовом азарте закричал Егор. - Полковник Сапегин там, конечно. С первой же машиной… Жаль, Онуфриев уехал. Почему же он нам ничего не сказал?
Сердце Егора залила горячая волна. Ему стало жарко, и он задышал часто-часто. Отчаяние, что он не на войне, не на Дальнем Востоке, где гремят орудия и слава овевает советские знамена, овладело им с такой силой, что он решил "действовать". У Егора не осталось и тени сомнения, где искать полковника Сапегина. Только в самом горячем месте, а таким местом сейчас был японский фронт. А ведь Егор знал кое-что о подготовке к этой войне. Ведь друг Сапегина полковник Ростовцев уехал в энском направлении, на восток, со своим "хозяйством" еще месяца два назад и ведь звал Егора. И вот какое горе - он тогда не пошел и прозевал! Проморгал! "Ну и недотепа!" мысленно ругал себя Егор. Но то, что он услышал, вызвало также и взрыв восторга.
- Ну, а сегодня что передавали?
Темира не надо было просить дважды - рассказывать о победах Советской Армии было для него огромным удовольствием.
- Сегодня, двадцать третьего августа, Совинформбюро передало следующую сводку, - отчеканивая слова, громко начал он, и голос его звенел от гордости и радости. - Наши войска заняли Дайрен, заняли Порт-Артур… За двадцать первое августа взяли в плен семьдесят одну тысячу солдат и офицеров.
- Так это же победа! - закричал Егор.
- И еще какая! - подтвердила Гюльнара. - Японцы уже пятнадцатого августа капитулировали!
- Не верь капитуляции, - решительно заявил Темир: - приказ японским войскам о прекращении боевых действий не отдан. Японцы оказывают зверское сопротивление. В сводке Информбюро так и сказано: "фанатическое сопротивление".
- Но японский император согласился капитулировать! Ты скажи, согласился? - набросилась Гюльнара на воинственного мальчика.
- Согласился! А кто отравляет колодцы? Японские войска. А кто поджигает степи? Японские войска!
- Но Гарун, Гарун! Я ему скажу, я скажу! - И Егор угрожающе потряс кулаком, но что он скажет Гаруну, Егор и сам толком не знал.
- Не сердись, Егор, - мягко сказал Асан.
Только теперь Егор с удивлением заметил, что Асан нисколько не взволнован известием о войне.
- Помнишь, Гарун нам сказал: обещайте оставаться на посту, даже если бы была война? - напомнил Асан.
Егор вспомнил. Вспомнил он и то, что обещал и за себя и за всех не покидать "пост" ни при каких обстоятельствах. Гарун знал о войне с Японией и ничего не сказал.
- А почему молчали Искандер и Василий Александрович? - спросил Егор.
Асан подробно рассказал, что Гарун и Василий Александрович решили не говорить Егору о войне, чтобы Егор сгоряча не сорвался и не уехал. Гарун сам взялся за поиски полковника и хотел, чтобы Егор пока оставался в Зеленой лаборатории. Он считал, что такая дальняя поездка для Егора могла окончиться плохо.
Гюльнара выжидающе смотрела на шевелящиеся губы Егора, на укоризненное покачивание головой и на глаза, устремленные куда-то вдаль.
Темир, ни секунды не стоявший на месте, дружески взял левую руку Егора в обе руки и сказал:
- Ты понимаешь, Порт-Артур освободили! Да?
- Здорово! - сказал Егор. - Уж я-то понимаю, что значит прорвать фронт и выйти на оперативные просторы, да еще к Порт-Артуру! - Егор торжественно поднял руку, чтобы как-нибудь выразить восторг, и запел одну из самых любимых песен Сапегина:
Наверх вы, товарищи, все по местам,
Последний парад наступает.
Врагу не сдается наш гордый "Варяг",
Пощады никто не желает!
И, взмахнув рукой, он сказал:
- Подтягивайте!
И ребята-пионеры с восторгом пели вместе с Егором:
Врагу не сдается наш гордый "Варяг",
Пощады никто не желает!
Останавливались проходящие, подходили любопытные, и даже Абдулла выскочил на крыльцо, привлеченный громкими звуками песни.
После пения стали говорить о войне, а потом начали обсуждать предстоящий поход. Родители многих пионеров были заняты на дальних колхозных полях. Надо было подождать их возвращения.
- Выступаем завтра утром? - спросила Гюльнара. Егор не знал, что и ответить. Его тянуло в город, а оттуда на фронт, но… нарушить слово, данное Гаруну, он не мог.
- Наметим на завтрашнее утро, - согласился Егор. Нащупав в кармане письмо, написанное в Москву, в Центральное бюро справок, Егор вынул его и разорвал на мелкие кусочки.
- Максим Иванович Сапегин в самом жарком месте, я знаю, - сказал он ребятам, - и запрашивать бюро нет смысла… Эх, если бы больше было пионеров! - неожиданно закончил Егор.
- Мама мне советовала пригласить пионеров из соседнего колхоза, - сказала Гюльнара.
- Так за чем же дело стало? - спросил Егор.
- Я еще не говорила с ними, - призналась Гюльнара: - после объявления войны не до этого было.
- Давай сейчас же отправимся в этот колхоз, - предложил Егор. - Все равно день свободный. Далеко?
- Всего десять километров.
Темир предложил попросить председателя "подбросить" их до половины пути на машине, которая скоро пойдет в том направлении за членами правления, оставшимися возле хлопкоуборочной машины на опытном поле института.
Председатель, узнав, в чем дело, не только согласился "подбросить" их до полпути, но распорядился довезти их до колхоза.
IV
Все так же за машиной возвышалась пыльная стена и повисала в воздухе, отражая все изгибы дороги. Все так же белели от пыли листья деревьев и кустов, окаймлявших дорогу.
Кишлак открылся сразу за поворотом. Это не был кишлак старого типа. Все, начиная от новых белых домов с железными крышами до гидроэлектростанции и силосных башен, свидетельствовало о новом строительстве.
Машина остановилась возле колхозного клуба. Было двенадцать часов, и громкоговоритель повторял сводку Совинформбюро. Возле него стояла группа колхозников и ребят. Не успела машина затормозить, как их уже окружили комсомольцы и пионеры.
Егор слушал привычный голос диктора и старался не проронить ни слова. Темир не преувеличивал, все было именно так - войска продвинулись за две недели на пятьсот - девятьсот пятьдесят километров. Освобождена была вся Маньчжурия, Южный Сахалин и Курильские острова. Егор быстро оглядел толпу собравшихся около громкоговорителя и попросил позвать секретаря комсомольской ячейки. Спокойный и вдумчивый юноша, по имени Ким, внимательно выслушал Егора и Гюльнару. Слушавшие радио также подошли к ним. Был обеденный перерыв, и секретарь, посоветовавшись с парторгом колхоза, решил собрать всех пионеров в клуб.
Это было просторное и прохладное здание. Пока собирались приглашенные, Егор осмотрел клуб. Он узнал, что этот цветущий колхоз организовался пятнадцать лет назад на совершенно голом месте. В колхозе жило и работало пятнадцать национальностей: и киргизы, и русские, и украинцы, я дунгане, и узбеки, и другие. Он, так же как и колхоз в Чаке, был миллионером, но колхоз в Чаке до сих пор не имел клуба, зато имел Пханова, а, как выяснил Егор, в этом колхозе такого Пханова не было.
Когда все пионеры собрались, Егор рассказал о почине пионеров в окультуривании лесов. Гюльнара дополняла. Было много вопросов. Решили послать отряд под руководством Кима. Но так как пионеры помогали убирать урожай, решили выступить в Зеленую лабораторию через пятнадцать дней.
- А какую мы песню знаем! - похвастался Темир после окончания собрания и заставил Егора запеть "Варяга".
Темир и Гюльнара стали подпевать, а второй раз запели все. И каждый чувствовал, что, очутись он на "Варяге", он также умер бы, но не сдался врагу.
Шофер зашел проститься с Егором. Он присоединился к поющим. Потом комсомольцы и пионеры пригласили шофера закусить. Шофер возвращался в Чак за грузом, но ребята не поехали с ним.
Радостное возбуждение ребят передалось Егору. "Что ж, - решил он, - если я обещал Гаруну быть на посту, я сдержу слово, но с Гаруном я поговорю… чтобы он знал, как не доверять фронтовику…"
Ребята шли не по дороге, а садами и полями. Пионеры колхоза то и дело указывали на свои опытные делянки, было ли это в винограднике, на полях клещевины, дающей рициновое масло для авиамоторов, или на хлопковом поле. Ребята шли в тени деревьев, росших вдоль арыков, и дружно приветствовали всех работающих на поливе. Вода не допускала "обеденных перерывов".
Группа провожающих уменьшалась с каждым полем. Оказывается, провожающие возвращались с обеденного перерыва на свои поля.
- У нас не хуже! - то и дело твердила Гюльнара, ревниво поглядывая на Егора, громко восторгавшегося опытными делянками.
Вот почему, возвращаясь к кишлаку, Егору пришлось пойти и посмотреть опытные делянки пионеров на полях колхоза "Свет зари" в кишлаке Чак, а также школьное опытное поле и по крайней мере десять раз повторить "очень хорошо" и "у вас гораздо лучше", после чего Гюльнара наконец успокоилась.
V
В кишлаке их встретил Асан и сразу же потащил к себе. Оказывается, профессор микробиологии, которого ожидали завтра, уже прилетел на "ПО-2". Егор ожидал увидеть старика с седой бородой, в очках, а его встретил очень молодой мужчина, скорее похожий на спортсмена, на футболиста, чем на профессора. Егору понравилось, что профессор говорил с ним, как с равным. Профессор очень подробно расспросил о "взрыве жизни" и решил сейчас же ехать в Зеленую лабораторию. Егор нарисовал подробный план пути.
Профессор поблагодарил и скоро выехал, отказавшись от проводника, чтобы не отрывать колхозников от работы.
- Надо достать радиоприемник! - сказал Егор и принялся доказывать Гюльнаре, как это будет необходимо для них в диких горах.
Оказывается, Темир уже думал об этом. Радиоприемник с новыми сухими элементами был у члена правления колхоза Джолдыбая. Егор вечером вместе с Темиром отправился к Джолдыбаю. Старик сидел на крыльце. И едва только Темир объяснил цель их прихода, Джолдыбай ответил:
- Хоп - хорошо, берите приемник!
Он провел их в комнату, показал, как присоединить и отсоединить провода сухих элементов, упаковал приемник в ящик и даже дал рюкзак.
- Скоро сам приеду в Зеленую лабораторию, - обещал Джолдыбай.
Творцы новых форм
I
Еще затемно пионеры колхоза "Свет зари" выступили в поход. На этом настояла Гюльнара.
- Лучше, - сказала она, - выйти раньше и поспать днем, на привале, чем шагать в полдень под горячим солнцем.
Мост через реку Чак голова колонны прошла в 4 часа 18 минут 24 августа.
Впереди бежал Барс. За ним шагал Егор с лошадью в поводу. Гюльнара вела в поводу другого навьюченного коня. Потом шел Асан, погоняя прутом осла. Темир тоже гнал вьючного осла. Пионеры шли налегке, без груза. Только Егор нес за плечами радиоприемник в рюкзаке. Желающих помочь ему было много, но Егор боялся доверить ценную ношу.
Первый, недолгий привал устроили через пятьдесят минут, у фисташковой рощи, и отдыхали десять минут. Без десяти семь снова остановились. Егор с помощью Темира и Асана установил радиоприемник. Антенну накинули прямо на дерево. Сухие элементы не вынимали из вьюков, а прямо присоединили провода. Лошадь держали за узду.
Едва только лампочки начали накаляться, в трубочках наушников Егор услышал шорох, потом еле слышный мелодичный аккорд, какой бывает перед важными сообщениями.
- Будет приказ! - предупредил Егор, и сердце его забилось быстрее. А вдруг он услышит: "войска генерала Сапегина"! - Я буду громко повторять.
Все ребята сгрудились вокруг Егора.
"Приказ Верховного Главнокомандующего…" услышал Егор громкий и повелительный, такой знакомый ему голос радиодиктора, всегда передававший приказы из Москвы. Егор стоял на коленях. Он выпрямился, а руки опустил по швам, невольно принимая положение "смирно".
- Говори! - ревниво закричал Темир.
И все крикнули "говори", так как хотя и очень тихо, но услышали голос диктора.
- "Приказ Верховного Главнокомандующего"! - повторил Егор.
Но он не мог повторять слово в слово, ибо это мешало сосредоточиться, мешало думать.
- Ребята! - закричал Егор, срывая наушники и вскакивая. - Квантунская армия прекратила сопротивление, сложила оружие и сдалась нашим войскам в плен! Ура!
Лошадь испугалась крика и рванулась. Когда снова наладили радио, диктор уже называл фамилии командующих, войска которых отличились. Егор прослушал все до конца. Полковник Сапегин не был назван. Егор опять загрустил.
- Командуй! - сказал он Гюльнаре.
Отряд шел по долине реки Чак, делая привалы на разведанных местах, а потом вступил в извилистую и широкую долину Алматала. Все, кроме Егора, были веселы и оживлены.
После двух ночевок, длинного и утомительного пути пионеры увидели вдали верхушки гигантских ореховых деревьев. Пошли быстрее. Навстречу отряду примчалась Кока.
Как выяснилось потом, она первая почуяла приближение отряда пионеров - стала лаять и рваться с цепи. Тогда Гномик влез на вершину орехового дерева и объявил, что по долине Алматала приближается отряд пионеров.
Гюльнара приказала отряду построиться. Теперь они торжественно маршировали со своим пионерским знаменем, развевающимся по ветру под звуки трубы. А подходя к Пчелиному городу, запели хоровую песню. Их встретили Люда, Ромка, Топс и Гномик. Гномик даже дал салют из ружья.
- Мы уже знаем о войне от профессора, - сразу же сообщил Ромка, чем сильно огорчил Асана, надеявшегося первым сообщить о победах.
- А как "взрыв жизни"? - спросил Егор.
- Пробовали два раза, - сказал Ромка, - пока не получается. Там, оказывается, окончилась питательная смесь. Мы сделали и употребили новую, а для новой смеси взяли минеральные соли из новых мешков. Профессор говорит - повидимому, в прежней смеси были несколько иные соли, или, как говорит профессор, изотопы. Например, называется калий, а он неодинаковый, их несколько братьев калиевых, и у каждого свой характер… Вы разве не встретили профессора?
Егор и Асан удивленно переглянулись и почти в один голос ответили:
- Нет.
- Ну, так он уже уехал, - заявил Топс. - Взял с собой наших микробов, то самое электросолнце, образцы питательных смесей и растворов.
- Значит, пока ничего? - разочарованно спросил Егор.
- Тссс! - Топс показал на Гюльнару.
Гюльнара рапортовала Искандеру и Василию Александровичу о прибытии отряда пионеров в количестве двадцати трех человек. Люда поцеловала Гюльнару и повела весь отряд к дому.
Ребята забросали Егора вопросами о полковнике Сапегине. Василий Александрович и Искандер тоже ждали ответа Егора.
- Он ничего не знает о моем Максиме Ивановиче, - сказал печально Егор. - Этот Сапегин никакой не родственник и даже никогда не слыхал о моем.
Егор заставил себя улыбнуться, но вдруг отдал повод лошади Ромке и, резко свернув в сторону, побрел, еле удерживаясь, чтобы не заплакать. Гномик хотел было пойти за другом, но Василий Александрович его остановил.
Ребята стали расспрашивать Асана.
II
А Егор шел в тоске, сам не зная, куда идет. Рычанье бежавшего позади Барса заставило его очнуться. Егор очутился возле овечьего загона и увидел незнакомца, сидевшего на обрубке дерева, двух небольших плотных лошадок мышастой масти, жадно евших сено у загородки, и борзую собаку, лежавшую в тени сарая. Незнакомец кивнул мальчику.
- Кто вы? - спросил Егор.
- Объездчик! - ответил суровый худощавый киргиз со шрамом на левой щеке и редкой рыжеватой бородкой а такими же усами.
Тут только Егор заметил ружье, прислоненное к стене загона.
- Вы охотник? - сразу заинтересовался Егор.
- Охотник, - подтвердил гость. Егор вздохнул и сказал:
- Я тоже собирался в этих лесах охотиться на обезьян.
- Нет обезьян, - кратко ответил охотник, и на лице его появилась чуть заметная улыбка.
- Теперь и я знаю, что их здесь нет, - согласился Егор. - Я чуть было шутку Максима Ивановича Сапегина не принял за правду. Тогда мне было очень плохо, я болел, а он…
- Сапегин? Максим Иванович? - переспросил охотник с несвойственной ему поспешностью.
- Да. Он ведь тоже охотился где-то в этих лесах… Вы его знаете?
- Друзья были, - так же кратко ответил охотник.
- Да неужели! - воскликнул Егор, подходя ближе. - Где он теперь?
- Как на войну уехал, больше я его не видал. Хороший человек был! Я один раз хотел вытащить медведя из ямы, сам копал эту яму и сам в нее свалился к медведю. Сапегин наверху был. Он ко мне в яму прыгнул, помог… Если бы не он, медведь бы меня кончил…
- Так это вы! - закричал взволнованно Егор. - Мне про этот случай сам полковник Сапегин рассказывал! Вы чонмерген? Великий охотник?